В паутине

Я отправила сообщение тётушке Тинг, что приехала в Китай. Тинг очень обрадовалась и захотела со мной встретиться, пообещав, что сама организует встречу.

На третий день нашего томления в гостинице группе организовали конференцию в русском культурном центре. Затем течение трёх дней я и мои коллеги читали лекций в том же культурном центре его сотрудникам, в основном русским. Оставшиеся три дня наша группа ездила по экскурсиям, которые нам предложили горе-организаторы. Несмотря на хорошую экскурсионную программу, вся группа была разочарована бессмысленностью такой дальней поездки. Все с нетерпением ждали окончания командировки. Мы уже упаковали чемоданы, когда на моё имя пришло приглашение из Шанхайского университета прочитать лекции о диалектах китайского языка. Среди подписавших приглашение был профессор Джеминг Гао, конечно же, я не могла отказаться. За компанию со мной пригласили заведующую кафедрой, но она уклонилась, сославшись на занятость в конце семестра.

Двадцать пятого декабря наша делегация отбыла в Россию встречать семейный праздник, а я – в Шанхай, читать лекции. Мало того, оказалось, что после Шанхая меня ждёт Хабаровск, а потом Владивосток, об этом завкафедрой сообщила мне перед отъездом, наверное, чтобы я не успела отказаться. Зиль мне не звонил, дракон не связывался, сообщения по Вацапу от родителей из-за большого расстояния и разницы во времени приходили с задержкой. Ощущение, что я какой-то безродный бродяга, не покидало меня. Я однозначно решила, что после этого командировочного марш-броска завешу преподавательскую карьеру на кафедре.

В Шанхае среди встречающих я, к своей радости, увидела Тинг и Джеминг Гао11. Какое счастье, что в Китае у меня есть друзья! Неудивительно, что здесь меня приняли по высшему разряду.

Я читала лекции в заполненном зале. Слушателями были иностранцы, обучающиеся в Шанхае, которые искренние благодарили меня за раскрытые нюансы китайского языка. Я же получила не только хороший гонорар, но и, впервые за время пребывания в Китае, моральное удовлетворение от проделанной работы.

После окончания лекций, за день до отъезда, Тинг приехала за мной на машине и лично отвезла меня в свой пентхаус с видом на залив.

– Наконец-то мы с тобой поговорим! – сказала по-английски. – Не буду напрягать тебя китайским, хоть ты и знаешь его уже на нескольких диалектах, – рассмеялась Тинг.

– Можно и на китайском, я уже к нему привыкла за эти пятнадцать дней.

– Я многое хотела тебе рассказать, но начать придётся со своих ощущений. Я чувствую, что связь между тобой и твоим господином почему-то нарушена. – Тинг многозначительно посмотрела на меня.

Я удивлённо пожала плечами.

– Ты не чувствуешь?

– Да, что-то не так, но я это связываю с большим расстоянием и его работой. Ребята сейчас готовятся к новому турне, очень устают. Да и я тоже выматываюсь на лекциях. Мне иногда вообще не хочется ни с кем общаться.

– Хорошо, пусть так. Но ты должна чувствовать его усталость, его нервозность. Как с этим?

Снова пожала плечами. Действительно! Даже когда дракон говорил, что он вымотан выступлением, я не чувствовала усталость Зиля.

Разговаривая с Тинг, попробовала потянуться к Зилю. Никаких ощущений!

– Не понимаю. Я его не чувствую!

– Плохо. – Тинг взяла меня за руку, принялась гладить ладонь. Вдруг резко отпустила и отстранилась, сделала глубокий вдох. – Плохо. Очень плохо! Ты справишься. Вот тебе моё кольцо, – она сняла с пальца и протянула мне золотое кольцо с чёрным камнем средних размеров. – Тебе придётся выдержать битву. Это твой бой, но я тебя поддержу. Наденешь кольцо, когда пойдёшь на сцену, только предупреди меня о дне, чтобы я могла помочь – всё-таки разница во времени, а мне нужно будет настроиться. Чёрный бриллиант даст тебе защиту от демонов, а я поддержу как смогу.

Я ничего не поняла из сказанного, понадеявшись, что Тинг объяснит это чуть позже.

Но, увы… Весь вечер мы болтали о разных вещах, в основном о тонкостях жизни с драконами, но к теме «моего боя» больше не возвращались.

10. Затянувшаяся командировка

Лена Волгина.

