Сны Великого Моря. Алаутар

– Маг, в доме которого я жила, тоже считает, что это не навсегда, – вздохнула девушка, – но времени прошло достаточно, а силы так и не вернулись. Я здорова физически, сейчас точно, а бесполезно, – она вновь приготовилась расплакаться и чтобы совладать с собой, обняла Дамарда и резко сменила тему, – Я бесконечно рада за тебя!

– Ародроматин приведет тебя, куда нужно. Камешек, ведь еще с тобой? – спросил Дамард.

Арикарда достала из кармана облегающих кожаных брюк круглый синий камень, развернула его на ладони.

– Он светится, – восхитилась Света, вглядываясь в сиреневые искрящиеся переливы внутри каменной сферы. Поневоле вспомнился фильм «люди в черном» и «галактика на поясе Ориона», – поразившись сходству камешка с киношными представлениями о «галактике», она не могла отвести от него взгляд.

– Это камень поиска, – объяснил Дамард, – он помогает найти счастье.

– Он светится! – зачарованно повторила Арикарда, – Он действительно светится! Значит ты знаешь, где мое счастье! – она повернула ладонь к Свете, камень тут же погас, вновь развернулась к Дамарду – камень вспыхнул ярче прежнего, – Видишь?

Дамард растерялся.

– Я знаю?

– Ты его встречал!

– Я?! Где? Когда?

– Ну явно после нашего с тобой расставания, до этого ародроматин молчал на твой счет. Думай! Вспоминай, кого ты встретил и узнал! – безапелляционно заявила Арикарда.

– Для меня прошло всего пять дней и встречал я лишь смертных Внутреннего Поля, – его ощутимо передернуло, – я отказываюсь считать кого-то из них твоим счастьем.

– Мы еще встретили толпу калатари, – напомнила Света.

– Если бы дело было в калатари, ародроматин горел бы и рядом с тобой, – Дамард моментально воспрянул духом, – тогда дело и не в смертных Внутреннего Поля, там ты везде была со мной.

Арикарда даже слегка подпрыгнула от нетерпения.

– Ну же!, Дард, ну пожалуйста, вспомни! Пять дней не большая задача вспомнить тебе, который помнит все!

Дамард закрыл лицо руками, видимо, также желая немедленно найти ответ. Света даже дышать перестала, перебирая в памяти события последних дней, стараясь понять в какой момент он оставался без ее компании и кого он мог за это время встретить. Ничего не получалось, они не расставались больше чем на час, да и то это было когда она ходила в магазин и когда Дамард заклинал туман. В любом из этих двух случаев он был в одиночестве в доме ее тетки или во дворе этого же дома.

– На пороге тропы сна мне попался живой, – вдруг медленно проговорил Дамард, будто в трансе, – могущественный маг, воплощении какой-то стихии вроде урагана или шторма, он обладал схожей с моей собственной силой, определенно воздух и вода, но воды больше. Он владеет искусством путешествий тропами снов. Это может быть только он. Больше некому, – заключил он, открывая глаза.

Арикарда, взвизгнув, вновь повисла у него на шее.

– Я обожаю тебя!

– Погоди, это ведь очень мало, что нам дает, – в отличие от сестры Дамард, казалось, расстроился, – Ты представляешь себе, что такое тропа снов? Он может быть, где угодно, в любом из миров.

– Дард! Ты всегда был жутким пессимистом, – возмутилась Арикарда, – Ты встретил его на своей тропе. Значит по ней же сможешь найти его вновь, ведь так? Тем более теперь ты имеешь власть над временными потоками. Ты великий маг, дорогой брат и не вздумай преуменьшать свои таланты!

Дамард задумчиво смотрел сквозь нее, видимо, размышляя над перспективностью идеи искать будущего возлюбленного сестры на тропах снов. Арикарда заметно оживилась. Света не вмешивалась, справедливо полагая, что не располагает достаточными знаниями о тропах снов и поиске кого-либо на них, чтобы иметь собственное мнение на этот счет. Она исподтишка разглядывала сестру Дамарда, так на него похожую и непохожую одновременно.

