Второй шанс

Я немного почитал, затем вышел на прогулку. Монтажники к тому времени уже ушли, оставив кучу установленной, но еще не работающей техники.

– Интересно, они и у нас в камерах везде «жучков» наставят? – задумчиво проговорил Серега.

– Ну а ты как думал? – хмыкнул Стас. – Или ты ждал, что нас будут снимать только на прогулках? Теперь никакой частной жизни, каждый твой зевок покажут на всю страну.

– У вас и до этого с частной жизнью дела не ахти обстояли, – добавил я.

– Ну да, где уж нам, это ты у себя в «одиночке» почти как дома. Как думаешь, за тобой тоже следить теперь будут?

– Ох, не знаю, Стас, надеюсь, что нет, но сам понимаешь, что готовиться нужно к худшему.

Прогулка прошла как обычно. Вернувшись в камеру, я взял флешку, оставленную Гольцевым и стал готовиться к роли экскурсовода. Прочитав текст, я понял, что он мне совсем не нравится и решил завтра внести в него свои коррективы.

На следующий день, после завтрака, Гольцев с операторами явились за мной и мы двинулись снимать экскурсию. Вот тут между мной и журналистом началось эпическое противостояние, в котором я, к сожалению, уступил. Рассказ о тюрьме был самым щедрым образом пересыпан рекламой и я поначалу отказался его произносить. Но Гольцев оказался непреклонен. Так как я был связан контрактом, то пришлось, в очередной раз, делать то, что от меня требовали. Таким образом, мой рассказ выглядел примерно так:

– Вот здесь находится спортзал для заключенных. Как видите, он оборудован превосходными тренажерами знаменитой фирмы «JethroGym», которая является спонсором нашего шоу.

Камера скользит по залу, выхватывая логотип на многих снарядах, а я продолжаю.

– Фирма «JethroGym» является лидером по производству спортивного и туристического снаряжения. Качество, комфорт и безопасность их продукции завоевали заслуженную любовь и международное признание. Вы можете лично в этом убедиться, если посетите их фирменные магазины, которые есть во всех крупных городах страны. Посетите также их сайт, где представлен весь широчайший ассортимент их продукции, а также советы и видеоуроки для спортсменов. Любой тренажер или деталь экипировки вы можете заказать в их интернет-магазине и он будет доставлен вам максимум через два дня.

И так без остановки. В конце зашли мы и в мою камеру, где еще раз заострили внимание будущих зрителей на фирме «JethroGym». За время экскурсии что я только не рекламировал – лекарство, сайт, кофе и даже бутик, который любезно предоставил одежду для съемок ведущему, то есть мне. Весь этот треп занял процентов, наверное, семьдесят от всего времени, что я провел под прицелом объективов. Под конец я так устал, как будто на мне пахали и начал думать, что ведущие шоу вовсе не такие бездельники, какими они мне представлялись раньше. Голова просто раскалывалась от наплыва брендов.

Зато Гольцев был просто полон энтузиазма. Он занимался любимым делом и чувствовал себя, как рыба в воде. Провел меня в камеру и остался немного поговорить.

– Ну что, Виктор, я доволен. Все, на сегодня для тебя работа завершена, можешь отдыхать в свое удовольствие. Как тебе должность ведущего?

– Когда я здесь очутился, мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я буду подрабатывать тут экскурсоводом. Ну а в целом, – я пожал плечами. – Это хоть какое-то разнообразие. Вот бы еще без рекламы.

Гольцев посерьезнел и ответил:

– Без нее никуда. Но можешь поверить, тебе ничего неприятного делать не пришлось. Я могу много интересных историй рассказать о том, что доводилось делать людям по условиям рекламного контракта. Вот, например одному артисту пришлось начать курить, так как этого требовал договор с табачной компанией.

Я удивленно посмотрел на него, а он продолжил.

– Да, а ты как думал? Не мог же он пропагандировать сигареты, будучи некурящим. Это было бы неправдоподобно. Поскольку реклама табачных изделий по телевидению запрещена и он не мог сняться в видеоролике, то ему приходилось искать выход из ситуации. То в интервью якобы вскользь упоминать о своих любимых сигаретах, то на пресс-конференции и светские тусовки приходить с пачкой в нагрудном кармане, так чтобы логотип был виден. Да много чего еще.

