Изначальные

*

Ольшан развеял велизарного скакуна и взгромоздился на предложенного Деяном рысака. Каменный полк удалось догнать лишь за семьдесят вёрст от Новэя. Войско, стройными рядами, маршировало на север в столицу юго-восточного края город крепость Рунд.

 Копьеносцы, как и мечники, шли налегке, все оружие двигалось рядом в подготовленном обозе. Конница спереди и сзади, лишь лучники при полной выкладке всегда были готовы сбить, прорвавшуюся через рубеж, крылатую тварь.

– Ну что скажешь Ольшан? – спросил воевода.

– В принципе, все спокойно, лишь воины, подавший сигнал и его видевший, вызывают и заслуживают полного доверия.

– Тогда какой вывод?

– Считаю, без тёмной магии тут не обошлось. Возможно, некие силы хотят нас удержать на рубеже.

– Вот-вот, – кивнул воевода Деян, – особенно в свете нынешних событий это выглядит очень странным. Думаешь, пхазары спелись с тёмным магом?

– Если и сговорились, то не с одним, уж больно ладно у них всё получается, туман перед Утес-Улы, нападение неизвестных тут. Возможно это звенья одной цепи, лишь всестороннее расследование поставит все дочки над «И», посему, из Сибска к Зариславу прибывает его брат Огнебор. Теперь ему поручено расследование данного инцидента. Ну, а пока, извини Деян, мне нужно отбыть в другое место, тут неподалёку, – воевода отпустил.

Чародей пришпорил коня и помчался в голову колонны, там, одного мечника первого отряда ужалила змея, пока он отливал в кустах. Да и куснула туда, куда с роду не догадаешься!

Ольшан улыбнулся, но на помощь поспешил.

Оданион

Оданион поправил повязку, которую наложил на поврежденное горло лекарь. Полы длинного, тёмно-зелёного дублета блистали новизной, на груди свисала цепь наследника рода Маргеманов.

В сумраке высокого бука, тени, отбрасываемые кроной, играли замысловатыми узорами. Облюбованная герцогом лавка, одиноко стояла в тупике садовой аллеи внутри столичной резиденции, средь пальм, кленов и буков, и здесь Оданион находил покой и душевное равновесие.

Невдалеке виднелась беседка, так любимая его старшей дочерью Виллой, теперь она долго там не появится, судьба отправила её в руки грязного и бесхребетного финикийского посла.

Маргемана передернуло от воспоминаний последней встречи с королём. Сколько же сил он приложил, чтоб не вырваться из королевской хватки и не вонзить Эйлестеру нож в горло. Сколько терпения и лжи понадобилось, чтоб наконец-таки ко двору пригласили его – Оданиона, а не калеку отца, чтобы король увидел в сыне лорда Маргемана более интересную для короны фигуру.

То была велика победа.

И Оданион действовал решительно и неумолимо; тайно, он уничтожал собственных соперников, шантажом и подкупом, ядом ножом в спину, Оданион не брезговал ни чем. На публику: он истреблял врагов короны явных и тайных, выявлял заговорщиков, шпионов и другую тварь, делая работу инквизиции и при каждом удобном случае, на показ, выставлял собственную значимость в делах государственных. Он подготавливал двор к своему прибытию, где-то тайно – исподволь, давал понять как незаменим при определённых проблемах, где-то явно помогал тем кого уже подсадил на крючок шантажа, и делал это настолько умело, что жертва и не догадывалась когда она уже в пасти шакала. И всё это аккуратно, в тени монарших особ, которых на первом этапе своего становления Оданион не хотел вводить в игру. Цель у всех одна – трон, и если бы Оданион поспешил и ясно или косвенно или же тонким намёком обрисовал свою цель, то принцы разорвали бы его на части, и не фигурально. Потом, естественно, они истребили бы весь род Маргеманский – род первородного принца.

Теперь король ему доверяет, не всецело, но достаточно для того, чтобы Оданион мог продолжать спокойно плести свой заговор и довести его до логического завершения. Вот только сейчас одна досадная ошибка забрала у Оданиона Виллу.

Старшую дочь, Оданион планировал выдать за лорда Купера Дафта, самого богатого из древнефамильных лордов, да и вообще из всей знати Западного королевства, это дало бы огромные возможности в подкупе продажных министров и найме вольных воинов, особенно лютых вингов, и если поставить их под свои знамёна, то можно начать действовать в диком Межземье реализуя свой план.

