Второй шанс

– Спасибо за обед, в вашем отеле хороший повар. Думаю, что задержусь у вас еще на некоторое время. Скажите, а девочку в номер можно заказать?

Охранник, покосившись на меня, отвечает:

– Если ты здесь чувствуешь себя как в гостинице, то неплохо бы знать, что просьбы к лакеям обычно сопровождают чаевыми.

– Извини, нет мелочи. Мне обещали сегодня свидание с начальником. Время идет, скоро вечер, а я так и сижу тут взаперти.

– Поверь, Виктор, Андреевичу не до тебя. В связи с надвигающимся шоу у него дел по горло. Разные документы, разрешения, пропуска. А вместо этого ему приходится разбираться с твоими проблемами.

– Дым первый начал…

– Неважно. Все разрешилось. Андреевич тоже не зря столько лет здесь верховодит. Заказчик твоего устранения уже обнаружен, так что скоро заживешь нормальной жизнью.

– Нормальной, – фыркаю я. – Нормальной жизнью я заживу, когда выберусь отсюда. Спасибо за обед.

На это наш разговор заканчивается. Через пару часов приходит Меренков. Я излагаю ему всю историю конфликта с местными «авторитетами».

– Да, Виктор, тебя нужно защищать не только от закона, но и от себя самого. Ты влез в неприятности на ровном месте.

– Ярослав Витальевич, у меня не было выбора. Согласиться помогать «блатным» я не мог, Гольцева бы это точно не устроило, а отказ, даже в самой вежливой форме, все равно остался бы отказом.

Адвокат с интересом смотрит на меня:

– Ты пригласил меня, чтобы спастись от смерти, но сам не особо избегаешь опасностей. Сейчас ссоришься с зэками. Раньше – карабкался по скалам, причем пренебрегая альпинистским снаряжением, любил переплывать широкие реки. Однажды устроил дуэль на ножах, за что и попал сюда. Тебе не живется спокойно? Ты не боишься смерти?

– На какой из вопросов отвечать сначала? Спокойно мне действительно не живется – это слишком скучно. Ну а на счет страха, – я пожимаю плечами. – Меня пугает в первую очередь то, что из моей гибели хотят сделать развлечение. Есть в этом что-то жалкое, недостойное. Если бы я утонул в реке, то виноват был бы только сам – не смог рассчитать силы, оказался слишком слаб. А быть казненным, как баран на скотобойне… Ну уж нет, о таком я даже думать не хочу.

– В том, что ты получил смертный приговор, виноват тоже только ты, – осуждающе говорит Меренков. – Странно, что ты этого не видишь. Когда шел на убийство, неужели не понимал, чем все закончится?

– Это был честный поединок, – огрызаюсь я. – Мой враг был также вооружен ножом, хорошо тренирован и наверняка понимал, чем все может для него завершиться.

– По-другому вашу ссору нельзя было решить? – спрашивает адвокат.

Я вздыхаю:

– Не все вопросы можно уладить цивилизованными методами.

– Да, – кивает адвокат. – Особенно, если и не слишком стараться. Скажи, а ты не жалеешь о своем поступке?

– Не знаю. Много времени прошло, ярость улеглась, да и сам я изменился. Не знаю… – еще раз повторяю я.

Мы пару минут сидим в молчании, после чего адвокат говорит.

– Ладно, давай вернемся к нашим баранам. Гольцев всерьез занервничал и его можно понять – через несколько дней стартует отбор на шоу, а одного из ведущих чуть не убили.

– А разве для него это плохо? – спрашиваю я. – Такое событие придало бы некий драматический оттенок мероприятию. Даже мелодраматический, я бы сказал.

Адвокат неодобрительно смотрит на меня и спрашивает:

– А ты все шутишь? Не веришь, что тебя и вправду могут зарезать? Развлекаешься, вместо того чтобы…

– Чтобы что? – перебиваю я. – Вот чем, по-вашему, я должен целыми днями заниматься? Думать о приговоре? Или о реалити-шоу? Или мне нужно сидеть взаперти и трястись от каждого шороха, ожидая прихода убийц? Ну и каких из них посоветуете больше опасаться? Тех, которых могли бы прислать «блатные» или тех, которых на убийство благословит государство? Если размышлять все время о чем-то одном, то так можно с ума сойти. Вот я и развлекаюсь, как могу.