Ростом она ему заметно уступала, едва доставая до плеча, однако несмотря на некоторую болезненную худобу, фигура у нее, скорее, была спортивная – высокая грудь, попа – мечта помешанных на спортзалах фитоняшек, подтянутая, красивая, резкая в движениях, с пухлыми чувственными губами она казалась одновременно девчонкой пацанкой и роковой женщиной хищницей. Наряд еще больше придавал ей сексуальности – черные кожаные облегающие штаны, темно-зеленая батистовая туника с длинными рукавами, облегающий черный кожаный короткий жилет, подчеркивающий ее тонкую талию. В мире Светланы такие девушки не бегали в поисках своей любви по другим мирам, а выбирали лучшего кавалера среди толпы поклонников. Однако и запросы у девушек Внутреннего Поля отличались непритязательностью и скромностью на фоне желания непременно заполучить в мужья живое воплощение Шторма, шлявшегося где-то по чужим снам.

Света усмехнулась своим выводам.

Когда улеглись первые эмоции, все трое расположились на диванах у незажженного камина. По дому гуляли сквозняки, но холодно вовсе не было. За окнами набирал силы чудесный солнечный день. Проходя сквозь цветные стекла витражей, солнечные лучи ложились на пол разноцветными бликами, создавая непередаваемую словами атмосферу танца цвета и света.

– Как тебе мир ведьмаков? – спросил Дамард, не желая возвращаться к теме поиска воплощения Шторма, так как не придумал пока способ для этого.

Арикарда неопределенно пожала плечами.

– У них все очень сложно тут. Не плохо, но очень сложно. Столько правил, каких-то ужасно глупых условностей, проблем на ровном месте, как будто им скучно жить и они придумали себе кодекс отношения ко всему и вся. И, представляешь, они ему неукоснительно следуют! Даже если внутренне не согласны и думают иначе, поступают они все равно как должно. Хотя не всегда, конечно, все-таки они живые и у них есть сердце и разум.

– Они тебя не обижали?

– Нет, но они все были уверены, что я ведьмачка, спорили только пальори я или марбо. Я говорила всем прямо – я аркельд, никто не слушал, пока первый маг города не узнал обо мне и не забрал к себе домой «восстанавливать мне память». Он то мне сразу поверил и его друг Эорг тоже поверил мне. Они оба знали наших родителей. Но представляешь!? Даже поверив мне, даже найдя кучу доказательств того, что мои родители это именно те батъёри, с которыми они путешествовали в молодости, даже не сомневаясь в этом, они не стали опровергать мнения тех, кто нашел меня в городских подземных лабиринтах, считавших будто я повредилась рассудком и отстала от своего торгового каравана. То есть они знали наверняка, кто я, но позволили всем остальным считать меня чокнутой торговкой. Кадъераин просил меня не обижаться на это, я не обижалась, но я так и не поняла всех причин, почему надо было делать именно так. Он старался мне объяснить, но это такой бред, если бы ты знал… Я просто сказала, что мне неважно, кто и как обо мне думает, к тому же я никак не могла выздороветь до конца. Это крайне неприятное состояние, когда ломит все тело, кашель до крови, заложен нос, то и дело жар и слабость. Помню в детстве мама читала нам сказки, где кто-то болеет и я всегда спрашивала «ну неужели болезнь так все меняет?», вот убедилась на собственной шкуре. Это какая-то полужизнь, скажу я тебе. Я даже соображала с трудом, особенно первые несколько недель.

– Здесь прошло двести шестьдесят лет с тех пор как наши родители ушли в Алаутар, у нас триста пятьдесят, – заметил Дамард.

– Я знаю, – кивнула Арикарда, – Эорг и Кадъераин – ровесники, но Эорг очень стар сейчас, а вот маг просто в возрасте, но до старости ему далеко, кстати также, как его жене. Они были значительно старше наших родителей во время того путешествия, но даже учитывая это, ведь в Алаутаре прошло на сто лет больше! Наши родители рядом с Эоргом и даже Кадъераином совсем-совсем молоды. И кстати, Кадъераин просил меня это сохранить в тайне от своего друга Эорга, я не знаю почему, я не спросила.

Света слушала, затаив дыхание, для нее возраст в 200 – 400 лет казался запредельным. Хоть в сказках ее мира эльфы и жили долго, Марина и Кэрсо-Лас предупреждали, что средняя продолжительность жизни ведьмаков и калатари примерно одинаковая и составляет 300, максимум 350 лет.