Второй стадией плана, после попадания в высочайший двор, было разобщение принцев – изгнание их от двора. И пока отец жив, а Оданион не стал ещё лордом, выпадает такой подарок судьбы – младший хлюпик короля, принц Уэндемский, решает поиграть в благочестие и складывает с себя наследное право, да не просто складывает – он оправляется в самоубийственный поход в Кельтскую даль. Разумеется, Оданион решил воспользоваться шансом и получить дополнительных воинов, которые Уэндем оставлял в столице. Он намеревался их руками начать разобщение в обществе, но король и тут его переиграл. Георг выбил почву у него из-под ног, забрав всю армию себе, а ведь Оданиону эта армия была нужна в столице как мощный кулак который встал бы на сторону короны, когда начались бы беспорядки, тем самым показывая себя нерушимой опорой правящей династии Эйлестеров.

Теперь, некогда великолепный ход обернулся позором, стратегию придётся немного скорректировать. Ведь все ещё можно поправить и вероятность заполучить огромные ресурсы ещё не утрачена.

Янгвуды располагали самой большой по численности армией в западном государстве после короля, разумеется, и сегодня, их лорд-отец Роберт Янгвудский должен прийти к Маргеманам для переговоров о женитьбе единственного сына и наследника на младшей дочери Оданиона.

Взглянув на песочные часы, Оданион понял: Роберт запаздывает.

Хотя, нет, это не так.

Похоже, Янгвуды дают понять, что теперь Маргеманы не столь влиятельны, как были ранее, и будущее родство с финикийцами их позорит, причем сильно.

Оданион согласился сам с собой.

Пора действовать.

Нужно было уж как два года назад стать лордом Маргеманским, но по какой-то случайности, упав с лошади и, сломав спину, его лорд-отец не собирался помирать, а продолжал жить и стал огромной обузой. Да, именно обузой, потому как Оданиону приходилось постоянно согласовывать с лордом-отцом все без исключения шаги, разумеется, кроме тех, о которых сам Оданион не желал никого извещать.

Да, если бы лорд-отец только знал: камень, запущенный из пращи убийцы, должен был ударить отцу в лоб, и наконец-то закончить его правление самым влиятельным домом западного королевства, но по нелепой случайности снаряд попал в глаз лошади, и та, взбрыкнув, лишь покалечила лорда Маргемана. К тому же Оданиону лично пришлось ликвидировать нанятого для этого дела убийцу, что в принципе вязалось с первым правилом – «никогда не оставлять свидетелей».

Послышались шаги, и герцог прервал свои размышления. По дорожке, ведущей к тупику, появился глашатай, а за ним посланник Янгвудов.

«Ха, не захотел мараться», – подумал Оданион, но никак не выдал презрение.

– Посланник лорда Роберта Янгвудского,– доложил глашатай.

Оданион коротко кивнул, вежливо поклонившемуся гостю, посланник в ответ лишь задрал нос и без прелюдий начал доклад сообщения:

– Мой великий лорд-Янгвудский, великодушно просит простить за отсутствие в лично встрече, но дела, в подготовке войска к походу на восток, не оставляют времени на досужие разговоры.

– «Да», – подумал герцог, – «ещё неделю назад все эти, высоко-взлетевшие, древне-фамильные лорды, искали с ним встречу дабы с помощью и при посредничестве Маргеманов возвыситься в глазах короля, а теперь, его считают недостойным своего круга. Забавно. Забавно. Что они скажут завтра».

– Я принимаю извинения твоего сюзерена,– как не в чем ни бывало, ответил Оданион, – и передаю свой вопрос.

– Слушаю вас герцог, – прервал Оданиона посыльный.

Проигнорировав подобную дерзость и неуважение, за которые можно было не только плетей дать, но и голову срубить, Маргеман продолжил:

– Хочу подтвердить помолвку моей дочери Оливии с наследником лорда Янгвуда, Дагласом.

Посыльный ухмыльнулся.

–С прискорбием сообщаю: завтра, на приёме у леди Уэндемской по случаю отбытия юного лорда Кристофера в Кельтскую Даль, мой лорд объявит о разрыве вашего соглашения.

– Воистину прискорбная весть,– развел руками герцог. – Очень жаль, что твой господин настолько не дальновиден, особенно в вопросах становления династий. Более у меня нет к твоему лорду никаких дел и вопросов. Пошёл вон.

Посыльный развернулся и зашагал прочь, сходство с Робертом Янгвудом выдавало в нем бастарда, нагулянного от какой-то шлюхи, ну или трактирной девки, ибо знатные дамы и близко к себе не подпустят этого вояку-лорда с двумя бородавками на лице.

