Брат

And we'll keep on fighting 'til the end

We are the champions

We are the champions

No time for losers

Cause we are the champions of the world… – практически не фальшивя, пропел он.

Все еще с закрытыми глазами, поднял руки вверх, собирая овации предполагаемого зала, слегка поклонился и пошел к выходу. Илья, опомнившись, кинулся к руке, торчавшей из-под простыни. Перед тем, как погас свет, он успел рассмотреть татуировку на волосатых пальцах: Дима. Неожиданно стало легче. Нет. Он не готов увидеть свое холодное тело. Зря все это затеял.

– Надо вернуться в реанимацию, – уже по привычке, вслух, принял он решение.

За дверью кабинета вовсю гремело веселье:

– Бывало, только-только настроишься на позитивный лад, глянешь, а в бутылке уже на донышке, – громыхал Дениска. – Ты, Фомич, на жену не злись! Вот ты сам поставь себя на ее место. Вот ты сидишь в кабинете, а она заходит с бодуна, вонища перегаром. Вот какая бы у тебя реакция была?

– Я бы предложил опохмелиться! – буркнул Сидор Фомич.

– Я те ща предложу, алкашня!

В кабинете послышался звук падающего стула. Илья улыбнулся, представив, как резво муж-неудачник увернулся от оплеухи.

– Изольда Артуровна, а спойте нам! – снова разрядил обстановку находчивый малый. – Сидор Фомич говорил, у вас дивный голос!

– Ну, не такой уж и дивный, – хихикнула супружница Фомича. – Но в детстве в хоре выступала! За мои зеленые глаза, называешь ты меня колдуньей,

говоришь ты это мне не зря, сердце у тебя я забрала… – затянула на одной ноте Изольда Артуровна.

Илья зажал уши и, давясь от смеха, побежал к выходу.

На этот раз попасть в больницу оказалось намного проще – уборщица как раз намывала полы.

Илья прошел по мокрой плитке и с надеждой посмотрел вниз– следов не оставалось.

Родителей в коридоре не было. Сразу стало грустно. Не то, чтобы Илья по ним соскучился, просто родные лица сейчас много значили.

Чтобы попасть в реанимацию пришлось почти час просидеть под дверью. Удалось прошмыгнуть вместе с медсестрой, которая заглянула и снова ушла, закрыв за собой дверь.

Илья ошарашено пялился на пустую кровать. Страшное предчувствие заползло и сдавило грудь.

– Федька, братишка… Ты чего это?

«Не мог он умереть! Наверное, его перевели в палату».

Соседнее место, где лежал мужик с рыбьим взглядом, тоже пустовало. В реанимации осталась только девушка. Илья подошел к кровати и посмотрел на пациентку: бледная, словно прозрачный фарфор, кожа обтягивала высокие скулы и остренький подбородок с трогательной ямочкой; ресницы длинные, слегка загнутые.

«Интересно, какого цвета у нее глаза?» – как-то некстати подумалось.

Голова девушки гладко выбрита, из-за этого кажется совсем ребенком. Илья подошел к карточке, прикрепленной в ногах кровати.

– Лиза Карпенко, 21 год.

В анамнезе самое понятное слово ─ «кома». Илья попытался разобрать каракули – похоже, девушка решила покончить жизнь самоубийством и наглоталась таблеток. Кома – последствие тяжелейшей интоксикации.

Странно, но она не была похожа на ту, которая уходит из жизни добровольно. Он подошел ближе и склонился к лицу девушки. Губы причудливо изогнуты, так и кажется, что сейчас расцветут улыбкой. Венка на виске беспокойно бьется тонкой змейкой. Илья коснулся кончиками пальцев щеки Лизы – шелк и то грубее, чем ее кожа. Он продолжал водить по ее лицу, наслаждаясь ощущениями.

Открывшаяся дверь, заставила его отскочить в сторону.

