Служу Престолу и Отечеству: Служу Престолу и Отечеству. Триумвират. Вперед, на Запад!

– Любезный, покажи-ка мне вот это ружье.

– Господина офицера интересует ружье Винчестера?.. Пожалте-с. Модель тысяча восемьсот девяносто седьмого года. Магазин на пять патронов, двенадцатый калибр. Легкое перезаряжание, все детали изготовлены-с из закаленной стали. Благодаря открытому курку можно носить заряженное ружье без предохранителя-с… – Чувствуя мою заинтересованность, хозяин частит привычной для него скороговоркой, нахваливая товар, который, собственно, в рекламе и не нуждается. Я сильно подозреваю, что у этого ружья будет только один недостаток – это его стоимость. Цену продавец, естественно, попытается взвинтить до облаков.

– И сколько просишь за него?

– Совсем недорого, ваше высокоблагородие! Всего-то сто тридцать шесть рубликов…

Вот ведь прохиндей! Я уже у него высокоблагородием стал, еще немного поторгуюсь, до превосходительства дотяну. Только цена уж больно кусачая. Насколько помню наши с Валерием Антоновичем разговоры, до войны такой ствол стоил сорок пять – пятьдесят рублей. Значит, будем торговаться! И зайдем с другой стороны.

– Нет, дорого… А вон тот пистолет Маузера покажи мне.

«Торговец смертью» быстренько притаскивает «девяносто шестой» и начинает тарахтеть как по-писаному:

– Очень точный и мощный пистолет образца тысяча девятьсот восьмого года. Позволяет-с вести огонь с дистанции до тысячи шагов-с. Имеет неотъемный магазин на десять патронов. Калибр 7,63 миллиметра. Прошу обратить особое внимание-с на предохранитель от случайных выстрелов, работающий и во взведенном, и в спущенном положении. Кобуру можно использовать как приклад-с. Вы сделаете очень удачную покупку, господин офицер.

– И за сколько я могу ее сделать, уважаемый?

– Всего лишь за сто пять рублей. Но есть одна неувязочка… Я не могу продать его вашему благородию без разрешения вашего полкового командира-с.

Опять коэффициент «два с хвостиком»!.. Зеленое земноводное начинает потихоньку сдавливать горло, но ведь хочется! Да и надо!.. В конце концов, для отряда беру, а не играться… А насчет разрешения – это еще раз Валерию Антоновичу в ножки поклониться надо. Состряпал «на всякий случай» – да еще за подписью начальника штаба армии.

– Не волнуйся, любезный, бумага имеется. Сколько у тебя маузеров?.. Только два?.. Жаль. Мне больше надо… Да и дорого просишь. Придется в другом месте поискать…

После получасовых торгов все-таки становлюсь обладателем целой кучи оружия. Два пистолета и дробовик. По компромиссной цене. Я отдал немного больше, чем рассчитывал, а хозяин получил меньше, чем ожидал. Но сделал скидку за оптовую покупку и обещание заглянуть к нему еще раз, когда найдет такие же стволы в бо́льших количествах. Почувствовав себя поставщиком Императорской армии, хозяин магазина от щедрот душевных даже презентовал брезентовый чехол для ружья и такую же охотничью сумку, чтобы сложить ящичек с приспособами для снаряжения патронов, банки с порохом и убойные элементы. Для эксперимента взял поровну картечи и самой крупной дроби, посмотрим, что эффективнее. Сверху поместились и оба маузера в кобурах.

Нагруженный всем этим богатством, я несусь обратно в мастерские – тюнинговать, в смысле – укорачивать, винчестер. Но по прибытии натыкаюсь на полное непонимание момента со стороны инженеров-путейцев.

– Денис Анатольевич! Для чего вы покупали такое дорогостоящее ружье, а теперь хотите его тут же испортить? – Александр Михайлович в полном недоумении. – Если укоротить ствол… Вы представляете, какой разброс картечи получится? Невозможно же будет сделать прицельный выстрел!..