– Вас ожидает посол Эрзац Финикийский,– громогласно сообщил глашатай, а удаляющийся бастард, громко рассмеялся, ускоряя ход.

Герцог махнул платком, велев привести нового гостя.

 «Очень кстати», – подумал Маргеман, – «Величие начнётся сегодня».

Спустя несколько минут, в сопровождении доверенного рыцаря Уилла Блека, показался посол со своей сиятельной супругой.

Он в белой тунике, она в чёрной, Блек в стальных доспехах и коричневом плаще, на поясе длинный полуторный меч.

Жена посла Финикии немного споткнулась и Блек, в тот же миг, предложил ей свою руку. Она с благодарностью оперлась, Эрзац даже и не подумал помочь жене.

«Что же меня так в ней привлекло? – размышлял Маргеман, вожделенно глядя на приближающуюся женщину. – Возможно, пышная грудь, или округлые манящие сладострастием бедра? Нет. Это что-то иное.

Давненько не было такой спелой и сладкой ягодки, возможно, потому что она запретный плод, хотя, какая она запретная, я даже сейчас могу взять финикийку прямо на глазах у мужа. Но это неприлично, и подобная забава сродни лишь с королевским развратом. Нужно действовать тоньше, изящней, что ли».

Посол приблизился, отвесив поклон, а супруга склонив голову, безмолвствовала за спиной.

– Чем обязан столь позднему визиту?

– Ваш лорд-отец призвал меня для аудиенции,– проговорил Эрзац.

– Это мне известно,– отмахнулся Оданион. – Зачем вы здесь?

Посол задумался, взвешивая следующие фразы или последствия.

– Она,– указал Эрзац на стоящую рядом супругу,—более мне не жена. Я подумал, возможно, вы захотите, на прощание, ещё раз вкусить её сок? – Оданион приподнял брови как бы в удивлении. – По нашим законам,– пояснил Эрзац, —если тело жены более не мужий храм, то брак разорван. Она возвращается домой, где её обреют наголо и отправят в храм Венеры.

– То есть, она станет шлюхой?

– Если вам так удобнее Оданион, то да.

– Для вас я герцог Маргеманский, – презрительно процедил Оданион.

– Разумеется, милорд, – сдал назад Эрзац.

От Оданиона это не укрылось и он, в более спокойном тоне, продолжил:

– А вы не задумывались над тем, что ваша супруга такая же служащая, как и вы, и когда её брали против воли, она служила интересам вашего государства?

Посол отмахнулся от доводов, словно от назойливой мухи и как ни в чем не бывало, продолжил:

– Мы скоро породнимся, это главное. В остальном, если вам удобнее шлюху называть – госслужащей с широкими полномочиями, то рассуждайте как угодно, но суть от этого не поменяется.

– Как и не изменится то, что вы не защитили своё, – парировал Оданион. – В подобной ситуации, я не могу доверить вам свою дочь!

– Как я понимаю иерархию вашего государства, вы ещё не лорд-Маргеманский, а посему, права отказать мне у вас нет. Что же касается ваших обычаев, то мне глубоко плевать на них и если для того чтобы продвинуть мои интересы будущей супруге понадобится раздвинуть ноги перед чужаком, она раздвинет, и столько, сколько я того пожелаю, а затем, я посмотрю расторгать теперь уже этот брак или нет.

«Вот значит, как», – оскалился Оданион. – «Финикиец хочет играть грязно! Ну что ж, тогда поглядим, кто кого!» – вслух же ответил следующее:

– Раз у вас нет члена, значит, мне нечего переживать. Мысль, что более достойное семя взрастёт в Вилле, греет мне сердце куда сильней, нежели наше будущее родство и ваши ублюдки в её чреве.

Лицо посла сделалось красным, и тот выпалил не думая:

– Я не трус, в отличие от тебя!

– Правда?! Тогда почему ты как побитая шавка стоял и смотрел, как я имею твою супругу?

– Весь зал стоял и смотрел! – повысил голос посол.

– Но опорочили именно вашу жену, – все так же спокойно ответил Оданион. – Трижды!

Эрзац сделал шаг навстречу, той же секундой сир Блек схватился за рукоять меча, говоря, что дальше подходить не стоит.

– Будь мы в Финикии, – процедил посол, – я бы изрубил тебя на куски.

– Будь мы в Финикии, я бы умер, но не позволил при живом муже насиловать жену!

