Тёмный Наследник. Меченый злом

С громким боевым кличем исчадия тьмы наседали всё сильнее и яростнее, и он начал пропускать их выпады. Словно наяву Тэлс понял, что тяжело ранен, ощутил, как вместе с кровью вытекает жизнь и по телу предвестием близящейся кончины растекается леденящий холод. Чувствуя дыхание смерти, эльф отчаянно закричал, призывая на помощь. Краем глаза он увидел невдалеке Эрегинда, который, громко крича, звал его по имени, пытаясь пробиться на помощь сквозь строй врагов. И в итоге побратим это сделал. Но было слишком поздно.

Он видел и чувствовал хриплые рыки орков, видел их кровожадные взоры и тусклые отблески горящего вокруг огня на остро отточенных клинках их палашей. Сознание затуманилось, взор залило кровью, и последнее, что увидел погибающий смертью храбрых, было забрызганное дымящейся кровью и искажённое страданием лицо лучшего друга, который поддерживал его за плечи и умолял не умирать.

Но на этом страшный сон не закончился.

Картина битвы сменилась видением торжественной похоронной церемонии. Его с воинскими почестями отправляли в последний путь. Весь манор пришёл проститься с ним, отдавая дань уважения и благодарности герою, погибшего за них. Он лежал в резном гробу-саркофаге, облачённый в доспехи корпуса пограничной стражи. Величественный посмертный лик юноши нёс отпечаток пережитых жестоких схваток с могущественным и беспощадным врагом, который мог лишить его жизни, но не мужества, бесстрашия и боевого духа.

Рядом стояли родные и близкие. Наинлит, убитая горем, в траурном тёмно-синем платье с капюшоном и вуалью навзрыд рыдала над ним. Когда её, наконец, смогли отвести в сторону, рядом появился Эрегинд, держа в руках знамя Саороланты. Его бледное, как мел, лицо выглядело окаменевшим, взгляд пустым, друг выглядел хуже мертвеца, которого провожал в последний путь. Развернув полотнище, на котором два золотых оленя в прыжке сталкивались рогами на фоне зелёной и коричневой продольных полос, он накрыл им лучшего друга, который был ему близок и дорог, словно родной брат.

Видение снова сменилось. Наинлит, в том же траурном платье, но без капюшона и вуали, сидела в своей комнате на краю постели. В правой руке она держала миниатюрный стеклянный шарик, наполненный тёмной жидкостью. Выражение лица девушки было умиротворённым и растерянным, будто её сознание витало где-то далеко в облаках. Внезапно она преобразилась: взгляд стал ясным и осмысленным, он выражал нерушимую решимость.

Любимая резко подняла руку и залпом выпила содержимое склянки. Буквально в следующий миг эльфийка замертво рухнула на кровать, волной рассыпав густые тёмно-рыжие волосы. Омертвевшие пальцы откинутой в сторону руки пробрала мелкая дрожь, в следующий миг они разжались, выпустив на пол маленькую склянку, которая с глухим звоном закатилась под кровать. В двух ярко-синих сапфирах чудесных глаз погас свет, взгляд устремился в пустоту.

Вид её лица, враз налившегося мертвенной бледностью, стал приближаться, заполнив вскоре всю картину сна, масштаб которой продолжал увеличиваться, пока не осталась остекленевшая радужка глаза, затем бездонно-чёрная точка зрачка, которая, в свою очередь, точно так же разрослась вширь, полностью скрыв вид картины сновидения, словно на него накинули покрывало из непроницаемой тёмной ткани…

Настала чернильно-чёрная беспросветная тьма.

Вскоре во мраке золотистым светом заискрилась крохотная точка. Затем рядом с ней ещё одна, вторая, третья, десятая, и через несколько ударов сердца они взорвались вспышкой раскалённый искр, которые, сверкая золотистыми бликами, медленно оседали вниз. Через некоторое время они сформировали небольшую горку, которая, ярко мигнув, вспыхнула ослепительно ярким оранжевым пламенем. Костёр с каждым мигом разгорался всё жарче, огонь поднимался выше и выше, достигнув роста взрослого эльфа. Сила и высота пламени прекратили возрастать. Пламя с громким гулом горело во мраке.