– Ты же знаешь, много жизней смертных пройдет на глазах у наших родителей и на наших. Ты будешь еще молода, когда внуки приятелей твоих детских игр будут доживать последние дни, – вздохнул Дамард, – чем сильнее маг, тем дольше он живет…

– Учитывая, что теперь я в магии беспомощнее самого глупого тафа, я могу не брать на себя труд помнить об этом, – горько усмехнулась Арикарда, – Это твоя судьба видеть меня седой и согбенной старухой раньше, чем обзаведешься первой морщиной, хотя все верно, я твой самый первый партнер в детских играх…

– Не говори ерунды, – фыркнул Дамард, – я не знаю, почему ты не можешь теперь применять магию, но твой потенциал остался при тебе, я это знаю наверняка.

Света вновь провалилась в собственные размышления. Получается, ее собственная жизнь лишь короткий эпизод в жизни Дамарда, она состарится, а он останется мальчишкой. Сейчас для нее это мало значило, она выглядит не старше его, возможно, у них есть лет десять или пятнадцать, прежде чем разница станет ощутима и видна. Если подумать, это не так и мало, многие браки распадаются и раньше, некоторые люди утверждают, что любовь живет всего три года. Нет смысла загадывать далеко вперед. И все же этот новый нюанс царапал сознание.

Дамард рассказывал Арикарде о своих впечатлениях о Внутреннем Поле и о том, как они попали в Ламораду. Света любовалась танцем цветных солнечных лучей на жемчужно-белом мраморе пола. Несмотря на всю невозможность, настоящее казалось прекрасным. Неважно, что будет потом и почему все происходит сейчас, неважно даже насколько это реально, а не плод ее воспаленного сознания, главное для нее это все реально. Была ли она когда-либо счастливей, чем сейчас? Ответ она знала. Никогда прежде она не была такой живой, настолько собой и рядом не было никого столь близкого, как Дамард.

– Свет, – он легко дотронулся до ее плеча, – Ты грустишь или радуешься? Я не могу точно определять твоих эмоций…

– Я просто задумалась, – улыбнулась она.

– Ты ведь знаешь, что ты воплощение Зари? – осторожно спросила Арикарда, – Или нет?

Света пожала плечами.

– Я не совсем понимаю, что это значит. Вроде бы я маг, но о магии я не знаю ничего от слова «совсем».

– Ты не просто маг, ты воплощение Зари, – мягко возразила Арикарда, – Ты солнечный свет, стихия – часть тебя, а ты – часть стихии. Солнечный свет твой источник силы. Для тебя нет лучшего способа понять себя, чем обратиться напрямую к стихии внутри себя.

– А как?

– Ответ внутри тебя, – ответил Дамард за сестру, – ты должна поверить силе. Просто представь, что можешь все и иди за этим ощущением, оно обязательно куда-то тебя приведет.

– Прямо сейчас?

– Через год! – фыркнула Арикарда, – Через год, десять часов и три секунды в самый раз. Ну или сейчас, тоже неплохо, но через год…

Света улыбнулась и закрыла глаза. Солнечные лучи, танцевавшие на полу? коснулись век мягким ласковым цветным теплом, тревоги рассеялись. Покой и ясность медленно заполнили все ее существо. Самая густая тьма рассеивается с приходом рассвета. Все ненастья, печали, заботы при свете солнца теряют половину своей тяжести. Она знала источник силы, чьим воплощением являлась. Знала всегда. Имя ему – безрассудная вера в лучшее. Именно она помогла ей не сойти с ума от тоски, отчаяния и одиночества во Внутреннем Поле. Без этой беспочвенной надежды непонятно на что она сдалась бы еще в подростковом возрасте и, скорее всего, не дожила бы до сегодняшнего дня. Если смысл ее магии – верить, так нет ничего проще.

Света, смеясь растаяла в воздухе, отразившись от стен миллионами сверкающих цветных солнечных брызг. Дамард и Арикарда одновременно прикрыли глаза от яркого цветного света заполонившего гостиную.

– Вот это да! Как здорово! – восхитилась Арикарда, закружившись посреди комнаты, ловя на себе цветные лучи.

– Мне тоже нравится! – воскликнула Светлана, вновь материализовавшись у витражной стены.

Дамард подхватил ее на руки и раскружил на месте.

– Я говорил! Говорил!

Она лишь счастливо рассмеялась и будто вместе с ней смеялось пространство вокруг, ведь свет вездесущ.

– Пойдемте, погуляем! – вдруг предложила Арикарда, – Я так давно не выходила на воздух. В Викдэре еще очень холодно, а тут весна приходит раньше, мне говорили.

Возражать никому в голову не пришло. Все трое вышли в сад.

