Диорхинийская сага. Начало пути

Мужики быстро додумали, что нужно было убираться. Подобрав пострадавшего собутыльника, они скорее поковыляли восвояси, подальше из кабака. Выгнав неприятных ему крестьян, исполин немного поостыл, и на его лице появилось смущение, которое обычно настигает людей после минуты горячности. Он обернулся лицом к Финли, который с удивлением и настороженностью наблюдал назад сцену с выкидыванием мужика на пол. Гривлин простовато и по-детски улыбнулся ему и пожал плечами, будто оправдываясь в своем буйном поведении.

– Господарь простит мне эту выходку? – спросил исполин у Финли.

– Все отлично, – ответил Финли, пытаясь выдержать непринужденный тон. – Они уже и так тут засиделись!

– Король, по-моему, сделал ошибку, что дал этим холопам свободу, – сказал Гривлин. – Наверно он решил, что эти бездари пойдут трудиться на землю, но вместо этого многие из них просто-напросто начали пьянствовать. Я сдаю им в аренду землю под жалких два империка в год. Они могли бы засеять её пшеном или льном и после жатвы с лихвой бы окупили все расходы, но вместо этого они бегут в города, где промышляют попрошайством и воровством. А я страдаю в поисках наемных работников. Ах да, простите, что не представился! Я Гривлин Остис из рода Остисов.

– Финли… Просто Финли, – произнес юноша, протягивая руку Гривлину, огромная ладонь которого уже ждала крепкого рукопожатия. Финли подумал, что его рука может отсохнуть – настолько сильно её сжал исполин!

– Из какого вы рода, господарь? – спросил Гривлин.

– Мне сложно вам ответить, ведь я не знаю своего происхождения, – немного смущенно ответил Финли. – Одно знаю точно – раз я вырос в замке и у меня есть слуга – я не холоп!

– Нет, я вовсе не намекал на то, что вы можете быть холопом! – начал оправдываться исполин. – Я вижу в вас благородного господина. Кто в наше время точно может знать, кем были его предки и чем занимались?! Один шут разберет! Вот бабка говорила мне, что мой дед – Герлин Остис в Первую войну царств рубил головы вот этим самым «головосносом» в лесах Форрестера, а отец говорил, что все это брехня, что дед рубил их под Айронвилем! И кому верить? Так же дела обстоят и с происхождением!

– И то правда! – ответил Финли.

– Вот, жду свое пиво, – скромно произнес исполин, показывая в сторону кухни трактирщика. Интонация голоса Гривлина при этом намекала на его желание скорее усадить куда-нибудь свою пятую точку.

– Присаживайтесь, господин Гривлин, ведь вы итак за целый день притомились в поле, – учтиво предложил Финли, заметив, что здоровяк неловко мялся перед его столом. Было бы неприлично оставлять нового знакомого в подобном положении, не пригласив его занять место рядом.

– Что есть, то есть! – ответил Гривлин, присаживаясь сбоку от Финли на скамью, которая даже немного прогнулась от его веса. – Пашу всю неделю, и мне эта работа на полях уже прилично поднадоела. Знаете, господарь Финли, я все же верю, что ни поля, ни хлебные ярмарки не являются моим по-настоящему.

– А что же тогда является? – удивленно спросил Финли, которому странно было слышать подобные философские речи от сельского исполина.

– Я верю, что меня должна найти война и свершения на полях брани, а не на хлебных полях. Мой дед воевал в Первой войне царств, отец воевал во Второй войне царств, и оба заработали славу и почести, а деда сам король Рейгард наградил замком и землями в Хлебной кладовой. Мой сегодняшний замок – «Четыре угла» – это заслуга деда. Перед смертью он велел мне не вздумать заниматься войной и рыцарством, так как считал их пустой тратой времени и отличным способом «просадить» все деньги и славу в кутежах. Он сказал, что бык на нашем гербе отныне должен символизировать не силу и мощь, а успешное землепашество. Таким образом, моя жизнь превратилась в сплошной навоз и пахоту, – с сожалением в голосе констатировал Гривлин.

Тем временем трактирщик вышел в зал и поднес к столу шесть кружек пива. Сильные же, однако, пальцы были у Ангиса: он смог донести через весь зал по три кружки в каждой руке. А кружки были не менее, чем на пол-литра каждая.

