Изначальные

Когда поединок закончился, и обезоруживший непобедимую царицу Вязи неизвестный молодой воин грозно возвышался над ней, держа оружие наготове, подскакала охрана – десять тяжеловооруженных амазонок. Они окружили лежащую на спине Аппелагею, наставили копья на словянина и, ничего не понимающие, приготовились растерзать его, как вдруг, откуда ни возьмись, появился Сарион. Тогда, сорок лет назад, он был ещё юным кудесником Аронисом но драться умел также хорошо как и сейчас.

Аппелагея улыбнулась.

– Я помню тот момент, – заговорил, идущий рядом, Сарион. – Амазонки всполошились не на шутку.

– Опять читаешь мои мысли?

Велизарный пожал плечами и вежливо ответил.

– Твои эмоциональные образы очень сильны, от беременности полагаю. С каждым днём мне всё сложней укрывать их от стороннего взора.

Аппелагея с благодарностью и укором толкнула велизарного в плечо, как она помнила, Сарион единственный кто был в тот день с мужем, и один был готов насмерть защищать своего друга. Лицо Сариона чуть тронул румянец смущения.

– Я обязан это делать, ты же знаешь.

– Да, знаю,– шутливо отмахнулась Аппелагея. – Сейчас меня интересует другое: почему ты, тогда при нашей первой встрече много лет назад, не сказал: кем являлся мой наречённый? Хотя, был обязан представить друг другу правителей сопредельных государств, или ты не узнал меня?

– Узнал, конечно же. Краеведанье – основная дисциплина в первом классе Чудо-каменной школы магии и нам было приказано в лицо запомнить всех западных правителей, включая их наследников, дальних родственников, высокопоставленных чиновников и военно-командующих, а также их матерей отцов, любовниц и любовников, ростовщиков, ежели такие имели какие-либо дела с вышеназванными особами и лже-прорицателей. Но в момент, когда Святослав одолел тебя, и амазонки хотели напасть на нас, как-то было не до соблюдения светского этикета, – попытался отшутиться Сарион, – помнишь? Признаться, я думал, как сохранить светлейшего живым и здоровым, а не как представляться по всем правилам. Нам бы сбежать тогда…

– Прекрати,– весело засмеялась Аппелагея. – Убегать! Неподобающий поступок для велизарного!

– Если серьёзно, то я хотел узнать: готова ли царица Вязи чтить свои традиции и выйти замуж за победившего её простого воина.

– Ты хитрый лис Сарион. Очень умело поставил на кон соблюдение традиций с одной стороны, и честь воина с другой?

– Не понимаю, о чем ты? – увернулся велизарный.

– Ой, ну как же! – во всеуслышание засмеялась Аппелагея. – Святослав был вынужден либо жениться на поверженной собственной рукой фурии, либо убить. Таков закон! – Сарион помалкивал. – Правильно молчишь и не говоришь о праве ночи. Муж никогда бы им не воспользовался!

Будучи царицей, Аппелагея всегда и везде рьяно поддерживала этот стародавний обычай, и чтила его лично, но представить себе не могла, что однажды сама окажется на месте поверженной. А закон, собственно говоря, устанавливал право победителя взыскать с побеждённой фурии сладострастную ночь, либо её жизнь. Глупые выбирали смерть, умные поднимались и тренировались ещё усерднее, чтоб более ни один муж не мог их одолеть. Иногда, проведённая ночь с мужчиной заканчивалась беременностью, и тогда, воительница снимала свой чёрный акинак, становясь простой амазонкой, или того хуже, мужней девой, но чаще всего фурию более никто не побеждал. То был хороший урок в прилежности к военному делу.

– А если бы на его месте был другой? И он решил бы выбрать сладострастную ночь? – с опаской произнёс Сарион и, прочтя мысли Аппелагеи, сам же ответил. – Неужели ты бы покончила с собой?

– Я не была глупой, да и трусливой меня никто не называл, но я, на тот момент, являлась царицей великой империи. Непорочной, не побеждённой, —Аппелагея вновь погладила живот – малыш сильно беспокоился, с чего бы?– В тот миг, когда мои амазонки окружили вас и «обнажили мечи», я поняла: выхода у меня нет. Кинжал в налокотнике при мне и всегда остёр, я собиралась перерезать себе глотку, однако, Святослав поступил иначе.

– Да, помню, – прервал Аппелагею велизарный, – светлейший преклонил перед побеждённой колено, и назвал своей. Похоже, он ошеломил тебя?