Сколько прошло времени, было непонятно, ведь его течение перестало ощущаться. Внезапно что-то неуловимо изменилось. Тьма рядом с костром зашевелилась, обретая очертания, явившись в итоге сотканной из черноты фигурой в плаще с капюшоном. Призрак сидел перед костром, поджав под себя ноги, а его руки, спрятанные в широких рукавах балахона, обхватывали колени. Казалось, что незнакомец просто греется у костра.

И вдруг тень ожила. Рукава разошлись, обнажив руки в чёрных бархатных перчатках. Существо, напоминавшее потерявшую пристанище тёмную душу, медленно подняло обе руки к лицу и резким движением откинуло капюшон.

Это был Эрегинд. Точнее некто, как две капли воды похожий на него, но жуткого вида, злодейским обликом своим подобным адептам тёмных искусств. Белое как мел лицо в обрамлении ниспадающих огненно-рыжих волос напоминало маску из алебастра и казалось высеченным из камня, от него веяло бездушной жестокостью. Губы искривились в зловещей усмешке, злой двойник Эрегинда поднял глаза и посмотрел на Тэлса, как если бы он стоял рядом в нескольких шагах от костра.

Его глаза… Альвы всемогущие! Вместо ярких изумрудно-зелёных радужин цвета напитанной утренней росой зелени полыхнули алчным кровожадным блеском рубиново-красные зеницы ужасного демона.

– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

Тэлс почувствовал поток воды на лице, будто он его поднял к небу во время проливного дождя. Эльф захлебнулся и, начав кашлять, окончательно проснулся. Юноша понял, что только что перестал издавать громкий непрерывный крик.

Зрение приобрело фокус, и он увидел над собой обеспокоенное лицо Наинлит. В руке она держала флягу для воды.

– Солнышко, что случилось? Ты так дико орал во сне, будто с тебя живьём снимали кожу! Я сама не на шутку перепугалась.

– Где Эрги?

– Его нет. Наверное, вышел по нужде.

Тэлс приподнялся и схватил девушку за руки.

– Мне приснился ужасный кошмар! Нутром чую, нам грозит страшная опасность! Эрегинда нужно срочно найти!

– Не паникуй! Наверняка с ним всё в порядке. Сидит, небось, сейчас под кустом…

– Мне не до твоих дурацких шуток! А это ещё что такое? Зачем ты разрезала мой спальный мешок?

В расширенных от пережитого кошмара и страшного предчувствия глазах Таэлнаса проступило недоумение, когда он ощутил, а затем, опустив глаза вниз, увидел, что грубая серо-зелёная холстяная ткань спальника сбоку, там, где пристроилась Наинлит, распорота до половины своей продольной протяжённости.

– Я проснулась от твоих воплей. Ты кричал «НЕТ!» и корчился, словно тебя пытали калёным железом. Выйти наружу удалось только при помощи ножа.

– Нужно найти Эрегинда! Сейчас же! Немедленно!

– Уже собираюсь. Расскажешь, что тебе приснилось? Страшно подумать, что бы это могло быть. Ты просто рассудок потерял от ужаса!

Девушка быстро обулась и снарядилась, чтобы сразу же броситься на помощь перепуганному парню, который, пока ещё не оправившись от вызванного кошмаром нервного потрясения, с растерянным видом безуспешно пытался выбраться из спальника, одновременно пытаясь найти свой серебряный головной обруч, с которым никогда не расставался.

К счастью, благодаря расторопности Нали, уже через пару сонант они как два пущенных галопом скакуна помчались на поиски друга.