В Хабаровск из Шанхая я прилетела шестого января, в канун Рождества, а до начала лекций ещё больше недели.

В Хабаровске холодно и темно. Как оказалось, про мой приезд в университете просто забыли. При этом для меня на две недели была оплачена одна из лучших гостиниц города. Хорошо, что меня встретили коллеги, которые с пониманием отнеслись к моим путешествиям и пригласили отмечать Рождество к себе в компанию, иначе я бы совсем умерла от тоски в этом холодном городе.

У JungeDrachen началась рекламная кампания перед турне. На Трубе и в Инсте через день выкладываются интервью Зиля. То он на радио, то в каком-нибудь ток-шоу, то на очередном показе модной одежды. Через ролик рядом с ним вертится эта Арланди. То она берёт у него интервью, то участвует вместе с парнями в передаче о животных, то прыгает на футбольном матче. Очень часто камера как бы невзначай заснимает Арланди и Купа целующимися. У Зиля на лице резиновая улыбка и затравленный взгляд.

Я перестала смотреть ролики и отписалась от Инсты.

Прочитав оговорённые десять лекций в Хабаровске, перелетела в такой же холодный Владивосток. Здесь повторилась картинка, идентичная хабаровской. Меня встретили приветливые коллеги, разместили в хорошей гостинице, но, как оказалось, в университете про меня забыли. Заявку-приглашение находят, время проведения лекций назначают. Но это всё требует чуть больше времени, чем я рассчитывала. В итоге чтение лекций мне назначили только с шестого февраля, с пропуском на выходные и понедельник. Ещё два лекционных дня мне поставили на двенадцатое и тринадцатое февраля, а четырнадцатого, в четверг, должна состояться конференция с приглашением каких-то почётных гостей. С учётом всех задержек ближайший рейс в Санкт-Петербург, на который я попадала, был на шестнадцатое февраля, на эту дату мне заказали билеты.

Ост писал, что решить вопрос с моей визой не удаётся, почему-то именно группа файлов, в которой были мои данные, таинственным образом пропала. У Оста в связи с этим родилась гениальная идея: мне можно просто снова подать документы, и отказа не будет, потому что нет отрицательных заключений по моему въезду. Но в любом случае из Владивостока я это сделать не могу…

С Зилем я общалась очень редко. Его подготовка к гастролям наложилась на восьмичасовую разницу во времени, теперь я вообще не могла понять, когда он спит. Дракон по-прежнему выходил на связь первым, рассказывал о благотворительных вечерах и его усталости от происходящего, только потом давал возможность говорить с Зилем. Зиль всё рассказывал намного оптимистичней, но мне казалось, что он сильно измотан. Слишком тянет слова, слишком медленно отвечает на вопросы. Впрочем, разгадка в его заторможенной речи нашлась в том, что из-за дальности расстояния между Германией и Владивостоком звуковой сигнал идёт с задержкой, так мне объяснил один из коллег в университете, когда мы однажды обсуждали моё общение с семьёй на таком дальнем расстоянии.

Двенадцатого февраля после лекции меня ожидал неприятный сюрприз. Позвонила завкафедрой и, экономя время и деньги, в директивной форме объявила, что на мои лекции заключён контракт и я остаюсь во Владивостоке ещё на две недели.

– Подождите, а разве моё согласие необязательно? Я уже два месяца не была дома! – я обалдела от осознания того, что на меня, как на вещь, кто-то где-то заключил контракт, а мне остаётся это молча принять; внутри закипал гнев.

– Елена Владимировна, я понимаю, что, наверное, мы должны были с вами согласовать, но мы знаем, что у вас нет семьи и детей, а читать лекции ваша работа, поэтому какая разница, где вы их читаете? Четырнадцатого назначена конференция, выступите с докладом – зачтём как научную работу в копилку к докторской диссертации. Я помню, что у вас уже три доклада есть. Да на таких условиях, Леночка, любой бы с нашей кафедры с радостью оказался на вашем месте! Не переживайте, мы уже поменяли ваши билеты на пятое марта, гостиница останется та же, менять не стали! Вам очень повезло: филиал Санкт-Петербургского вуза находится с гостиницей на одной улице. У вас же гостиница на Светланской?

– Да, – сквозь зубы рявкнула я, понимая, что сопротивляться бесполезно.