– И что, ты хочешь сказать – он жил долго и счастливо?

– Нет. Однажды вечером вышел в магазин за сигаретами и его сбила машина.

Гольцев начал хохотать, но увидев, что я не поддержал его вспышку веселья, быстро успокоился.

– Вот такая ирония судьбы, – он развел руками. – Впрочем, ты и сам понимаешь, если бы он пошел за хлебом результат был бы таким же.

– Ладно, Вова, когда ты в следующий раз привлечешь меня к съемкам?

Журналист достал из кармана флешку, вставил в компьютер и подозвал меня.

– Смотри, вот я тебе здесь сохраняю следующие инструкции. Теперь будем знакомить телезрителей с тем, как зарождалось само понятие тюремного заключения. Читай, дня через три мы эту лекцию снимем.

Он оставил меня одного. Я решил, что история становления тюрем никуда не денется и взялся за гантели. Я тренировался и думал о том, что у нас действительно многое изменилось. Не только спортзал, но и комнаты для свиданий, прогулочный дворик, некоторые другие помещения, которые могли мелькнуть в шоу, резко преобразились. На кухонной мебели, на уличных скамейках, даже на урнах появились логотипы разных фирм, к тому же установленные ранее бигборды тоже оделись яркими рекламными красками. Больше всего изменилась столовая. Там повесили еще один телевизор.

Раньше ты мог сесть к этому аппарату спиной и утешать себя мыслями о том, что ты его игнорируешь. Теперь же они располагались на противоположных стенах и держали посетителей под перекрестным прицелом. Также установили несколько фирменных кофейных автоматов, каждый из которых гордо нес на своем корпусе название той компании, чьей продукцией он готов был угостить любого желающего. Несколько рекламных плакатов появилось и на стенах.

В очередной раз я вспомнил первые дни, проведенные в тюрьме. И то, как я тогда отчаянно пытался найти в этом новом для меня мире хоть какие-то положительные аспекты, которые могли примирить меня с заключением. Одним из плюсов стало то, что «зона» оказалась местом, почти полностью свободным от рекламы. На воле человек не мог и шагу ступить без того, чтобы неодолимый поток рекламы не вторгся в его сознание. Отовсюду, начиная от плакатов на улицах и заканчивая тараторящими мониторами в транспорте, людей безостановочно бомбардировали информацией о различных товарах и услугах. От этого не было спасения. На автобусах и трамваях, на стенах домов, на остановках и дорожных знаках, на одежде… Куда бы человек не устремил взгляд, реклама тут же возникала перед глазами. Она вопила в уши, назойливо лезла с экранов телевизоров и планшетов и не давала ни мгновения покоя.

Тюрьма оставалась заповедником, настоящим райским уголком с этой точки зрения. До недавнего времени. Теперь ее тоже заполонили бигборды и яркие брендированные вещи, которые помимо воли отвлекали внимание и мешали думать о чем-либо другом, кроме как о предлагаемых товарах. Да уж, от нее невозможно спрятаться! Период покоя закончился.

После тренировки я взялся за принесенные Гольцевым тексты. Там оказалось много интересного. В первую очередь, акцент был сделан на гуманных условиях современного заключения по сравнению с тем, что практиковалось в древности. В не столь уж отдаленном девятнадцатом веке еще не разработали привычных для современного мира условий тюремного содержания. Заключенных отправляли в одиночные камеры, где единственным источником информации становилась Библия. Другая литература, встречи или переписка с родными, даже разговоры с тюремщиком строго запрещали. Общаться с товарищами по несчастью, находясь в «одиночке», было невозможно. Прогулки также происходили наедине. Вдохновители создания таких тюрем справедливо решили, что Священное Писание само по себе человека не исправит. Значит, нужен специалист, который сможет его правильно истолковать. Людей водили на проповеди к священнику, но так чтобы они даже там не могли видеть других преступников.