                                      * * *

Не чувствуя земли под ногами, Эрегинд медленно брёл вперёд среди гигантских каменных глыб, гравированных загадочными светящимися узорами. Сознание затуманилось, восприятие окружающей действительности притупилось, ноги казались ватными. Юный эльф чувствовал себя марионеткой, соломенной куклой, которой помыкает невидимый кукловод, превращая его в бесплотную тень, призрака, медленно плывущего в воздухе, будто гонимого дуновением лёгкого ветерка.

Разум бился в истерике, словно пойманная в силки птица, при этом полностью осознавая собственную беспомощность. Попытка провести медитацию для возвращения самоконтроля была решительно пресечена мощным импульсом враждебной злонамеренной воли невидимого врага, ударившего молотом чудовищного приступа боли. В мозг одновременно словно впивались дюжины раскалённых игл.

Эрегинд закричал, всё его естество поглотила обжигающая боль, но он продолжал медленно брести вперёд, неуверенно и нескладно переставляя ноги, словно лунатик, вскоре перестав ощущать своё тело, двигавшееся само по себе, как игрушка с заводным механизмом.

К счастью, это ужасное путешествие вскоре закончилось перед высеченной в приземистом квадратном менгире подковообразной аркой портала высотой в двенадцать шагов и шириной в семь, испещрённой полыхающими изумрудным огнём пиктограммами. Письмена, в обрамлении двух линий, повторяющих контур портала, строкой проходили по всей длине дуги арки. Темнота входного проёма утопала в сочащемся изнутри призрачном багровом зареве.

Эрегинда водопадом захлестнуло внезапное озарение: пробил час невообразимого злосчастия, катастрофы, которая разрушит его жизнь.

Шестое чувство выдало зловещее пророчество: этой ночью твоя душа погибнет!

Давление злой воли усилилось, зов призыва тянул пересечь заколдованный портал, и отчуждённое от родного рассудка тело поспешило выполнить ультимативный приказ. В этот момент эльф казался сам себе булавкой, скользящей навстречу магниту, лежащему на середине столешницы. Пройдя несколько шагов, он наконец шагнул в багровое зарево навстречу неведомому неизбежному, и пересёк свод арки. Эрегинда окутали малиновые отблески зловещего алого света, исходящего из глубины катакомб.

Эльф медленно спускался вниз по высеченным в камне ступеням. Сознание захлестнул приступ паники, воображение успело нарисовать жуткую картину, на которой он с растерзанной грудной клеткой, из которой вырвали сердце, лежал на забрызганном своей кровью жертвенном алтаре некроманта.

Из застилавшей взор багряной пелены глухо, словно издалека, доносился лёгкий шелест собственных шагов. Это напоминало продвижение сквозь прибрежные камыши в плотном тумане, когда издалека раздаётся монотонный лёгкий всплеск, будто глади воды часто касаются вёсла проплывающей неподалёку лодки.

Свод тоннеля был вырублен в толще мегалита и имел форму овальной арки с гладко шлифованными стенами. Спуск длился достаточно долго, было пройдено не менее полутора сотен шагов. Интенсивность багрового свечения постепенно нарастала, преобразившись от насыщенного тёмно-малинового оттенка до цвета, который на закате приобретают облака над горизонтом, густым багрянцем подобного запёкшейся крови. Наконец ступени остались позади и путник, ведомый столь злосчастным образом, достиг пункта назначения.

Шестое чувство отрапортовало: невидимый поводырь здесь, в этой крипте, в противоположном конце зала.

Несмотря на засилье враждебного разума, сознание Эрегинда на мгновение забыло о переживаемом кошмаре, узрев неописуемое великолепие подземного помещения. Оно представляло собой неф – длинный зал, по обеим сторонам обрамлённый колоннами, утопавший в багрово-алом зареве рубинов и альмандинов, которые сплошным ковром, словно зёрна в гранате, усыпали потолок. Краем рассудка эльф попытался оценить размер крипты, но это казалось невероятным из-за ярких бликов алого света, казалось, что поверхность пола, стен и колонн покрыта коркой запёкшейся крови. Во всяком случае, дальний край каменных чертогов виден не был. Хотя высоту и ширину зала можно прикинуть достаточно точно: примерно пятнадцать шагов от пола до потолка и около трёх дюжин – между стенами.