Финикиец в ярости замер, ему нечего было сказать в ответ, похоже, до него дошло, теперь успех нужно закрепить и размазать этого выскочку.

Оданион посмотрел на стоящую за спиной посла женщину.

– Иди сюда дорогая, – сказал он, финикийка приблизилась и Маргеман, притянув за талию, усадил её к себе на колени. – Хороша, да?! – Оданион запустил руку ей под тунику, сильно сдавив грудь, женщина охнула, ослабив хватку и потеребив пальцами сосок, который сразу же откликнулся на нежную ласку, герцог продолжил. – Как тебя зовут дорогая?

Эрзац гневно фыркнул и отвернулся, а она, покраснев, ответила:

– Галатея.

Оданион прекратил играть с её соском, а потом опустил руку вниз, проникнув в лоно.

– Вижу, Эрзац нечасто взбирался на тебя Галатея, раз твой «Храм» все ещё так хорошо запечатан?

Плечи и руки Галатеи покрыли мурашки, она закатила глаза от удовольствия и с придыханием ответила:

– Однажды, и лишь для консумации брака, двенадцать лет тому назад, – дыхание Галатеи участилось, чувствуя её возбуждение, Оданион продолжил ласки, только теперь с сильным нажимом, дыхание Галатеи участилось, выступил пот, а лоно взмокло безмерно.

– Хочешь сказать, Эрзац или кто-то другой не трахал тебя более десяти лет?!

– Да-а-а-а, – изнывая от страсти, стонала Галатея. – Да-а-а-а!

Оданион уже и сам сильно возбудился, Галатея это почувствовала. Вскочив, она села верхом, пустив в себя естество Маргемана. Необузданная страсть, пылкой финикийки, вырвалась наружу.

«Да, вот что мне в ней понравилось – пламя, тлеющее под маской целомудрия».

Галатея двигалась всё стремительнее, заставляя герцога ускорить момент «триумфа».

– Хочешь знать, как Эрзац брал меня? – нагло спросила Галатея в порыве страсти. Сзади закряхтел Эрзац пытаясь угомонить соитие и напоминая что он ещё здесь.

Оданиону было плевать на посла, и он кивнул, желая подробностей.

– Эрзац не мог войти в меня без помощи своего помощника, – Галатея немного сжалилась над Оданионом, ощутив его чрезмерное напряжение, она остановилась, давая отдышаться, но спустя мгновение продолжила медленно мощно и напористо двигаться в такт биению Маргеманового сердца.

Герцог весело рассмеялся, а посол скрючился, словно старик.

– Хочешь сказать, ствол Эрзаца встал лишь тогда, когда ему взад вонзился другой?

Момент истины нарастал, мощные движения Галатеи ускорились и Оданион почувствовал, как семя низверглось, в тот же миг она закричала:

– Да-а-а-а!

Более не в силах сдерживать необузданный темперамент, движения Галатеи стали настолько мощны, что Маргеман вновь ощутил давно ушедшее сладострастное чувство, когда он сливался с кем-то, отдавая всего себя за один единственный миг, когда естество бурным фонтаном жизни, орошает вожделенное и желанное лоно любовницы.

Миг пробил.

Измождённое сладострастным соитием естество Маргемана, безмерным потоком хлынуло в деву, заставляя питаться собой и ставя жирную точку, о её теперешней принадлежности.

Галатея замерла в крепких объятиях своего нового господина. Она опустила голову на плечо герцога, пытаясь отдышаться, а Оданион, громко расхохотался.

– Как многое можно узнать через постель, не правда ли, Эрзац? – Послу пришлось повернуться, раз к нему обратились. – А знаете ли вы, как мы наказываем мужеложцев? – по побледневшему лицу посла было ясно: да, знает. – Так вот, слушай меня, грязный финикиец, – Оданион, разместил Галатею, рядом на лавку, а сам устремился чуть вперёд, сверля взглядом посла,– ты ни при каких условиях не прикоснешься к моей дочери. Через год ты заявишь, что был нечестен с нею и расторгнешь помолвку, признавшись в измене непорочной деве, лишь в таком случае я сохраню твой секрет и позволю тебе отбыть в вашу загаженную мужеложцами столицу. Ты меня понял?!

Посол, молча, кивнул. Маргеман зачехлил ствол в штаны и далее продолжил светским тоном:

– Более не смею вас задерживать посол, мой лорд-отец ждёт вас всенепременнейше к себе. Постарайтесь не опаздывать.