Существовала схожая система, в которой днем заключенных выпускали на работу, а ночью оставляли опять-таки в одиночных камерах. Разговоры во время работы или еды были под запретом, нарушивших распоряжение наказывали плетью, могли также еще и урезать рацион. Эксперименты законодательства дорого стоили осужденным. Сейчас уже невозможно подсчитать, сколько человек схлопотало психические отклонения, пока не стало ясно, что подобные системы заключения не эффективны. В более давние времена тюремное содержание использовалось реже, ведь хватало других способов наказания. Человека могли сделать рабом, изувечить, отправить на каторгу. Даже сейчас условия жизни напрямую зависят от характера надзирателей, а уж раньше, когда еще не было такого развитого и регламентированного законодательства, слишком многое зависело от их воли.

В целом лекция оказалась познавательной, но несколько скомканной и отрывочной. Составители просто выбрали разные наиболее интересные факты и состряпали из них рассказ. Про себя я решил, что при случае займусь более подробным изучением этого вопроса. Что же, если хотя бы часть будущих зрителей заинтересует подобный экскурс и они тоже начнут искать более полную информацию, значит название «интеллектуально-развлекательное шоу» себя оправдает.

В этот момент мне позвонил адвокат. Я рассказал ему об изменениях в нашем интерьере, об экскурсии по тюрьме и поинтересовался новостями.

– Ну что я могу сказать, Виктор. Ты даже не представляешь, насколько велик ажиотаж вокруг этого шоу.

– Неужели, – хмыкнул я. – Я стараюсь следить за его популярностью.

– Да, но некоторые аспекты тебе не доступны. Вот простой пример – у меня всегда хватало клиентов, но их приток увеличился вдвое, когда стало известно, что я собираюсь добиться пересмотра твоего дела. Мои помощники ведут статистику уже много лет. Такого ажиотажа не было еще никогда.

– Вот видите. А вы ведь сначала не хотели становиться моим адвокатом.

Меренков пообещал, что придет ко мне завтра и мы попрощались.

На следующий день во время завтрака я не досчитался Сереги.

– Он торжественно возведен в ранг «фараона», – объяснил мне Стас.

«Фараонами» здесь называли тех, кто попадал в карцер за сходство этого воспитательного помещения с саркофагом, наподобие тех, в которых находили последнее пристанище египетские мумии.

– Вот это да. За какие заслуги?

– Да все очень просто, – сказал Антон. – Скоро начнется кастинг. Журналисты ходят по камерам, разговаривают с зэками, проводят предварительный отбор. Задают каверзные вопросы, которые, разумеется, приводят к конфликтам между заключенными. Короче, нагнетают атмосферу и провоцируют ссоры. Никто толком не может понять – возьмут его на шоу или нет. Сам понимаешь, нервы у всех на пределе. Серега кредит на себя взвалил, потому он особенно взвинчен. На ровном месте поругался с соседом по камере. Закончилось все дракой. Теперь оба остывают в карцере. Пару дней их там должны продержать.

– Ну и дела. Так теперь они не успеют поучаствовать в отборе на шоу?

– Посмотри вокруг, – усмехнулся Антон.

В столовой народу было маловато, хватало пустых мест.

– У нас теперь «фараонов» больше чем в Египте. Так что, если бы все кто в саркофаг попал, не смогли участвовать в кастинге, то слишком много людей бы отсеялось. Продюсеры не спешат закончить отбор. Наоборот, те, кого сейчас замуровали – это, можно сказать, самые первые звезды будущего шоу. Их ссоры и драки уже запечатлены на видео и именно к ним приковано внимание.

– Так может и вам стоит подраться, чтобы и вас заметили, – предложил я.

– Спасибо, обойдемся, – отвечает Стас. – Я не гладиатор, чтобы кулаками махать на потеху публике.

– Все будущие звезды этого реалити-шоу в чем-то гладиаторы, а в чем-то вообще клоуны. Так что нам этой участи не избежать, если мы планируем в нем участвовать, – вздохнул Антон.

– Я слышал, Серега тебе про кредит рассказывал. Ты решил не обращаться в банк?

– Нет, банк меня точно не завлечет. Я, может быть, даже отбор не пройду, так что обойдусь без таких долгов, – ответил Антон. – Но мне в чем-то проще, у меня есть кое-какие сбережения, так что я к своему капиталу обращусь, если вообще решу, что стоит участвовать в голосовании.