– Будете пешочком ходить на лекции. Всего шестнадцать часов, то есть пара недель, зато перспективы просто великолепные! С вами свяжутся сегодня или завтра из местного филиала, я позвонила вас предупредить! – елейным голоском пропела завкафедрой и отключилась.

Я взвыла от бессилия. Чтоб она оказались на моём месте! Гаджет полетел в ближайшую стену. К удивлению, оказался крепким: у него только отскочила задняя панель и пошла трещина по экрану, но он остался в работающем состоянии.

Подавила желание позвонить Зилю, наверняка придёт сообщение: «Перезвоню позже».

Попыталась дотянуться до дракона, но то ли из-за моего волнения, то ли из-за расстояния с драконом тоже не удалось пообщаться.

Побежала по парку кампуса к остановке, размазывая по щекам слезы. А ведь завкафедрой права: мужа официального нет, про неофициального я не говорила, сказала, что родственники живут в Германии, чтобы объяснить свои частые поездки туда.

Села в автобус, расплатилась за проезд, засовывая кошелёк в рюкзак, наткнулась пальцами на кольцо, подаренное Тинг. Совсем про него забыла, как сняла в аэропорту, бросив в рюкзак, так и не вспомнила. Автоматически надела кольцо на палец.

В автобусе ехала компания весёлых студентов: шутки и смех по любому поводу, а у меня на душе настолько мерзко, что пришлось выйти из автобуса, переехав через Золотой мост.

Решила, что дойду пешком, заодно ветер вынесет из головы все мои терзания.

Я почти бежала по незнакомым улицам, а душа рвалось к Зилю. Хотелось к нему нестерпимо. На сердце навалилась тоска. Нужно как-то отвлечься.

Остановилась, вдохнула, выдохнула, огляделась по сторонам.

Сегодня морозы неожиданно спали и на улице плюсовая температура. Старинные малоэтажные дома в имперском стиле подсвечены фонарями и окутаны туманом. Из-за этого город кажется каким-то фантастическим и нереальным.

Глаза зацепились за вывеску «Антиквариат. Букинист». Вошла внутрь. Небольшое помещение полностью заставлено стеллажами с книгами и витринами с какими-то вещицами. Осмотрелась. В углу за огромным антикварным кассовым аппаратом обнаружила продавца в китайской шапочке и курточке.

– Добрый вечер! – он поклонился мне, включив приветливую улыбку. – Ищете что-то конкретное?

– Нет. Можно просто книги посмотрю? У вас есть старинные?

– Да, обратите внимание на стеллаж за вами.

Я обернулась. Стеллаж с книгами занимал всю стену. К моему удивлению, все книги были на иностранных языках. Нашла несколько полок с китайским иероглифами. Внимание привлёк тёмный деревянный корешок с затёртыми иероглифами «История драконов». Очень похоже на старинный манускрипт. Сняла с полки. Продавец тут же оказался рядом и помог водрузить книгу на прилавок, развязал тесёмочки футляра, вынул сшитые листы жёлтой тонкой бумаги.

Быстро пробежала глазами по странице сверху вниз. Доблестный и красивый герой летает на драконе и побеждает варваров из-за стены. В тексте подробно описывается костюм героя и седло, которое он полстраницы закрепляет на могучей спине дракона. Что за чушь? Дошло! Это подобие фэнтези, только средневекового автора! Забавно. Поблагодарила продавца.

– Жаль, но это скорее сказки.

– Да, китайцы были первыми во многих вещах. Жанр фэнтези тоже принадлежит им, – словно прочитав мои мысли, сказал продавец. – Возможно, Вас заинтересует вот это.

Продавец ловко извлёк откуда-то сшитые листы жёлтой плотной бумаги. На весьма затёртом титульном листе выведены чёрной тушью крупные иероглифы «О призраках».

– Взял на себя смелость предположить, что женщину, обладающую таким сильным камнем, заинтересует именно этот вопрос.

– Камнем? – с удивлением переспросила, посмотрев на топаз.

– Нет, я обратил внимание на чёрный бриллиант на вашем перстне. Старинная работа и отличная защита от злых духов.

– От злых духов. А при чём здесь призраки?

– У японцев это объединённое понятие. Если в европейской традиции призраки – это неупокоенные души, то японцы этим же термином называют разных невидимых сущностей, от которых людям лучше держаться подальше, неупокоенные души тоже могут вредить людям и питаться их энергией, возможно, поэтому между ними не делают разницы. Посмотрите. – Продавец развернул книгу ко мне.