– Мне это как раз и нужно!..

– Но для чего? Объясните мне, будьте так любезны!.. Конструкторы бьются над тем, чтобы повысить кучность, а вы хотите свести их усилия к нулю! Да еще на таком шикарном образце!..

– Саша, подожди, не горячись. – Михаил Семенович пытается успокоить своего коллегу. – Насколько я понимаю, наш юный друг имеет для этого веские причины, но почему-то не хочет нам говорить об этом.

– Простите, господа, но это долго объяснять. Просто мне нужен некий ручной аналог секретной гаубицы Шувалова.

– …Ага… Вы, молодой человек, хотите… как это говорят артиллеристы?.. Бить по площадям? – Прозоров начинает врубаться. – Кстати, Сашенька, почему бы тебе не пригласить Дениса Анатольевича съездить с нами на дачу? Ведь и так, и так собирались. Пусть возьмет с собой ружье и там, на месте, покажет, что к чему… Ба, а что у вас в сумке, господин хороший? Судя по очертаниям – не иначе маузеры!

– Да, Михаил Семенович, именно они. Прикупил для, так сказать, казенных нужд. – Пока объясняю, в голову приходит еще одна «гениальная» мысля. – Кстати, насчет них тоже есть задумка…

– Стоп! Стоп! Стоп!.. Денис Анатольевич, ради бога, остановитесь! У меня скоро голова пойдет кругом от ваших идей и задумок! – Александр Михайлович пытается воззвать к моему разуму. – Давайте делать все по порядку…

– Саша, ты – как хочешь, а я приглашаю молодого человека в субботу с нами. – Михаил Семенович, улыбаясь, смотрит на своего друга. – Ты же, надеюсь, не откажешься пострелять из маузера, парабеллума и других занятных штуковин… Патроны, разумеется, за наш счет, Денис Анатольевич!

– Конечно, Михаил Семенович, к вашим услугам. И благодарю за приглашение.

– Ну, раз ты уже все решил диктаторским способом, Миша, мне не остается ничего, кроме как согласиться. – Филатов тоже улыбается. – Ну что ж, пойдемте, господин хороший, портить новое ружье неизвестно ради чего. А потом, как старые охотники, поучим вас снаряжать патроны.

После «ампутации» винчестер превратился в достаточно компактную игрушку длиной чуть больше метра. Учитывая, что ствол с магазином отделяются «легким движение руки», имеем агрегат даже для скрытого ношения в городе. Заодно и лишний ствол пойдет на стержневой миномет, и для хвостовиков диаметр уже будет известен. Поглядывая на часы, под руководством господ инженеров потренировался в релоадинге, накрутил два десятка патронов для дробовика. Затем, в очередной раз глянув на часы, быстренько попрощался с путейцами и усвистал в госпиталь через транзитный пит-стоп в гостинице. Управляющий снова немного охренел от того, что ему предстояло хранить в сейфе, но принцип «клиент всегда прав» уже вовсю действовал, и я, избавившись от всякого смертоубийственного железа, мчусь на лихаче на улицу князя Паскевича.

Прибываю вовремя, как и договаривались, к шести. То есть с зазором в десять минут. Охранник на КПП после вчерашнего узнает в лицо, свободно прохожу к корпусу и включаю режим ожидания. Не выпуская из поля зрения входные двери, нахожу курилку, машу рукой, мол, сидите, бойцам в госпитальных халатах, поднявшимся при моем приближении. Закуриваю и слышу сзади:

– Дозвольте обратиться, вашбродь!

Оборачиваюсь и вижу давешнего раненого бойца, который вчера очень радостно мне улыбался. Вроде где-то я его видел… Только сразу вот и не припомню.

– Что хотел, служивый?

– Прощеньица просим, вашбродь, не узнаете меня?.. Вы к нам приезжали, в разведку ходили, там у вас ешо казака в плен взяли, так вы его отбивать ползали…

Точно!.. Тот самый ефрейтор, которому по ушам ездил насчет земли и у которого потом лопатки брал!..