Мы уже собирались уходить из столовой, когда Стас обратил мое внимание на один из торговых автоматов. Автомат стоял в зале уже давно, но какого-то особого ажиотажа не вызывал. Он торговал чипсами. Сегодня же за время нашего обеда к нему подошло человек десять. Они кидали в него монету и забирали пакет с хрустящим содержимым.

– Смотри, зарядили акционным товаром. По телевизору рекламу крутят – в пачке чипсов можно найти деньги.

– И что, большую сумму можно выиграть? – поинтересовался я.

– Хватит разве что на новую пачку чипсов, но уж точно не на лечение гастрита, взращенного на такой диете.

– Ну, там еще главная приманка есть. Суперприз – автомобиль. На каждой пачке это написано, – добавил Антон. – Но шансы на такую удачу, ты сам понимаешь…

Тем не менее, их действительно хорошо покупали. На выходе из зала я столкнулся с человеком, которому повезло в этой лотерее. В только что купленной пачке находилась мелкая купюра, запаянная в прозрачный полиэтиленовый пакет. Что же, на новую упаковку чипсов как раз хватит.

Вечером ко мне пришел адвокат. Он поделился новостями, которые не касались меня лично, но были очень важны для будущих участников шоу.

– Ты как-то спрашивал, что я знаю про кредиты для заключенных. Срок кредитования, кстати, продлили, ты слышал, наверное.

– Да. Вот меня как раз интересует – сколько человек попалось на эту удочку?

– Я собрал интересную информацию, – Меренков откинулся в кресле, пару секунд помолчал и продолжил. – Поначалу люди не особенно этим заинтересовались – кому-то хватило здравомыслия понять, что есть больше шансов расстаться с залоговым имуществом, чем победить с помощью этих денег. Кто-то просто побоялся так рисковать. Вот тогда банк и сделал хитрый ход – они объявили, что кредит можно досрочно погасить до первого числа следующего месяца включительно. Кастинг же, как известно, должен закончиться последнего числа этого месяца, что давало человеку замечательную лазейку.

– То есть человек мог досрочно погасить задолженность первого числа, если уже точно знал, что отбор он не прошел и голосовать за себя не нужно.

– Да, – подтвердил адвокат. – В таком случае переплата была просто мизерной – всего лишь три процента от первоначальной суммы. Потенциальные клиенты банка еще раз уточняют у работников Второго канала, когда же закончится кастинг и получают ответ – результаты отбора будут известны в последний день месяца и точка. Вот после этого заключенные повалили в кредитный отдел косяком. Ну а теперь самое интересное! Сегодня утром руководство телеканала официально подтвердило, что сроки отбора участников продлеваются минимум на десять дней.

– А кредитный договор?

– А причем здесь договор? – в глазах адвоката искрится насмешка. – Банк условия кредитования менять не собирается.

– Думаю, никому из моих товарищей по несчастью вовсе не стоило связываться с этой конторой.

– Да, наверное. Но не стоит забывать о таком факторе, как ажиотаж. Банк сделал очень солидную рекламу. Ты бы слышал, как тут распинались кредитные эксперты – в воображении зеков рисовались такие радужные картины, перед которыми даже мне трудно было бы устоять. Вот многие и повелись.

– Ладно, а с чем же связано решение телеканала перенести дату подведения итогов?

Меренков развел руками:

– Никак не могут выбрать достойнейших для участия. Нелегкое это оказывается дело, хотят дать шанс каждому попасть на съемки, боятся кого-то обделить.

– На телевидении, конечно, знают о таком пункте кредитного договора.

– Ну и что? Какое им дело до отношений банка и его клиентов? Как правильно сказал нам Гольцев – это вопрос конфиденциальный.

– Но любой заключенный может все же погасить кредит до первого числа, вырваться, так сказать, из закрывающегося капкана, – сказал я.

– Да, но если он все же пробьется на проект, то будет там без денег для голосования. Отказаться теперь от шанса на освобождение любому было бы трудно, – адвокат еще немного помолчал и продолжил. – Это тебе маленькая зарисовка на тему того, как виртуозно выполнять свои рабочие обязанности на примере кредитных экспертов.

Мы поговорили еще немного и мой гость меня покинул.