Я начала листать книгу, а продавец продолжил:

– Очень интересный экземпляр. Принёс матрос, уверял, что получил в наследство от какого-то родственника, но документы, подтверждающие наследство, не принёс. Матрос говорил, что книга японская и очень старая. Провели экспертизу. Книга действительно старая, но выставить её на продажу как ценный художественный экземпляр, например, как ту, что вы взяли первой, невозможно: неизвестен автор, неизвестно точное время написания и даже страна написания. Иероглифы, как видите, китайские. Оформление тоже характерно для китайских книг XIV—XVII веков. Но в тексте много слов, написанных японским письмом, причём относящимся к разному историческому периоду, что нарушает сложившуюся систему определения принадлежности и датировки книг.

– То есть вы считаете, что эта книга может заинтересовать скорее профессионала, чем коллекционера?

– Совершенно, верно! Вы правильно сформулировали мою мысль. Японцы, уж коли мы будем считать, что книга японская, трепетно относятся к ду́хам, поклоняются им. Злые ду́хи иногда очень досаждают людям, и если никакие угощения и уговоры не помогали, тогда находили специальных людей, которые умели видеть духов, а те уничтожали вредную тварь. Мне кажется, что сейчас у нас в руках дневник такого странствующего охотника за приведениями.

– Да, мне это интересно, – неожиданно для себя сказала я. Именно в этот момент я остановилась на странице, на которой была изображена полуженщина-полупаук, раскинувшая свои лапки во все стороны, как щупальца.

– Тысяча евро, – быстро озвучил цену продавец.

Я почему-то вспомнила Купа и повела правой бровью так же, как он, когда разговаривал с соучредителями. Эффект был неожиданным.

– Семьсот, – исправился продавец.

Я повела левой бровью так же, как это делал Зиль, разговаривая с продюсерами.

– Пятьсот евро, но я даю справку для таможни о малоценности этих вещей и сумку, в которой лежала книга.

Продавец нырнул под прилавок и вынул сумку из ткани, напоминающей нашу домотканую холстину. Я подтянула сумку к себе. Сумка действительно старая, напоминает скорее торбочку деревенского пастуха с длинной лямкой, очевидно, носилась через плечо. Для изделия из старой мешковины сумка оказалась неожиданно тяжеловатой. Заглянула внутрь и обнаружила там свёрнутый старый пастушеский хлыст.

– Что это? – спросила продавца.

– Тоже было в сумке. – Небрежно ответил он. – Матрос сказал, что его дед был пастухом. Ну что, берёте?

– У меня карточка. Такой суммы наличными нет.

Продавец вынул терминал для банковских карт и протянул мне, проводя операции по введению суммы платежа.

– Так что с этим кнутом? Он тоже не представляет никакой исторической ценности?

– Уверяю вас. Его ценность такая же, как у сумки, годится для какого-нибудь деревенского музея крестьянского быта. Мы проверили материал. Хлыст изготовлен из кожи, предположительно коровьей или бычьей.

Продавец оторвал чек, заполнил какие-то бланки, приложил к ним заключение экспертизы. Документы аккуратно засунул в прозрачный файлик и уложил в сумку вместе с книгой, а затем всё упаковал в большой пакет с надписью «С Новым годом!» и протянул мне.

– Все документы на покупку, необходимые для таможни, в файлике. Надеюсь, вы останетесь довольны приобретением! – улыбнувшись, сказал продавец, и на мгновенье мне показалось, что в его лице промелькнуло что-то лисье.

– Благодарю! – приняла пакет и вышла из лавочки.

Огляделась по сторонам. Туман разошёлся, а я оказалась на перекрёстке рядом со своей гостиницей. Надо же, получается, я так задумалась, когда вышла из автобуса, что не заметила, как прошла несколько остановок пешком. Обернулась назад. В антикварной лавочке свет уже погас, видимо, продавец поспешил домой.

11. Трактат «О призраках»

Лена Волгина.

В номере достала книгу и погрузилась в разбор иероглифов. Каждый разворот страниц рассказывал о каком-нибудь злом духе и сопровождался рисунком. К удивлению, краски на рисунках не выгорели, поэтому все детали персонажей хорошо просматривались. Иероглифам повезло меньше: местами они расплылись, местами выгорели. Последний лист был в каком-то буром разводе. Да уж – ценное приобретение…

Текст к рисункам был однотипный и незамысловатый: название духа, где автор его встречал и иногда пояснение, чем опасен для людей. Самой загадочной была фраза в последнем столбце-строке на каждом развороте. Некие иероглифы, а затем описание действий: разрубил надвое, коснулся, разбил, стянул и пр.