Аура этого места была донельзя зловещей, тёмной и угрожающей. При этом архитектура и декор интерьера был настоящим шедевром неведомых зодчих, сведения о которых безвозвратно затерялись в глуби веков. Потолок поддерживали колонны из гладкого блестящего камня, высеченные в форме закованных в ребристые латы рыцарей в крылатых шлемах, их пальцы в латных перчатках сжимали рукояти массивных двуручных мечей, направленных остриями вертикально вниз. Мастерство обработки изваяний статуй-колонн было феноменальным: несмотря на слепящее рубиновое сияние, были видны мельчайшие детали доспехов и оружия. От шлемов рыцарей-колонн в разные стороны по диагонали отходили рёбра-неврюры, образуя стрельчатые арки перекрытий. В точках схождения деталей каркаса свода гнездились продолговатые кристаллические самоцветы цвета красного вина, образовывая стилизованное подобие цветка розы. В пролётах между колоннами виднелись стрельчатые стенные ниши, в каждой из которых угадывались контуры антропоморфных скульптур, но игра света и тени не позволяла различить их очертания.

Внезапно юный эльф осознал, что чужая злая воля перестала силком тащить его вперёд. Он отчётливо ощущал собственное тело. Эрегинд сжал и разжал кулаки, потом поднял ладони к лицу, не веря в освобождение. Бестолково моргая, он поднял глаза к рубиновому своду, затем осмотрелся по сторонам. Однако в сознании не мелькнуло и тени мысли о побеге. Не осталось также ни капли страха. Эмоции словно выгорели дотла.

– «Неужели моя воля растворилась в чужой»?

И вновь ни малейшего отзвука переживаний. Но чутьё никуда не делось, угодливо напомнив:

– «Цель рядом, просто достигни конца зала».

Эрегинд вгляделся в дальний предел нефа: матово-малиновые отсветы и расстояние пока скрывали невидимого врага, но вряд ли встреча с неизбежным ждала его далее, как в трёх-четырёх десятках шагов. Эльф обернулся к выходу, но его не было видно из-за преломлявшей видимость в помещении дымки чёрно-красных теней. В ушах появились странные отзвуки, будто где-то вдали, на самой границе слуха, играли барабаны. Вначале едва уловимый, этот звук постепенно нарастал. Эрегинд вскоре узнал его – неспешная дробь была биением сердца. Только в этом жутком зале его тонкий слух отчётливо различил два перестука.

Юноша встал прямо, вытянул руки по швам, свёл стопы вместе. Закрыв глаза и представив себя высоко в небе, среди облаков, он прочитал одну из мантр медитативной практики «Тильд сурмэо». Ощутив эффект в виде прилива сил и чувства гармонии своего естества с Мирозданием, Эрегинд открыл глаза.

Эльф просто оторопел от чудесной перемены: кровавого света больше не было! Помещение заливал мягкое желтоватое сияние, практически не уступавшее по интенсивности солнечному, словно под потолком горели люстры с множеством свечей.

Что за морок? Он протёр глаза и посмотрел вверх.

Это была иллюзия! Самоцветы, которые поначалу казались россыпью рубинов или альмандинов, на самом деле были янтаринами, сплошным покровом вправленными в отделку неврюрного свода. Юноша пристально осмотрелся вокруг: пол был выложен прямоугольными плитами из чёрного базальта, статуи-колонны казались высеченными из такого же оникса, стены декорированы квадратной плиткой из блестящего обсидиана, настолько тёмного, что казался поверхностью озера, наполненного расплавленной смолой.

Теперь можно было рассмотреть фигуры в стенных нишах. В проёме справа огр в натуральную величину (около пяти шагов в высоту) держал наперевес двуручную шипастую булаву, а слева, расправив крылья и свирепо ощерившись, занесла копьё для удара гарпия, ростом немногим выше самого эльфа. Скульптуры чудовищ казались поразительно живыми, будто они навеки застыли, внезапно поражённые парализующим заклятьем.