– Ладно, давай вернемся к проекту, – примирительно говорит Меренков. – Честное слово, Гольцев должен быть тебе благодарен, ведь ты в свое время пригласил адвоката, который теперь взвалил на свои плечи кучу его работы. По пути сюда я уже забежал к начальнику тюрьмы и переговорил относительно твоего будущего. Ты поссорился с одним из местных «блатных», камеры наблюдения это зафиксировали и теперь с ним проводят воспитательную беседу. Очень убедительную беседу, можешь не сомневаться.

– Не думаю, что это его остановит. Уже, наверное, вся тюрьма знает, что я отказал ему в просьбе. Если он не сумел внушить уважения мне, то скоро и остальные перестанут с ним считаться и вот тогда его добьют свои же.

– Да, – соглашается Меренков. – Но ты же понимаешь, что начальник этого заведения сумеет оградить тебя от опасности, так что ничего не бойся, скоро заживешь нормальной жизнью.

– Я и не боюсь. А нормальную жизнь мне сегодня уже обещал охранник. Отвечу вам также как и ему – нормальная жизнь начнется за стенами тюрьмы.

– До ее начала тебе придется участвовать в шоу, – напоминает адвокат. – Так что слушай меня. Этот проект позиционируется как интеллектуально-развлекательная программа.

– И что же там такого интеллектуального? – удивленно спрашиваю я.

– Не перебивай и все узнаешь. Это не просто реалити-шоу. Съемки разных конкурсов и интервью будут разбавлены экскурсами в прошлое. Там расскажут о том, как зародились тюрьмы, как в разных странах появлялись и менялись законодательства, какие наказания применялись к преступникам. Таким образом, шоу получит познавательный аспект. И вести эти лекции по истории придется тебе.

– Тексты рассказов подготовят журналисты?

– Да, – кивает Меренков. – Они постараются осветить самые интересные и любопытные аспекты в истории развития тюремной системы. Слава богу, за несколько тысячелетий человеческой цивилизации накопился изрядный багаж разнообразной информации. Ну а для тебя это будет ценным опытом по работе на камеру, чтобы потом, во время прямых трансляций, было немного легче.

– Ясно. Скажите, многие ли заключенные клюнули на приманку с кредитами?

Адвокат качает головой:

– Я точно не знаю. Ты же понимаешь, что банк такую информацию не дает, но думаю, что многие. Их специалисты свое дело знают – они пустили слух о том, что часть зэков взяла такой кредит и, соответственно, их шансы на победу выросли. Ну а теперь, конечно, и остальные побегут в кредитный отдел. Ажиотаж – дело заразное, сам понимаешь.

– Да. А ко мне еще гости должны прийти. Представьте – Николай Тарасов, собственной персоной. Обещал сегодня вечером быть здесь.

Меренков настороженно смотрит на меня и спрашивает:

– Он не говорил, что ему надо?

– Нет, просто просил о встрече. Советуете отказаться?

– Нет, думаю, стоит встретиться. Посмотрим, вдруг он что-то полезное скажет. Ты только интервью ему не давай – хватит. Он, конечно, профессиональный журналист и привык из разговора извлечь максимум пользы для себя, но постарайся больше узнать сам и меньше сообщить ему. Расскажешь потом, чего же он хотел.

Тарасов приходит ближе к семи часам вечера. Откровенно говоря, его нелегко узнать. Весь лоск, самоуверенность и энергия куда-то улетучились. Ко мне в камеру заходит, кажется, совсем другой человек. Он здоровается и стоит, переминаясь с ноги на ногу. Только после моего предложения он садится на стул и смотрит на меня, не зная, с чего начать разговор. Я говорю:

– Насколько я понимаю у современного журналиста жизнь очень суматошная – нужно постоянно общаться с разными людьми и уметь находить с ними общий язык. А ведь иногда так хочется расслабиться и для разнообразия просто помолчать. Однако я не думаю, что ты пришел ко мне в гости именно для этого. Будь как дома, тебя здесь никто не обидит.

Журналист чешет нос – то ли просто от задумчивости, то ли вспоминая, как я ему этот нос разбил. Наконец он подает голос:

– Виктор, вы не передумали участвовать в шоу?

– Слушай, давай опять перейдем на «ты»? По-моему уже пора, после всего, что между нами было. Что касается шоу, то почему я должен передумать? Мне этот проект не очень нравится, но разве не «Тристар» лезет вон из кожи, стараясь создать мне имидж патологически жестокого и опасного для окружающих садиста? И, как я догадываюсь, ты всегда был главным вдохновителем этой травли. Теперь на СТЛ вся надежда.