– Горцева в какую перевели? – спросил врач, взглянув на кровать Федора.

Услышав свою фамилию, Илья напрягся.

– В шестую, Андрей Валентинович, он один там, родители с ним.

– Кто разрешил посторонних? –  бросил доктор, быстрыми движениями перелистывая анамнез Лизы.

– Так Вы и разрешили, – стушевалась молодая женщина, то ли врач, то ли медсестра. – Сказали, их присутствие благотворно влияет…

– Ясно, – прервал ее Андрей Валентинович. – Второй сын у них погиб, – негромко, вроде как для себя, произнес доктор, – пожалел мать… Ну-с, Лизонька, ты, я смотрю, решила отоспаться получше, – он с какой-то отцовской нежностью приподнял веки девушки, потрогал пульс и повернулся к женщине. – Наташа, из ее родных, знакомых никто не объявился?

Наташа медленно покачала головой.

– Ясно.

Они так быстро покинули реанимацию, что Илья не успел проскочить вместе с ними, дверь захлопнулась перед носом.

«Интересно, что будет, если сунуть ногу в дверь? – пролетела шальная мысль. И тут же: – Федька жив!» – слова врача радостно трепыхались в сердце Ильи.

– Лиза, Лиза, – покачал он головой. – Ты такая же одинокая, как и я.

Любопытство терзало и его, как магнитом, тянуло к девушке.

– Может это от того, что ты тоже где-то блуждаешь? – он сел на край кровати и накрыл своей ладонью ее руку. – Знаешь, я за все это время ни разу не вспомнил про Таню, вот только сейчас. Она изменила мне. Вот так, Лизочка. С моим братом, – слова сами лились, и на душе становилось легче. – Я когда узнал, у меня рассудок помутился. А знаешь из-за чего? Из-за того, что это был Федька, – Илья сморщился от боли, когда воспоминание пронзило его, – Федька… Я наговорил гадостей ему, а теперь даже не могу сказать прости, – он горько ухмыльнулся, – помер я. Я его не оправдываю. Но я знаю брата, как себя, он бы никогда так не поступил! Что за бес его попутал? И этот фотограф, кто он и как оказался там в нужный момент? Хрень собачья!

Илья вскочил с кровати и заходил по палате.

– Может и правда все подстроено? Но зачем? – он остановился. – Поругать нас, чтобы завладеть фирмой? Что думаешь, Лиза? Молчишь… Что же у тебя-то случилось, девочка?

Он снова сел на кровать и погладил ее по голове. Улыбнулся, почувствовав, как покалывают пробивающиеся волосы. Не удержался и поцеловал ее в лоб, задержался, прильнув губами к теплой коже. Подбородок касался ресниц девушки. Илья замер, почувствовав, как они дрогнули…

Осторожно, затаив дыхание, он отодвинулся от девушки. Лиза была похожа на куклу – неподвижную, хрупкую и красивую. До боли в глазах он всматривался в лучики ресниц, надеясь уловить хоть малейшее движение. Неожиданно возникла идея и он, продолжая внимательно следить за лицом девушки, начал травил анекдоты. Затем спел песню. Осмелев, нагнулся и поцеловал ее губы… Но тщетно… Илья словно завалил экзамен – в душу прокралась щемящая тоска и змеей обвила сердце.

Следом навалилась вселенская усталость, слезы обиды и горечи душили, не в силах вырваться наружу.

– Заберите меня! – закричал он, падая на колени.

Кулак с силой врезался в пол. Костяшки пальцев хрустнули, но он бил и бил, не замечая боли, пока не упал без сил, обхватив голову руками. В каком-то тумане встал и лег на кровать, где до этого лежал Федор, забывшись беспокойным сном.

– Отмучился, бедолага! – с этими словами Илью скинули с кровати.