– Я слышал, как ты бранился с пьянчугами. Прогнал их! Спасибо тебе! – радостно сказал Ангис, обращаясь к исполину. – Мне они много нервов «потрепали» сегодня, пока сидели тут, поэтому, Гривлин, пиво за мой счет!

– Спасибо, Ангис, но догадываюсь, что за поросенка ты с меня возьмешь один черт больше, чем нужно и компенсируешь и пиво, и даже скамейку, которую я успею прогнуть, пока сижу на ней!

– Да брось, господарь! Щедрее трактирщика, чем я, ты во всей округе не сыщешь. Или к Орсэту пойдешь за его пивом? А он-то тебе нальет ослиной мочи! – произнес Ангис с нескрываемым раздражением, снова вспомнив о наболевшем факте варения пива его конкурентом. Видимо, борьба за то, кто будет поить местный народ, была в этих местах «острым вопросом».

– Все, даю клятву рода Остисов, что хожу с этой минуты только в твой трактир за пивом и никуда больше! А теперь проваливай на кухню за моим поросенком и не отвлекай меня от беседы с моим новым знакомым! – шутливо сказал Гривлин и указал ладонью на Финли.

– Прекрасный делец! – произнес исполин, как только трактирщик ушел. – Он был моим холопом до королевского эдикта о свободе, а теперь организовал свой трактир и стал виднейшим купцом в округе. Свобода идет на пользу некоторым людям, но далеко не всем.

– А еда у этого трактирщика действительно отменная, – заметил Финли, еще раз взглянув на половинку кролика в сковороде.

– Он свою монету получает не за так! Еще будучи моим холопом, он лучше всех мог запечь поросенка на вертеле, когда я ездил на охоту. А теперь вот радует своим варевом всю округу! – сказал Гривлин, ощущая гордость за то, что когда-то такие люди, как Ангис, были его крестьянами. – Юный мой друг, куда ты держишь путь? – продолжил Гривлин, отбросив формальности и начав общаться на «ты». Финли заметил – несмотря на различное происхождение, с трактирщиком Гривлин общался исключительно по-свойски.

– У меня есть маршрут длинного пути, но тебе сложно будет понять то, зачем мне нужно его пройти, – ответил Финли. – Дело в том, что все мое происхождение покрыто завесой тайн. Я не знаю, кто я, и кто мои родители. Я рос в замке со слугой и никогда не видел мира вокруг, кроме родного Фарета. Правда, я читал много книг по географии, но уже сейчас вижу – наш мир куда больше, чем написано в книжках.

– Книги – это здорово, но познать мир из них не реальная задача, – зафилософствовал Гривлин. – А не знать рода своего – хуже и наказания не найдешь. Но я думаю, что тебе не стоит расстраиваться, ведь кто ищет, тот всегда найдет. А у тебя есть какие-нибудь догадки?

– Ты не слышал про какого-нибудь человека с именем Бенеит?

– Бе-не-ит, дайка подумаю, – произнес задумчиво исполин, предварительно хлебнув глоток пива из кружки. – Я знаю только одного Бенеита – Бенеита Лангетона. Это очень знатный лорд, еще и дядя нашего короля, властелин Эвеза и Храмовых гор, первый лорд-советник Друаля. Но навряд ли этот человек имеет хоть какое-то отношение к тебе – уж очень он большая птица!

– Значит, говоришь, брат короля, хм, – произнес Финли. – Мой слуга и воспитатель Бобри говорил, что его прежний господин имел имя Бенеит. Он, этот Бенеит, отправил моего слугу когда-то в свой пустующий замок в Фарете, чтобы тот проследил за ним. Бобри следит за замком уже шестнадцать лет и больше никогда не встречался со своим господином вновь. А еще, в день прибытия моего слуги на новое место, объявился некий человек в черном и передал ему маленького меня и наказал Бобри оставаться при мне всю жизнь и беречь от любых невзгод. Мы так и не знаем, кем был тот человек в черном, и какое он отношение имел к загадочному Бенеиту.

– А твой слуга Бобри не рассказывал тебе о своем прежнем господине Бенеите подробно?

– Он вообще, знаешь, не любит говорить на тему моего происхождения и своего прошлого, несмотря на все мои расспросы.

– Давай съездим и потрясем его хорошенько! – предложил исполин, показав Финли воображаемое потряхивание Бобри сжатыми в кулак кистями.

– Да ты что! Он мне как отец и мать в одном лице. Если он чего-то и не договаривает, значит так надо, и я не хочу его допытывать. Я должен выяснить все сам – так будет вернее.