– Ещё бы! – воскликнула Аппелагея. – В один миг мне дали, так сказать, сохранить лицо, но взамен, потребовали всю без остатка! Коны богов сильней законов людей, даже самых старых и мудрых. В тот миг я уже не имела права распоряжаться своей жизнью, потому как не могла отвергнуть благородство, которое проявил Святослав к, как он думал, рядовой фурии, желая взять её в жёны, и я решила тогда: возможно удивление, когда мой будущий муж узнает кто я на самом деле, стоит того чтоб остаться в живых?

– Небольшая «месть» за проигрыш?

– О, да!

– Да ты коварна, княжна!

Они весело засмеялись, а потом, какое-то время, продолжили идти молча, пока Аппелагея не заговорила вновь:

– Я никогда не спрашивала об этом,– осторожно начала она, —ты, случаем не читал мыслей Святослава в тот момент?

Сарион утвердительно кивнул.

–Не читать его – было бы так же сложно, как и не видеть твои сейчас. Представьте себе, если перед человеком с добрым слухом проснётся вулкан, думаешь, он не услышит грохот? Нечто подобное было тогда в голове светлейшего.

– Забавное сравнение, однако… – Аппелагея немного замешкалась, она всеми силами старалась остановить своё любопытство, но всё, же девичья природа взяла верх, к тому же она беременна, а это простительно при чрезмерном интересе. – Однако мне важно знать о его чувствах в тот момент, расскажи, пожалуйста.

– Странно, что светлейший сам не рассказал! – удивился Сарион.

– Мой муж – благородный человек, и по прошествии лет я не сомневаюсь в его любви, но всё же, мне интересно: что значило для словянского князя, победителя Ариев и грозе Пхазар, преклонить колено перед Фемискирской царицей?

– Вообще-то, светлейший не знал, что одолел Аппелагею-Дивно-Поле, владычицу Вязи, и царицу древней Фемискиры, ели ты не помнишь,– ответил Сарион. – А вот чувствовал он, скорее облегчение. Да и радость, я думаю. Вообще, ему претила та мысль, что в память об отце, придётся жениться по ранее достигнутому договору. Как ты помнишь, его заключили твоя матушка – царица Коппея и князь Владимир – отец светлейшего, и по договору первенец Словича должен был жениться на первенке Вязича, то есть на тебе – владычице Вязи.

Княжна сильно удивилась.

–Я не об этом! Я о том моменте, когда нас действительно представили друг другу.

– Это когда одна из амазонок подала тебе руку, с полупоклоном произнеся: – моя царица, или чуть позже, когда я представил вас друг другу? – уточнил Сарион.

– В первом случае.

– Ну, если подробно, то: Святослав тогда был не согласен с мнением почившего отца и имел собственное видение внешней политики. Он считал: объединение Ярилгорода и Вязи, должно произойти посредством союза младшего брата Святополка и вашей сестры Ольги-Тишь-Травы. Причём, не одномоментно, как это свершилось при вашем августейшем браке, а постепенно, с взаимной пошаговой культурной ассимиляцией, тогда бы не произошли хорошо вам известные трения между светлейшим и вашей матушкой, собственно говоря, которые он только что окончательно уладил. Тем не менее, вышло, как вышло. Князь никогда не искал брака с тобой – вязийской царицей, но принял дар богов, в виде поверженной безымянной воительницы, тем более побеждённая, ничем не отличалась от других, окруживших нас амазонок. Лишь чёрный акинак с гербом Вязича на навершии выдавал тебя.– Сарион усмехнулся. – Впрочем, Святослав этого не заметил и когда услышал кто ты, успокоился и обрадовался в душе. Думаю, он принял волю старых богов. А что чувствовала ты?

– Шок, я уже говорила об этом, – Аппелагея поправила упавшую на лоб прядь волос. – Быть поверженной незнакомцем, родным или безродным словянином или не словянином, да ещё и стать ему женой! Да, я была в шоке, – она вновь погладила не на шутку обеспокоенного малыша. – Всё же остаться живой лучше, да и стать супругой достойного тебя – благородного мужа это несколько сгладило мою гордыню, до момента, пока ты не представил нас, когда же это произошло, я…А-А-А! – внезапная всепоглощающая боль пронзила тело, заставив застыть на месте. Малыш брыкнулся так, что Аппелагея согнулась пополам, и чуть было не упала навзничь, в судороге пытаясь выпрямиться, в это мгновение Сарион подхватил её и медленно опустил на землю.