– Ефрейтор Пашкин, кажется?

– Так точно, вашбродь, он самый… Тока уже младшой унтер-офицер.

– Ну, молодец, растешь, скоро, наверное, фельдфебелем станешь… или прапорщиком. Жетонов-то много насобирал?

– Десятка с два будет, за то лычки и получил. Мы ж опосля вашего разговору с мужиками переговорили, да и стали ползать к колбасникам за всяким хабаром. Винтовки, патроны, гранаты… ну и так, по мелочи… – Видя удивленный взгляд, спешит оправдаться, дабы не обвинили в мародерке. – Один раз для смеху ентот, как же его… пантенфон притарабанили с пластинками, ротному отдали. Дык потом к нам господа офицеры стали приходить, деньгу предлагать, мол, кому биноклю надо, кому вон пистоль, как у вас, кому ешо чаво… Даже богатеть некоторые стали. А германцам, видать, надоела ента канитель, оне наши окопы из пушек среди бела дня поровняли. Вот я сюда-то и попал…

– Ну, живой, с руками-ногами, – значит, счастливчик ты, унтер.

– Я… Эта, вашбродь… хотел по выписке к вам попроситься… Ежели дозволите… Ой, звиняйте, вашбродь, тама ваша барышня появилась…

– Добро, завтра договорим. – Хлопаю бойца по плечу и на всех парах несусь к моей милой медсестричке.

* * *

Мы с Дашенькой идем по городу и играем в только что придуманную нами игру. Началось все с того, что мне удалось уговорить ее зайти в бывшую турецкую, а ныне на волне патриотизма переименованную в восточную, кондитерскую. Пока ожидали кофе с пирожными, моя милая хитрым полушепотом поинтересовалась, что на этом месте будет, в смысле, было в мое время. Фраза «Детский мир» вызвала легкое недоумение, пришлось объяснять, что это такой магазин только для детей, где можно купить все, начиная от пеленок и подгузников и заканчивая набором первоклассника.

Расправившись со сладостями, мы прошли немного по Миллионной, и, не дойдя совсем чуть-чуть до «Русского трактира», моя милая показала двухэтажное здание женской гимназии, в которой училась. На что пришлось возразить, что это совсем не гимназия, а политехнический техникум имени Галины Докутович, и стоит он не на Миллионной, а на улице Билецкого. Потом мы постояли пару минут перед «дедушкой» моего родного дома, затем полюбовались Троицкой церковью, на месте которой позже должна вырасти гостиница «Сож». Потом неспешным шагом гуляем еще квартал и начинаем спорить, как правильней назвать место, куда мы попали: Городской бульвар или Пионерский скверик. Придя к выводу, что сейчас еще даже и пионеров-то нет, решаем остановиться на традиционном названии, а заодно присесть на скамеечку в укромном уголке, где нас никто не видит. Для важного, как очень серьезно было сказано, разговора.

– Денис, послушай меня, пожалуйста… Дело в том, что… – Моя красавица замирает на половине фразы, долго собирается с духом и, наконец, выпаливает. – У меня есть жених… Подожди, послушай меня, мой хороший! Это – не мое решение, я не хочу! Это мама пытается устроить мою жизнь так, как ей кажется лучше, и меня абсолютно не слушает… Но люблю я тебя!.. Мне никто, кроме тебя, не нужен!

Медленно прихожу в себя после такого известия… Даша, прижав руки к груди, смотрит на меня своими огромными глазищами, в которых плещется отчаяние пополам с испугом… И что-то еще… Немой вопрос… Вдох-выдох, медленно считаем до десяти.

– Солнышко мое… Я люблю тебя, и я очень хочу, чтобы ты стала моей женой… И чтобы у нас была целая куча ребятишек, таких же красивых, как их мама. И с такими же рыженькими кудряшками…

– И таких же смешных хулиганов и проказников, как их папа! – Дашенька расслабленно прижимается ко мне, пряча радостное и залитое смущенным румянцем лицо. – Я… Я боялась, что ты мне не поверишь.

