Изначальные

Вольное Межземье, в Триморье, было гарантией того что великие земли не вцепятся друг другу в глотки, ибо вольные города и аррии всегда соперничали меж собой. Объединённое Западное королевство стало преемницей политики вольных городов, и Георг понимал это. Теперь именно аррии – противник номер один.

Он прошёлся по стене, осматривая нанизанные на пики головы своих врагов, со временем кожа облезла, мясо склевали птицы а ветер унёс всё что не съеденооставив лишь голые черепа.

Казалось, совсем недавно, эти вольнодумцы и независимые градоначальники сомневались в его власти – плевали на право править ими, считали себя королями на землях, которые приглянулись Георгу! Теперь они поплатились за это. Теперь наступил мир.

Спокойствием Георг распорядился с умом, долго играя роль эдакого радетеля за судьбы сброда, он полностью овладел сердцами и чаяньями черни. Он дал много свободы, дабы увеличить численность подданных, потому как воинов, совсем скоро, ему понадобится очень много.

Свободой каждый подданный распорядился по-своему: крестьянин владел землей, где выращивал хлеб и скот платил налоги и клепал детей. Мастера владели кузнями, которые со временем вырастали в обширные тресты где трудились вольнонаёмные работники, шлюхи плодили бастардов а древняя знать, помимо всего прочего имела и рабов. Но мы сейчас не о них.

У каждого гражданина было по три жены, и если он отдавал своих бастардов от трактирных девок в армию, то государство позволяло иметь наложниц столько, сколько каждый подданный мог прокормить.

Некоторые бастарды законных граждан, не добившиеся успехов в армейской службе, отправлялись на каторжные работы где им обещали право гражданина и вольную, однако, большинство так и умирали с верой в эту химеру, ведь быт их был немногим лучше рабов с которыми они трудились. Другие добивались успеха, кто командуя отрядами конницы, кто жнецом себя сделал, кто алхимиком, но все имели равные возможности, равные желания и равные обладания женщинами и это подкупало. Это дало Георгу тот потенциал, с которым можно было созывать мощную армию – сильнейшую на всём континенте!

Георг многое затеял на ближайшие десятилетия, помимо флота, который построили раболепные финикийцы, в ряды западных войск, время от времени, вливались свирепые Винги, жаждущие наживы в непокорённых диких просторах Межземья. Они сильные воины, да и не жалко их в дальних и карательных походах. Сами западные древнефамильные лорды постоянно напоминали о своём происхождении, некоторые действительно корнями с прародины, но большинство из вольных городов, они то и не давали забыть о своих правах на западный трон, который греет, как некоторые считали, безродный африканский узурпатор – истребитель Мальтора.

Одни пытались банально устранить короля, и, провалившись, пополняли ряды рабов. Другие строили козни, пока небыли разоблачены а их жены отдавались войскам для утех и собственного разумения. Мало кто из них выживал, но тем, кому посчастливилось, рожали бастардов, преумножая тем самым низкооплачиваемых рабочих.

*

В тронном зале всё готово к собранию, так доложил подошедший младший сын Кристофер, рожденный от Леди тысячи озер, последней законной супруги Эйлестера. Если честно, Георг не ожидал в этом столетии больше двух сыновей, но пятнадцать лет назад случился сюрприз, сотая жена понесла и благополучно разродилась, принеся третьего сына.

То ли гены, то ли сам уклад, в котором жила озёрная леди, но Кристофер рос несколько мягкосердечным, казни не доставляли ему удовольствия, от пыток его воротило, а когда Георг приказал взять связанную юную дочь одного из назначенных правителей вольных городов, Кит отказался.

Тогда король, грешным делом, предложил сыну её плененного брата, после чего Кристофер сильно оскорбившись, пропал на целый год и лишь восемь дней назад вернулся в Кингсбург.

Король смерил сына презрительным взглядом, в коричневом жакете с длинными полами и озёрным гербом на сердце, длинные мягкие сапоги и меч за спиной. Типичный озёрный воин. Георг фыркнул, поправил чёрный плащ, посмотрел на блеск собственной кирасы, растянул пояс, чуть отряхнул узкие кожаные штаны и направился в тронный зал, Кит шагал следом.

– Как долго ещё будешь называться фамилией матери? – просил Георг.

– Уэндемы древний и славный род, такой же как Эйлестеры,– дипломатично ответил Кристофер. – Тем более старшие братья и наследники от других твоих жён уже носят твою фамилию, зачем мне влезать в наследные права?