– Отвар! – крикнул он, стоящим неподалёку витязям. – Сюда! Немедля!

Беседуя, Аппелагея и Сарион отдалились от головы обоза на добрых десять сотен шагов, дойдя до первого кольца охранения, посему, повитухе требовалось не менее пяти минут, чтобы прибежать сюда. Однако, услышав зов, один из караульных вскочил на коня и помчался в середину обоза к шатру за отваром.

– А-а-а! – ещё один приступ сковал Аппелагею, не в силах более сидеть, она легла на холодный камень северного тракта и проговорила в муках:– Ребёнок! Время пришло.

Вдалеке начавшаяся суета говорила о скорой доставке обезболивающего отвара, воины, те, кто были рядом, волокли караульную палатку с коврами чтобы укрыть роды, а Сарион, бережно уложил княжну себе на колени и ласково говорил, пытаясь отвлечь.

– Крепись, отвар скоро доставят. Ты же фурия, не забыла ещё?!

Боль накатывала волна за волной, усиливаясь каждый раз многократно, сейчас она стала просто невыносимой. Не в силах сказать ни слова, Аппелагея мысленно взмолилась:

– Сарион, помоги…магия…сними боль…

– Я не стану, – ответил он. – Ты сама запретила! Вспомни, это может повредить ребёнку!

Аппелагея кивнула, потом, превозмогая боль, схватила его за рукав, и чуть ли не теряя сознание, заговорила:

– Поклянись…поклянись мне! Дай слово! Чтобы не случилось, ребёнок должен выжить!

Сарион медлил, отвар вот-вот доставят.

– …клянись! Вдовий сын!

– Клянусь,– словно вдалеке услышал свой голос Сарион. – Я всегда буду рядом с твоим мальчиком, Аппелагея…клянусь…

Девять месяцев назад, верховный старец Чудо-камня предсказал Аппелагее, что во чреве её растёт воин небывалой силы, и роды станут очень тяжёлыми. Единственно кто мог хоть как-то облегчить их, были Ромашки, древний орден, занимающийся врачеванием и спасением людей, поэтому она спешила к Ромашкам как могла, но все-таки не успела.

Сарион приподнял Аппелагею, подбежавшие витязи расстелили ковёр, потом он бережно положил её на мягкий ворс и, превратив свой огнестойкий плащ в подушку, подложил Аппелагее под голову.

– Вот так,– ласково сказал Сарион. – Терпи, помощь близко.

Приступы боли продолжали накатывать один за другим, Аппелагея покрылась холодным потом, кожа её побледнела, судороги сводили ноги каждый миг, зубы её скрипели. Глаза налились кровью.

Сарион бережно взял Аппелагею за руку и заглянул в глаза, невесть какая попытка успокоить и поддержать но, как говориться: на безрыбье: – куда она смотрит?

Он обернулся.

Пространство, разделявшее их и обоз, потемнело, воздух наполнился смрадом, сидевшие на близстоящих деревьях птицы падали наземь мёртвыми остальные разлетелись кто куда, гадкие черви полезли из земли, за ними жуки, потом змеи и все спешили прочь – дальше в чащу, укрыться от сошедшего мрака. Пятеро витязей выхватили мечи, встав между княжной и тьмой.

Наступила полная тишина, даже листва на деревьях не колышется.

Портал открылся в десяти метрах от Аппелагеи, преграждая путь всаднику несущему отвар. Тот не успел свернуть и коснулся края портала, где завихрялся чёрный огонь, вмиг превратившись в прах.

– К бою! – вскричал Сарион, усиливая голос магическим рокотом слышным за десятки, а то и сотни вёрст.

Округа пришла в движение.

Воины хватали пики, витязи мечи, обозные мужики взялись за топоры и все кинулись на выручку к княжне.

Трое княжьих велизарных, хотели стрелой метнуться на защиту Аппелагеи, но портал полностью блокировал светлую магию позади себя, поэтому им, как и всем остальным воинам, пришлось со всех ног мчаться в голову обоза.

Сарион, наученный горьким опытом первого столкновения с магией порталов, выставил магический щит, ожидая выхода тёмного пламени из червоточины, но неудержимая мука княжны отвлекла его, пришлось прочитать заклинание «Титановой воли», чтоб хоть как-то помочь Аппелагее противостоять боли и тут ещё одна беда— воды отошли, с кровью.