– Любимая, мне достаточно видеть твои глаза… – Нежно целую зажмуренные веки. – В них я всегда найду ответ на любой вопрос. Ой, а что это за слезки?.. Кстати, а ты не знаешь поблизости укромное местечко с легким, желательно песочным, грунтом?

– Нет… А зачем? – Даша недоуменно смотрит на меня.

– Ну, как… Порежу этого жениха на кусочки и прикопаю где-нибудь…

Несколько секунд ступора, за время которых пытаюсь перейти к активным действиям, затем следует вполне ожидаемый ответ:

– Скоморох!.. Болтун!.. И… И… Денис!.. Ну, перестань!.. Ну, люди же вокруг!

– Где? – Нарочито кровожадно оглядываюсь по сторонам.

– Шут гороховый!.. Милый, ну давай поговорим серьезно!

– Я весь – внимание, мадемуазель!.. Ну, всё, всё… Молчу и слушаю… Моя повелительница…

Моей ненаглядной нужно несколько секунд, чтобы поправить прическу и собраться с мыслями.

– Завтра у нас дома состоится что-то вроде званого вечера, мама очень любит музыку и устраивает такие посиделки довольно часто. Гостей будет немного, кроме того, наша семья, мои крестные, Маша, ну ее ты знаешь… Но мама обязательно притащит его… Ну, жениха… Вольдемара… Чтобы он меня завоевывал… В общем, я хочу завтра познакомить тебя со своими родителями. Ты не против?

– Дашенька, нет, конечно, я и сам собирался попросить тебя об этом. И даже приготовил небольшие подарки по случаю знакомства. И тебе, кстати, тоже…

– Какие? Скажи, если не секрет!

М-да, любопытство – это основная черта всех женщин без исключения. Начиная с Пандоры.

– Скажу. Твоему папе – инженерный справочник, там всякие формулы и таблицы на все случаи жизни, маме – последний сборник модных романсов с нотами и стихами.

– Это хорошо, вполне подойдет для завтрашнего вечера. – Даша вдруг смотрит на меня изумленным взглядом, который тут же немедленно превращается в подозрительный. – Подожди!.. А откуда ты знаешь, что папа – инженер? Ну, с романсами еще понятно, такое внимание будет приятно любой даме, но про папу я тебе, кажется, ничего не говорила!.. Ты кого-то расспрашивал про меня?! Денис, скажи мне, пожалуйста! Откуда ты это знаешь?..

Вот ведь влип! Блин, и что теперь делать? Правду, только правду и ничего, кроме правды? Придется, однако.

– Михаил Николаевич рассказал капитану Бойко, а тот, в свою очередь, мне.

– Но зачем?! Нельзя было у меня самой спросить?

– Во-первых, ты тогда уже уехала, а во-вторых, Валерий Антонович – мой начальник, и по долгу службы он должен знать, с кем общаются его подчиненные. Тем более что рапорт с просьбой о разрешении на женитьбу предстоит нести ему.

– Как это глупо! Чтобы людям пожениться, нужно подписанное кем-то разрешение! Да еще и, как я слышала, одобрение офицерского собрания. А если оно такого не даст?..

– Солнышко мое, дадут, и с превеликим удовольствием. И никуда не денутся…

– Нет, ну а вдруг?! – Даша снова собирается испугаться.

– Тогда мы с тобой тайно обвенчаемся. Хоть завтра…

– Денис, ну подожди!.. Ну, мы же не договорили!.. Ну, что ты делаешь?..

– Как что?! Репетирую свадебный поцелуй!.. Ай!..

– Будешь хулиганить, еще раз получишь!.. Ну всё, милый, давай поговорим серьезно!.. Я хочу, чтобы ты завтра спел несколько романсов, которые еще никто не знает. – Дашенька заговорщицки хитро улыбается. – Ну примерно как те стихи, которые ты читал в госпитале. Из того же неизвестного альманаха.