– В тебе нет искры правителя, сын. Ты слаб духом и мягок сердцем.

– Насколько мне помнится, – осторожно подбирая слова, отвечал Кристофер, – мой пращур Уэндем первый, основавший династию, считался храбрецом.

– Да. Это так. Уэнн заслуженно получил титул, дающий право основать великий дом, но в тебе уже нет и капли его крови, не говоря о моей!

– Тем лучше. Я отойду в сторону и не буду претендентом на трон.

– Хочешь стать лордом Уэндемом? – остановившись, спросил Георг. – Если так, то ты более не будешь принцем Эйлестерским!

– Я не возражаю,– тихо ответил Кит.

Георг с отвращением посмотрел на младшего отпрыска.

– Неужели кровь этой болотно-озёрной кобылы взяла верх! Где мой дух в тебе! Где огонь Эйлестера! Ты не берешь что твоё. Отвергаешь радость казни, золото тебя не прельщает, а насилие не будоражит естество!

– Она моя мать,– спокойно ответил Кит, проигнорировав всё остальное.

– Если бы я не знал, что твоя мать, когда я её обрюхатил, была непорочна и до родов находилась под замком, то ни в жизнь не повел в то, что ты мой! – по лицу сына промелькнула улыбка, и Георг смачно ударил его в челюсть. Кит упал. – Не забывай кто перед тобой юноша. Я живу гораздо дольше, чем все остальные вместе взятые! И вижу тебя насквозь!

Поднимаясь, Кит вытер алую кровь с разбитой губы.

– Да отец. Ты мудрейший из нас.

Георг презрительно сплюнул: кровь алая! А он так надеялся на то, что хоть один из трёх сыновей будет голубокровым, но нет. Кристофер продолжал оставаться жалким отрепьем, тем, кем были все остальные его дети, включая, кстати, и других принцев, кроме первородного.

– Такой мне не нужен, – фыркнул Георг и направился в зал, а Кит, тяжело выдохнул от облегчения и, словно пленник, побрел следом.

*

Трубы громом возвестили появление короля, свита и знать наклонилась в почтительном поклоне. Георг вошел с балкона в сопровождении принца Уэндемского. Стоявший впереди толпы знати старший сын и наследник принц – Виллберт Минесский, что-то тихо проговорил своему среднему брату – принцу Освуду Гембгскому и они, еле сдерживая смех, почтительно поклонились августейшему отцу-повелителю.

В отличие от младшего брата, принцы уже обзавелись землями, дарованными королём в рубежных с диким краем областях. Таким образом, и очевидно, отец в их лице получал готовых сорваться с цепи псов, желающих расширить свои небольшие на сегодня территории и хоть как-то, по величию, приблизиться к августейшему прародителю. Однако их ждала та же судьба что и первого сына бессменного короля, породившего новую династию Маргеманов – то было жестко оговоренная территория, с неизменными, на протяжении всех тысячелетий формирования западного королевства, границами.

Даже сейчас, спустя четыре столетия, после смерти первого принца, дарованные ему земли, ни на йоту не изменились, хотя, надо признать, попытки переломить эту данность имелись.

Король величавой походкой проследовал мимо знати и, поднявшись на постамент, занял по праву принадлежащий трон.

Наступила тишина.

Кит, тихо протиснувшись меж старших братьев, встал у них за спинами.

– Оданион,– призвал король герцога Маргеманского. Тот вышел из толпы, преклонив колено. – Твой род давно просит новые земли, это так?

«Лицемер. Как будто не знает», – подумал Кит.

– Так, Ваше Величество, – покорно сообщил герцог.

– Я переосмыслил вашу роль в моей новой компании,– медленно начал король. – Ваша заслуга при взятии пустынной Латаки, говорит о возможности использовать вас как увещевателей варваров в диких землях, куда скоро двинется Наше войско.

– Быть полезным Его Величеству, честь для нашего дома, – заискивающе ответил Маргеман.

– Хорошо, и помни Оданион, это последняя возможность для твоего рода возвыситься. Я, в отличие от вас, не забыл про бунт двухсотлетней давности.

– И мы приняли справедливую кару из рук Вашего Сиятельного Величества, —лебезил герцог.

– Более наказаний не будет. Я истреблю вас, если станете бесполезны, тем более что ваше сношение с другими знатными семьями и так сильно разбавило мою кровь. —Маргеман продолжал стоять склонившись. – Кстати, – король посмотрел на младшего сына Кристофера, зло усмехнулся и спросил, – если я прикажу взять силой деву, что ты ответишь?