Он не сразу понял, что произошло. Кто отмучился? Наконец, пелена перед глазами рассеялась – санитарка убирала белье с кроватей. Взмахнув простыней, она смахнула Илью, словно осенний лист. А отмучился – это мужик рыбий глаз. Об этом она и рассказывала Лизе, своей немой слушальнице. Илья подошел к девушке и коснулся щеки:

– Если со мной ничего не случится, я приду к тебе, – он улыбнулся и выбежал из реанимации.

Глава 5

Федор с трудом прошептал:

– Илья…

Мама зажмурилась, открыла красные, заплаканные глаза и приложила к его губам холодные, как лед, пальцы.

– Тише, родной. Все будет хорошо.

Но ничего уже не могло быть хорошо. Хотелось уснуть, а проснуться снова на берегу реки…

– Мам, пить.

Ольга беспокойно оглянулась на мужа:

– Витюш, я не знаю, можно ли?

– Я позову врача.

Отец торопливо вышел из палаты.

– Ты жив. Тебе надо набраться сил и…

– Он погиб? – горящее огнем горло выстрадало эти слова.

Мама снова зажмурилась и опустила голову.

Есть ли на свете боль сильнее, чем боль потери? Она не терзает тело, она рвет душу. Кажется, что ты не вынесешь этого ада и разлетишься на куски. Но, вопреки всему, ты продолжаешь жить. Но еще страшнее, когда к этому аду добавляется ад вины. Этот ад не знает пощады, он гложет тебя изнутри, смакует, откладывает на потом и вгрызается с новой силой. Каждый твой вздох – это полено во всепоглощающий костер вины. Каждый шаг – пачка бумаги, которая жадно пожирается огнем вины. Каждая улыбка – канистра бензина…

Федора выписали неделю назад. За все это время он произнес с десяток слов. И он все еще не набрался смелости поехать на кладбище. Брата похоронили, когда он был прикован к кровати. С того времени прошло уже четыре месяца. Четыре месяца, шесть операций, проданная квартира и мертвая душа.

– Федя, мне нужна твоя помощь! – отец зашел в комнату без стука и, закрыв за собой дверь, заговорил вполголоса: – Если ты будешь так продолжать, то сведешь мать в могилу! Ты потерял брата, а мы сына! А теперь теряем второго! – голос отца резал без ножа.

В два шага он приблизился к сыну и схватил его за грудки:

– Я не допущу этого, понял?! Ты чертов слюнтяй, если не хочешь жить! Ты! Чертов! Слюнтяй!

С каждым словом отец встряхивал сына, как тряпичную куклу, а потом притянул к себе, крепко обнял, отстранился, поймал взгляд сына и, держа за плечи, сказал:

– Сейчас приедет Татьяна, она хочет, чтобы ты подписал документы…

Федор дернулся, как от удара хлыста.

– Какие документы? – голос от долгого молчания треснул сухой веткой.

– Что-то по вашей фирме, я не знаю, – отец отпустил Федора и устало опустился на диван.

– Скажи ей, – лицо Федора окаменело, – пусть не приезжает. – Тень улыбки зловеще прокралась по лицу. – Я сам приеду!

– Вот и ладушки, сынок! – отец облегченно вздохнул и подскочил с дивана. – Надо работать! Работа она все лечит. Займешься делом и снова оживешь, а то мать вся извелась…

– Все будет хорошо, бать, – Федор похлопал отца по плечу. – Я в душ.

Тугие струи заливали глаза, мешали дышать. Федор хватанул воздух ртом и отключил горячую воду, даже не вздрогнув от ледяного потока. Уперевшись рукой в стену, он стоял под напором воды. Впервые за долгое время голова начала работать.

«Значит, змея выползла на охоту? Ну что же, поиграем!»

Дьявольский смех ударился о стенки душевой. Федор повернул рычаг, перекрывая воду, и стал яростно растираться полотенцем, грозя сорвать кожу. Слова отца, словно ушат воды в костер, разом потушили вину.