После десятого разворота я вспомнила, что продавец говорил о том, что часть текста написана японским письмом. Сфотографировала незнакомое сочетание иероглифов и отправила на поиск в сети. К моему удивлению, сеть практически сразу их распознала и выдала: «Свист ветра».

Получалось, что это «Свист ветра» разрубил надвое, коснулся, разбил, стянул и пр. Понятней не стало. Может, так звали охотника за призраками?

Вынула хлыст из сумки, покрутила в руках. Зачем мне эта приблуда? Пообещаю Зилю сечь его, если будет плохо себя вести. Усмехнулась про себя, блин, может понять неправильно, решит, что я готова к жёстким сексуальным играм.

Рукоятка хлыста сделана из переплетенных кожаных ремней и напоминала рукоятку японского меча – катаны, такие мы видели с Зилем в музее на выставке, посвящённой японским боевым искусствам. Сам хлыст из единого кожаного ремня длиной примерно метра два, изрядно потрепанный по всей длине и сбитый на конце до состояния тонкой кисточки.

В свете гостиничной люстры блеснул торец рукоятки. Пригляделась – в торец вплетён черный кабошон. Интересная у них экспертиза, что даже камень на рукоятке не заметили. Может, это стекло, поэтому не имеет ценности. Предположим. А зачем пастуху камень или чёрное стекло на рукоятке хлыста? Должно быть, какой-то баланс?

Я взяла хлыст побалансировала рукояткой и попробовала сделать змейку, так, как это делают спортивной ленточкой. Хлыст легко отозвался и зазмеился. Сделала несколько спиралек и петелек. Рукоятка удобно легла в руку, ремень отзывался на любое движение – сразу видно, рабочий инструмент застоялся в ожидании коров.

Свернула хлыст, оставила на тумбочке возле кровати, рядом с японским ужастиком о злых духах.

Уснула быстро, не дождавшись вызова дракона и не звоня Зилю. Во мне нарастала какая-то неосознанная досада на Зиля. Хотя я и понимала, что он готовится, устаёт и всё такое, но почему-то в эту мою отлучку он ни разу сам не позвонил. Я конечно, рада, что на связь первым выходит дракон, но люблю я все же его в человеческом воплощении. Мне хочется слышать Зиля, прижаться к нему…

Во сне мне явился весь паноптикум из трактата «О призраках»: безголовые духи и головы без тел, женщины со ртами на затылке и женщины, окутывающие своими волосами путников, свиньи с хоботами и женщина-паук.

Женщина-паук, блестя круглыми боками, расправила свои лапки и висела над Купом, заматывая его в кокон из паутины. Зиль был отделён от них огромной паучьей сетью, но, казалось, висит в пространстве.

Я подскочила в испарине. Вот ведь блин, начиталась всякой ерунды на ночь, теперь снится такая чушь! Протянула руку к тумбочке за гаджетом, чтобы посмотреть время. Кабошон на рукоятке хлыста светился матовым ровным светом. Этого мне еще не хватало! Нащупала сумку, засунула в неё хлыст и кинула на пол.

Завалилась на кровать, закрылась подушкой и отрубилась до звонка будильника

12. Ду́хи

Лена Волгина.

Когда я утром завтракала в ресторане отеля, мне дозвонилась моя питерская подружка Марина.

– Привет! Ну, наконец-то кто-то из Раммельсбергов мне отозвался! – услышала я её пафосное восклицание в гаджете.

– Привет! Я тоже рада тебя слышать! Только я не Раммельсберг.

– Ой, ну это дело времени! Скажи, что у вас там происходит? Я пытаюсь договориться о проведении гастролей, а меня все игнорят! Ост сказал, что контракт с группой у него ещё не вступил в силу и перенаправил к Купу. Куп не берет трубку. От Зиля приходят сообщения: «Перезвоню позже». Ты можешь меня связать с кем-нибудь из них?

– Марин, я сейчас во Владивостоке!

– Где? Что ты там делаешь?

– Во Владивостоке! Ты не ослышалась! Читаю лекции по теме своей кандидатской.