– Хорошо, только нужен аккомпанемент. У тебя же дома наверняка фортепиано, да?.. А за сутки я всяко не смогу научиться играть на нем. Нужна гитара.

– А я уже знаю, где ее взять! – Довольная своей придумкой, гордо объявляет моя милая. – Сейчас мы пойдем в Максимовский парк, это – рядышком, и там я… вернее Маша познакомит тебя со своим кавалером. Только сначала ты выполнишь свое обещание!.. И не делай удивленное лицо, ты не рассказал еще про один подарок!

– Но если я сейчас расскажу, никакого сюрприза уже не будет!

– Рассказывай немедленно, или я обижусь! – Даша отворачивается и надувает губки, затем звонко хохочет. – Видел бы ты себя сейчас со стороны!.. Ну, Денис, расскажи!.. Я же умру от любопытства.

– Хорошо! В большой красивой коробочке лежат маленькие красивые коробочки, а в них – кофе в зернах и разные пряности… Я очень соскучился по твоему кофе…

– Завтра я сварю тебе самый-самый лучший кофе! А сейчас пойдем искать Машу и ее кавалера…

Глава 9

Парк находился на месте будущего стадиона «Центральный», и мы доходим до него очень быстро. Дашенька тянет меня по аллеям, густо обсаженным деревьями, к условленному месту на краю крутого склона с прекрасной панорамой на реку. Там, на скамейке, накрытой кронами двух деревьев, как крышей беседки, сидят и болтают Мария Егоровна и ну очень худощавый молодой человек в форме с серебристыми узенькими погончиками. Представляемся друг другу, доходягу зовут Павлом Игнатовичем, с его слов можно просто Павлом, и является он зауряд-врачом в госпитале, где работают барышни. В ответ тоже разрешаю именовать себя без отчества, тем более что почти ровесники. Быстренько проходим первую фазу светского разговора ни о чем, затем Даша излагает просьбу одолжить гитару на несколько дней для одного очень важного дела. Дашина просьба подкрепляется достаточно красноречивым Машиным взглядом, после чего доктор моментально капитулирует и предлагает отправиться за инструментом к нему на квартиру прямо сейчас. Что всеми принимается «на ура».

На полпути навстречу попадается веселая, скорее всего только что из кафешантана, компания земгусаров, с которыми, как оказывается, все, кроме меня, знакомы. Идущая впереди тройка весело ржет, завидев нас, затем с явной насмешкой здороваются:

– Здравствуйте, Мария Егоровна! Здравствуйте, доктор! Как здоровьице ваше? Что-то вы рановато домой собираетесь. Или доктору пора в постельку, а, Мария Егоровна? Снова неможется?

Последние фразы сопровождаются недвусмысленными улыбками. Затем внимание переключается на нас с Дашей.

– О, и Дарья Александровна здесь?.. Вольдемар! Иди сюда быстрее!..

К ним присоединяются еще три человека. Вольдемаром оказывается достаточно крупный детинушка, с уже наметившимся пузиком. Замечаю у него погоны подпоручика от Земгора, то бишь губернского секретаря. Детинушка тут же вступает в разговор:

– Добрый вечер, милейшая Дарья Александровна! Как я счастлив этой случайной встрече!.. А кто это тут с вами?..

Дашенька, зардевшись от волнения, тревожно смотрит на меня. Чуть заметно киваю ей, мол, всё понял, кто это и что это… Блин, а это чучело слишком уж нагло лыбится во все свои тридцать два зуба. Я б тебе сейчас прикус откорректировал так, что потом никакой стоматолог не поможет! Но пока нельзя… Добро, тогда поступим маленько по-другому.

– А вы кто такие, чтобы я вам представлялся?

– Вольдемар Аристархович Трунович. С кем имею честь? – Чинуша протягивает руку.

Ну откуда я знаю, с кем и в какой извращенной форме ты свою честь имеешь, придурок?