– Извини, я не подумал, что тебе дорог твой верный слуга, – произнес Гривлин. – Ты прав: все же тебе нужно искать истину самому. Но я уверен, что твое путешествие даст ответы на все твои вопросы, а сейчас давай больше не будем говорить о грустном, а лучше выпьем пива!

Еда начала усваиваться, и у Финли освободилось место в животе: он решил не отказываться от предложения Гривлина выпить вместе с ним. Они бодро опрокинули по три кружки, а затем подоспел и поросенок. «Молочного» зажарили до румяной корочки, внутрь запихали яблок, а по бокам блюда разложили овощи и зелень. Гривлин решил «добавить» и заказал еще несколько кружек пива. Финли почувствовал прилив аппетита, и они вместе с исполином принялись за его поросенка, запивая его приятным хмельным пивом Ангиса. Разговоры потекли рекой: история за историей, рассказанные друг другу за столом, сближали новых знакомых все сильнее и сильнее, и между ними появился доверительный тон. Исполин оказался интересным рассказчиком и вполне образованным вельможей. С каждой новой кружкой он становился откровеннее, и ему уже сложно было скрыть от Финли свое разочарование сельской жизнью. Гривлин тяготился ношей хозяйственника, хотя ему и удавалось успешно вести дела. Как оказалось, он имел много земель, засеянных пшеном, льном и кукурузой, держал свиней и кур, имел амбары и другие хозяйственные постройки не далеко от замка «Четыре Угла». Гривлин часто навещал зерновые ярмарки Этарда, где сбывал купцам свой урожай. Денег у него было много, но счастлив он не был, так как зарекся не женится пока не найдет себя на войне и в службе. Финли же рассказал исполину свои похождения в хибаре у Ценеша и Лумпиты, где чуть было не лишился жизни.

– Друг Финли, скажу тебе, что ты легко отделался, – произнес Гривлин, потрясывая указательным пальцем в воздухе. – Некоторое время назад возникло новое верование, имя которому – Черное предание. Страшные дела творятся! Слышал я, что те недалекие люди, которые молятся на Черное предание, едят мозги волков, так как верят, что после этого обратятся в сверхсильное существо и смогут создать новый вид человеческий, которому ни в силе, ни в прыти ни один лучший воин обоих царств не сможет противостоять. Сумасшедшие, что бродят по округам, говорят, что когда наступит эра Сарвара, люди, не успевшие ему подчиниться, будут растерзаны.

– Знаешь, Гривлин, я тоже слышал от сумасшедшей еретички Лумпиты про некого Сарвара. Он их бог, как я понял, но бог очень кровожадный, по всей видимости, если ради него губят невинных людей.

– Еще бы! Говорят, очень многих людей постигла участь подохнуть от кровожадных обрядов верующих в Сарвара, – добавил исполин.

– А откуда взялось это Черное Предание? Кто за ним стоит? – с любопытством поинтересовался Финли.

– Черное предание родом из Храмовых гор, как я слышал. Если будешь проезжать поблизости, то не рекомендую тебе долго задерживаться в тех краях. Многих еретиков с длинным послужным списком «кровавых дел» разыскивают там. И беглецы с Мятежного полуострова тоже бегут именно туда, ведь скрыться там проще простого: в горах много пещер, а в лесной чащобе гор, где нет дорог, сложно поймать дезертиров и бунтарей. А кто в точности принес в наши царства это предание, я тебе не скажу, потому что я не знаю, – сказал Гривлин и отпил из своей кружки большой глоток пива.

– Темные дела, однако, – заключил Финли, после слов Гривлина.

Вечер же плавно перетек в полночь и Финли уже прилично устал, и хотел прилечь поспать, но спать было негде.

– Мне неудобно тебя просить, уважаемый Гривлин, – скромно начал он, – нельзя ли мне переночевать у тебя в замке?

– Что за вопросы?! – бодро ответил Гривлин, по голосу которого практически не чувствовалось его опьянение. Казалось, исполин мог пить пиво ведрами и не пьянеть. – Мы немедленно едем ко мне, где и заночуем, а завтра я тоже поеду в Этард, где мне нужно продать несколько телег зерна. Если ты не против моей компании, то выспавшись и позавтракав, мы отправимся в путь вместе!