Через тридцать минут он легко сбежал по лестнице, не дожидаясь лифта, и сел в машину отца.

Юридически, фирма принадлежала им с братом в равных долях. Значит, теперь Татьяна готовится вступить в наследство, а потом примется выживать его. Что она уже успела натворить? Черт! Он столько времени потерял!

Злость очень легко разгорается на пепелище вины. Достаточно дунуть, и вот уже полетели искры, показались язычки пламени…

Он приготовился к бою и был готов растерзать врага, растереть в прах, развеять по ветру… Но он не был готов увидеть плачущее, дрожащее создание, в черном траурном платье, которое кинулось, с надрывным всхлипом, к нему в объятия…

Федор невольно отшатнулся, довольно грубо оттолкнув девушку.

– Федя? – мокрые ресницы, слипшиеся в лучики, часто запорхали. Из глаз покатились слезинки. Девушка прижала руки к груди. – Что случилось?

– Прекрати этот цирк! – цыкнул он и прошел к столу. – Говори, чего хотела? – он сел в кресло и, крутнувшись, повернулся к Татьяне.

– Почему у тебя такой тон? – она по-прежнему непонимающе смотрела на него. – Я думала мы…

– Нет никакого – мы! – крикнул он и стукнул кулаком по столу так, что девушка подпрыгнула, а потом грузно осела на пол, развалившись на нем, совсем не грациозно, неловко подвернув ногу.

– Твою мать! – Федор, ругаясь, подошел к девушке и потыкал ее в плечо.

Таня, похоже, действительно была без сознания. Широкими шагами парень подошел к столику с напитками и, взяв бутылку минералки, щедро полил ей невестку.

Татьяна открыла глаза и медленно села. Федор сидел напротив на корточках, рассматривая девушку.

Выглядела она не лучшим образом: слишком бледная, с размазанным макияжем, темные круги под глазами…

– Мы должны поговорить, – чуть слышно произнесла девушка.

– А есть о чем?

– Думаю, что есть, – она протянула руку и коснулась коленки Федора.

– Я выкину тебя за шкирку, если ты сейчас же не прекратишь меня трогать! – отчеканил парень, многозначительно посмотрев на руку.

Татьяна поспешно отдернула ее, спрятав за спину.

– Вставай! – приказал Федор, поднявшись и направляясь к креслу.

Усевшись, он закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и устремил взгляд на Татьяну.

Она встала, неловко покачнулась на каблуках, сбросила туфли и босиком прошла к дивану, забравшись на него с ногами.

Федор молчал, предоставив слово ей, ему-то было не о чем с ней говорить.

– Я бы хотела поговорить о той ночи, – наконец произнесла девушка.

Федор молчал, лишь слегка внутренне напрягшись.

– Ты знаешь, что мы плохо ладили с Ильей в последнее время?

Федор удивленно изогнул бровь, но не произнес ни слова.

Татьяна выудила откуда-то платочек и вытерла глаза, потом высморкалась.

– Если бы вы не были близнецами…

Губы Федора превратились в тонкую нитку, глаза зло загорелись, он уперся ладонями в подлокотники, намереваясь встать.

– Подожди! – воскликнула девушка. – Дай мне договорить! Молю!

Он опустился в кресло.

– Если бы вы не были близнецами, все было бы по-другому! – быстро заговорила Таня. – Я любила Илью, – уставившись в пол, она не заметила сжавшиеся челюсти Федора. – Но между нами не было страсти. А вот между тобой и мной всегда молнии проскакивали, – она подняла взгляд на Федора.

Тот отвел глаза. Что правда, то правда – Татьяна была горячая штучка, и ее прикосновения всегда отзывались в нем сладкой болью. Может, поэтому она ему так и не нравилась. Он злился на нее, за то, что она вызывает в нем желание. Хотя он подозревал, что она делала это намеренно: то выскочит голая из комнаты, прикинувшись удивленной, то коснется коленкой, якобы невзначай… И он ненавидел ее за эти штуки. Ненавидел всеми фибрами души. Вот сейчас же он не хотел ее! Нет, он хотел, но хотел убить.