– Лишь спрошу: сколько раз, Ваше Величество.

Король громко засмеялся и осмотрел толпу знати. Найдя там новое лицо, он вызвал цветущую деву предстать перед собой.

– Кто ты? – спросил её Георг.

Незнакомка, испуганно озираясь, молчала.

– Это моя жена,– произнёс, вышедший следом, посол Финикии.

– По одежде видно, – выкрикнул Виллберт, – точнее, по её полному отсутствию.

Действительно, на финикийке была лишь белая туника, да сандалии.

– Возьми её Маргеман,– громко приказал король и словно по команде, по залу прокатился смех, посол замер не в силах поверить в происходящее. – Ты против, финикиец? – удивился король.

– Нет Ваша Сиятельность, мы рады услужить нашему союзнику!

– Тогда смотри, – Георг жестом велел герцогу начинать.

Маргеман подвел финикийку к столу, развернул, откинул полупрозрачную тунику и жёстко взял сзади. Она чуть охнула.

– Да, я помню ещё те времена, – с вожделением глядя на соитие, говорил король, – когда в моих залах творилось всеобщая страсть, и это было славно! Мужи брали тех, кого хотели и когда того желали. Теперь же посмотрите на себя, вы обвешаны золотом словно вымпел, к тому же, чтобы докопаться до дамской лагуны, нужно поднять с дюжины юбок да порвать панталоны!

Хохот и смех вновь разнеслись по тронному залу, лишь Кит безмолвно стоял в этой вакханалии разврата, да с жалостью смотрел как порочат добрую женщину не в силах чем-либо помочь.

Отвлекшись от созерцания за пыхтящим герцогом, король вызвал кронпринца Виллберта.

– Сын, завтра отправляйся в свои земли и собирай карательный отряд, – Виллберт низко склонил голову. – Мне нужны рабы, тебе территории.

– Насколько мне дозволено углубиться в дикие земли, отец?

– Покоришь столько, сколько сможешь удержать без моей помощи.

– Да, отец.

– Освуд, у тебя такая же задача,– обратился Георг к среднему сыну, тот поклонился, стоя в толпе. – Впрочем, как и у тебя Оданион Маргеман, – герцог продолжал вдалбливать жену посла в стол и, запыхавшимся голосом, поблагодарил короля. – Ну, хватит уже! – с отвращением остановил соитие Георг. – Никакой радости нет, она хоть бы посопротивлялась что ли, ради приличия!

– Похоже, ей это нравится Ваше Величество, – надевая штаны, ответил Маргеман. – Женское лоно взмокло, если не возражаете, я уведу её отсюда, чтоб не досаждать Вашему взору, и закончу что начал.

Король внимательно посмотрел на обалдевшую от удовольствия финикийку, затем жестом велел им удалиться. Маргеман схватил добычу и утащил её в соседнюю малую залу, закрыв за собой дверь, под всеобщие одобрительные выкрики и лицемерные улыбки. Через минуту стали доноситься довольные женские вздохи.

– А он не промах, этот герцог, – усмехнулся Освуд.

– Что, сам хотел объездить финикийку?! – съязвил Виллберт.

– Не-е-е, мне по вкусу африканки, люблю чёрный цвет…

– Хватит! – прервал принцев король. – Удовольствие не должно мешать делу, – сыновья низко поклонились. – Ступайте и готовьтесь.

– Да, отец,– хором ответили принцы, затем быстрым шагом удалились.

– Кристофер!

От звука собственного имени из уст короля, Кит вздрогнул. Его вызвали.

О, нет!

Как же он ненавидит это развратное логово короля изувера! Как же его воротит от всей этой прогнившей в лицемерии придворной знати. Но делать пока нечегшо, у негно нет ресурсов чтоб восстать против отца, поэтому он, выдохнул, поправил полы длянного камзола и медленно вышел на середину зала.

Белые Мраморные плиты уложены настолько плотно что меж них и волосок не проскользнёт а встроенная карта Африки и Триморья, сложенная из изумрудов, поблёскивала в свете масляных ламп. Дойдя до Перешейка, Кит преклонил колено аккурат перед троном короля.

– Теперь ты мой инквизитор – повелел Георг. – Жги, трави, убивай Наших врагов. Вешай, насилуй, принуждай Наших союзников – держит мою карающую власть крепко! Если не справишься, тогда пойдёшь покорять кельтов – и имя твоё забудут.

