Найди путь к своей звезде. Книга 2

– Сайка проснулась… А, это пушистый болзак побежал… елис кору разбивает…

Затем она чуть крепче прижала к себе дочь и шепнула на ухо.

– У нас гости, не пугай их и не пугайся сама. Встреть их как дорогих гостей.

Ниама от удивления открыла глаза. Недалеко от камня, чуть в стороне по склону, хрустнула ветка. Взглянув туда, Ниама вздрогнула, к ним шла огромная самка ронго с двумя детенышами. «Возможно, это та, что убила охотника в этом году» – промелькнула мысль и Ниама сжалась в комочек и придвинулась ближе к маме.

– Ну, здравствуй! – сказала Тина, обращаясь к самке ронго. Она освободила свою руку из цепких объятий Ниамы и встала навстречу хищнице.

– Сегодня я приготовила что-то необычное тебе и твоим детям.

Тина развернула сверточек, о существовании которого Ниама и не подозревала.

– Южные сладости, ты их еще не пробовала, сладкоежка.

Тина потрепала ронго по загривку, просунув тонкую ладонь под пластину панциря и поглаживая пушистую впадину между толстыми защитными пластинами, затем положила на ладонь несколько кружочков сладостей, которые недавно Магир купил для Ниамы и Тины у проезжего купца. Самка ронго посмотрела в сторону Ниамы и засопела. Тина потрепала густую короткую шерсть хищницы за ухом и начала мягким голосом уговаривать зверя.

– Это моя дочь, вам стоит познакомиться, я думаю, вы подружитесь, или твои дети смогут подружиться с ней. Познакомьтесь.

Но ни та, ни другая сторона не проявила желания знакомиться. Ронго, настороженно поглядывая на Ниаму, съела сладости с руки Тины, затем отошла в сторону и занялась поисками мелких грызунов в траве. Детеныши ронго подошли к Тине и протянули мордочки к ладони женщины, та достала еще сладости и угостила их.

– Ниама, подойди, познакомься с малышами.

Ниама быстро и испуганно отрицательно затрясла головой. Она слишком хорошо помнила изуродованный огромными зубами и располосованный острыми копытами труп охотника, принесенный из леса две недели назад. Он случайно встретил в лесу самку ронго с детенышами, убежать мужчина не успел, пущенная наугад стрела, которой он пытался защитить свою жизнь, отскочила от мощной роговой пластины животного. Охотник пустил еще стрелу и та, вроде не отскочила, но неизвестно, достигла ли цели, когда он пытался попасть между защитными пластинами, где открывалась мягкая шерстка? Никто так и не узнал, был ли ранен зверь?

– Возможно, вам еще рано знакомиться, но я думаю, вы подружитесь – рассмеялась Тина.

Еще несколько минут поиграв с детенышами, Тина отпустила их. Мамаша-ронго спокойно продолжала искать пищу.

– Ниама, пойдем домой, нас, наверное, уже ждет папа.

– Скажи ей, чтобы она ушла – почему-то шепотом прошептала бледная Ниама.

– Неужели она действительно такая страшная?

Ниама молча затрясла головой. Потрясение было слишком велико.

– Хорошо.

Тина подошла к ронго, и что-то сказала ей на незнакомом языке. Звуки ее голоса напомнили Ниаме журчание ручейка, но все же было в этом языке что-то родственное языку топико. Ниама слышала один раз, как на этом языке говорили дедушка с бабушкой, но из маминых уст она еще ни разу не слышала речи торан. Ниама однажды после посещения крепости родителей Тины спросила отца, можно ли выучить их язык. Отец наотрез отказался. Его дочь должна говорить на языке своего племени!

По дороге домой Ниама болтала без умолку, она получила слишком много впечатлений и все это распирало ее.

– Мам, это та самая ронго, о которой рассказывали мужчины?

– Да, мне пришлось вынимать стрелу из ее тела, иначе она погибла бы и детеныши тоже. Мне даже страшно было представить, что она умрет. Я всю жизнь живу среди топико, но до сих пор я не могу представить, как можно отнимать жизнь у живого существа…– очень тихо и грустно проговорила она

Ниама продолжала изливать поток вопросов и впечатлений. Тина слушала дочь, изредка отвечая на вопросы, и размышляла о судьбе дочери. Какой она будет? Не опоздала ли Тина, чтобы передать ей все, чему научена была с младенчества? Сумеет ли Ниама научиться любить окружающий мир, а не бояться его; не бороться с ним, а мудро управлять вверенной ей частью огромного мира и подчиняться мудрым его законам? Племя отца Ниамы – племя бойцов, чего больше в ее дочери?