Татьяна восприняла отведенный взгляд, как признание своих слов. Спустив ноги, она кошачьей походкой подошла к Федору и встала у него за спиной, у окна.

– Ты знаешь, что мы собирались развестись?

Плечи Федора ссутулились.

– Мы уже месяца три не занимались сексом. Поэтому на дне рождения…

– Да на днюхе ты тосты толкала, о своей неземной любви!

– Илья попросил не говорить сейчас никому о том, что мы расходимся. Он сказал, что это сейчас повредит бизнесу, ты же знаешь этих японцев, они помешаны на семье, и пока мы не заключили контракт, – Татьяна подошла к Федору ближе. – В общем, мне пришлось играть роль любимой жены. Но я потеряла голову, – руки Татьяны легли Федору на плечи, – когда ты обнял меня.

Федор помнил это мимолетное, сухое объятие, когда она поздравляла его. Ничего личного, черт возьми! Что она себе возомнила!

Руки Татьяны погладили плечи, слегка с нажимом, массируя стянутые узлом мышцы.

– Наверно, я всегда любила именно тебя…

Он вскочил, с грохотом опрокинув кресло. Татьяна лишь слегка отступила, смело смотря ему в глаза.

– Поэтому ты затащила меня в машину и наняла фотографа, чтобы заснять свою любовь? – брызгая слюной, выплюнул Федор то, что жгло изнутри.

– Какого фотографа?

Изумление Татьяны вышло слишком натуральным. Актриса она была от Бога, это Федор оценил по достоинству.

– Который потом послал снимки Илье! Или это ты сама сделала?

– Кто-то послал Илье фото? – глаза девушки расширились, и она зажала рот рукой.

– Ты убила его, сука! И я уничтожу тебя! – прошипел Федор и, не в силах больше находиться с ней рядом, резко развернулся и почти побежал к выходу.

– Я беременна!

Фраза пригвоздила парня к месту…

Бесконечные секунды тянулись – Федор переваривал эти два слова. В голове моментально произошел расчет – если Татьяна не врет, и они с Ильей уже давно не были вместе, то получается, что ребенок его, и срок сейчас чуть больше четырех месяцев. Мысли о том, что девушка лжет о беременности, у него не возникло. Он спиной чувствовал взгляд Татьяны, но не мог повернуться. Федор не знал, что делать и что ей сказать. Поэтому, не оглядываясь, вышел из кабинета. За закрытой дверью раздался сдавленный крик прилетело что-то тяжелое и бьющееся. Виски! – безошибочно определил парень и, не обращая внимания на изумленную секретаршу, шагнул в лифт.

Глава 6

Первым желанием было напиться. Он остановился у небольшого бара и зашел в него, заказав водки со льдом, но так и не прикоснулся к стакану. В голове стремительно пролетали картинки из детства.

Им было двенадцать лет, когда родители отправили их в спортивный лагерь.

– Пора пацанам привыкать к самостоятельности, мать! – строго сказал глава семейства и выложил на стол яркий конверт с путевками.

Ольга всплеснула руками:

– Витюша, да как же они там?

– Подъем в шесть, зарядка на берегу моря, завтрак на свежем воздухе, чтоб я так жил! – радостно хохотнул Виктор и поцеловал жену в нос. – Да и ты отдохнешь, – шепнул он ей на ухо, – а то вечно у плиты.

Вот так Илья с Федором и еще двадцать молодых боксеров оказались в Анапе за полторы тысячи километров от родного города.

Первая неделя показалась братьям адом: подъем и бег по берегу моря, пока солнце окончательно не встанет, вместо теплой кровати и маминых оладушков с утра – к этому за один день не привыкнешь. Да к тому же пришлось кулаками добиваться своего места под солнцем – в лагере господствовала “дедовщина” не хуже, чем в армии. По странному стечению обстоятельств доставалось всегда Илье, а Федор мужественно бросался на его защиту.