Тарасов энергично трясет головой:

– Нет, ты не понимаешь. Поверь, СТЛ на тебя наплевать, они заботятся только о своей выгоде. Да, пока будет идти программа, ты будешь знаковой фигурой. Зрители будут переживать за тебя и симпатизировать, но это шоу задумано совсем не для того, чтобы тебя спасти. Они просто повышают свою популярность. Потом, когда съемки закончатся, они про тебя сразу забудут и симпатии зрителей ослабнут. СТЛ тебя просто используют.

– Ну и что же ты предлагаешь? – спрашиваю я.

– Откажись, – выдает Тарасов. – Откажись участвовать в шоу, тебе от него никакой выгоды. Ты же не в восторге от этой идеи и с удовольствием бы не снимался, так зачем это тебе нужно?

– Ну а какой мне интерес отказываться от съемок?

Тарасов решительно машет рукой:

– Отказывайся от участия в шоу и мы прекратим выставлять тебя в дурном свете. Поверь, мне самому это очень неприятно, но это просто рабочая необходимость. Никто в нашей корпорации не испытывает к тебе антипатии. Да, мы создавали тебе антирекламу, но в этом не было ничего личного.

Мой гость разошелся, речь опять стала быстрой и уверенной, правда, жестикулирует он чересчур резко, выдавая свою нервозность. Мои возражения он, похоже, просто пропускает мимо ушей. Мне остается только слушать его монолог дальше.

– Ты же и так свою популярность поднял. Завел блог, зарегистрировался в социальных сетях, опять стал регулярно мелькать в новостях, так зачем тебе еще и шоу? Да ну его в пень, забудь про него! Ничего хорошего из этого проекта не получится. Пускай снимают его без тебя.

Мне это надоело и вот уже я повышаю голос и начинаю резко жестикулировать:

– Коля, ты меня что, дураком считаешь? Тебе нужно опубликовать интервью, а сделать ты это сможешь только после моей смерти. Думаешь, я не вижу какая у тебя цель?

– Нет, нет, ты не понимаешь. Интервью уже пройденный этап, просто не участвую в шоу и все.

– Да? – спрашиваю я. – А деньги – это тоже пройденный этап? «Тристар» мне много заплатил. Вы что, готовы обо всем забыть?

– Да ведь СТЛ компенсировал наши расходы, так что мы не в накладе и к тебе претензий не имеем.

– Зато СТЛ в накладе. Думаешь, они тоже не будут иметь ко мне претензий?

– Да они ничего не смогут тебе сделать. Просто не снимайся в шоу и вся проблема решена.

Проблема, похоже, у Тарасова и наверняка не одна. После того как сенсационное интервью для «Тристар» неожиданно превратилось в сногсшибательное шоу для их конкурентов, ему приходится несладко.

– Слушай, Коля, а что с тобой будет, если это шоу со мной в качестве ведущего окажется успешным? Начальство твое тебя выпрет и, я думаю, постарается сделать так, чтобы тебя не взяли журналистом даже … не знаю даже, короче никуда!

Тарасов игнорирует этот мой выпад. Он продолжает сверлить меня взглядом и на разный лад повторяет одни и те же аргументы. Честно говоря, я даже начинаю нервничать – постоянный стресс и давление со стороны руководства могли плохо сказаться на его психике. Я не сомневаюсь, что справлюсь с ним, если у него сейчас поедет крыша, но находиться в закрытой комнате вместе с психом все-таки как-то тревожно.

– Ладно, Коля, я думаю, дел у тебя хватает, так что не смею задерживать. Все, аудиенция окончена.

Журналист смотрит на меня с плохо скрываемым отчаянием.

– Ты не сдержал обещание! – выдыхает он. – Как бы там ни было, но ты обещал интервью не давать, а сам что сделал? Думаешь, нарушать слово – это по-мужски?

Да, в чем-то он прав. Мне и самому не нравится вся эта ситуация – нарушение контракта, присвоение себе чужих литературных талантов, необходимость плясать под чужую дудку, но я сейчас зажат как в капкане.

– Сейчас уже поздно что-то менять, Коля. Ступай, пускай все идет своим чередом.

Я подхожу к двери камеры и стучу, охранник выпускает Тарасова. Николай уходит, опустив голову и даже не попрощавшись.