С моря дул прохладный бриз, в воздухе помимо аромата умытой утренней росой зелени чувствовалась его соленая терпкость. Арикарда упала в плетенное кресло у стола, за которым завтракали Света и Дамард в компании Великих, запрокинула голову вверх и блаженно улыбнулась.

Калатари успели убрать все со стола, но поставили в центр вазу с фруктами, поднос со стаканами и хрустальный кувшин с кристально чистой водой. Один мальчишка калатари остался подрезать кусты у ограды, но увидев вышедших в сад гостей, извинился, поспешив ретироваться. Видимо, тут считалось хорошим тоном для слуг не попадаться на глаза, если их не звали.

Светлана вновь исчезла среди солнечных бликов и вновь объявилась уже сидя за столом. Новые возможности приводили ее в абсолютный восторг. Оказалось, она способна перемещаться вместе с солнечным светом, становиться им, а также направлять лучи по своему усмотрению в любую сторону.

– Ты можешь согревать и поджигать, создавать световые сферы без специальных заклинаний, просто своей личной врожденной магией, – рассказывал ей Дамард

Он также казался бесконечно счастливым, наблюдая за девушками.

– Слушай, а если я такой крутой маг, значит я тоже буду жить четыреста с лишнем лет? – спросила Света в очередной раз объявившись за его спиной, обняла его за плечи.

– Волрклару – воплощению эфира много тысяч лет, никто не знает сколько точно, Валавитару – воплощению песчаной бури больше 20 тысяч и он младше Волрклара, Наримару – воплощению воздуха четыре тысячи, Тасиме – воплощению силы жизни чуть больше трех тысяч лет, остальные моложе… – улыбнулся Дамард, – Думаю, ты проживешь намного дольше четырехсот лет.

– Офигеть! – Света вновь растаяла в воздухе от счастья.

– Воплощения стихий чаще всего умирают, как это не удивительно, по своему желанию, – вздохнула Арикарда, – от тоски по ушедшим любимым. Долгая жизнь имеет смысл только если она наполнена любовью. А любовь чревата потерями. Смертные чувствуют, именно поэтому стихии воплощаются в них, стихиям тоже хочется ощутить то, что способны ощущать смертные. Жизнь смертного, в чьем теле стихия воплощается, для нее подобна сну, который хочется смотреть как можно дольше, если конечно сон нравится. Однако эмоции смертных бывают запредельно сильны, настолько, что жить с ними становится невозможно.

– И при этом ты отправилась искать любовь аж в другой мир? Зная, что потеря может стать причиной нежелания жить? – спросила Света, прекрасно зная ответ. Впрочем, ответ и не требовался, из ее уст это прозвучало как утверждение.

– Без любви жизнь вообще неинтересна, особенно долгая. Стихии станет скучно смотреть нудный сон и она запросто может покинуть трусливого смертного, боящегося жить. Такие случаи бывали, – пожала плечами Арикарда

– И что происходит с таким смертным?

– Он просто стареет и умирает, – ответил Дамард, – впрочем, это происходит далеко не сразу, а по естественному сценарию для всех живых существ лишенных мощного магического потенциала.

– Зато для того, в чье тело переселится стихия, все веселее сразу становится, – хохотнула Арикарда, – сначала легкое или не такое уж и легкое помешательство, а потом смертный становится практически бессмертным. У нас таких называют джинами, они помнят жизнь и прошлого тела своей стихии и свою, какой-то момент память стихии становится их памятью, они начинают отождествлять себя полностью с собственным духом, то есть стихией, после стихия может сколько угодно менять тела, все равно это будет один и тот же джин с тем же характером, заморочками и он будет помнить жизни всех своих прошлых тел, а может и забыть, если захочет. Тогда смертный полностью утратит личность, которой был прежде и даже имя себе возьмет то, которое сочтет подходящим для себя стихия воплощенная в нем. Редко, но бывает и так. Таких даже убить толком становится невозможно, стихия запросто может переселиться в тело убийцы и смотря какая это будет стихия и насколько она ценила предыдущее тело, убийца может крепко пожалеть о своем деянии. Вот джины точно могут умереть лишь по своей воле.

Света слушала с все возрастающим интересом.

– А стихии может надоесть менять тела?

– Запросто, – одновременно ответили брат и сестра.

– Стихии могут подолгу не воплощаться в смертных. Был период, когда магов, чей потенциал мог заставить думать, что данный смертный есть воплощение стихии, вообще не рождалось. Волрклар говорил, это был довольно длительный период, около пятидесяти тысяч лет. Зато сейчас с возвращением в Алаутар наших родителей наступил период, когда стихиям вновь стало интересно жить жизнями смертных. Даже Кадан отвлекся от своих горных забот и вернулся в живое тело, – засмеялся Дамард.