– А эти людишки тоже с вами?

– Как вы смеете?! Мы – служащие Гомельского отделения Союза городов!

– А-а! Извините, господа, я просто смотрю, тут ряженых много… На карнавал спешите, да? – Наверное, хватит над ними прикалываться, а то еще обидятся, плакать будут. – Денис Анатольевич Гуров. Подпоручик Русской армии.

Земгусар так и стоит до сих пор с протянутой рукой… А ничего такая грабля, внушительная. И сам по себе он, наверное, из тех, про которых говорят, что «Бог силушкой не обидел», а также еще «сила есть – ума не надо». Похож на медведя. Только не на грозного Хозяина Леса, а на Михал Потапыча, который на ярмарках за кружку пива и рыбинку танцует публике на потеху. Не оброс еще хищной воинской статью, не умеет, мгновенно сконцентрировавшись из расслабленного состояния, нанести неотвратимый удар, силой своей привык больше бахвалиться, чем по делу использовать.

Протягиваю свою руку для рукопожатия. Судя по встревоженным взглядам барышень и доктора, а также довольным ухмылкам «гусарства», предстоит игра в «Кто сильнее»… Ну что ж, посмотрим. Может, и получится у него что-то, хотя он за всю жизнь раз пять, наверное, отжался – против моих ежеутренних четырех подходов по пятьдесят – семьдесят – и самодельный эспандер из трофейной авторезины на автопилоте не тискает целый день…

Так, молодец, хорошо жмешь, мощно. Только вот незадача-то – не жмется рука. А все потому, что пальцы сложены по-особому, лодочкой. Давай, давай, тужься – я подожду. В глазах предвкушение победы сменяется озадаченным выражением. Хватка начинает ослабевать… Пора!.. Коротким движением нажимаю на точку под основанием большого пальца противника, рука чуть дергается, моментально выгибаю его ладонь наружу и сжимаю!.. Вот, сейчас будет больно… Теперь – БОЛЬНО!.. А теперь – ОЧЕНЬ БОЛЬНО!!!

Вольдемар начинает кривить рот, глазки совсем-совсем грустные и почему-то удивленные… Ладно, как там? Не загоняйте крысу в угол?.. Не будем…

Отпускаю руку, вежливо улыбаюсь всей компании:

– Счастливо оставаться, господа! Нам пора… Всего наилучшего, берегите себя!

* * *

До нужного дома добрались за полчаса прогулочного шага. Пока наши барышни колдовали над приготовлением чая, вышел покурить на крылечко, где меня и догнал Павел. Неизвестно в чем оправдываясь и смущаясь, объяснил, что только месяц назад у него закончился карантин по тифу, и попросил не принимать во внимание некоторую скудость угощения… Тиф? Понятное дело, больных выхаживал, да сам и подхватил… Ха, чудак-человек! Как будто я сюда его обжирать пришел! Мы же все равно в лавку по пути заскочили, за неимением кондитерской, сушек-баранок прикупили, чтобы зубы ломать удобней было.

А так в жизни часто бывает, встретишь человека и сразу понимаешь, что он – свой. А то, что хилый, очкарик и «ботаник», так это ни ему, ни Маше, которая смотрит на него влюбленной кошкой, не мешает. А остальным – что за дело?..

Заполучив в процессе чаепития гитару в руки, быстренько настроил и… стал тормозить. Что же такого им спеть?.. Ладно, начнем с Малинина…

В общем, к концу второго часа, несмотря на несколько чашек горячего чая, голос начал садиться. Посему жюри выбрало из всего прозвучавшего самые лучшие, по их мнению, романсы и дало добро на исполнение. Разумеется, для Паши и Маши была озвучена версия о поэте и музыканте-самоучке, который в перерывах между боями пишет вот такие шедевры. Один из романсов пришлось даже сразу перенести на бумагу и разбить на мужскую и женскую партии.