Уже вскоре они распрощались с трактирщиком и направились в «Четыре угла». Дорога была не долгая, ведь замок Гривлина располагался всего в паре километров от села, на равнинной местности с густыми полями. Замок оказался небольшим и действительно имел четыре башенки на углах крепостных стен, придававших ему вид квадрата, благодаря чему он и получил свое забавное название. Поблизости от замка располагались несколько хозяйственных построек и домов для работников. Света в оконцах домов уже не было – все крестьяне спали. Сам замок стоял на запруде, игравшей роль естественной водной преграды на пути к главным воротам замка, которые соединялись с сушей деревянным мостом метров десять длиною. Свистнув громко при подъезде к замку, Гривлин обозначил, что вернулся, и через пару минут распорядитель его хозяйства, пожилой мужчина с проплешиной и редкими волнистыми волосами, отворил им ворота. Когда они наконец-то очутились в «Четырех углах», Гривлин велел подготовить для Финли спальню в главном донжоне крепости и приказал распорядителю не будить гостя, пока тот не выспится в свое удовольствие.

В обед солнце уже стояло в зените и залило спальню Финли своим ярким светом. За окном распелись птицы и петухи, и от их шума невозможно было спать. Проснувшись, Финли лениво потянулся в кровати. На несколько секунд, пока он еще полностью не пришел в себя, ему показалось, что он и не уезжал из родного Фарета. Вот, сейчас, представилось ему, зайдет Бобри и принесет ему завтрак, потом они пойдут во двор, и Финли попросит его побыть партнером по фехтованию, а уж в самом конце, после занятий, они поработают в хозяйстве замка. Но, оглянувшись и узрев не вполне знакомую обстановку, он вспомнил, что находится в гостях у исполина Гривлина. Видимо, выпитое вечером пиво все же «прихмелило» Финли не дурно!

Комната, в которую его устроил Гривлин, была аскетична, даже немного груба, если уж быть откровенным. В обстановке не было ничего лишнего: кровать с навесом и бордовыми ширмами из дешевой ткани, простенький сундук и такой же примитивный шкаф, отсутствие стола в комнате, односложные подсвечники на подоконниках. Мебель отличалась строгостью форм и дешевизной материалов, использованных для её изготовления – то ли сосна, то ли еще более дешевое дерево определил Финли взглядом, бегло осмотрев предметы интерьера. Хозяин однозначно не был транжирой, судя по мебели в спальне для гостей, которая, по традициям дворянства многих веков, должна была поражать ночевавших в ней друзей хозяина своей роскошью.

Пробудившись полностью, Финли подумал, что неплохо было бы принять ванну, ведь он долго не мылся, так как в дороге не было возможности позволить себе подобную роскошь. Гривлин же, будучи предусмотрительным хозяином, позаботился об этом и с раннего утра приказал распорядителю приготовить купальню в комнате Финли, пообещав дать оплеуху, если гость проснется от его шумных телодвижений. Слуге в итоге удалось все провернуть бесшумно. Финли не сразу заметил купальню и настолько обрадовался, увидев её, что тут же сбросил с себя всю одежду и кинулся к ней. Мытье заняло некоторое время. Тело задышало всеми порами – появился прилив бодрости! После, одевшись, он спустился в общую залу донжона, где хозяин уже восседал в каменном кресле за столом средних размеров, на котором была настлана чистейшая белая скатерть и стояли яства.

– Дорогой мой гость Финли, как спалось тебе в моем скромном жилище?! – радостно встретил его Гривлин. – Садись за стол! Пефит, наложи гостю сосисок и овсянки.

– Премного благодарен тебе, достопочтимый Гривлин! Я спал как ангел в твоем уютном замке! – ответил Финли, присев на скамейку сбоку от хозяина.

Пефит активно начал возиться с едой: накладывал он все по-царски, видимо, по привычке, как и своему могучему хозяину. Распорядитель хозяйства производил впечатление очень толкового слуги, ведь делал он все молча и быстро. Казалось, что он настолько боялся гнева господина, что не желал проверять могущество «горячего словца» Гривлина на себе.

– Как только поедим, немедля отправимся к Королевскому тракту, а иначе мы не успеем добраться до Этарда к вечеру. Оставаться же с кучей зерна в телегах на ночь глядя совсем негоже! Пефит, приготовь все к отправлению.

– Господарь, все уже готово, – сухо отчитался распорядитель.

– Отлично, тогда осталось лишь дождаться гостя! – произнес исполин, взглянув на Финли. Лицо Гривлина при этом растянулось в доброй улыбке. – Но не смей торопиться, друг, поешь хорошо – впереди нас ждет лишь сухомятка.