10. Начало съемок

На следующий день после завтрака я вернулся в свою «одиночку», где меня уже ждали визажисты. Они немного поколдовали над моей внешностью и я отправился в сторону общих камер. По пути познакомился со своим будущим напарником. Вячеслав Шевченко – тридцать четыре года, по образованию журналист, много лет проработал на телевидении и считается одним из самых хороших шоуменов страны. Как я понял из рассказа Гольцева – Славик личность очень известная, хотя мне его имя ничего не говорило. Впрочем, стоит ли удивляться, ведь развлекательные шоу никогда не были моей слабостью.

Мы заходили во все камеры, он знакомился с местной публикой и начинал свою работу. Я стоял в сторонке и с интересом наблюдал. Шевченко хорошо знал свое дело, он умел расположить к себе людей и добиться ответа на непростые вопросы, но в таких условиях ему действовать еще не приходилось. Какого-то шаблона он не придерживался и импровизировал на ходу, в зависимости от обстоятельств. Иногда разговаривал с заключенным так, чтобы и остальные могли слышать, о чем идет речь, а бывало, просил выводить людей для разговора в отдельное помещение.

В первом случае вопросы звучали провокационно. Отвечавший вынужден был лавировать между желанием заинтересовать журналиста и попытками не настроить против себя местный контингент. Во втором случае он мог взять для общения только два-три человека, а остальных проигнорировать. Не трудно было догадаться, что после ухода нашей съемочной группы в камере оставалась не самая доброжелательная атмосфера. Конечно, каждое подобное шоу, где люди выбывают один за другим, зиждется на духе соперничества между участниками. Но в тюремных условиях подобный дух мог привести к самым плачевным обстоятельствам. Перед очередной дверью я придержал Славика и объяснил ему эту нехитрую истину, на что он только улыбнулся и ответил:

– Ну конечно, наше шоу имеет соревновательный характер, ты же с самого начала должен был это понимать. Я как кипятильник, моя задача – слегка накалить обстановку. Естественно, будущие участники видят друг в друге конкурентов, но ничего страшного в этом нет, ведь они под присмотром, в конце концов. Ну и пойми, досрочное освобождение даром не дается – так что тот, кто не готов рисковать, не выберется отсюда пораньше.

После этих слов он смело шагнул в открывшуюся перед ним дверь, поздоровался, присмотрелся к сидевшим внутри, после чего выбрал одного и пригласил его для беседы с глазу на глаз. Оставшиеся проводили своего товарища и уходящего журналиста подозрительными взглядами. Шоумен пообщался с выбранным зэком в отдельной комнате. Потом Славик вернул парня обратно, но больше ни с кем из присутствующих общаться не стал. Он попрощался и на выходе сказал:

– Думаю, что из этой камеры мы возьмем на проект именно вас. До встречи.

Я остолбенел. Славик деловито зашагал по коридору, обсуждая какой-то технический аспект с оператором, а я поймал за локоть Гольцева, который собирался двинуться следом. Вова в этот момент общался по телефону. Он с неудовольствием глянул на меня, но все-таки положил мобильный в карман и спросил:

– Что?

– Вова, а скажи мне, как старому другу – где ты нашел этого идиота?

Я пересказал всю ситуацию, которую он пропустил из-за телефонного разговора и Гольцев расцвел в довольной улыбке:

– Да, Славик свое дело знает. Хотя мог бы еще больше накалить страсти и сказать подобную фразу после первого числа, когда уже поздно было бы по дешевке погашать кредиты.

– Ты понимаешь, в какой ситуации оказался выбранный твоим Славиком человек? Ему как-то жить нужно в камере, в которой он теперь взывает слишком большую зависть.

– Расслабься, ничего ему не сделают, тут же видеонаблюдение стоит. Честно говоря, видно, что ты реалити-шоу не смотришь. Там все участники так живут – организуют кланы, плетут интриги, говорят друг о друге такое, что иногда повторить страшно. Это как в джунглях – выживает сильнейший.

– Ему даже клан не с кем создать, вы его бросили одного против всех. Ты не боишься, что твою будущую звезду реалити-шоу просто зарежут?