По залу прошелся шепоток. В кельтских землях, за последнее столетие, сгинуло пять экспедиций, и никто не вернулся. Подобное наказание – несомненная смерть, ибо общеизвестно – младший сын слабак, и не потянет должность инквизитора.

– Я готов идти отец, – не поднимая головы, сказал Кит.

– Куда? – удивился король.

– На кельтов, – всё также глядя в пол, ответил принц.

Что Георгу нравилось в младшем сыне, так это стойкость за свои убеждения, во всём остальном, он сердил и бесил сильно.

– Ты отказываешься от синекуры!

– Она недостойна меня! – Кит поднял голову, пристально глядя в глаза отца. – Сына великого короля всех королей.

Георг молчал.

Инквизитор – действительно должность на любителя, а вот полководец, это как раз для принцев, и если сын решил так закончить свои дни то, что ж. Три наследника это много, останется два, и горевать он не будет.

– Ты в своём праве сын. Сколько у тебя воинов?

– Две тысячи.

По залу вновь пробежал смешок.

Король улыбнулся, когда-то, много тысячелетий тому назад, когда он пришёл в Триморье, у самого Георга имелось столько же, лишь с одним отличием, при нём находилось ещё и сорок тысяч гражданских, переживших долгий африканский переход.

– Хорошо. Это небольшое войско, но все мы когда-то начинали с малого. Каков будет ваш герб, лорд Уэндем?

Лорд Уэндем?!

Кит выдохнул. Неужели его отпустили?! Неужели он свободен? Неужели он больше не принц, не претендент на престол – сердце ликовало.

Кит, теперь – юный лорд Озёрного края встал, отвечая своему сюзерену.

– Золотой лев, на зимней охоте.

– Хочешь взять моего крылатого льва?!

– Нет, Ваше Величество. Мой лев обычный, африканский.

– Ну что ж, да будет так, – подытожил король. – Отправляйтесь на войну с варварами кельтами лорд Кристофер и без победы не возвращайтесь.

– Да, мой король.

Напоследок, Кит коротко кивнул отцу, вместо полагающегося по отбытию низкого поклона и быстрыми шагами направился к выходу.

Прочь.

«Прочь из этой грязной, вонючей, погрязшей в алчности и разврате столицы. Уйти, ускакать, улететь, туда, где солнце не садится пять дней кряду, где снег лежит на горных вершинах, туда, где ещё помнят древние заветы чести и совести».

Георг проводил сына презрительным взглядом, когда тот исчез, неожиданно для самого себя, король обнаружил поднявшегося к трону Маргемана.

– Как ты посмел приблизиться?! – прошипел Георг.

– С позволения Вашего Величества имею срочную и важную для вас информацию, – раболепно протараторил герцог.

– Тогда, говори.

Оданион приблизился и на ухо прошептал:

– У вашего опального сына восемь тысяч воинов. Шесть из них он оставляет в метрополии, интересно, для чего?

Георг резко встал, схватив Маргемана за горло. То ли от неожиданности, то ли от страха, но герцог громко бзднул, что вызвало хохот в тронном зале.

– Интригу вздумал плести?! Смерд!

Герцог побагровел, еле слышно произнося извинения:

– И в мыслях не было растить крамолу против Вашего Сиятельного Величества. Я лишь хотел, забрать озёрных рыцарей с собой в карательный поход, раз новому лорду они без надобности стали.

Король поднял над собой Маргемана, держа его на вытянутой руке, и внимательно разглядывал налившиеся кровью глаза. Герцог задыхался, лицо приобрело малиновый оттенок, но вырваться он не пытался, лишь кряхтел. Оценив то, что ему полностью отдали жизнь, король отбросил еле живого Маргемана от трона вниз. Тот, плюхнувшись на пол и принялся жадно глотать воздух, пытаясь восстановить дыхание.

– Живи,– фыркнул Георг, – и в качестве компенсации послу Финикии, отдашь ему свою старшую дочь в жены. – Стоявший доселе понурым посол, созерцавший довольное и ублаженное лицо супруги, несколько воспрянул духом. – И да, ты можешь забрать себе этих рыцарей, но взамен, отдашь половину своих в королевскую армию, – герцог с трудом поднялся, хрипло отвечая.

– Как прикажет Великий король.

– На сегодня довольно,– проговорил Георг. – Всем лордам готовить войска к походу на дикие земли. Выступаем через тридцать дней.