Как только голубой свет магии вырвался из кончиков пальцев велизарного и коснулся лба Аппелагеи, дыхание её стало медленнее, дрожь и судороги стихли, но она не успокоилась, вместо этого вцепилась Сариону в рукав серой рубахи и с ужасом смотрела на тёмный портал.

Мгновения ожидания растянулось, казалось, прошла целая минута, а не три удара сердца.

Меж тем, пять храбрых воинов сомкнули щиты, закрыв Аппелагею от неизбежности. Вдруг ослепительная вспышка озарила округу, воины пали наземь, закрывая глаза руками, а из портала, вместо тёмного пламени, показалась башка подземного змея.

Пока, под действием лечебной магии велизарного, к витязям возвращалось зрение, тварь с опаской принюхалась, не желая вылезать из двери полностью. Затем, учуя Аппелагею, змей просунул голову сквозь щит, предназначенный для сдерживания лишь пламени, разинул пасть и выпустила струю жидкого огня внутрь.

Сарион, не закончив лечебное заклинание, выставил второй купол, более мощный, но было уже поздно. Витязи сгорели, погибли они не зря – телами своими они закрыли княжну от первого удара змея.

Дунул ветерок, пять статуй из праха осели на камень дороги, а подземная тварь, тем временем, полностью вылезла из портала и направилась на Сариона, сминая защиту. Матово чёрный, кожа гладкая и переливается оттенками тьмы, тело гибкое овальное, длинное, лапы короткие от чего пузо волочится по земле, на лапах острые когти, способные разрывать самый крепкий доспех и шип с ядом на кончике хвоста. В охвате этот змей был невелик, всего три косые сажени, и в длину десяток, зато достаточно созревший до огненного дыхания. Сзади, магическая дверь разрослась ещё больше, полностью отрезав велизарного и княжну от приближающейся подмоги.

Магический щит, который сотворил Сарион, под тяжестью и напором огромного змея проседал и сжимался.

Задавит массой, потом сожрёт! – догадался Сарион.

Выхода не было.

Внезапно, Аппелагея сильно дёрнула за руку.

– Сними боль! – процедила она сквозь зубы,—…повелеваю!

Сарион в смятении, с одной стороны княжна сможет двигаться и даст возможность схватиться со змеем один на один, с другой, никто не знает, как повлияет магия на ребёнка. Альтернатива же была удручающей, точнее, её не было вовсе и, проведя рукой по животу Аппелагеи, велизарный сотворил самое быстрое, что можно было сделать – он полностью убил в княжне боль.

Жаркое дыхание змея уже спалило палатку и подбиралось всё ближе, как вдруг, в виртуозном прыжке, Аппелагея вновь оказалась на ногах, она схватила один из мечей павших витязей и скользнула под шею слепого чудища, пока тот вдыхал воздух верхнего мира, чтоб выпустить в велизарного подземное пламя.

Сарион убрал купол и запел. Древнее как сама жизнь слово разнеслось по округе. С каждой нотой магического резонанса, портал ослабевал и отступал, а змей, услышав велизарную песнь, всецело увлёкся Сарионом.

Отвлечь тварь от фурии, пока та искала слабые места в защите, было единственным выходом, к тому же следовало обязательно контролировать и сам портал, чтоб ненароком не пропустить из него ещё какое-то исчадие. Для этого требовались огромные магические усилия, практически всё, чем располагал Сарион.

Время замедлилось, Аппелагея судорожно осматривала змея снизу: кожа чёрная, толстая, меч не пробьёт, в сочленениях лап с туловищем складки, но туда не дотянусь. Но где-то же должно быть у него слабое место?!

Острые зубы змея клацали возле лица Сариона не в силах подобраться ближе, велизарный сковал его лапы корнями деревьев и не подпускал к себе, но змей наседал. Он извивался, выгибался дугой, рвался вперёд, желая сожрать неуступчивую добычу, поливал пламенем – всё тщетно. С начала челюсти змея нависали сверху, потом перед Сарионом, ибо он с помощью чудодейственной силы начал отодвигать змея от себя. Когда они оказались лицом к морде, змей попытался сразить Сариона хвостом где был острый ядовитый шип, но промахнулся, воткнул в дерево и застрял в изогнутом положении, вытянув шею максимально вперёд и опустил башку на расстояние вытянутой руки от земли.

Аппелагея ждала именно этот шанс.

Самое слабое место у змея для меча, не смазанного заклинаниями, было там, где нижняя челюсть переходила в шею или в сочленении ног с туловищем, но в подбрюшье не было жизненно важных органов, а в подшейке центральная артерия и полное отсутствие кольчужьей чешуи, лишь толстая кожа.