Был непонятен способ их изваяния, Эрегинду показалось, что их вылепили из разноцветной глины, а затем расписали красками. Он прошёл немного дальше. Новые два монстра были совершенно незнакомыми: один в плаще с двумя саблями и лицом рептилии, другой – с жуткими светящимися овальными глазами салатового цвета без зрачков, в нижней части безносого лица клубились щупальца. Эльф подошёл ближе к неведомой твари. О подобных существах он не слышал даже в сказках.

– «Похоже на осьминога, но с туловищем и конечностями».

Это удивительное морское создание это видел на рынке в столице, когда летом вместе с отцом был на ярмарке в Анорнелинде.

– ЭТО НЕ ОСЬМИНОГ, А ИЛЛИТИД. ОНИ СОВЕРШЕННЫЕ МЕНТАЛЬНЫЕ МАГИ, НЕПРЕВЗОЙДЁННЫЕ В ИСКУССТВЕ ЛЕГИЛИМЕНЦИИ.

Тишину взорвал низкий холодный голос, не знавший иной тональности, кроме повелительной. Липкая паутина дикого ужаса накрыла сознание.

– «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». – Промелькнула утешительная мысль, впрочем, не способная умалить леденящий ужас от столкновения с незримой неведомой угрозой.

Совершив казавшийся бесконечно долгим разворот назад, эльф предстал наконец перед своим мучителем.

– Ну, вот мы и встретились, Эрегинд. Ты даже представить себе не сможешь, как долго я этого ждал.

А реальность оказалась хуже безумнейшего из кошмаров. Парень предполагал встретиться с умертвием, призраком чёрного колдуна, сторожившим могильники и заманивавшим неосторожных путников, чтобы поживиться их душами.

Это был демон, высший дух Зла и Тьмы, плотское воплощение Хаоса. Молодой и не сведущий в магии эльф понял это мгновенно, по ауре неугасимой ненависти и беспощадной злобы, которые питали исчадия мрака к Детям Света.

И эта беда не была последней. По правую руку от хозяина стоял тот самый волколак из недавнего кошмара. Его легко было узнать по рунным доспехам и великолепной обоюдоострой секире с лезвиями в виде сошедшихся в поединке драконов с расправленными крыльями, только теперь грозное оружие было закреплено за спиной.

Демон сидел на троне в виде трёхглавого дракона с гранатово-алой чешуёй, его распростёртые крылья смыкались над головой прислужника Тьмы, образовывая подобие балдахина. Свёрнутый кольцами хвост и задние лапы служили основанием трона, а вытянутые передние лапы – его подлокотниками.

Враг выглядел крайне зловеще и внушительно, его наряд был чем-то средним между мантией мага и доспехами воина: кроваво-красный плащ с капюшоном, украшенный золотой фибулой в виде сидящей на черепе летучей мыши, червлёный чешуйчатый нагрудник с золотым изображением расправившего крылья трёхглавого дракона, такие же наплечники, наручи, поножи и набедренные щитки. Под доспехами, на незащищённых ими участках тела, виднелся дублет из странного, отливающего серебром, чешуйчатого материала тёмно-зелёного цвета, напоминающего змеиную кожу. Демон был подпоясан широким кушаком, сплетённым из тонких золотых шнурков и украшенным барельефным изображением оскаленной львиной пасти.

У порождения Хаоса были правильные черты лица с матовой кожей сине-лазурного оттенка, пересечённой ветвистыми красными росчерками, которые напоминали трещины на поверхности хрупкого материала или следы молнии в ночном небе, кристально-лиловые глаза с вертикальным зрачком и густые кроваво-рыжие волосы, заплетённые в ниспадающие ниже плеч локоны, закреплённые маленькими стилизованными драконьими головами, усыпанными крошечными бриллиантами.