После этого похода что-то поменялась в Ниаме, теперь она сама ждала утра, с радостью вставала, быстро одевалась, глаза ее блестели. Каждое утро она была готова к новым прекрасным открытиям! Скоро Ниама и детеныши ронго стали лучшими друзьями, с их мамашей установились свои отношения, осторожные, уважительные, но с взаимным не очень большим доверием. В некотором роде они были соперницами – характер у обеих сильный, независимый, словно принцессы двух разных государств.

После встречи солнца и общения с семьей ронго, Тина с дочерью обычно еще некоторое время бродили по лесу, и Тина посвящала дочь в тайны леса, трав, целебные свойства которых племя ее отца изучило в совершенстве. Тина научила дочь общаться со зверями, и птицами. Давала уроки речи торан, посвятила в тайну ее рода, способного за короткое время общения с топико, заговорить на его языке. И все же Тина понимала, что надежды на то, что Ниама сможет пользоваться этой способностью, почти нет.

– Дочь, для того, чтобы понять живое существо, ты должна понять, что все живые существа общаются посредством образов. Животные передают их движениями и звуком голоса, у людей более сложные образы и они имеют более сложный механизм передачи, приспособленный для этой цели. Если ты поймешь образ, который передает тебе топико или животное, тогда запомнить способ передачи этого образа будет намного легче, чем учить способы передачи без образов.

– Мам, а почему дедушка и бабушка называют нас язычниками? Ведь ты тоже ходишь встречать солнце? Мы приносим ему жертвы на закате, а ты утром встречаешь его?

– Ты задала сразу три вопроса, на который отвечать? – улыбнулась Тина.

– На первый.

– Мы не считаем себя язычниками, потому, что не поклоняемся природе. Поклоняемся мы только Тому, Чье Имя не смеем назвать. У природы мы учимся мудрости, которую ОН вложил в нее. Все это довольно сложно, ты еще маловата, чтобы понять. Мне объясняли суть наших верований в пятнадцать лет.

– А ты попробуй, я очень хочу понять!

– Хорошо, меня учили также, что на вопросы нужно отвечать. Раз ты доросла до вопроса, значит, доросла и до ответа… По преданиям наших отцов (я верю, что большая часть из них сохранилась верно), наш Создатель создал нас, как детей Своих. Никто и ничто в мире не могло разделять нас. Но топико пал, ниже всех Его созданий. Создания потеряли способность правильно отличать добро от зла. Они придумали свое добро и свое зло. Иногда они угадывают правду, но в большей части, ошибаются. Думая, что делают добро, они нарушают гармонию мира, а значит – выходит зло. Я уже не говорю о том, что часто они делают зло, зная, что это – зло.

– А почему ты с солнцем разговариваешь, если ты не поклоняешься ему?

– Создания могут поклоняться только тому, кто выше их. А выше их – только Тот, Кто их создал. Если они начнут поклоняться низшему – они упадут еще ниже. Представь себе, что случиться, если ты попробуешь поклониться камню, свисающему с обрыва? Для того чтобы поклониться, ты должна будешь встать ниже его…

– Я упаду с обрыва.

– Это правда. Даже если не упадешь в первый раз, можешь упасть в следующий раз. Но разговаривать можно со всеми. Только мы должны понимать, что вся природа живет по своим законам, а для нас, разумных существ, эти законы выше, хотя и имеют много общего. Мы не уверены, но многие из наших стариков считают, что Ловар может понимать язык жителей. Особенно топико. Ведь они природные жители этой планеты.

– Да… это действительно сложно. Но я, кажется, что-то начинаю понимать.

Тина рассказала дочери предание о том, что торане родом не с Ловара и Ниама была очень удивлена, но потом согласилась.

– Об этом все говорят, что твои родные – странные и чужаки… Но говорят, что вы пришли с других мест. А как вы попали на Ловар, с той, вашей планеты?

– У нас был большой космолет, который привез сюда моих предков, а потом вернулся обратно.

– А что это такое?

– Ну аппарат… на нем летают.

– Мам, не говори глупости! топико не летают! У нас нет крыльев! – как взрослая, с сарказмом рассмеялась Ниама.