Вот и сейчас старшие зажали пацана в умывалке и высыпали перед ним кучу грязных носков. Илья насупился и показал им средний палец, за что схлопотал хук справа. Ухо горело огнем, но сильнее жгла обида. Он сжал зубы и кинулся на обидчиков, да куда там! Когда перевес не только в килограммах, но и в количестве. Чем бы закончилась та драка неизвестно, но на помощь прибыл Федор, а за ним тренер, который быстро раскидал дерущихся и, ловко вычислив зачинщиков, отправил их драить туалеты, пригрозив досрочным отбытием домой. Путевка в лагерь стоила как тур на Мальдивы, поэтому каждый ребенок знал, чем грозит отчисление – отцовский ремень был веским аргументом в те времена.

Постепенно жизнь наладилась и вошла в привычную колею. Бег по утрам теперь был в радость, а с бывшими обидчиками теперь выясняли первенство на ринге или на турнике. А на турнике равных Федору не было. Даже тренер восхищенно присвистывал, глядя какие кренделя выписывает парень. Постепенно близнецы заняли своё место под солнцем, а от времен «дедовщины» у Ильи остался памятный подарок – шрам на спине, в форме треугольника.

Федор задумчиво крутил стакан, наблюдая, как тает лед. Воспоминаний детства у него не было после того случая на выпускном, когда он вытащил из реки, чуть не утонувшего, Илью. Хотя Иринка говорила, что именно Илья кинулся спасать Федора, а вот поди ж ты. Еще больше ее удивило наличие джинсов на Федоре – она уверяла, что парень сиганул в реку голышом. Но в общей суматохе, да учитывая количество выпитого, сей факт прошел незамеченным.

Зато сейчас, рассматривая запотевший стакан, Федор неожиданно ясно все вспомнил. И жаркие бедра Ирины, и пьянящие поцелуи, и разухабистую удаль в беснующейся реке, и как неожиданно скрутило ногу, как вода хлынула в легкие, раздирая их жаром, как сознание ухнуло в чернеющую пустоту, и как воздух вдруг наполнил легкие, когда голова показалась над водой, а руки до боли сжимали плечи брата. Тогда, поскальзываясь на мокрой глине, он все-таки вытащил Илью на берег. Особо не задумываясь, как тот оказался в реке. Есть проблема − надо решать!

– Федя! – Ирка, с надрывным криком, бросилась к ним и, упав на колени, обняла голову… Ильи.

– Со мной все нормально, – успокоил ее обескураженный Федор, мягко отстраняя от брата.

Илье срочно требовалось искусственное дыхание. В течение пяти минут они с Ирой делали все возможное, чтобы откачать Илюху. Когда страх окончательно вытеснил надежду, брат дернулся, выплюнув первую порцию воды.

– Спасибо, – прошептала Ирка и, скользнув губами по щеке Федора, принялась целовать кашляющего Илью.

– Ир, ты чего? – Федор немного удивленно смотрел на реакцию девушки.

А потом целый час доказывал, что Федор – он.

– Хватит меня разыгрывать! – злилась девушка. – Федька был без штанов, когда прыгнул в речку. А на тебе джинсы.

Тогда Федору пришлось пошептать ей на ушко интимные подробности их выпускной ночи. Девушка смирилась, но на поцелуи парня отвечала неохотно, а потом и вовсе попросила отвезти ее домой. Дальнейшие отношения у них не заладились, поэтому в армию парень отправился свободным.

Лед полностью растаял. Легкий запах спирта коснулся ноздрей. Федор сморщился и отодвинул стакан.