Арикарда хотела что-то добавить, но тут в сад вошел Маркиз в сопровождении Эдэальта и статной пожилой леди калатари в длинном белом, расшитом внизу золотом, платье и меховой огненно рыжей накидке. Ее седые волосы были аккуратно уложены в замысловатую прическу. Годы не согнули ее спины, лицо сохранило красоту, но не это отличало ее от других женщин калатари. Во всем ее облике сквозила грация и великодушие того, кто привык считать себя всемогущим.

Дамард поднялся из-за стола, девушки последовали его примеру, ничуть не сомневаясь, что перед ними правительница Ламорады.

– Аррикаррда? – мурлыкнул кот, будто усмехнувшись в усы, – Тебя уже прритащили сюда, а мне не сказали.

Арикарда слегка поклонилась, глядя на Царря всего живого с нескрываемым восхищением.

– Господин Гаитоэрант просил передать, что вечером они обязательно придут на бал, – вспомнила Света.

– А где они сейчас? – удивился Маркиз и, тут же догадавшись, расплылся в полу улыбке, полу оскале, – В гости удррали?

Света и Дамард кивнули, не зная можно ли говорить при калатари о визитах к ведьмакам.

Царрь представил правительнице Эланор всех присутствующих, ловко умолчав о том, откуда кто взялся. Впрочем, она и так это понимала, судя по тому как старательно избегала вопросов. У ограды с другой стороны их ожидали несколько воинов калатари, которые хоть и остались «за порогом», могли слышать каждое слово.

После всех приветствий и представлений, Эдэальт, наконец признался, что Арикарда очень похожа на ведьмачку и главная цель их визита состояла в том, чтобы проверить действительно ли ведьмаки проникли в сердце Ламорады.

– Я – аркельд, – вздохнула Арикарда, – я не ведьмачка, я хоть и вижу в темноте, но хуже любого ведьмака, мои зубы не могут служить оружием…

– Да, да, я вижу, что вы не ведьмачка, – успокоил ее Эдэальт, у вас даже волосы не белые, а просто светлые, но мы тут никогда не видели аркельдов…

– Простите нам ошибку, – улыбнулась правительница Эланор, – Хоть она и очевидна. На юге, в Сантоне, откуда я родом, такой цвет волос как у вас, встречается у многих калатари, там бы вас скорее приняли за калатари, ведьмаков там мало кто видел.

– Пепельный блонд, так называется этот цвет волос во Внутреннем Поле, – пояснила Света, – Во Внутреннем Поле и Дамарда и Арикарду приняли бы за людей.

– Однозначно, – важно кивнул Маркиз.

– Мне бы очень хотелось погулять по вашему чудесному городу, – призналась Арикарда, – Могу ли я это сделать? Или, возможно, моя внешность будет тому препятствием?

Эланор тепло улыбнулась и развела руками.

– Чтобы раз и навсегда устранить к тому любое препятствие, я приглашаю совершить первую вашу прогулку в моей компании. У нас слухи разносятся с удивительной даже порой для меня скоростью, уже завтра каждый житель Ламорады будет знать, что вы не ведьмачка, а особый гость нашего города.

– Как здорово! А когда? – Арикарда даже в ладоши хлопнула от радости.

– Можно хоть сейчас, – засмеялась правительница Эланор, – мне как раз нужно дойти до резиденции хранителя знаний о море и звездах, вы проводите меня туда, заодно посмотрите город.

– А нам можно с вами? – осторожно спросил Дамард.

– Конечно…

– С вашего позволения, доррогая Эланорр, я останусь тут, – мурлыкнул кот, – мне нужно поговоррить с Великими Стихиями.

– А мне нужно вернуться во дворец, – вздохнул Эдэальт, – я оставлю вам четырех воинов для солидности…

Эланор укоризненно посмотрела на него.

– Не стоит привлекать столько внимания к нашей частной прогулке, иначе кто-нибудь решит, что наших гостей имеет смысл опасаться, а мне хотелось бы убедить всех в обратном.

Эдэальт задумчиво пожевал губу, посмотрел на Дамарда и Арикарду и, будто что-то вспомнив, смирено кивнул.

– Ты права, сестра, это в любом случае бессмысленно.