– Ладно, я попытаюсь рассказать тебе об этом, когда ты вырастешь… – вздохнула Тина – а пока никому не говори об этом разговоре.

– Я не тупая… я не хочу, чтобы меня обсмеяли – резко ответила дочь.

Глава 5

Многому Тина успела научить дочь за эти два года. И вот сейчас ее дочь будет проходить экзамен, цена которого – ее свобода, а возможно и жизнь. Ведь Ниама носит мужское платье, а мальчиков очень часто убивали вместе с мужчинами. Тина сквозь стену услышала, как тяжело заскрипели засовы, мост над рвом опустился, и ворота отворились.

Всадник спокойно двинулся к воротам, которые уже распахивались ему навстречу. Вдруг произошло страшное – воин, стоявший у самых ворот, упал, сраженный стрелой, следом упал воин, открывавший ворота. Из леса показались всадники, мчавшиеся с гиканием и улюлюканием к открытым воротам. «Гонец» развернул ойо и ускакал, смешавшись с отрядом нападавших.

– Предатель, как ты мог своих продать! – только и успел крикнуть старший страж, сраженный стрелой.

Дикая орда сильных воинов, одетых в шкуры зверей и расписанные соком дерева нонгу1 настолько сильно, что под нарисованными на лицах ужасающими масками смерти почти невозможно было рассмотреть реальных лиц, прорвалась с крепость. Сок дерева нонгу менял цвет в зависимости от температуры и еще чего-то. Чем злее или испуганнее был воин, тем больше оттенков красного было на его лице, и наоборот, чем миролюбивее был настроен воин, тем больше оттенков зеленого и синего имела нарисованная на его лице маска. Лицо командира отряда было покрыто багровой маской, и он внимательно следил за состоянием своих подчиненных, разжигая их злобу или страх. Как злость, так и страх перед ним удовлетворял командира, потому что воины в обоих случаях делали все, что он им приказал – убивали и грабили!

Воины Магира обычно обрезали свои волосы или носили приспособления из дерева и кости, собирающие их волосы на затылке. Бороды воинов также принято было содержать в чистоте и опрятности, некоторые воины носили длинные бороды и заплетали их в косички. Но эти дикари имели ужасный вид! У многих черные как смоль волосы клочками торчали в стороны, в бородах оставалась вся история походных обедов и ночных оргий, запечатленная кусочками высохшей пищи, слипшимися от вина или блевотины клочками волос. Кроме страха эта орда вызывала отвращение!

Крики жертв смешались с воплями злобы и ярости! Город напоминал скорее бойню, чем защищающуюся крепость. Детей и женщин сгоняли в центр, а мужчин, подростков и стариков убивали на месте. Не многие успели оказать сколько-то ощутимое сопротивление или спрятаться в укромных уголках и погребах.

Ужасные маски смерти, нарисованные на лицах врагов, лишь усиливали панику среди жителей крепости. Прятались все, кто только мог, но разъяренные безжалостные воины находили и чаще всего убивали на месте или сгоняли на центральную площадь.

По всему видно было, что воины орды торопились. Они знали, что скоро вернется дружина, очевидно, знали все о жизни города. Заметно было, что кто-то из крепости приготовил их разбойное нападение. Отряду нужно было исчезнуть как можно скорей, потому что у них было недостаточно воинов, чтобы противостоять дружине Магира.

Тину вместе с другими женщинами и девушками пригнали в центр крепости. Она жадно всматривалась в лица всех детей, мертвых и живых – дочери не было видно нигде. И это как-то скрадывало окружающий ужас. У Тины, сердце которой сжималось при виде смерти животного, помутилось в глазах от криков умирающих людей, открытых глаз мертвых детей и взрослых. И это были топико, которых она хорошо знала и любила, несмотря на разность понятий, и уклада жизни. Сознание отказывалось принимать реальность происходящего, все казалось страшным сном. Движения Тины стали замедленными, глаза пустыми. Как во сне она обняла нескольких женщин, прижимающихся к ней в поиске защиты. Самым страшным было сознание собственной беспомощности – Тина не могла их защитить. Если бы страж согласился отпустить ее в лес, Тина могла бы привести прирученное семейство ронго из леса, возможно тогда, она смогла бы напугать суеверных воинов отряда дикарей, и этим помочь своим людям. Но теперь в окружении зла, которое превосходило ее понимание, дитя мудрого племени, была намного беспомощнее этих женщин.