9. Наплыв брендов

Уже на следующий день после встречи с Тарасовым меня выпускают из камеры. Идя в первый раз завтракать, а затем на прогулку я, честно говоря, заметно нервничаю – у меня нет уверенности в том, что местные «авторитеты» оставят меня в покое. Конечно, никто из них своими руками не станет меня устранять, но вполне может оказаться, что какой-нибудь зэк боится «блатных» куда больше чем тюремщиков. Особенно тревожно в столовой, где в суете меня могут запросто пырнуть ножом. Только сев на стул, и ощутив спиной непоколебимую как скала стену, я успокаиваюсь. Справа от нашего стола стоит огромный кактус в кадке, а по левую руку сидит Стас. Кактус, конечно, колючий, но на этом вся опасность, исходящая от него, заканчивается. Ну а слева я защищен еще лучше, чем стеной.

Едим мы спокойно, правда, разговоры ведутся все больше о предстоящих съемках. О драке с Дымом никто не говорит, Павел Андреевич меня к себе не вызывает, жизнь течет своим чередом, как будто ничего и не произошло. Первый день после изоляции проходит обыденно.

Только со временем, когда я уже перестал опасаться ножа в спину, мне удалось узнать, что не только Дым, но и некоторые другие зеки уже никогда в нашу тюрьму не вернутся. Андреевич перетряхнул подчиненных, заключенных и вскоре открыл корни заговора. Дым после больницы отправился отбывать срок в другую тюрьму, туда же перевели и «блатного», который пытался меня эксплуатировать. Думаю, так было лучше для всех – мне не приходилось ждать новых конфликтов, ну а их авторитет после неудачной разборки наверняка упал. Проводя жизнь в «одиночке», я не до конца разобрался в тюремных понятиях, но думаю, что был не далек от истины, когда предположил, что потерявших уважение зэков добьют свои же. Дружкам этой парочки пообещали нечто настолько нехорошее, что теперь меня никто и пальцем бы не коснулся. Что ни говори, но Андреевич свою работу выполнял на совесть. Оставался Поляк, но он с тех пор обходил меня десятой дорогой.

Постепенно меня стали готовить к роли ведущего. Гольцев притащил целый ворох инструкций и пообещал в следующий раз принести один из текстов, которые должны были составлять «интеллектуальную» часть шоу, то есть рассказ о появлении самых первых тюрем на заре человеческой цивилизации. Я решил не изменять привычкам и продолжить свои походы в общий спортзал. Во-первых, не хотел терять форму, а во-вторых, решил показать, что меня запугать не удастся. На мое послушание рассчитывала, насколько мне удалось понять, какая-то местная группировка. Нужно было показать, что я готов дать отпор любому.

Когда я переступил порог спортзала, то в прямом смысле слова не узнал его. За три дня отсутствия он преобразился. Заменили полностью все оборудование. Тренажеры, скамьи, гантели, боксерские груши и перчатки, даже скакалки и брусья блистали чистотой и новизной. И на каждом снаряде красовался яркий значок фирмы «JethroGym». На одной из стен висел большой флаг с таким же логотипом, рядом с ним расположились плакаты с фотографиями спортсменов. Никакого вызова в моем приходе, как оказалось, не было – в зале, в коридоре, даже перед кабинками душевых висели дополнительные камеры слежения, так что напасть на меня в укромном уголке никто бы не смог. Стас уже занимался и, похоже, не ждал моего прихода. Он спрыгнул с перекладины, мы поздоровались и он сказал:

– Решил не отлынивать? Это хорошо, тренироваться нужно регулярно. Да и мне одному здесь скучно.

– А что это за глобальные перестановки? Стоило три дня пропустить и впечатление такое, как будто оказался в совершенно незнакомом месте.

– Круто, правда? – Стас довольно ухмыльнулся. – Вчера зал не работал, меняли инвентарь. Я думаю, ты слышал про фирму «JethroGym» – это один из лучших в мире производителей спортивного и туристического снаряжения и экипировки. Вот эта компания решила сделать подарок нашей тюрьме – полное оборудование для тренажерного зала.

Я еще раз окинул помещение взглядом – этот широкий жест обошелся спонсору в безумную сумму денег. Впрочем, для фирмы, которая продает свой товар по всему миру, убытки, по-видимому, были не столь и заметны.

– Да, это очень любезно с их стороны, давай же испробуем эти снаряды на практике.