Не мешкая ни секунды, Аппелагея нанесла удар.

Меч, разрезав кожу, застрял в шейном позвонке, перерубив кровоток.

Отрубить башку сил не хватило.

Чёрная кровь, обжигающим потоком, хлынула из раны, омывая княжну с ног до головы, но та даже не вскрикнула – Сарион убил в ней боль, и Аппелагея пыталась вытащить застрявшее оружие.

Змей взбрыкнул, высвободил застрявший в дереве хвост, вырвав с мясом собственный шип.

Смазанная чёрной кровью рукоять меча, предательски выскользнула из рук.

Аппелагея остановилась, нет сил.

Похоже, с последним ударом вышла вся её мощь, и не знала она что это кровь змея, омывшая её с головы до ног, просто забирала жизнь.

Змей бушевал над ней, извивался и агонизировал, когтями он рвал корни, пытаясь высвободить лапы, хвостом ломал ветви деревьев и свистел как плеть, не в силах изрыгнуть пламя.

Не замечая этого, Аппелагея осмотрела себя.

По телу пошли жуткие волдыри там, где огненная кровь коснулась кирасы, на открытых местах рук и плечах кожа оголила плоть, превратившись в пепел.

Как я ещё жива? – подумала она. – Я перестала что-либо чувствовать?!

Сгоревшими руками Аппелагея прикоснулась к животу и вытерла обжигающую драконью кровь.

Малыш притих.

– Не-е-ет! – в ужасе закричала княжна. – Нет! Только не это! Боги!…возьмите мою жизнь, но сохраните дитя! Молю-ю-ю ва-а-а-ас!

Дунул лёгкий ветерок, остатки кожи пеплом слетели с княжны, оголяя мышцы и сухожилия: мне конец… – поняла она…

В животе сынишка шевельнулся, Боги сказали своё слово.

Пока Сарион пел, исчадие издало истошный вой, продолжая мотать башкой извлекая из себя застрявший меч,в это время княжна, вместо того чтоб бежать в сторону, неподвижно стояла под ним омываемая чёрной кровью и держалась за живот. Когда змей, наконец-то избавился от меча и вырвал хвост, при этом оторвав шип, он разорвал корни и освободил лапы. Потом он нащупал и передней лапой Аппелагею, дико схватил её и, ударив о землю, сильно прижал.

Аппелагея, пытаясь защитить живот, свернулась калачиком и сопротивлялась изо всех сил.

Видя, как силы княжны тают, Сарион умолк и стрелой кинулся на выручку. Он подскочил к змею отрубил ему правую лапу высвободив княжну и магической силой аккуратно окутал её защитным куполом, затем хлёстким движением мечей друг ко другу обезглавил змея окончательно и как только чёрная, зубастая башка с грохотом шлёпнулась на камень дороги, магической силой отбросил в сторону леса бьющаяся в агонии плоть. Длинное, змееобразное тело змея колыхалась в зарослях Вещего леса, извивалось и агонизировало, ломая ветви и молодую поросль.

Как только стало понятно: силы света вновь одержали верх – портал тут же закрылся, прерывая возможную погоню и возмездие.

Одни воины окружили велизарного с княжной на руках, другие добивали издыхающую подземную тварь.

Сарион склонился над Аппелагеей.

Ужас охватил его сердце.

Княжна сгорела.

Часть черепа обуглилась и оголилась там, где когда-то была её длинная княжеская коса, одна глазница опустела. Око просто выгорело, правое предплечье совсем чёрное, словно сгоревшие угли, мясо растрескалось до кости, но её живот! Он все ещё шевелился!

Велизарный нежно убрал обгорелую руку и стал аккуратно раздвигать разорванные лоскуты живота. Там, внутри, в нитях, некогда связывающих его с матерью, лежал алый светловолосый младенец, крупный и здоровый, несмотря на все опасности, которые ему только что грозили.

Сарион вытащил мальчика на свет.

Малыш молчал.

Руки велизарного обжигала тёмная субстанция – огненная кровь, которой малыш был омыт с ног до головы, однако, его алая кожа впитывала змеиную кровь словно губка.

Этого не может быть! – мысленно воскликнул велизарный. – Человек не может впитать чёрную кровь, лишь колдунам да Грот-магам это подвластно!