К горстке испуганных пленниц на ойо подъехал воин с бордово-красной маской смерти, нарисованной на его лице, что-то сказал охранникам, осмотрел пленников. Взгляд воина упал на Тину, и он несколько минут внимательно ее рассматривал, затем что-то приказал ей – Тина не поняла ни слова, продолжая сидеть в окружении тех, кто надеялся на ее помощь. Воин гневно повторил приказ – никто из пленниц не понимал его, включая Тину, но Тина поняла одно – воин обращается к ней. Женщина встала, опустив глаза к земле. Поняв, что не добьется от пленников ничего, воин сказал несколько слов подчиненным и отъехал в сторону, осматривая крепость. Тина стояла оглушенная, эти топико ходили и разговаривали между собой на протяжении последнего часа, и она не понимала ни слова из их языка. Как будто ее способность понимать речь других людей исчезла! Женщина почувствовала, что впервые в жизни ей не хочется понимать эту речь. Воздух в крепости напоминал ей сгусток жадности, жажды убийства, похоти, ненависти и страха. Ей казалось, что выжить в этой атмосфере просто невозможно. Впервые в жизни она испытала чувство непреодолимого страха.

Как во сне Тина двинулась вместе с другими пленницами к воротам крепости, подгоняемые древками копий, саблями в ножнах, которые дикари использовали теперь как палки. Тине казалось, если сабля, обагренная кровью, прикоснется к ней – случиться что-то страшное, и она быстро шла, стараясь избежать прикосновений. Из ворот выехали также подводы с трупами убитых. В крепости не осталось тел ни врагов, ни защитников. Пленников разделили как вещи, сильнейший брал лучшее, слабым оставались те, кого не захотели брать сильные. Необыкновенная красота Тины, теперь стала губительной, она попала к предводителю дикарей в числе первых.

Идти пришлось до самой темноты. Воины и их добыча шли, почти не останавливаясь – дикари боялись погони. По дороге они старались сбить с пути возможную погоню, и всеми способами стирали следы. Несколько миль пришлось идти всем по воде небольшой речки. К вечеру даже взрослые, сильные воины выбились из сил. Молодые девушки едва передвигались от усталости, падая на каждом шагу, немного детей, оставшихся в живых, уже не могли идти и матери, из последних сил несли их на руках. Всякого, кто уже не мог идти – ждала немедленная смерть.

Стемнело. Когда дикари разбили лагерь, каждый взял в свой шатер добычу, привязав женщин к центральному шесту шатра. Наутро едва рассвело, вновь собрали шатры и двинулись в путь. К полудню, наконец, пришли в большой лагерь, пленные поняли, что были захвачены разведывательным отрядом не очень большого племени дикарей. Неизвестно было, уйдет ли это племя назад, захватив добычу, или это только начало наступления воинов дракона на жителей лесов и долины для того, чтобы обеспечить своим драконам еду на период их размножения? Для пленных, попавших в этот стан, не имело значения, что будет дальше – их судьба, их жизнь решалась сейчас!

Все жители Ловара знали, что драконам нужно усиленное питание в период их размножения, но племена, живущие рядом с их пещерами, не хотели отдавать властителям своих близких и родных и своих животных, поэтому шли на войну. Дикари захватывали пленников для пищи драконов, многих женщин и молодых девушек брали в жены, а заодно и грабили захваченные крепости.

Все пленники племени Магира знали: дикари в течение трех дней не прикасаются к женщинам. Оставалось ждать избавления в оставшиеся два дня, а затем готовиться принять бесчестие или страшную смерть. Думать об этом не хотелось, и каждая женщина молила богов об избавлении. Вечером второго дня к Тине подошла старуха каким-то сосудом и иглой. Старуха переодела ее в брачный наряд, потянув за руку, усадила перед собой и, намочив иглу в жидкости, вывела какой-то знак между бровями. Тина повиновалась, ей было безразлично, что сделает с ней эта страшная и грязная старуха. В мозгу стучала одна мысль: «Я не могу больше, я не могу больше!» Сжавшись в комок, обхватив колени руками, Тина сидела неподвижно. Старуха ловко закончила свою работу, похлопала ласково ее по плечу и произнесла:

– Молодец, дочка, не противься, будь смирной, и все у тебя будет хорошо, тебя никто не обидит! Теперь ты станешь нашей… – и сняла путы с ее ног и рук.