Дашенька пообещала выучить слова к завтрашнему вечеру, и, попрощавшись с гостеприимным хозяином, а также, судя по всему, почти хозяйкой, мы отправились восвояси. Подойдя почти к самому дому, останавливаемся рядом с раскидистой липой, чтобы как следует попрощаться, но как только пытаюсь обнять мою красавицу, сверху наподобие гласа Божьего раздается любимая дразнилка всех времен и народов: «Тили-тили-тесто, жених да невеста! Поехали купаться, стали целоваться!» – в исполнении ехидного, не совсем взрослого голоса. Резко разворачиваюсь навстречу звуку, Даша, испуганно ахнув, хочет спрятаться у меня за спиной. Но тут же останавливается и сердито требует у потемневшей в сумерках листвы:

– Сашка, негодный мальчишка! А ну-ка, слезай сейчас же!.. Ну, я тебе задам!..

Ветви раздвигаются, на землю с высоты полутора человеческих ростов лихо спрыгивает парнишка лет тринадцати в гимназической форме, но без фуражки. Отскакивая от нас на пару метров, он здоровается: «Здравствуйте, господин офицер!», потом показывает моей милой язык.

– Это мой младший брат Саша, – Дашенька смущенно шепчет мне на ухо. Оно видно и без пояснений. Даже в тусклом свете ближайших окон, разбавленном густыми сумерками, видны такие же рыжие волосы, да и лица очень похожи.

– Александр Александрович! – важно представляется отрок.

– Денис Анатольевич, – соблюдаю в ответ правила вежливости, стараясь не рассмеяться. – Очень приятно, сударь. А не подскажете, молодой человек, с каких это пор у настоящих мужчин принято вот так подшучивать над барышнями?

– Так она же – моя сестра, – с непонятной мне логикой уверенным тоном парирует юное создание. – Между прочим, Даша, я тебя уже полчаса, наверное, жду здесь. – Он стреляет глазами в мою сторону и продолжает: – К нам заезжал… Этот… Воль-де-мар Арис-тар-хо-вич. Разговаривал с мамой. Вот я и побежал тебя предупредить… Ладно, прощайтесь. – Он демонстративно отворачивается.

Дашенька привстает на цыпочки, шепчет мне на ухо: «Завтра – как договаривались» – и тихонько касается моих губ своими. Еле успеваю ей ответить и потом провожаю взглядом стройную фигурку, идущую рядом с братом, до самой калитки. Затем, неизвестно чему улыбаясь, шагаю в гостиницу. Готовиться к завтрашнему. Тем более что в мастерских я пока не нужен…

Глава 10

В назначенное время подкатил на извозчике к госпиталю, забрал обеих барышень, и мы уехали на известную уже квартиру. «Наш доктор» Паша не смог уйти раньше, но обещал появиться через часок. По приезде происходит торжественное вручение подарка. Барышни открывают коробочки, охают, ахают, принюхиваются с блаженствующим видом к пакетикам, затем начинают колдовать над всем этим богатством с применением кофейной мельнички и небольшой бульотки – этакого мини-самоварчика на три-четыре персоны. Смакуем первую чашечку кофе и принимаемся за репетицию, перманентно продолжающуюся всё время, пока не наступает пора ехать…

Стоя на крыльце, последний раз оглядываю себя на предмет соответствия. Дашенька рядом, немного волнуется, но старается не показать вида. Маша за компанию тоже немного на взводе. Заходим, сзади хлопает дверь, обратного пути нет…

Оставляю на вешалке фуражку, шашку отстегиваю и вешаю рядом. И в этот момент в прихожую с шумом влетает черный пудель и, замерев, начинает очень внимательно изучать меня. Блестящий влажный нос так и впитывает новые для него и одному ему понятные запахи, в глазах ясно читается сомнение, насколько безобиден чужак. Потом вдруг, словно учуяв что-то важное и понятное только ему, принимает решение и, виляя хвостом, пробует облизать подставленную ладонь. Затем так же быстро исчезает, как бы приглашая за собой.