После низкого поклона, Эрзац, в сопровождении сира Блека, устремился в покои лорда Маргеманского на аудиенцию.

Галатея встала, нагнулась, чтоб поправить завязки на сандалиях, туника слетела со спины, оголив вожделенный зад и черноволосую ложбинку меж ног. Будоражащее зрелище, отметил для себя Оданион и хлопнул в ладоши.

– Так, время ещё есть, – потом схватил Галатею, впился в её сахарные губы и они предались страсти и наслаждению.

Прошло сорок минут – Оданион взглянул на песочное хроно, которое носил всегда собой. Отец, как обычно, будет беседовать с визитёром ровно час, значит – пора. Взяв Галатею за руку, Оданион сопроводил её до новых апартаментов в южной части резиденции Маргеманов. Он решил отдать Галатее жёлтую гостиную – прекрасная осень, так виделась Галатея Оданиону и самые лучшие апартаменты весьма подходили.

– Какого ты роду? – спросил он, открывая тяжёлую дубовую дверь.

– Я троюродная сестра двоюродного брата младшего царя Клинтаса.

– Насколько знатно это в вашем обществе? – ничего не поняв из сказанного и предлагая Галатее войти, уточнил Оданион.

– Высшая знать. Эрзац женился на мне для того чтобы получить титул посла и возвыситься. Он из средней знати.

– Ясно.– Оданион подошёл к столу из слоновьей кости, взял хрустальный кувшин с вином и наполнил две серебряные чаши. – Это твои покои. Ты моя гостья и если не возражаешь, то и любовница тоже.

Галатея, сделав маленький глоток, продолжала игриво смотреть.

– Ты уже владел мною больше чем мой бывший муж за все годы нашего брака, и после этого ты спрашиваешь моего разрешения?

Оданион осушил бокал, поставив назад на стол. Похоже, с этой девицей нужно быть несколько честнее, чем с другими, её происхождение в будущем, может понадобиться для решения отдельных задач.

– Взаимное согласие, – разъяснил Оданион, – это то, что нас отличает от варваров. Теперь ты свободная женщина и если примешь мою опеку, то и защищённая. Но я более не возьму тебя как раньше, теперь ты моя гостья и обладаешь соответствующими правами, чтобы там ваши финикийские обычаи себе не напридумывали.

Галатея улыбнулась.

– Хочешь сказать, что сможешь защитить меня от храма Венеры?

– Сегодня многое изменится в моём доме,– уклончиво ответил Оданион. – Кто знает, может быть завтра, ты станешь непросто свободной, но и вновь непорочной, в глазах собственных соплеменников.

– Разве такое возможно?

– Мы живем во времена эпических перемен, никто не знает, где окажется твой зад лет, эдак, через десять, при твоём должном поведении и действиях, разумеется. Возможно, это будет моя постель, а возможно, и финикийский трон.

– Я согласна,– вот ещё одно, что ему в ней нравится, быстрота принятия решений. – Я согласна вступить в твою игру, но при одном условии.

«А умна-то как!»

– Выкладывай.

– Дело отдельно от тела.

– Договорились,– хищным шепотом ухмыльнулся Оданион.

– Тогда, чтоб выглядеть твой шлюхой в глазах короля, я буду отдаваться тебе где желаешь и когда ты того захочешь, но если пообещаешь быть таким же страстным как в эти дни. К тому же, чтоб не пострадал наш тайный союз, ты должен дать мне слово отпустить меня стразу как я тебе надоем.

Оданион подошёл и поцеловал Галатею, не веря в то, что ему так несказанно повезло получить в союзники умную, властолюбивую нимфоманку. А какие возможности открываются! Однако, ухо нужно держать востро всегда. Пока их интересы совпадают, он не сомневается в Галатее, но однажды, и нужно не проморгать сей момент, их союз перейдёт лишь в деловое русло, если не в предательство, и тогда Оданиону потребуются все его умения чтоб продолжать манипулировать Галатеей как того нужно для выполнения плана.

– Не надейся, грязная шлюшка, – прижав Галатею к себе, да схватив жестко за ягодицы, шутливо, ответил Оданион. – Ты мне ещё нескоро надоешь. – Она томно охнула, возбуждение вновь начало охватывать их тела, но Оданион отпрянул. – Мне пора. Есть важные дела. Жди вечером.