– Вот это да! Ну тебя и занесло! А как же там Зиль без тебя?

– Говорит, что держится.

– Так, когда ты в Германию?

– Не знаю. Должна была в эту субботу вылететь, так продлили контракт еще на две недели. Теперь забронировали билеты на 5 марта. Это я только в Питер вернусь, а с Германией у меня возникли неожиданные проблемы: отказали в визе из-за того, что я уже превысила студенческий возраст.

– Не может быть! Ты, наверное, неправильно заполнила анкету. Приедешь, я тебе объясню, как правильно сделать. Мы последний раз так оформляли сорокапятилетнего мужика, и никаких отказов! Ладно, с тобой всё понятно. Но ты все же скажи Зилю, чтобы мне перезвонили, они же заинтересованы в хорошем туре! Оста вообще не поняла, сказал что-то про возможное расторжение контракта.

– Про расторжение контракта с Остом не знаю, может, ты просто так неудачно попала? Я если что узнаю, тебе напишу по почте, а то, наверное, дорого со мной общаться.

На этом мы с Мариной распрощались, а я осталась переваривать мысль о том, что ребята могут расторгнуть контракт с Остом.

Набрала Оста. Ответил сразу. На вопрос: «Что у вас там происходит?» сказал, что объяснить не может. Оста напрягает, что парни с головой ушли в проведение частных вечеринок, которые проходят в доме моды Арланди Блум. Подготовкой к туру парни не занимаются, рекламные клипы и ролики ещё не записаны, а первый концерт должен быть уже 4 марта.

– Такое ощущение, что меня внесли в черный список, причем все участники, – пожаловался Ост. – Я с трудом связался с Купом и напомнил о том, что они должны готовиться к туру, но он сказал, что готов отказаться от тура и заплатить неустойку. Это было ещё в конце января, но до сих пор от контракта они не отказались, но и к туру не готовятся, а для рекламы тура выкладывают репортажи с каких-то тусовок. У меня сложилось впечатление, что Куп хочет продюсировать шоу вместе с Арланди, поэтому всё затягивает до последнего, чтобы я уже ничего не смог разрулить.

Разговор с Остом внёс ещё большую сумятицу в мои мысли, хорошо, что уже было пора идти на лекции, иначе бы свихнулась от этих странностей. Выходя из номера, зачем-то схватила торбочку с книгой и хлыстом, перекинув через плечо поверх зимней куртки.

Проезжая на автобусе мимо дома, в котором вчера купила японский трактат, с удивлением обнаружила, что дом обнесен строительным забором. Надо же, как быстро ремонтники огородили дом.

Вечером после лекции, проходя мимо университетского спортивного зала, увидела в открытые двери девушек, занимающихся художественной гимнастикой. Залипла на пару минут, а в это время они начали упражнение с лентами. Не отрываясь, я смотрела, как гимнастки виртуозно вращают нежный снаряд, выписывая круги, спирали, змейки, гребни. Здорово, даже самой захотелось.

Возвращаясь назад, ошиблась с номером автобуса, он не свернул на Светланской, пришлось выходить в незнакомом месте и пешком идти к гостинице. По гаджету сориентировалась на местности и решила срезать путь, пройдя дворами. Оказалась на детской площадке, которая по случаю темноты была подсвечена, а по случаю зимы совершенно пустая. И тут мне в голову пришла странная мысль – потренироваться с хлыстом. Достала из сумки хлыст и начала повторять движения, подсмотренные у гимнасток.

Взмах! Хлыст легко выписал круг. Сделала больший замах и выписала круг большим диаметром. Потом пробовала сделать змейку. Хлыст легко зазмеился. Вложила силу в удар и хлыст, сделав несколько плавных изгибов, кончиком со свистом рассёк воздух. Повторила движение. Снова свист в воздухе.

Нашла старую пивную банку и выставила её на лавочку. Приноровилась и несколько раз сбила её хлыстом, запуская его змейкой, гребнем и спиралью. Спиралью выходило особенно интересно, потому что удар получался не специально, а как будто бы хлыст сам, заканчивая движение по спирали, сбивал со свистом старую банку.

Я так раззадорилась, что под конец запустила с силой змейку вверх. Хлыст издал протяжный свист, обдавая волной рассекаемого воздуха. Вот он: «Свист ветра» – иероглифы, значение которых я не поняла вчера!