Приглашенные, и наблюдавшие весь этот цирк лорды, низко поклонились.

Сим

Спустя четыре дня, прибыл тысяцкий Зарислав – назначенный командир гарнизона пограничного Новэя, крупнейшего города у Каменного рубежа.

Также у каменной стены, Словянами, были построены ещё четыре города равноудалёнными от друг от друга, и если Новэй был самым западным городом, судя по прямой линии Каменного рубежа, – первым от Средиземного моря, то далее, в сторону Небесных гор располагались ремесленнические города и города охотников за острозубами.

Новэй возвели в ста верстах от Средиземного моря, далее на восток через пятьсот вёрст располагался Змееевысь – город охотников и следопытов, за ним ещё через пятьсот Пятигорье, потом Древоград и Вышегородск – то были города ремесленников и добытчиков драконьей кожи.

Но ни один из этих городов не ведал о том что произошло за стеной несколько дней тому назад, жизнь там текла буднично, скучно и мирно.

Инцидент с подачей тревожного сигнала – событие из ряда вон выходящее, такого не было очень давно и если вспомнить – да, случалось так, и разведчики погибали и никто из этого трагедию не делал, однако, красная ракета выпущена впервые со времён строительства рубежа и именно это сильно встревожило воевод Каменного рубежа.

Тысяцкий Орлик, в чьём подчинении была гарнизонная башня восемьдесят восемь, уже три дня допрашивал Сима и протрезвевших дозорных. Те отрицали сам факт пьянства, не говоря о том, что был подан тревожный сигнал. Возможно, и скорей всего, они искренне верили в то, что Симу всё это почудилось, однако, сармат стоял на своём перед трибуналом.

Сегодня отряд, посланный Орликом к месту трагедии уже вернулся и командир докладывал об увиденном.

В чёрной плаще, чёрных сапогах и чёрной просторной робе, разведчик представлял из себя цвет общевойсковых лазутчиков. Сейчас он стоит в центре допросной, посреди серого камня и сырости, размеренно ведя доклад о проделанной работе. Сим, с азартными ратниками, молча, стояли и слушали.

– … лес сильно обгорел после взрыва. Разведчику Муру выдана штатная оснастка, где помимо разных «Сигналов», имелись восемь капсул с Синим пламенем, они-то и сдетонировали. Поэтому от тел мало что осталось. Как вы знаете: Синее пламя равно эффективно против бесов, плотоядных и, конечно же, мёртвой плоти. Следов битвы мы не нашли, как и иных других признаков нападения. Фрагменты амуниции лежат кучно – это указывает на полное отсутствие признаком боя, либо они погибли спина к спине, либо во сне друг около друга. Лошади тоже не нашлись, а это значит, они были живы и спаслись. Могилу третьего мы нашли в двадцати верстах к стене, оттого места, когда вертались назад по следам. Что заставило разведчиков подать красный сигнал мне выяснить не удалось.

– Есть что-то из личных наблюдений? – уточнил Зарислав.

– Да. От тел остался лишь пепел, это скрывает раны, если они имелись, и яды ежели таковыми атаковали наших ребят. Но самое интересное то, что на нас ни разу никто не напал, такое ощущение…будто хищники попрятались от…от Альфы.

– И что это за Альфа? Кто это? Или кто они? Они разумны? Или это просто новые гигантские твари? К чему нам готовиться?

– Не могу знать. Все следы хорошо нам известных хищников и они недельной давности, твари просто ушли и дали нам спокойно осуществить этот рейд.

– Хочешь сказать: нас ждали?

– Именно. Есть такое стойкое ощущение, но все объективные признаки говорят нам: всё спокойно…От этого и озноб по коже.

– Что-нибудь ещё?

– Никак нет.

– Тогда свободен, – угрюмо молвил Зарислав.

Командир разведотряда коротко кивнул и вышел из зала.

– Возможно, они напились? – предположил сотник Широк, его новенькая кольчуга сверкала отблесками факелов.

– Нет! – стукнул по столу Орлик. – Я Сыча лично знаю! Не первый год служим, он не станет пить в разведке, да и вообще пьёт мало, – и немного погодя добавил. – Точнее, пил…

Зарислав с прищуром изучал Сима.

– Скажи мне сармат, сигнал взлетел после взрыва?

Сим ответил не задумываясь:

– Раньше, мигов на пять-семь.