Сообразив, что происходит перерождение во зло, Сарион омыл младенца от подземной крови велизарностью, прочтя лечебное заклинание. Голубой свет магии тут же окутал алую кожу малыша, голубые щупальца лечебной дымки сбрасывали гадкими ошмётками чёрную кровь, заживляя немногие маленькие ссадины, полученные младенцем во время битвы его матери. Кожа после этого побледнела до розовой, ранки затянулись, а волосы вернули смоль родителей, Аппелагеи и Святослава.

– Ты будешь жить! – сказал Сарион ребёнку, и тут его взгляд упал на Аппелагею. – Боги! – воскликнул он в изумлении. – Ты жива!

Княжна не ответила, её изуродованное тело неподвижно лежало на коленях Сариона, грудная клетка медленно вздымалась и опускалась.

– Я спасу тебя, держись! – велизарный вдохнул в Аппелагею все оставшиеся магические силы, он жертвовал собой ради Аппелагеи, но чары вернулись.

Истерзанное тело более не подвластно магии жизни, даже такой всемогущей как – велизарность.

Боги сказали своё слово.

Раздираемый душевными муками, и осознавая собственное бессилие, Сарион заплакал. Слеза капнула на глазницу княжны и её зрачок сузился, – старые Боги смилостивились над Великой воительницей, давая ей ясность ума на излёте жизни.

Аппелагея-Дивно-Поле, не обращая внимание на плачущего Сариона, нежно смотрела единственной глазницей на собственное дитя и улыбалась от счастья сгоревшими губами.

По чёрной, обугленной щеке побежала слеза, теперь её собственная, тут же испарившись от жара сгоревшей плоти.

Сарион повернул мальчика лицом к княжне и тихо сказал:

– Ты будешь помнить! Ты будешь помнить её! Смотри Слович, вот твоя мама!

Велизарный послал в сознание новорождённого образ Аппелагеи такой, какой она была ещё несколько минут назад, чтобы будущий княжич не видел ужаса и запомнил маму с улыбкой на лице.

– Олег, – нежно сказала Аппелагея, не в силах прикоснутся к своей кровиночке. – Его имя Олег! – и в момент, когда последний вздох могучей воительницы вышел, княжич издал своё первое, громогласное:

– Уа-а-а!

 Ярилгород – столица Даарии

Стоя у окна залы приёма гостей, в среднем дворце княжьего терема, Святослав нежно сжимал в руке оберег суженной. Титановая звезда Перуна с одной стороны оплавилась. Он потёр это место, стряхивая окалину, и в лучах восходящего солнца металл засиял вновь.

Занавески еле колыхались, за окном Ярилгород просыпался, улицы наполнялись людьми, спешащими по своим делам и ещё не подозревавших о том, какая беда приключилась вчерашним вечером.

Аппелагея мертва.

Любимая. Святослав отдал ей всего себя и вот сейчас она лежит в усыпальнице, сгоревшая до неузнаваемости. Боль пронзала душу и не давала думать о чем-то ещё, горечь потери горькой тухлой болью поселилась в душе, вызывая жгучий гнев и князь, со всей силой, сжал кулак.

– Они ответят за это! Как же медленно я стану срезать кожу с твари, которая управляла подземным змеем! С каким наслаждением я буду переламывать ему кости одну за другой, пока от целых не останется и следа, но это не всё! Я заставлю магов исцелить душегуба и тогда, вновь стану рвать его на куски, и так до бесконечности! Аппелагеюшка. Любовь моя, как же мне жить теперь без тебя?! Как мне вырастить того, кто выжил в адской крови, спалившей тебя без остатка? Возможно, ему не следовало вступать в этот мир, возможно, он и не человек вовсе, да и сын ли вообще? – мысли Святослава проносились в голове с немыслимой скоростью.

Находившийся поблизости, верховный старец Чудо-камня Светозар, не меньше скорбевший по Аппелагее, которую он любил как родную дочь, потерял терпение и твёрдо произнёс:

– Ты нужен сыну Святослав! Ему уже полдня отроду, а княжич ещё не обрел связи с отцом.

Словянский князь, снедаемый горем, невидящим взором уставился на старца.

«Похоже, старик более не в силах читать мои мысли, раз прервал ритуал скорби».

– Это подождет,– отмахнулся Святослав произнеся это вслух. – Не стоит меня тревожить сейчас.

– Нет! – схватил его за локоть старец и развернул к себе лицом. – Сарион держит княжича на руках с момента вхождения в Явь!

Светозар указал на велизарного у дубовых дверей залы, новорождённый княжич у него на руках мирно спал.