Чело демона венчала восхитительной красоты диадема из красного золота в виде шествующих навстречу друг другу двух мантикор, одной лапой каждая поддерживала продолговатый пламенно-оранжевый кристалл, размерами и формой подобный веретену, внутри которого происходила странная игра света, словно тонкие языки пламени танцевали медленный танец, всё время поднимаясь вверх и свиваясь в причудливые спирали.

Злодей буквально пожирал взглядом Эрегинда, его полные мрачного торжества кристально-аметистовые очи триумфально сияли, он выглядел так, словно переживал величайшую радость в своей жизни, несомненно душегубской и лиходейской.

– «Так, наверное, выглядит волк перед решающим броском на загнанную жертву». – В сознании непрошеным гостем вновь пробралась несвоевременная мысль, совершенно нелепая и неуместная в сложившейся ситуации.

Как ни странно, рубиновый взгляд волколака не выражал кровожадности, а лишь настороженность и полную готовность устранить любую угрозу жизни хозяина.

– Подойди ближе, эльфёныш. – Тёмно-синие губы расплылись в самодовольной ухмылке, обнажив два острых клыка, выступающих, из верхней челюсти, из-за чего демон стал похож на вампира.

Против своей воли, растаявшей, как снег на полуденном солнце, юноша сделал три шага вперёд.

– Догадываешься, что я вызвал тебя сюда не просто так?

Взор эльфа без остатка заполнили горящие аметистовым пламенем радужины с вертикальными зрачками, приковав к себе в этот момент всё его внимание.

– Кто ты? Что тебе нужно?

Самообладание и воля вернулись к нему, и правой рукой Эрегинд попытался резко выхватить мэохафон.

Лицо демона перекосилось вспышкой бешенства, но ему хватило отмашки тыльной стороной ладони, чтобы непокорное дитя Света выпустило эфес наполовину обнажённого клинка и с хрипом упало на колени, держась за горло.

– А ты не робкого десятка.

Тёмный дух прицокнул языком и встал с трона. Не склонный к философским диспутам, злодей сразу перешёл к делу и объяснил жертве цель экзекуции:

– Я предлагаю тебе покровительство и помощь в любом начинании. Власть, богатство, магическая сила, самые красивые и благородные женщины твоего народа, величайшая воинская слава и даже, – глаза искусителя многозначительно сверкнули, – королевская корона. Взамен я требую верность, преданность и безусловное выполнение моих приказов.

– Будь… ты… проклят.… Убирайся… в … Хаос… – Задыхаясь и едва не теряя сознание, Эрегинд сумел озвучить категорический отказ.

Более того, он даже нашёл в себе силы поднять полный ненависти и бессильной ярости взгляд и посмотреть прямо в глаза мучителю.

– Напрасно, мой неразумный друг. Я вернул тебе контроль над собой в надежде, что ты в полной мере осознаешь безнадёжность собственного положения. – Высокая величественная фигура в сверкавших червлёных доспехах, на голову выше молодого эльфа, медленно преодолела три ступени, отделявшие помост трона от пола. – Как ты можешь надеяться противостоять мне, представителю расы изначальных хозяев Мироздания, видевшему рождение миров и солнц? Жалкий червь! Я предлагаю тебе стать моим слугой осознанно и добровольно, рассчитывая на очевидную выгоду подобного предложения. Ты, видимо, не понимаешь, что в любом случае, так или иначе, станешь послушным орудием моей воли. Выбор за тобой – начать новую жизнь, принимая свою новую сущность, или гореть в неугасимом пламени жуткого проклятья, будучи обречённым на нестерпимые муки, в плену непреходящей жажды могущества. Осознай простую истину: ты в полной моей власти! Но тебе и только тебе решать, каким образом ты станешь моим подданным: насильно или добровольно.

Безжалостный голос сокрушительным молотом разрывал сознание. Юношу накрыла чёрная тень. Рука в чешуйчатой червлёной латной перчатке с когтями вытянулась вперёд, враждебная злая сила рывком подняла эльфа на ноги.