Какие же хорошие домашние сосиски были приготовлены Пефитом – при желании они бы дали фору друальской колбасе, которую покупал Бобри! Овсянка тоже была вкусна и хорошо проварена, что в итоге оставило приятное впечатления у Финли. Некоторое время спустя с завтраком было покончено. Затем, собрав быстро личные вещи, они с Гривлином, не медля, отправились в путь. Погода не радовала: жара продолжала печь воздух, делая его удушливо горячим. Две большие телеги, подготовленные Пефитом и прицепленные друг за другом, были нагружены мешками с зерном под завязку. После проверки телег на работоспособность они выехали из замка. Финли уселся рядом с исполином на ведущую телегу, которая была обыкновенной, но для удобства хозяина спереди у неё был организован вполне комфортный облучок. Бодрый и сытый Яблочко поскакал рядом с кобылой, которая тащила телеги, – сегодня у Яблочка был выходной!

Уже через полчаса они оказались на королевском тракте, где в этот день было достаточно много путников. Всех их морила жара, а лица бедолаг, которые не слазили с коней уже много часов, выражали муку. Гривлин же был сконцентрирован и старался скорее «накрыть» как можно большее расстояние, боясь не успеть до города к вечеру. Время в жару всегда течет медленнее, но через девять часов изнуряющей дороги с единственной остановкой у одного из притоков Нифлена, где были напоены кони и организован скромный обед, они все-таки увидели огни славного града Этарда.

– Доехали, слава Турису и Аспаису! – радостно произнес Гривлин, глядя на огни центральных ворот.

– Неужели я сегодня увижу первый город в своей жизни, который больше Фарета?! – восхищенно спросил Финли.

– Извини меня, но твоим Фаретом только дрова топить в Этарде, ахах ха-ха! – рассмеялся исполин. – Знаешь ли ты, как красив Этард?! Может, лишь Варза и Друаль составят ему конкуренцию, но уж точно не Фарет!!!

– Я согласен, Гривлин, наверняка ты прав! – ответил Финли.

– Сегодня снимем номер в гостинице и закажем женщин! А завтра отправимся прямиком на ярмарку! – радостно произнес Гривлин. – Чего ты засмущался, мой друг? Ах, конечно, и как я не догадался сразу – ты еще не был с женщиной! Я прав?!

– Мне всего шестнадцать, друг, увы я еще не опытен, – смущенно произнес Финли.

– Это дело поправимое, друг! Сегодня ты узнаешь вкус женщины! – с легкой пошлостью в голосе произнес исполин.

Финли призадумался. Женщины? Наверно с ними очень не просто завести общение? Он ведь вовсе не имеет опыта. Фантазии начали сыпаться на него из рога изобилия. Вообще, он умел контролировать свои эмоции и тело и редко впадал в ступор при виде красивой незнакомки, но сама возможность близости с противоположным полом показалась ему необычной, даже немного сумасшедшей затеей. Он всегда представлял себе этот момент как нечто сокровенное и удивительное, а не вот так – «будут тебе женщины, если пожелаешь». Он решил не травить себя бесплодными фантазиями до того момента, как что-то подобное не замаячит перед ним вполне реальной возможностью и переключился на другие размышления.

– Гривлин, я хотел узнать у тебя, почему знать обоих царств недовольна своими королями? – спросил он неожиданно у исполина, который в это время усердно работал с вожжами, желая ускорить приближение к Этарду.

– С чего ты это взял? – удивленно спросил в ответ здоровяк, не оборачиваясь к Финли лицом.

– В том кабаке, где мы с тобой отдыхали вчера, два неизвестных мне рыцаря, беседуя друг с другом, очень непристойно отзывались о нашем правителе, также о короле Верхнего царства, да и вообще, о многом, обсуждали какие-то темные дела. Тебя в тот момент еще не было там, но я думаю, что тебе показался бы занимательным их разговор, – ответил Финли.

– Зря меня не было там – я бы непременно вызвал этих слизняков на поединок, – грозно произнес Гривлин, повернув голову к Финли. Он был решительно возмущен тем, что кто-то позволил себе оскорбить его короля. – За Роберта Лангетона, нашего славного господаря, я готов отдать свою жизнь, не думая ни о чем! Он очень необычный человек и правитель тоже своеобразный, но это не причина отзываться о нем плохо!