Как говорит король: – «наслаждение не должно мешать делу», и у Оданиона Маргемана сегодня есть наиважнейшее дело. Выйдя из гостевых апартаментов, он приказал ожидавшей служанке быть в распоряжении новой гостьи, а его, в случае необходимости, если того захочет Галатея, разумеется, можно будет отыскать в саду на излюбленной лавке. Служанка вошла внутрь, сделав перед финикийской леди книксен.

Всё, времени почти не осталось.

Быстрым шагом, направившись в сторону сада, на повороте, Оданион свернул в неприметный чулан второго этажа, где за сложенными плетёными корзинами, укрытымиот стороннего глаза, были двери в тайные хода столичной резиденции.

По дороге никто не встретился, и Оданион, плотно прикрыв за собой дверь, начал реализацию своего плана.

Этот малый замок Оданион строил сам, поэтому отец не подозревает, что в его комнату ведет тайный ход, сделанный для экстренной эвакуации. Подойдя к нужному смотровому окну, Оданион приоткрыл задвижку и оглядел покои лорда-отца, тот явно заканчивал беседу с финикийским послом и выпроваживал.

Блека не было.

Рыцарь остался снаружи, значит, все должно получиться. Меж тем отец, пытаясь приподняться и подать на прощание руку, от резкой боли потерял сознание и рухнул в подушки, его длань безвольно упала перед протянутой мужеложской рукой финикийца. Эрзац обеспокоенно огляделся, немного погодя, додумавшись, склонился над лордом Маргеманским, послушав биение сердца. После этого, встал и перед уходом поклонился, бесчувственному телу, громко произнеся:

– До свидания лорд Маргеман, уверен, слияние наших домов будет плодотворным.

«Ха! Как же!» – фыркнул Оданион, проследив за уходом гостя.

Теперь, действовать нужно быстро, несколько мгновений и вернется служанка, до этого момента, всё должно быть кончено.

Через пять минут, тяжело дыша, он аккуратно прикрыл за собой потайную дверь и сквозь окошечко услышал, как в покои отца постучали.

Времени почти не осталось.

Быстро протиснувшись сквозь узкий лаз, герцог вышел вновь в чулан, где оставил верхнюю одежду, дабы не измарать в пыли и паутине, накинув кафтан, герцог-отцеубийца открыл второй ход, ведущий вниз. Спустившись по винтовой лестнице, Оданион вышел по подземному ходу к беседке Виллы.

Вечерний сад всё также пуст.

Удобно расположившись на излюбленной скамье, он пытаясь унять дрожь в руках, после чего новоиспеченный лорд Маргеман достал из кармана текущую корреспонденцию, нарочито важно делая вид, что всецело ею поглощён и в этот миг прогремел сигнал колокола.

Лада

Лада, вот уж как десятый день, вышивала старшему брату дорожный плащ из волшебной материи, любезно предоставленной Светозаром. Хоть Градимир и предпочитал аскетизм, как в быту, так и в одежде, но жёлтого грифона она сладила. Золото на красном смотрелось изумительно! Лада полюбовалась своей работой и аккуратно свернула подарок.

Завтра им исполняется тридцать.

Брат возмужал, он стал опорой отцу в делах государства, но вот отношение со средним братом – Волибором у него очень натянутые. Сам же Волибор вошёл в тот безумный возраст, когда волей-неволей стал бросать вызов всему сущему, и не только старшему брату, а вообще всем, посему, Градимир должен понимать сложности подросткового возраста и быть терпимее. Однако именно это и не получалось.

Другое дело двоюродные братья. После прибытия, младшие Словичи полностью завладели вниманием Градимира и теперь, вся весёлая троица, практически не разлучалась. Изредка они навещали её и всё чаще брали с собой Олега на те, или иные мероприятия, да и просто так в свою компанию. Волибор же предпочитал одиночество и затворничество, за исключением того времени, когда тренировался на мечах с витязями отца или велизарными.

Лада открыла стоящий рядом сундук. Там, помимо изготовленного для Олега синего плаща, лежал коричневый для Волибора. Ещё рановато для подобных даров, но, чтобы хоть как-то скрасить одиночество среднего братика, Лада решилась и быстро устремилась в волиборову светлицу.

Полдень.

Отец с дядей отправились на охоту, взяв с собой княжичей всех, кроме Волибора. Тот отказался, но другим не терпелось вновь пострелять из лука и помахать мечами, ведь десятидневный траур закончен и жизнь продолжается. Лада их понимала, радость встречи от долгой разлуки, была омрачена трагическими событиями, но единение семьи всё же взяло верх. Полностью погруженная в свои мысли, Лада вошла без стука и замерла у входа, не веря глазам.