«Я поняла ее!» – Тина не была уверена, что поняла слова верно, но высказанная мысль стала понятной. Эта мысль поразила Тину, она резко вскочила на ноги, испугав старуху этим неожиданным движением. Возможно, старуха решила, что поторопилась с освобождением покорной, но непредсказуемой пленницы. Но Тина сразу сообразила, что может потерять преимущество и тихо улыбнувшись, присела у края шатра, повторяя за женщинами дикарей, сидящими у входа в шатер, где жил их муж. Старуха удовлетворенно что-то пробурчала и занялась своими делами. Словно проснувшись, Тина оглядела стан воинов дракона:

«А ведь их немного, отряд Магира справился бы с этим станом, если бы напал неожиданно. Они не ждут нападения!».

Тина поняла, что приобрела вновь способность мыслить и чувствовать, исчезла страшная атмосфера зла человеческого. Наступило время затишья. Мысленно она воззвала к Тому, Кого назвать не смели ни она, ни праотцы ее. Никогда в другое время она не смела, взывать к Нему, обращаясь за мудростью ко всему Его созданию, к солнцу, деревьям, стихиям. Но сейчас ей нужна была не просто мудрость, ей нужна была ощутимая реальная помощь. Сейчас был тот случай, в котором она не могла ничего сделать сама. «Я пойду за помощью, закрой им глаза, я не могу допустить больше бесчестья и смерти. Или пусть меня убью сейчас, чтобы я не видела всего этого»!

Тина вдруг ясно поняла, что должна найти и позвать дружину Магира. Ни один способ защиты, которые она знала, не работал здесь, в этом сгустке злых и порочных страстей. Здесь нужна была физическая сила и умение вести войну.

Тина взяла платье, которое старуха бросила ей на колени, вошла в шатер, переоделась, несколько минут посидела, затем встала, отодвинув полог шатра, увидела старуху, которая что-то делала у костра. Выйдя наружу, Тина обошла шатер, спокойным шагом направилась к краю стана. Она понимала, если кто-то заметит, что она из пленных, смерть ее будет страшной, но сейчас ей было все равно. Обходя костры, колья шатров, не торопясь, но достаточно уверенным и быстрым шагом, Тина приблизилась к краю стана. Захватив по дороге чей-то сосуд для воды, Тина вскинула его, поставив дном на линию таллии. Сознание, даже без ее ведома, отмечало малейшие жесты и походку, присущую женщинам дикарей. Прикрыв лицо накидкой, как бы невзначай соскользнувшей на лицо, Тина направилась к ближайшему ручью. Охранник, стоявший у костра на краю стана, удивился столь позднему походу за водой женщины, одетой в платье, которые носили только женщины их предводителя. Однако, зная своевольный характер своего властелина, он, не окликнув, пропустил.

Тина дошла до ручья, перепрыгнула через него, и, бросив сосуд, скрылась в темноте. Несмотря на перенесенные потрясения и усталость, женщина двигалась быстро, насколько было возможно. Прекрасно ориентируясь в темноте, она понимала свои преимущества перед преследователями, и воспользовалась ими. Время и фактор неожиданности пока были на ее стороне. Иногда останавливаясь лишь на несколько минут, Тина прислушивалась. Тишину ночи нарушали только крики ночных птиц и лесные шорохи, в стане врагов ее исчезновение еще не обнаружили. Через некоторое время свет костров скрыл холм, Тина еще ускорила шаг.

Женщина шла всю ночь, она знала, что дикари ночью не отойдут далеко от лагеря, днем же могут начать активные поиски. Возможно, ее вовсе не станут искать, ведь лес кишел дикими зверями, а дикари не могли знать о том, что со зверями Тине легче договориться, чем с топико.

В полдень наступившего дня Тина шагала уже по знакомой местности. Еще полдня пути и она увидит крепость, что ждет ее там? «Может быть, Магир еще не вернулся? Или дикари оставили кого-то из своих? Но это мало похоже на правду» – Не зная, что будет делать дальше, Тина все же прибавила шаг. Уже половина третьего дня подходит, отряд может не успеть освободить своих, что же делать!?

Вдруг она услышала приглушенные голоса, Тина мгновенно спряталась среди зарослей. «Кто придумал эти несуразные яркие платья, в них невозможно скрыться в лесу» – мелькнула мысль.