Стас согласно кивнул головой и мы начали тренировку. В зале было заметно больше народу, чем обычно. Я не знал, чему это приписать – то ли тягой к брендированным тренажерам, то ли просто интересом к чему-то новому. В тюрьме любое изменение ценится. Ладно, через месяц станет ясно, сколько новых спортсменов удалось привлечь магическим словосочетанием «фирменный инвентарь от «JethroGym».

Сегодня впервые за долгое время нам не удалось провести тренировку в полном объеме, так велик оказался наплыв желающих, поэтому мы закончили пораньше. Я вернулся в камеру. Там меня ждал сюрприз, впрочем, вполне ожидаемый. Мой личный спортзал теперь тоже был полон той же продукцией, что и общий. Недалеко от окна красовался плакат с логотипом производителя. Рядом с ним чуть ли не полстены занял шикарный телевизор знаменитой фирмы. Я прошелся по комнате туда и обратно. Тренажеры, исполненные чувства собственной важности, стояли вдоль стены и блестели, гордо демонстрируя логотип. «JethroGym»!

Я провел рукой по одному из них. Хромированная сталь, прорезиненные рукояти, особые удобные сиденья. Все очень стильно и красиво. Оборудование было из другой серии, более дорогое, чем то, которым теперь мог похвастаться наш общий спортзал. Эту линейку разрабатывали совместно лучшие дизайнеры, медики и тренеры. Еще раз обведя свой спортивный зал взглядом я подивился тому, сколько же места занимают тренажеры. Впрочем, человек, который может себе позволить такое оборудование, наверняка в состоянии и квартиру купить достаточно большую, чтобы выделить отдельную комнату только для них.

Вскоре позвонил Гольцев.

– Привет, Виктор, как тебе подарки?

– Привет. Это ты про тренажеры, что ли? Твоя идея?

– Нет, «JethroGym» сами решились на этот шаг. Думаю, ты доволен, согласись тренажеры просто класс, фирменная вещь все-таки.

– Вова, ты что себе думаешь – если на гантелях стоит фирменное клеймо, значит я ими в два раза быстрее накачаюсь? Спортивный инвентарь должен служить другим целям, а вовсе не для поддержания самомнения служить. Можно штангу хоть изумрудами инкрустировать, но она все равно останется штангой. Меня и старое оборудование вполне устраивало, оно было не намного хуже. Ну да ладно, пускай уже будет новый инвентарь. А телевизор – это что еще за акт неслыханной щедрости?

– Надеюсь, он тебе понравился? Его повесили в рекламных целях, но согласись, что он великолепен. Там столько наворотов, что даже не сосчитать. Совмещай приятное с полезным, ты раньше о таком и мечтать не мог.

– Мои мечтания всегда устремлялись в области далекие от шикарного телевизора, но давай ближе к делу. Ты же не джинн и позвонил не для того, чтобы исполнять мои желания.

– Конечно. Нужно снять рекламный ролик с твоим участием, так что завтра жди наших операторов в гости. Они сделают кое-какие съемки, так сказать «с натуры». Зрители должны увидеть тебя, твою камеру, ну и вообще ощутить атмосферу тюремного заключения.

На этом мы и попрощались. Некоторое время меня терзало какое-то смутное воспоминание, которое никак не хотело принять окончательную форму. Потом меня все же осенило. Я вспомнил о том, где и при каких обстоятельствах впервые услышал о фирме «JethroGym». Не так давно я наткнулся на случай из старой судебной хроники. В те времена смертная казнь оставалась делом вполне обыденным и не вызывала такого ажиотажа, как сейчас. И одного человека осудили на казнь с применением электрического стула. Проблема состояла в том, что конструкция этого устройства предназначалась на определённый вес, а осуждённый был парнем весьма крупным. Исполнение приговора затягивалось. Тогда это также стало поводом для изрядной шумихи, хотя и не сравнимой с моей. Поначалу хотели даже провести тендер между разными фирмами, изготавливающими электрическое оборудование. Победитель получил бы право разработать специальный стул, способный выдержать столь большую нагрузку.

Но потом вышеупомянутый «JethroGym» предложил простое и элегантное решение – высококлассные тренажеры и даже индивидуально разработанный курс занятий, способствующий быстрому снижению веса. Ох, как тогда другие производители спортивного инвентаря взбеленились! Звучали призывы не отдавать столь важное дело под эгиду «JethroGym», поскольку это было бы несправедливо. Другие фирмы требовали провести тендер и с пеной у рта доказывали, что они могут предложить более качественное оборудование. Однако они опоздали и именно «JethroGym» получил столь желанное разрешение.