Воспоминания повалили толпой, торопясь, наталкиваясь друг на друга…

Армия. Привыкший всегда побеждать Федор, срывается с турника и ломает руку. В санчасти симпатичная сестричка, приветливо улыбающаяся ему, вдруг выбирает Илью. И тот целый год живет, как у Христа за пазухой, периодически угощая брата домашними пирожками.

Гражданка. После армии у Федора с девушками тоже как-то не складывались отношения. Зато к Илье девчонки липли, как мухи к ленте. А ведь раньше всегда было наоборот. Несмотря на то, что братья были близнецами, причем настолько одинаковыми, что даже родители их путали, Федор обладал каким-то особенным магнетизмом, привлекая к себе людей. Братья частенько этим пользовались: Илья придумает хитроумный план, а Федор с легкостью его проворачивает, очаровывая собеседников. А потом словно судьба отвернулась от Федора, и он потерял свой дар. Зато Илья стал гением. Ни для кого не секрет, что их фирма – это почти полностью заслуга Ильи. Завалив пару сделок, Федор перестал встречаться с клиентами, взвалив на себя бумажную волокиту.

Татьяна. Он познакомился с ней в супермаркете, когда у нее лопнул пакет с апельсинами. Высокая, стройная брюнетка, с пронзительно синими глазами. Он ее захотел сразу. А она постоянно смеялась, сверкая жемчужными зубками, и подшучивала над ним. Он пригласил ее покататься на роликах, и они без умолку болтали обо всем на свете. Тогда ему показалось, что он влюбился с первого взгляда. Он попытался ее поцеловать, но она мягко его отстранила. А вечером, когда он познакомил ее с Ильей, она шепнула Федору на ухо:

– Ты почему скрывал, что у тебя такой потрясающий брат? Мне кажется, я в него влюбилась!

Федор залпом проглотил уже теплую, разбавленную водку.

– Повтори!

Из бара его забирал отец. Бармен оказался мировым парнем и воспользовался сотовым Федора, который тот выложил на стойку.

Всю дорогу отец молчал. Да и говорить с бесчувственным телом – дело неблагодарное.

Полночи Федор изрыгал из себя содержимое барного меню под тихие вздохи матери. А под утро, глядя на свое помятое, отекшее лицо, повернулся спиной к зеркалу, пытаясь рассмотреть правую лопатку. На загорелом теле едва заметно белел треугольник…

Глава 7

Федор проснулся от настырного звона мобильника. Не глядя, нажал сброс и уставился в потолок. События вчерашнего дня не хотели отпускать даже во сне. Неожиданно все встало на свои места. Федор вскочил с кровати и, упав на пол, принялся отжиматься, до боли в ослабших руках, пока мышцы не скрутило в тугую спираль. Скинув мокрую майку, пошел в душ. Слава богу, родители были на работе и ему не пришлось смотреть им в глаза. Душ и крепкий кофе вернули человеческий облик. Федор отключил телефон и сел за ноутбук.

«Обмен телами в реальной жизни» – enter.

Заголовки гласили:

Обмен телами стал реальностью – Naked Science…;

Переселение душ или обмен телами – Вопрос-ответ…;

Ответы@Mail.Ru: Возможен ли обмен телами в реальной жизни с…;

Обмен телами – уже не фантастика «Тайный Мир – Sokrytoe.net…»

Через три часа глаза болели от напряжения, а голова была забита всевозможными предположениями и байками. Десятки фильмов, тысячи историй и ничего существенного, за что можно зацепиться! Хотя… Федор и сам не понимал, что он пытается найти? Ильи уже нет в живых, тело – его, Федора, тело – погребено. Вернуть все назад он уже не сможет. Остается принять все, как должное и продолжать жить. Волею судьбы, они оба сейчас живут. В голове колокольчиком звенел один вопрос – чей же тогда ребенок у Татьяны? Если физическая оболочка Ильи, то получается ребенок его? Или все-таки во внимание принимается духовная сущность? Всемогущий гугл об этой мелочи умалчивал.