Соблюдая все средства предосторожности, по лесу быстро двигался большой отряд воинов. Тина издалека поняла – они не завоеватели, это свои. Теперь она осознала всю опасность своего положения – на ней платье женщин дикарей, нестирающийся, выколотый знак на переносице говорит о ее принадлежности другому мужчине .... Вдруг вместо радости встречи со своими, в душу закрался страх и предчувствие беды. «Может вернуться?» – промелькнула мысль. «Но это будет еще хуже…».

Вспомнился закон лесных племен, который заставлял ее всегда содрогаться. Девушек, ставших наложницами или женами, оставляли их новым мужьям, при завоевании лагеря. Но женщину, согласившуюся стать наложницей или женой захватчика, отнимали (если находили и могли отвоевать). После этого, раскаленным мечем, ей выкалывали глаза, и она, живя с мужем в одном доме, оставаясь на его содержании до смерти, считалась умершей. Муж ее считался вдовцом, если не было других жен.

Мороз пробежал по коже от этих мыслей. «Может быть, вернуться к своим в деревню родителей? Они примут, и не дадут в обиду. Но тогда все женщины крепости подвергнуться этой участи, на самом деле пережив весь позор и ужас насилия со стороны дикарей и мести со стороны своих мужей. У нее, Тины есть шанс убедить мужа, что нанесенные знаки не выражают действительности, никто не прикасался к ней. Любой мужчина торан мог распознать правду и ложь сказанных слов… Но вряд ли ее муж сможет узнать правду… Разглядывая мелькающую между стволами фигуру мужа, пытаясь рассмотреть его лицо, Тина словно прощалась с прежним счастьем. Еще несколько минут сомнений… Она знала, что без нее отряд будет идти еще дня два или три и они точно опоздают… наконец, решение было принято. Бесшумно проскользнув между стволами деревьев, Тина оказалась в нескольких шагах от ойо Магира, ехавшего во главе отряда.

Мощное тело ойо содрогнулось, всадник тоже вздрогнул.

– Магир, это я – Тина!

– Кто!?… – подняв руку, он остановил отряд.

– Я сбежала из плена. Шла всю ночь. Я знаю короткую дорогу.

– Твой вид говорит о том, что я не могу тебе верить. Ты знаешь закон людей леса, и имеешь основание погубить нас ради собственного спасения.

– Отряд дикарей не очень велик, по следам вам будет очень трудно найти их. Они гнали нас долго по ручью, чтобы вы потеряли след. Ты можешь проверить, за пригорком след потеряется в небольшой речке. Все женщины надеются на избавление, я не могу допустить их позора и гибели.

– Твоя честь не должна была быть платой за их честь или жизнь!

– Я чиста перед тобой, несмотря на эти знаки, духи стихий свидетели тому. И мой Великий, который спас меня от преследователей чудесным образом.

Тон Магира оставался холодным и жестким, когда он обратился к воинам:

– Проверим ее слова, пойдем дальше по следу.

– Магир, где Ниама?

– Я отправил ее к твоему отцу. Это она нашла нас и сказала о происшедшем.

– Ты еще не был в крепости?

Тина подумала, и не стала сообщать, что дикари, уходя, подожгли крепость и, возможно им некуда будет возвращаться. Сейчас важнее спасти того, кого еще можно.

Не стала она рассказывать и о том, что воины дракона забрали все трупы людей из крепости, как своих, так и чужих и теперь используют тела в качестве провизии. Эти ужасные дикари еще и каннибалы!

– Нет, крепость твоего отца была ближе. Мы сразу поехали искать вас. Ниама сказала, где мы можем напасть на след.

– Да сохранит ее Великий.

– Ты стала другой, ты стала говорить слишком часто о своем Боге? Впрочем, сейчас это значения не имеет – подозрительность Магира росла с каждой минутой, но пока он еще боролся.

Видя усталость и изнеможение Тины, вождь посадил жену на своего ойо, позади себя. Слова Тины подтвердились, кроме того, взяла свое привычка доверять жене, и Магир принял решение рискнуть.

– Веди нас – коротко сказал он.

– Нам надо торопиться – тихо произнесла она, обращаясь к ойо.

Повторять не пришлось, ойо перешел на крупную рысь. Отряд передвигался намного быстрее пешего топико, поэтому поздним вечером, когда густой сумрак окутал стан дикарей, отряд Магира приблизился к лагерю. Решающая ночь третьего дня! В тревоге Тина взглянула на Магира: