Право Рима. Марк Флавий

– Тебе что-то приснилось, ты так громко кричал?

– Мне снилось, что я солдат и сейчас был в страшной рубке.

Скора просто обняла его, и положила свою голову Марку на грудь. Её ладошки гладили его по волосам, шее, лицу.

Марк замолчал и стал постепенно успокаиваться. Прохладный компресс и её ласковые руки вскоре сделали своё дело, и он, обняв Скору, опять задремал.

Скора смотрела на любимого и вспоминала о том, как внезапно Марк ворвался в её жизнь. Она думала о том, как он её изменил. То чувство, которое она к нему испытывала не было похоже ни на что. Это был восторг, и в тоже самое время, не совсем понятная грусть. Теперь к этому всему добавлялся страх, страх потерять своего мужчину. Какие-то невидимые нити всё сильнее и сильнее привязывали её к нему. Скора хотела быть с Марком всё время, есть, спать с ним, ходить на охоту, за рыбой, что угодно делать, но только рядом, вместе. Она трепетала от его сильных рук, его голоса, его губы и поцелуи приносили ей столько счастья, а иногда просто лишали чувств.

Скора осторожно выскользнула из объятий Марка, слегка прикоснулась губами к его щеке и принялась готовить ужин. Случайно ей на глаза попался пузырёк с горечью. Она решительно встала, взяла его и засунула подальше за печку. Немного в стороне она увидела маленький бочонок, в таких обычно хранили медовуху, он был наполовину полон. Скора улыбнулась и решила, что сегодня можно устроить небольшой пир, по случаю того, что она рассказала Марку почти всю правду. А дальше, а дальше будь, что будет, решила Скора, склонившись к жарившейся на вертеле тетёрке.

Марку снилась очень красивая женщина в белой тунике, с тёмными локонами волос убранных в красивую причёску. Она смеялась, целовала его и приговаривала: «Марк, сыночек мой, как я тебя люблю, ты моё самоё главное богатство». Значит, это была его мама, да, да, да, теперь он узнал её. Марк был ребёнком, он потянул к ней свои ручки. Мама погрозила ему пальчиком и сказала: «Нет, Марк, ты уже большой, давай сам, ну иди ко мне, иди, иди, не бойся» и протянула к нему свои руки. Марк тоже протянул к маме ручки и пошёл. Он сделал всего несколько шагов и стал падать. Мама подхватила его на руки и, смеясь, стала целовать. Марк прижался к ней. Ему было так хорошо у мамы. Он обнимал её и шептал: «Мама, мама».

Скора приготовила ужин, порезала мясо и хлеб, налила в кружки медовухи и подошла к Марку разбудить его. Марку опять что-то снилось, но теперь видимо хорошее и родное. Он был спокоен, но на его ресницах блестели слёзы. И вдруг она услышала, как Марк что-то шепчет, как будто зовёт кого-то. Скора тихо отошла от любимого и села, возле стола давая ему проснуться самостоятельно. Она уже знала, что снилось Марку. Ей тоже иногда снилась мама.

Марк проснулся, открыл глаза. Возле стола сидела Скора и смотрела него. В её глазах было столько же нежности и любви, как и в глазах мамы. И от этого у Марка защемило сердце. Он улыбнулся и встал. Немного хромая подошёл к столу:

– Здравствуй, любовь моя, – сказал он и поцеловал Скору в губы.

– Здравствуй, – ответила она, – садись, будем ужинать, – и украдкой смахнула слезу.

– Я опять зверски хочу есть, – Марк хотел уже наброситься на еду.

– Подожди милый, – остановила его Скора, – давай медку попробуем, – заулыбалась она, – для настроения.

– Никогда ещё не пробовал хмельной мёд, – улыбнулся он.

Они немного выпили, и Марк принялся на еду. Скора, с умилением наблюдала за ним.

– Тебе снилась мама? – спросила она.

– А откуда ты знаешь, – удивлённо спросил Марк.

– Мне так кажется.

Марк сразу загрустил. Скора положила свою руку ему на колено и ответила за него.

– Мне самой иногда снится моя мама.

– А где она?

– Она умерла, когда я была ещё совсем маленькой.

– А я пока не помню, где моя мама.

Теперь они загрустили оба. Скоре не хотелось, что бы Марк печалился, поэтому выпив ещё немного медовухи, Скора начала рассказывать всякие смешные истории из своей жизни. Он сначала просто слушал её, но постепенно стал улыбаться, а через некоторое время уже смеялся вместе с ней. Потом они вышли на улицу. Уже стемнело, и небо опять было усеяно звёздами. Скора и Марк стояли, взявшись за руки. В небе падали две звезды навстречу друг другу. Он прижал её к себе. Она с трепетом отвечала на его жаркие поцелуи. Ещё немного постояв, они вернулись в дом.

Сегодня Марк был с ней настолько нежен, что Скоре в какой-то момент показалось, что они, занимаясь любовью, летят к прямо звёздам. От этого у неё захватывало дух, и Скора, ещё сильнее прижималась к своему любимому мужчине.

Марку опять приснилась мама. Во сне он был уже большим ребёнком, потому что она с ним говорила об учёбе. «Марк, когда ты вырастешь, то конечно станешь солдатом, и я хочу, чтобы среди всей крови и грязи, которую тебе предстоит пройти, ты всегда оставался человеком. Никогда не пренебрегай знаниями, учись, читай, всё время, в любую свободную минуту». Она говорила это и гладила его по голове. Марк проснулся, рядом спала Скора, разметав свои льняные волосы по подушке. Её алые губки и обнажённая, красивой формы небольшая грудь с розовым соском манили его. Он осторожно поцеловал Скору в губы. Она смешно сморщила свой красивый носик, но не проснулась. Марк заботливо прикрыл её одеялом. Лечебная мазь колдуньи, сделала своё дело, опухоль на ноге у Марка исчезла. Марк осторожно встал и, одев только штаны, с голым торсом почти не хромая вышел из дома.

Было раннее утро, солнце ещё только начинало подниматься. Лес вокруг дома стал наполняться пением птиц. У Марка почувствовал в себе мощный прилив сил. Внезапно он начал размахивать руками, приседать, отжиматься от земли. Всё это происходило само собой, помимо его воли. Хорошо разогрев свои мышцы, он увидел неподалёку приличного размера камень. Марк легко поднял его и стал выжимать камень над своей головой. Мышцы и вены от напряжения вздулись. Вдоволь, до пота позабавившись с камнем, Марк осторожно, чтобы не шуметь, положил камень обратно и пошёл к одному из родников умыться.

Скора проснулась со счастливой улыбкой на лице. В лесу уже громко щебетали птицы. Она не глядя, протянула руку, но её мужчины рядом не было. Скора села на постели, Марка нигде не было. Накинув на себя одеяло, она вышла из дома и опять его не увидела. У неё тревожно забилось сердце. Всё её существо боялось, что Марк, вспомнив кто он, вернётся к своим. Скора продолжала стоять, кутаясь в одеяло. Его нигде не было. Пичуги безучастно прыгали по веткам, им не было до неё никакого дела. От всяких нехороших мыслей у Скоры в уголках глаз появились маленькие слёзки. Внезапно она увидела Марка. Он шёл от ключа, раздетый по пояс, красивый, сильный мужчина, которого она так любила. Марк увидел её и заулыбался. Скора не выдержала и побежала к нему навстречу. За несколько шагом до него с неё соскользнуло одело, не обращая на это никакого внимания Скора обнажённая бросилась к любимому. Марк обнял её, и она тихонько захныкала у него на груди:

– Ты ведь не бросишь меня?

– Ну что ты глупенькая, я никогда тебя не брошу, – ответил Марк, поглаживая её по спине и волосам.

– Марк, я очень-очень тебя люблю, и если ты уйдёшь, мне кажется, что я просто умру, – зашептала она и подняла на него свои полные слёз глаза.

Он поцеловал её, затем подхватил на руки и унёс в дом.

Они просто лежали рядом и нежились в истоме после бурных ласк. Марк вдруг попросил:

– Расскажи мне о вашем народе.

– Расскажу, обязательно расскажу, – Скора села на постели, – только давай сначала позавтракаем.

– Хорошо милая, – Марк стал одеваться.

Скора, быстро одеваясь, на ходу поцеловала его и стала готовить еду.

За завтраком они решили для пополнения запасов заняться охотой и рыбалкой. Прихватив лук и стрелы Марк и Скора направились на берег реки.

По пути Скора начала ему рассказывать о племени свевов, так они сами себя называли:

– Наши предки жили далеко на востоке и были степными воинами. Потом они сместились на юг и стали жить у моря. Там они объединились ещё с одним племенем и жили вместе до тех пор, пока с востока не пришли дикие племена. Наши племена, мужчины и женщины долго с ними сражались, но врагов было так много, что наши предки решили просто уйти. По пути нашему племени опять пришлось много сражаться, никто не хотел уступать своих земель. В конце концов, мы оказались здесь.

– Ты сказала, что вместе с мужчинами сражались и женщины, – прервал её Марк.

– Да, раньше незамужние женщины нашего племени были воительницы и принимали участие во всех сражениях наравне с мужчинами.

– А теперь?

– Наше племя понесло большие потери, продвигаясь к этим землям, поэтому старейшины решили, что женщины племени не будут воевать наравне с мужчинами, потому что должны рожать как можно больше детей. Вот уже десять поколений наши женщины берутся за оружие только в самом крайнем случае, но меня отец научил стрелять из лука и владеть мечом.

– Даже мечом, – усмехнулся Марк.

– Да, представь себе, – улыбнулась ему Скора, потом очень быстро и ловко сняла лук, взяла стрелу, прицелилась куда-то в сторону деревьев и выстрелила. Марк увидел, как с дерева упала тетёрка. Они подобрали добычу и вышли на берег реки. Там вооружившись острогами стали охотиться на рыбу. Здесь больше повезло Марку, он сразу увидел большую рыбину, стоявшую в потоке воды на отмели. Подкравшись, он точно ударил её, и пронзённая рыбина забилась на его остроге. Марк в азарте обрадовался, как ребёнок, схватил рыбину двумя руками и побрёл к берегу. Рыбина была действительно очень большой, и она всеми силами пыталась вырваться из его рук. Уже на берегу, она хвостом несколько раз ударила Марка по лицу и упала между камней. Марк бросился на неё сверху и своим телом прижал её к земле. Скора, глядя на всё это, звонко засмеялась. В это время с другого берега её кто-то позвал.

Скора обернулась. На другом берегу стоял седой, как лунь старик в одежде из шкур. Она узнала его, это был волхв их племени, его звали Вукил. Он жил отшельником где-то между северными и южными родами и совершал жертвоприношения от имени всего племени. Все считали его колдуном и боялись так же, как и их колдунью Митусу.

– Скора, – спросил он, пристально глядя на Марка, – а где Митуса?

– А её нет, она ушла к северным родам.

– А это кто, что-то я не узнаю этого воина?

– Это Марек, мой будущий муж, – сказала Скора, густо покраснев.

В это время Марк уже утихомирил свою рыбину и, поздоровавшись с незнакомцем, подошёл к Скоре. – он не из нашего племени, – добавила она.

– Из какого ты племени воин? – спросил Вукил, продолжая пристально смотреть на Марка.

– Он из Дакии, – быстро ответила Скора.

Вукил ухмыльнулся:

– Быстро же ты Скора лишила своего мужчину права голоса.

– Я просто не слышал вопроса, – сказал Марк на языке даков.

– А откуда ты, – на этом же языке спросил его Вукил.

– Я, из Мезии.

– Знаю такое место, – затем, уже обращаясь к Скоре, на её родном языке спросил, – свадьба то будет красавица.

– Мы сообщим, – ответила Скора, опять покраснев.

– Ну, я вижу у вас тут всё уже хорошо, – улыбнулся старик, – пойду я, – и пошёл вдоль берега.

Марк и Скора молча, смотрели ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

– А откуда ты знаешь язык даков, – спросила Скора, облегчённо вздохнув.

– Мне кажется, что я знаю много языков, – ответил Марк, потом улыбнувшись, спросил, – так что ты там насчёт мужа и свадьбы говорила?

– Отстань, сказала, что первое на ум пришло, – поджав губки, ответила она, и высокомерно задрав свой красивый носик, пошла в сторону дома, – иди, обнимайся дальше со своей рыбой, – бросила Скора через плечо.

Улыбнувшись, Марк легонько взял её за локоть, развернул к себе и прильнул к этим плотно сжатым губам, впрочем, через несколько мгновений эти губы разжались и ответили ему сладким поцелуем.

С трудом оторвавшись друг от друга, прихватив с собой рыбину, они пошли в сторону дома. Скора приготовила обед, зажарив рыбину на углях. После еды они прилегли немного отдохнуть. Марк попросил Скору продолжить свой рассказ о её племени. Она улыбнулась и стала рассказывать.

Когда наши предки пришли на эти земли, здесь жило небольшое племя похожих на нас людей. Они встретили нас очень дружелюбно, и мы стали жить вместе. Мы научились у них плавить металл, кузнечному делу и обрабатывать землю. Это были добрые и очень красивые люди с тёмными волосами. Их девушки стали выходить замуж за наших мужчин, а их мужчины стали брать в жёны наших женщин. От этого в нашем племени уже родилось много здоровых воинов и красивых женщин.

Марк спросил:

– У тебя светлые волосы, это значит, твой отец взял в жёны свою прежнюю соплеменницу?

– Нет, моя мама была рождена уже в смешанном браке, но во мне проявились все черты наших далёких предков. Сразу после рождения меня осмотрели наши старейшины и сказали, что во мне живёт их дух.

– И что это значит, – спросил Марк.

– Дело в том, что до того, как поселиться на этих землях вождя племени выбирали старейшины родов. Это низменно вызывало внутренние распри, иногда приводившие к кровавым схваткам. В них гибли наши лучшие мужчины. Поэтому, когда вождём племени стал мой прапрадедушка и сумел прекратить все распри, старейшины решили, что дальше вождями будут становиться только потомки нашего рода и передавать свою власть по наследству.

– А почему они так решили?

– Потому что на протяжении нескольких поколений, когда старейшины избирали вождями потомков моего рода, наше племя процветало.

– У тебя есть братья?

– Только двоюродные.

– Значит, ты дочь вождя и когда нибудь сама можешь встать во главе племени?

– Это не совсем так, – тяжко вздохнула Скора и продолжила, – моя бабушка родила двойню, двух мальчиков близнецов. Роды были тяжёлые и в суматохе забыли отметить первенца. Обычно в таких случаях старшему сыну повязывают на ручку тряпочку. Так в нашем племени получилось два вождя, мой отец и мой дядя. Когда мой дед умирал, то передал свою власть двум своим сыновьям близнецам, разделив все владения на северные и южные территории, и обязал их передавать друг другу власть верховного вождя каждый год.

– И кто теперь верховный вождь?

– Десять лет назад мой дядя отказался передать власть верховного вождя моему отцу, и с тех пор их отношения испортились.

– А почему твой отец силой не потребовал от своего брата выполнить завещание отца?

– Во-первых, мой отец всегда был против братоубийственных войн. Во-вторых, их просто больше, тех, кто живёт на северных территориях.

Скора замолчала. Марк видел, как по её красивому личику побежали тени неприятных воспоминаний и не стал её больше беспокоить своими расспросами.

Скора вспомнила свой последний визит к дяде. Это было в прошлом году накануне праздника Купалы. Отец взял её с собой, как ей тогда показалось не просто так, и она не ошиблась. Приняли их радушно. Дядя позвал к себе в гости всех старейшин своих родов и устроил настоящий пир. Скора заметила, что некоторые старейшины были со своими взрослыми сыновьями. Пока гости угощались, эти молодые мужчины просто рассматривали её, как некий свой будущий приз. Через некоторое время среди этих молодых мужчин возник какой-то спор, который постепенно грозил перерасти в потасовку. Вождю Дидилу удалось успокоить разгорячённых мужчин, но он сообщил Скоре, что она является причиной этой ссоры. Девушке это сразу не понравилось, тем более что её взгляд ни на ком из них не остановился. Всем этим руководил дядя и его сын Януш, поэтому, когда спор претендентов на её сердце опять вспыхнул и гости были уже навеселе, они предложили выйти всем во двор, где молодцы могли выяснить свои отношения.

Скора сразу отказалась выходить вместе со всеми, но отец уговорил её поприсутствовать. Дочь, ради отца всё это вытерпела, и сразу после окончания жестокой драки, даже не взглянув на победителя, покинула дом своего дяди. Отец остался, а Скора на лошади добралась до дома самостоятельно. Отец приехал поздно вечером, когда Скора уже была в постели. Она видела, что он был очень расстроен. Скора подошла к нему обняла:

– Прости меня тата, но мне было очень неприятно ощущать себя вещью.

– Наверно ты права, но это был последний шанс помириться с Дидилом.

– Но мне ведь никто из них не понравился.

– Я ни в чём тебя не виню дочка, чтобы быть счастливым в этой жизни, семью надо создавать по любви.

– Как у вас с мамой? – спросила Скора и чмокнула в щёку самого дорогого ей на этом свете человека.

– Да солнце моё, – улыбнулся ей посветлевшим лицом отец, – как у нас с мамой, ладно иди спать.

– Я люблю тебя, – она ещё раз чмокнула отца и пошла спать.

Скора оторвалась от своих грустных воспоминаний. Марк дремал рядом, она тихонько встала, и пошла во двор ощипывать, добытую ими тетёрку. Марку снился отец. Он говорил ему:

– Марк ты всегда должен помнить, что принадлежишь к древнему римскому роду Флавиев. Нашими прародителями были Ромул и Рем, которые были вскормлены молоком волчицы, поэтому римские воины самые смелые и сильные в мире.

– Я знаю об этом отец, – отвечал ему юный четырнадцатилетний Марк.

Отец, улыбаясь, потрепал его по щеке:

– Сын, скоро ты вырастешь и станешь римским легионером, и я хочу, чтобы ты всегда помнил, история Рима длится уже почти тысячу лет, и нет на свете государства сильнее нашего. Мы победили македонскую фалангу, победили и разрушили Карфаген, Рим выстрадал и завоевал своё право управлять этим миром, и всякого кто будет сопротивляться этому праву, мы будем жестоко карать. Отец опять потрепал его по щеке и исчез.

Марк проснулся и просто лежал с открытыми глазами «Значит я римлянин» – думал он, – «И, судя по рассказам Скоры, я враг для её народа», – но его память упрямо молчала. Марк встал, в доме никого не было, и он вышел во двор. Скора шла от родника к дому, держа в одной руке общипанную тетёрку. Марк решил пока не рассказывать о своём сне и, улыбаясь, пошёл ей навстречу. Она тоже улыбалась ему. Он обнял её, прижал к себе и щекой гладил её волосы. Скора прижалась к нему и, не поднимая занятых рук, положила ему на грудь свою голову. Марку не хотелось её отпускать:

– Я люблю тебя, – прошептал он ей на ушко, – очень люблю.

– И я тебя, – прошептала Скора, ей хотелось остаться в объятиях Марка навсегда.

Марк уже заметил, что всякий раз, когда их тела соприкасались, он получал от Скоры мощный прилив сил. Это могло означать только одно, эта женщина действительно любила его. Он нежно поцеловал её, и они зашли в дом.

Пока они вместе готовили ужин, Скора рассказывала Марку о богах, которым поклонялись её соплеменники. Главным у них был Святовит, он был богом неба и вселенной. Вторым по значению считался Перун, он покровительствовал воинам. Затем следовал Дажьбог, которому надо было поклоняться, чтобы всё было хорошо в жизни племени. Ещё был Семаргл, он отвечал за урожай. За плодородие среди людей отвечала богиня Макошь.

Внимательно выслушав свою возлюбленную, Марк спросил её о христианстве. Скора слышала об этой новой религии, но сути её не понимала. Так разговаривая, они вместе приготовили ужин и поужинали. После ужина они вышли во двор и, обнявшись, любовались ночным небом.

Марк неожиданно серьёзно спросил:

– Так что там со свадьбой и мужем?

– Почему ты спрашиваешь об этом, – задумчиво ответила Скора.

– Обычно все влюблённые думают об этом.

– Значит, ты тоже думаешь об этом?

– Конечно, иначе бы не спрашивал.

Скора немного помолчала, и с чёртиками в глазах ответила:

– По законам нашего племени, ты сможешь стать моим мужем только через два года.

– Почему, – спросил Марк, удивлённо посмотрев на неё.

– Ты мой пленник!

– И что это значит?

– Ты не из нашего племени, я выловила тебя в реке и взяла тебя в плен, – загадочно улыбаясь, отвечала Скора, – теперь ты два года будешь выполнять все мои желания.

– И чего желает моя госпожа? – улыбаясь, подыграл ей Марк.

– У твоей госпожи очень много желаний, но к выполнению одного из них ты можешь приступить немедленно!

– Я всё понял, – сказал Марк, подхватывая свою госпожу на руки.

Скора обняла Марка за шею, и он унёс её в дом.

Глава III

Константин проводил смотр одного из своих легионов, когда ему доложили о прибытии его матушки и жены с сыном. Константин сразу же направился в свою резиденцию. Подскакав к дворцу, он спешился и бегом поднялся по лестнице к матери, которая ждала его в небольшом садике:

– Здравствуй мама, – обратился он к женщине в чёрной траурной одежде.

– Здравствуй сынок, ты тоже в трауре, – провела она рукой по небритым щекам Константина и уткнулась в его грудь.

– Я любил отца, – ответил он, прижимая мать к себе.

– Я знаю, – всхлипнула она.

– Мама, отец перед смертью попросил у тебя прощения, он любил тебя.

– Чего уж теперь, Бог простит, – женщина перекрестилась и разрыдалась ещё больше.

Константин поглаживал мать по спине и ждал, пока она успокоится. Двенадцать лет назад, отец, для успешной политической карьеры, был вынужден расстаться с матерью и жениться на Феодоре приёмной дочери Максимиана Геркулия. Вспомнив об этом, Константин почему-то сразу подумал о своей жене:

– А где Минервина? – спросил он у матери.

– Она Криспа спать укладывает, – ещё всхлипывая, ответила Елена.

– Рано ещё вроде, – улыбнулся Константин.

– А он сегодня ни свет, ни заря проснулся, тебя встречать ходил.

– Тогда надо к нему сходить, – забеспокоился отец.

– Конечно, сходи, может ещё не уснул, – ответила мать, уже успокоившись, вытирая слёзы, – я здесь на воздухе посижу.

– Обещай, что не будешь больше плакать, – заботливо попросил сын.

– Беги, беги уже, – улыбнулась в ответ Елена.

Ноги сами понесли Константина к жене. Он вошёл во дворец, пройдя мимо охраны, пошёл по коридору к комнате, которую заранее приготовил для сына. Константин увидел Минервину выходящей из этой комнаты. Она увидела его, и улыбаясь, приложила свой пальчик к губам. Константин поспешил к ней:

– Здравствуй любовь моя, – тихо произнёс он, целуя Минервину.

– Тихо, только уснул, – ответила она, обнимая мужа.

Их уста слились в жадном поцелуе, Константин взял её за руку и они вошли в комнату напротив, эта была их спальня.

– Я смотрю, ты основательно подготовился, – засмеялась Минервина.

Константин только мычал, снимая с неё одежду.

– Ты хоть меч не забудь снять, – продолжала смеяться жена.

Константин опять промычал что-то невнятное, отбросив меч в сторону, увлёк её в постель.

Минервина лежала на руке у мужа, постепенно отходя от их необузданной страсти. Она слушала, как бьётся его сердце и тихо улыбалась. Она любила этого мужчину, а он любил её, Минервина была счастлива. Константин гладил волосы Минервины, на душе у него было тихо и спокойно. Любимая была рядом, в соседней комнате спал его маленький сын, и сейчас ему казалось, что большего счастья в жизни не бывает.

Елена сидела на лавочке возле дворца и вспоминала своего покойного мужа Марка Флавия Валерия Констанция. Для неё он всегда был просто Констанцием. Они познакомились на конной станции недалеко от Никомедии, где она, помогая отцу, работала в трактире, разливая путникам вино. Она была девушкой строгих правил, за словом в карман никогда не лезла и любого, кто пытался к ней приставать в трактире, с успехом отваживала. Однажды в этом трактире появился высокий, красивый офицер с необычайно белым лицом, он сразу же ей приглянулся. Через несколько дней Констанций появился вновь и заговорил с ней. Её девичье сердце запрыгало от счастья. Так она поняла, что влюбилась, и ей показалось, что он тоже к ней не равнодушен. Затем он пропал на целый месяц, но Елена почему-то была уверена, что обязательно его увидит. И он пришёл, не просто пришёл, а признался, что любит её и предложил ехать с ним в Рим. Она была готова ехать с ним куда угодно. Её отец был не против, тем более что Констанций заплатил ему за целый год её работы. Так она стала его конкубиной, то есть неофициальной постоянной сожительницей, но Констанций всегда называл её только женой. Вскоре родился Константин и, хотя муж часто бывал в походах, она была счастлива. Он тоже, Елена это чувствовала, во всяком случае, присутствия в его жизни других женщин она не замечала.

Так длилось более двадцати лет. Константин вырос и как отец поступил на военную службу. Двенадцать лет назад император Максимиан Геркулий решил усыновить её мужа Констанция с тем, чтобы впоследствии предложить ему должность цезаря в Римской империи, но обязательным условием был брак с его приёмной дочерью Феодорой. Елена хорошо знала и любила своего Констанция, поэтому отпустила. Она просто отошла в сторону не мешая делать ему карьеру. Сын Константин заботился о ней, а она продолжала любить их обоих. Елена нашла утешение в христианстве. Поэтому, сейчас, сидя на лавочке возле дворца цезаря, её сына Константина, она помолилась за то, чтобы у сына всё было по-другому. Ведь он уже стал императором и имел законную жену, а не сожительницу. С невесткой Минервиной Елена жила очень дружно и радовалась за них с Константином всей душой.