– То есть, сигнал уже висел, а затем грянул взрыв? – уточнил Зарислав.

– Именно, – подтвердил Сим. – Я уже трубил в рог, когда заметил сполох в джунглях.

– А вы, – обратился тысяцкий к дозорным, – хорошим зрением обладаете? – Не услышав подвох, воины четко ответили «Да!» – В таком случае, плетей получите! – медленно вставая, грозно молвил Зарислав. – Прилюдных! Чтоб весь восемьдесят восьмой гарнизон видел! А с этим,– указал он, на смело глядящего сармата, – я ещё не закончил.

Сим даже не вздрогнул и не бросил тревожного взгляда, лишь презрительно осмотрел трибунал. Орлик потупил взор, не выдержав укора, Зарислав раскраснелся, Широк, прятал довольную ухмылку, но вот второго, прибывшего с тысяцким из Новэя, сармат не знал. Незнакомец, преклонного возраста, в командирской кольчуге смело смотрел Симу в глаза, затем, сделал какую-то запись на пергаменте и вкрадчиво спросил:

– Будешь продолжать настаивать на своём, сармат?

– Я не отступлюсь от правды. Даже под плетьми.

– Широк, проследи за исполнением наказания,– приказал незнакомец, и сотник, поклонившись, вышел, позабыв с тонким намёком, собственную плеть на столе.

В зале осталось четверо.

Незнакомец поднял плеть, осмотрел и указал Зариславу на вплетённые в кожу стальные нити, укоризненно покачав головой. То, как внезапно тысяцкий изменил настроение, насторожило Сима, Зарислав вновь присел за стол и предложил то же самое Симу. Сармат грохнулся на стул, давая затекшим от четырех дневного стояния коленям, отдохнуть.

– Устал? – как-то добро спросил Зарислав, Сим пожал плечами.

– Дело привычное.

– Как долго парил «сигнал»? – уточнил незнакомец и пока Сим подсчитывал в уме время зависания, сам же ответил. – Да, да, вижу десять одиннадцать мигов, а это говорит о выверенном вертикальном запуске. – Сим насторожился. – К тому же, если бы разведчики допустили халатность, то и другие сигналы бы появились, а их с десяток, ведь так? – тысяцкие подтвердили вопрос короткими кивками. – В любом случае, раз не один из сигналов не взлетел над кронами, могу предположить следующее: детонация произошла совместно с капсулами и намного позже, после удачного первого запуска. Моё мнение таково; Сыч целенаправленно подорвал себя, в этом сомнений нет. Как их и нет в том, что после потери лучника, разведчики продолжили выполнение поставленных задач, а это уже говорит о чистоплотности и верности уставу. Считаю, имело место нападение, но вот кого? Это нужно выяснить вам, тысяцкие.

– Кто вы? – спросил Сим, изумленный столь тщательному анализу.

– Моё имя Ольшан, – представился незнакомец. – Чародей Новэя.

Сармат о нём слышал, и только хорошее: один из сильнейших волшебников Чудо-камня Ольшан, вот как четверть века, верно служит на рубеже и не собирается никуда отлучаться, хотя…

– Может это звери напали на разведку? – предположил Орлик.

– Тогда как быть с сигналом? – уточнил Зарислав.

– Не знаю, – отмахнулся Орлик. – Ольшан чётко сказал, в джунглях на сто вёрст разумных существ нет, да и концентрация чудищ не больше обычного.

– Но красный сигнал был! – воскликнул Зарислав.

– Возможно, галлюцинация,– парировал Орлик. – Ведь лучник, судя по оставленному Сычём посланию у могилы, умер от яда. Вполне допускаю, что и они были одурманены, отсюда и красный сигнал, с последующим подрывом.

– В любом случае, – вмешался Ольшан в разговор, – оснований для возврата «Каменного полка» нет. Деян выступает завтра, и я даю – Добро.

Сима словно плетью хлестанули, он собиравшийся было крепко уснуть от усталости, но вместо этого, с криком вскочил:

– Так нельзя делать! Ужас грядёт к нам из-за стены! Как вы можете этого не видеть?!

Все трое на него посмотрели, качая головами, после чего Зарислав велел сармату идти отдыхать, прервав, так сказать, подслушивание рядовым совещания высших командиров. Последнее, что Сим услышал, было переданное через уста мага назначение Зарислава временным воеводой Каменного рубежа, пока воевода Деян не вернётся с маневров, а в Новэй назначался какой-то земчанин.