Они установили осужденному целую россыпь тренажеров, так что буквально за пару месяцев человек смог уместиться на электрический стул, где его вскоре и зажарили. Поставщик ни в одном рекламном ролике не забывал упомянуть о том, что именно благодаря их фирме закон получил возможность быть соблюденным. Интересно, как тогда звучал лозунг, под которым прошла казнь? «Спонсор сегодняшней казни – компания «JethroGym», лучший в мире производитель спортивного оборудования, который любезно согласился помочь осужденному поскорее отправиться на тот свет! Покупайте спортивные снаряды и экипировку «JethroGym» прямо сейчас. Всем позвонившим гарантирована скидка в размере двух процентов от суммы покупки. «JethroGym» – это ваш выбор!» Надо полагать, это звучало примерно так.

Начиная со следующего дня наше тихое и даже сонное существование заметно изменилось. Тюремная территория стала напоминать потревоженный муравейник. С утра я примостился возле окна и смотрел, как по прогулочному дворику бегает бригада монтажников. Местная система видеонаблюдения не подходила для высококачественной съемки, поэтому Второй Канал решил нацеплять кругом своих камер. Работники опутывали территорию целой сетью проводов, стараясь успеть до начала прогулки, ведь шататься по двору вперемешку с заключенными им бы, понятное дело, никто не дал. Среди копошившихся людей я заметил Гольцева с целой свитой помощников. Они частично руководили процессом, частично путались у работавших под ногами, давали какие-то советы, размахивали руками.

Вскоре эта делегация пришла ко мне. Гольцев как будто решил ни в чем не уступить Тарасову и тоже притащил с собой фотографа и видеооператора. Те быстро провели съемку моих покоев, записали короткое интервью буквально на пять-шесть вопросов и удалились. Гольцев остался, сел в кресло и сказал:

– Ну вот, слава богу, маховик завертелся. Знаешь, я до последнего боялся, что какое-нибудь непредвиденное обстоятельство задержит начало работ, а то и сорвет шоу. Особенно понервничал, когда узнал, что тебя чуть не убили. Но теперь все войдет в свою колею.

Я не стал ему отвечать, меня вообще удивило его желание поделиться со мной своими переживаниями и опасениями. Гольцева мое молчание не смутило и он продолжил:

– Скоро смонтируем и выпустим очередной рекламное видео, на этот раз про тебя. Ты первые ролики по телевизору уже видел? Их сейчас чаще, чем любые другие крутят.

– Я не смотрю телевизор.

Журналист удивленно посмотрел на меня и спросил:

– А как же ты новости узнаешь? Как получаешь всю актуальную информацию?

Я фыркнул:

– Вова, мы тут с тобой без свидетелей, так что давай начистоту. Какие такие актуальные новости я могу почерпнуть из телеэфира? Кто из звезд шоу-бизнеса с кем переспал? Или какой сок самый вкусный и полезный? Ты-то уж наверняка знаешь, что СМИ это не та инстанция, которая старается донести до людей объективную картину происходящего в мире.

Гольцев скривился:

– Витя, давай без гневных разоблачений. Какую еще «объективную картину»? Объективно самого вкусного сока не существует – это дело индивидуального предпочтения. Неужели ты никогда не слышал, что в мире нет ничего непредвзятого? А насчет телевидения ты не прав. Вот как это, по-твоему, выглядит – звезда главного телепроекта пренебрегает просмотром телевизора. Так что слезай со своей революционной трибуны и включайся в работу. Считай, что просмотр телевизора это тоже часть твоих обязанностей. Завтра у нас с тобой вообще дел выше крыши. Готов к роли ведущего? Нужно будет провести экскурсию по территории тюрьмы. Здесь, на флешке, мы набросали текст речи, почитай сегодня.

– Надо, значит, проведем, – равнодушно ответил я. – Во сколько вас ждать?

– Да вот после завтрака и начнем. Ладно, мне пора, дел еще очень много.

Гольцев умчался, а я остался в камере дожидаться начала прогулки. Меня встревожила идея журналиста заставить меня смотреть телевизор – только этого еще не хватало. Я понимал, что если он еще и в моих «апартаментах» установит камеру, то сможет следить, чем я занимаюсь, а ведь у нас с ним договор и поневоле к распоряжениям СТЛ придется прислушиваться. Пока же слежка за мной не началась, можно было в свое удовольствие заниматься тем, чем привык.