– Но ведь что-то он наверняка сделал не так, раз люди высказывают недовольства?

– Пойми, короли делают только то, что хотят, и не наше дело это обсуждать. Главное, чтобы их дела были полезны царству и его славным рыцарям, – убедительно ответил исполин.

– А его приверженность жрецам и преданиям? – не отставал Финли, которому хотелось узнать побольше.

– Да, он верит в Северное предание и не скрывает своей приверженности предсказаниям и пророчествам, – немного тоскливо начал Гривлин, – но он имеет на это право, ведь это предание предвещает нам конец от невиданных сил из Северных пустошей, а король желает побороть эти силы. Хотя, я считаю, что вся эта магическая чушь про дьявольские силы близка к помешательству и готов тысячу раз спорить с любым вельможей или купцом, насколько глупы подобные байки, но я не рискну оспаривать право короля на свое мнение. Ведь он все же мой сюзерен!

– А ты знаком с содержанием Северного предания? – спросил Финли.

– Мне о нем говаривала бабка, которая застала период, когда некий белый маг по имени Альвис бродил по округам обоих царств вместе со своими учениками и распространял свои откровения, данные ему якобы свыше.

– И кто же был тот маг, откуда он взялся?

– Никто не знает, ведь он ушел также таинственно, как и появился. Оставил кучу папирусов после себя, которые через его последователей дошли до самого Роберта, бывшего в то время лишь младшим сыном короля Рейгарда Могучего Лангетона. На Роберта предание оказало сильнейшее впечатление – он убедился в необходимости мира в обоих царствах и скорейшей подготовки к отражению нападения дьявольских сил. Его отец Рейгард вел тогда Первую царскую войну против Мэйтланда Кровожадного Каппариса, властелина Верхнего царства. Из-за чего та война случилась, сегодня никто и не вспомнит, наверное. Война забирала с собой тысячи жизней лучших воинов, сотни гектаров пашни было уничтожено, не один замок был разрушен. После короткого перемирия, длившегося не более года, началась Вторая царская война, которую после смерти отца продолжил старший сын Рейгарда – Араис Лагетон Воинственный, брат Роберта. Всем тогда казалось, что вторая война окончательно погубит обе империи, ведь Араис был жутким «задирой» и желал довести войну до полной победы. Но все-таки случилось нечто невероятное: Роберт в ходе ссоры то ли случайно, как говорят некоторые, то ли умышленно заколол родного брата. Естественно, знать Нижнего царства в большинстве своем была этой неожиданной развязке только рада и уже вскоре провозгласила его королем. Став властелином, чего он не так уж сильно жаждал, он тут же решил связаться через посланников с Мэйтландом. Но старый и дряхлый Мэйтланд, великий когда-то правитель Верхнего царства, каким-то образом упал со своего коня на охоте и погиб раньше получения послания. Совпадением ли была та смерть или чьим-то коварным планом, один Турис да Аспаис теперь ведают. К власти же в Верхнем царстве после смерти Мэйтланда пришел Леит Каппарис, его сын, который прочел послание, предназначавшееся его отцу, и согласился на переговоры с Робертом Лангетом. Сложно представить теперь, согласился бы на подобное проявление слабости его отец – Мэйтланд. Я думаю, что он порвал бы послание, даже не прочитав его, так как желал полного разгрома Нижнего царства и был против перемирия.

Во время исторических переговоров пылкие речи Роберта Лангетона о нашествии невиданных сил с севера, о страшных муках, которые ждут народы обоих царств, если вовремя не подготовиться к отражению атаки, произвели должное впечатление на Леита Каппариса. Короли, как оказалось, стоили друг друга, и оба с головой окунулись во всю эту магическую чушь. Так они и стали единомышленниками, а вскоре их частые встречи сделали их практически друзьями. Их общий интерес к Северному преданию подкрепляется постоянной поддержкой двух знатных лордов с каждой из сторон. Роберта поддерживает его дядя – Бенеит Лагетон, лорд Эвеза и Храмовых гор, первый жрец Туриса, лорд-советник Друаля, который давно практикует с магией и жреческими ремеслами. Он часто дает приют в своих монастырских замках различным жрецам и белокнижникам, подкармливая их, выделяя средства на дорогостоящие обряды и опыты. По всей видимости, он поглощен идеей найти новые способы защиты от невиданных сил, новые средства войны. Говорят, и поныне он занимается тем же.