– НИКОГДА!

– Решение принято, выбор сделан.

Аметистовые очи вновь сверкнули нестерпимо ярким кристально-лиловым пламенем, левая рука демона распахнулась, её ладонь накрыла лоб охотника. Глаза накрыло кровавой пеленой, душу (именно её, а не тело!) обожгло невыносимой болью. Тем временем правая ладонь тёмного адепта прислонилась к груди юноши напротив сердца.

Эрегинд истошно закричал, словно смертельно раненый зверь. В этот роковой миг ему показалось, что демон похищает его душу. Сознание начало постепенно гаснуть, оставляя только призрачные блики ослепительно сияющих лиловыми бриллиантами очей на фоне медленно клубящихся в оранжевом кристалле языков пламени и глухо, словно из колодца, доносящихся отголосков тёмного заклятья:

– ЭРЕГИНД КЛОРНИЭ ИЗ РОДА ЭЛДАНУОЛ – ВЛАСТЬЮ, ДАННОЙ МНЕ ВЕЛИКИМИ АРХИДЕМОНАМИ, ИЗНАЧАЛЬНЫМИ И ЕДИНСТВЕННО ИСТИННЫМИ ПОВЕЛИТЕЛЯМИ ВСЕЛЕННОЙ, МОГУЩЕСТВЕННЫМИ РЫЦАРЯМИ ПЛАМЕНИ ХАОСА, ЗАКЛИНАЮ ТЕБЯ ВЕЧНОЙ ТЬМОЙ, КРАЕУГОЛЬНЫМ КАМНЕМ МИРОЗДАНИЯ, ИДТИ ПУТЁМ ОБРЕТЕНИЯ БЕЗГРАНИЧНОГО МОГУЩЕСТВА И ОБРЕКАЮ НА БЕСПОЩАДНУЮ НЕНАВИСТЬ И НЕУТОЛИМУЮ ЖАЖДУ КРОВИ. ОТНЫНЕ ТЫ БУДЕШЬ МЁРТВЫМ ПРИ ЖИЗНИ И ДАЖЕ ДНЁМ ПРИ СВЕТЕ СОЛНЦА ВИДЕТЬ БЕСПРОСВЕТНЫЙ МРАК НОЧИ.

                                      * * *

Гулкий стук пульса в висках. Скорее от панического ужаса, чем от сумасшедшего темпа бега, Таэлнас прерывисто дышал, хрипло хватая ртом воздух. Нали не отставала, настроение возлюбленного постепенно передавалось и ей.

Пара кометой вылетела в мертвенно-зелёное зарево, затопившее окрестности. От неожиданности эльфы оторопели, на миг забыв об Эрегинде.

– Вентола-заступница, убереги нас! – Наинлит осенила себя защитным знаком и в смятении замотала головой, не в состоянии поверить в увиденное.

– Он где-то там и ещё жив. – Первым оправившись от замешательства, юноша махнул рукой в сторону россыпи мегалитов, испещрённых светящимися линиями узоров, фигур и символов. – Какое бы чёрное колдовство не подстерегало меня там, даже если нет ни единого шанса на спасение, я всё равно пойду за ним, и отдам свою жизнь, чтобы спасти его.

Охотник обернулся к девушке с безумным выражением в глазах с расширенными зрачками.

– Ты пойдёшь со мной?

– Но… разве…. Прости, любовь моя, конечно, без сомнений. – Наинлит окончательно овладела собой.

Лицо Тэлса озарила улыбка. Он бросился к ней и крепко сжал в объятиях.

– Спасибо! Спасибо, дорогая …. Ты же понимаешь, мы не можем его здесь бросить! Как мы потом посмотрим в глаза его родным? Я сейчас, безусловно, жалею, что мы решились на эту безумную авантюру – не зря этот проклятый лес заслужил свою дурную славу. В общем, ты понимаешь, что я имею в виду… либо мы вернёмся с Эрегиндом, либо… не вернётся никто.