– Нет, не боюсь. Новую создадим. Кстати, слова о том, мол «Мы возьмем именно вас» еще ни к чему не обязывают. С остальными заключенными мы тоже проведем беседы, только чуть позже, а пока что нужно заснять на видео первые конфликты. Вот после этого и остальных пригласим на кастинг, второй волной, так сказать. Можешь не переживать, всем дадим шанс на участие. И я тебя прошу, не ссорься со Славиком, вам ведь еще работать вместе. Он не сам такой ход придумал, это идея продюсеров. Если бы не он, то кто-нибудь другой все равно должен был это делать. Он просто выполняет свои обязанности, окей?

Спорить не имело смысла. Я двинулся следом за всеми остальными. По пути сняли небольшой отрезок видео, где я рассказал, что теперь мы отправляемся в гости к узникам карцера. Они не могли принять участие в кастинге, пока отбывали наказание, но Гольцев решил, что стоит показать и это заведение. Заключенные проводили там обычно не больше двух суток, их выпускали только для еды, одиночных прогулок, ну и в туалет, разумеется. В саркофагах карцера не было ни компьютеров, ни интернета, ни даже телевизора. Единственным развлечением оставалось радио – нетрудно догадаться, что попадание туда считалось довольно строгим наказанием.

Пока Славик вытаскивал первого выбранного для разговора, а кто-то из операторов снимал изнутри капсулу, которую только что освободили, Гольцев подошел ко мне и сказал:

– Вот тебе еще один пример того, что мы делаем людям добро. Эти заключенные сидят тут и зеленеют от скуки, а наше появление позволяет им лишний раз выбраться из склепа и хотя бы ноги размять.

– Вова, ты меня дураком считаешь? Если бы твои коллеги не провоцировали их на ссоры во время предварительного отбора, то карцеры бы сейчас пустовали.

Пока мы с Гольцевым препирались, Славик загонял собеседника в угол вопросами:

– Вы хотите участвовать в нашем шоу, значит, считаете себя достойным досрочного освобождения. Но как вам удастся влиться в повседневную жизнь и стать законопослушным гражданином, если даже здесь вы не соблюдаете простейших норм дисциплины, за что и оказались в карцере?

Заключенный замялся. Я опять переключил свое внимание на Гольцева.

– Вова, когда мы будем снимать лекцию о зарождении исправительных учреждений?

– Подожди немного, еще декорации не готовы.

– Вот это да, – удивился я. – Вы хотите все сделать с размахом. У нас на зоне что, появится съемочный павильон?

– Не совсем так. Потерпи и скоро сам все увидишь.

Тем временем Славик водворил очередного зэка обратно в капсулу и сказал в камеру:

– Вы видите, насколько велика тяга к свободе у наших потенциальных участников. Заключенные карцера не смогут попасть на наше шоу. Успеют ли они выбраться из него раньше, чем закончится отбор? Смотрите на Втором Национальном.

Он точно знал, что успеют, но этого не знали зрители. Мы с Вовой еще немного поговорили, пока Славик допрашивал еще нескольких человек, а потом я вернулся обратно в свою камеру. Серегу в тот день я так и не увидел.

После обеда мне позвонил пресс-секретарь адвоката. Я рассказал ему про знакомство со Славиком Шевченко и про сегодняшние съемки.

– Именно об этом меня постоянно спрашивают в социальных сетях! – вздохнул Дима. – Просто никакого спасения нет. Ничего, скоро уже смогу отдохнуть. Потенциальным участникам шоу запретили общаться в интернете. На днях к тебе такие же санкции применят.

– Скучать не будешь? Может быть, создашь собственные страницы?

– Ну уж нет. Надеюсь, тебя выпустят раньше, чем закончится это шоу и мне не придется опять часами сидеть в социальных сетях. Ладно, даю тебе полчаса, можешь почитать, о чем я писал там в последнее время, а потом уступишь мне место.

Я последовал его совету. После того, как по телевизору разрекламировали мое будущее участие в реалити-шоу, в интернете для Димы работы добавилось. Он ничего не писал толком, соблюдая требования Второго канала, все больше обходился шутками и намеками, тем самым еще больше нагоняя ажиотаж вокруг проекта. В социальных сетях появилось уже приличное число всевозможных групп, посвященных шоу, из которых все равно нельзя было почерпнуть никакой полезной информации. Из одной группы в другую кочевали одни и те же фотографии, рекламные ролики, а также слухи и домыслы без малейшей толики правды.