Кот легко стукнул его кончиком пушистого хвоста по лбу, будто бы случайно задел обмахивая себя.

– Прриятного всем дня…

Исполненный достоинства кот направился в дом, Света поймала себя на мысли, что не может уже представить царственного зверя домашним котом. Эдэальт забрал с собой воинов, ожидавших у ворот и их отряд очень скоро скрылся за поворотом белокаменной дороги.

Эланор не торопила своих спутников, они не спеша прошли мимо дома, где ночевали Света с Дамардом, и вышли на террасу над морем. И вновь от красоты, на этот раз сияющего в лучах весеннего молодого солнца морского простора, захватило дух. Синева моря спорила с ультрамарином высокого чистого неба, в воздухе сияли мельчайшие брызги, с которыми играл ветер.

– Господин Эдэальт считает, мы опасны? – вдруг спросил Дамард, щурясь от яркого солнца.

– Конечно, вы опасны, он знал ваших родителей, даже если бы вы пришли сюда одни, без Великих, он считал бы вас опасными магами, которым эскорт из четырех или даже десятка воинов не помеха, – усмехнулась Эланор, – моему брату трудно довериться превосходящему его во всех смыслах противнику.

– В нашем мире калатари и ведьмаки не враги, – вздохнула Арикарда, за те четыре месяца, пока я жила у ведьмаков, я не поняла причины конфликта…

– У нас вовсе не принято задаваться такими вопросами. Этот конфликт длится со времен сотворения мира, сейчас, пожалуй, самые спокойные времена. Пакт о ненападении на пользу всем, и теперь калатари и ведьмаки боятся нарушить его, – с готовностью объяснила Эланор, – Именно поэтому я, зная Кадъераина много лет, не афиширую нашу с ним дружбу. Не поймут нас, ни его, ни меня.

– Вы знали обо мне? – напрямую спросила Арикарда.

Эланор кивнула.

– У Кадъераина пропал сын, незадолго до того, как в Викдэре появилась ты. Он просил меня позаботиться об Аромадъёре, если тот объявится в наших краях. По этой причине мы общались с ним много чаще, чем обычно. Конечно, я знаю все, что касается вас.

– Почему же Кадъераин ничего не говорил мне? – удивилась Арикарда, – Мне казалось, мы с ним подружились, о сыне он лишь упомянул, что тот внезапно покинул город, и больше ничего…

– Детка, прости мне мою фамильярность, ты даже не представляешь, что такое мир ведьмаков. Аромадъёр хоть и достиг возраста полной силы, все равно еще очень молод. По их правилам он не может взять и уйти, не объяснив отцу – главе своего клана, первому магу большого города куда и зачем он собрался. Это неуважение, как к отцу, так и к традициям. Кадъераин не верит, что его сын ушел добровольно, а значит, у него есть могущественный враг. Он не мог это обсуждать с тобой – это было бы неприлично, позорно, опасно, пока враг его дома не обнаружил себя, и в принципе не принято такие вещи обсуждать.

– Ужас какой, – ахнула Арикарда.

– У нас ведьмаки проще, – поддержал ее Дамард, – Я раньше не понимал, чем отличаются калатари от ведьмаков кроме внешности, у нас очень мало исключительно ведьмацких или калатарийских родов. Почти у всех в семьях были аркельды, какая уж тут вражда или слишком специфические заморочки

Увлеченные беседой они прошли мимо обелиска на скале, на поверку оказавшегося магическим маяком. Каждый вечер хранитель порта зажигал в нем огонь, даже зимой, когда суда избегали выходить в открытое море. Рыбаки предпочитали не покидать бухту, защищенную лабиринтом волнорезов. Основной сезон навигации должен был начаться на днях, поэтому поводу был приурочен очередной общегородской праздник – бал. Праздники калатари любили, каждую неделю находился повод для общегородского веселья.

Дорога свернула, море осталось позади, теперь они шли мимо белоснежных домов с окнами витражами, мимо зеленеющих садов, похожих на многоярусные торты высоких зданий, на каждом ярусе которых росли аккуратно подстриженные карликовые деревья с изумрудно-зеленой листвой, похожей на широкие ленты, мимо небольших уютных таверн и торговых лавок. Спустя какое-то время они вновь свернули, дорога пошла под уклон, навстречу им все чаще попадались спешащие по своим делам калатари, многие останавливались, кланялись Эланор, с удивлением поглядывая на ее спутников, другие улыбаясь, уступали дорогу, стараясь не привлекать к себе внимания.