Предпоследний крестовый поход

– Остановись! Это приказ! – держась, за стены и перила, Ричард пытался догнать сержанта, но тот уже скрылся во тьме подвала.

Среди перемерзших труб коммуникаций и ледяных глыбах канализации перед Бруно развернулась странная картина. Не то, что бы Бруно испугался или был потрясен. Он и раньше видел такое, но раньше, свинью на его глазах трахала деревенская пьянь, а не господни воины.

Бруно кашлянул и двое сержантов отвлеклись от своего занятия. Со спущенными штанами, они отстранились от животного и стали приближаться к Бруно. В руке одного блеснуло лезвие.

Бруно шагнул назад и уперся в глыбу замерзшего дерьма.

Раздался оглушительный хлопок. Сержант с ножом отлетел не меньше чем на пол метра и упал, испугав свинью. Бруно зажмурился. Он никогда раньше не слышал такого звука и не видел ничего подобного.

Следующий хлопок и второму сержанту разнесло голову. Бруно начал креститься и шептать молитву. Свинья отошла от резкого шума и стала жадно облизывать кровь с пола и тел.

– Ублюдки. – выплюнул Ричард.

– Что это было? – Бруно отлип от глыбы.

– Хорош, – Ричард погладил пальцами пистолет. – нашел на автостраде. Хочешь выстрелить?

– Нельзя же ведь! Мой господин, если кто узнает, вас казнят, или отлучат от церкви, что еще хуже.

– Если ты не будешь чесать языком, никто не узнает. А если будешь, то отправишься в петлю вместе со своим господином.

– Я не буду. – взмолился Бруно.

– Почему они без штанов?

– Они занимались сексом с этой чушкой.

– Мерзость. У нас же полно женщин. Целый орден святой Елены. Думаю, они похоже тоже изголодались по мужику.

– Они дают только офицерам и не за спасибо. К тому же они там все поголовно крокодилы, что лучше уж свинья.

Бруно и Ричард переглянулись.

– Что? – спросил Бруно.

– Что? – переспросил Ричард.

Офицеры, сержанты и прочие жадно смотрели, как Ричард семнадцатый водружает на прицеп магистра тушу свиньи и как магистр дает ему целый пакет желанных пилюль.

Глава 12. Помощь, от которой нельзя отказаться

Женщина в черном запыленном платке тихо скулила от боли, согнувшись почти к самому полу. Ее брат шипел на нее, что бы та вела себя тише и нервно топал ногой. Наконец он не выдержал, оттолкнул мальчика в лохмотьях, с кровавым месивом там, где должен быть левый глаз. За мальчика заступиться было некому, и доктор тут же возник перед мужчиной.

– Здравствуйте. Что произошло? – спросил Савелий, не обращая никакого внимания на мальчишку, истекающего кровью.

– У моей сестры что-то с животом.

– Я сейчас ее осмотрю.

– Вы? Вам нельзя ее осматривать. У вас есть врач женщина?

– Есть, но она сейчас занята, а вашей сестре нужна помощь сейчас. Что если это аппендицит? Она может умереть.

– Значит на то воля Аллаха. Позовите мне врача женщину.

Савелий пожал плечами и скрылся за одной из шторок.

Хейфиц просила её беспокоить. по любому поводу, даже если придет христарадник с грязными ногами.

Савелий прошел по коридору, сменил обувь и халат, надел маску. Яркий свет маленькой операционной, слепил глаза после темных коридоров бывшего храма.

– Только дверью не хлопай! – крикнула ему сестра Сильвия. – Мониторы из-за этого гаснут. Долбанная проводка.

– Доктор Хейфиц. Там какой-то муслим. Не позволяет мне осмотреть его сестру. Требует доктора женщину.

– А жопу вареньем не намазать? – буркнула Хейциф. Маска на ее лице зашевелилась. В контейнер со льдом шмякнулась почка.

– На все воля Аллаха. – повторил за пациентом Савелий.

– Женщина молодая?

– Да она вся замотанная. Но брат молодой.

– Сильвия, слей кровь и плазму по литру. Если будет держать давление, в общий зал, если нет, приготовь контейнеры для остальных органов. – Марго бросила перчатки в желтое ведро и последовала за Савелием.

– Злой?

– Морда не добрая. Еще там какой-то беспризорник с рассечением века. Напоролся на ветку.

– Обработай рану. Если глаз более-менее цел, не удаляй.

– У нас уже все холодильники под завязку. Две центрифуги накрылись.

– Скоро сюда заявится полмиллиона раненых и больных солдат Хьюго семнадцатого, а потом столько же мусульман. Кровь будет литься как вода. Мне нужно что бы все они стояли на ногах, а руками могли держать оружие.

– Тебя послушать, ты хочешь, чтобы война не заканчивалась.

– Здравствуйте. Я доктор Хейфиц, разрешите осмотреть вашу сестру.

Брат, бросив косой взгляд на Савелия кивнул и женщина, согнувшись в три погибели, словно деревце на ветру, поплелась в смотровую.

– Меня зовут Марго.

– Мурафа.

– Раздевайтесь и ложитесь на спину.

Марго не торопливо прощупывала живот женщины. Мышцы были напряжены, Мурафа дёргалась на кушетке и скулила.

– Половой жизнью живете?

Мурафа молча пялилась на Марго.

– Сексом занимаетесь? Любовью? Трахаетесь? – Марго изобразила пальцами, то что пыталась спросить. Мурафа застенчиво кивнула.

– Залезайте на кресло.

Марго в очередной раз сняла перчатки. Говорить Мурафе о ее состоянии что-либо, было бесполезно. Она, кроме своего имени, ничего внятного сказать не могла.

Марго вышла в коридор.

– Мурафе требуется срочная операция. С вашего позволения я забираю ее. Вам нужно сдать кровь.

– Кровь? Мою кровь? Зачем?

– Она понадобиться вашей сестре, если начнется кровотечение.

Мужчина согласно кивнул. Марго отправила его к Савелию, а сама вернулась в смотровую.

У Мурафы была обыкновенная беременность, а боли в животе из-за банального плохого питания.

Марго еще раз взглянула на женщину. Под глазом красовался синяк, худое тело, но в целом здоровая. Ногти не ухоженные, но нормальной формы и не желтые.

– Вам нужна операция. У вас воспаление. Знаете, что такое воспаление?

Мурафа мотнула головой.

– Ваш брат дал нам согласие. Если согласны и вы, то мы усыпим вас, сделаем надрез, все вылечим, а когда вы проснетесь, то будете здоровы. Согласны?

Отказа Марго и не ожидала.

– Раздеваемся полностью, ложимся на каталочку. – сказала Марго. Заученная фраза.

Марго быстро натянула на лицо Мурафы маску и вошла в вену.

Все смуглое тело девушки было в синяках, мелких ожогах от сигарет, ссадинах.

«В доме она, не лучше мебели. Если умрет, так умрет. На все воля Аллаха. Брат в простецкой одежде. Руки без следов пороха. От обоих несет скотиной. Беременность скорее всего следствие инцеста. Искать обоих никто не будет.» – Марго отложила на место шприц, уменьшила скорость капельницы и села на кушетку. Впервые ее беспокоила подобная дилемма. Родителям приходилось учиться заново. В медицинских институтах преподавали лишь то, что разрешит церковь. Им самим приходилось умерщвлять одних людей, чтобы исцелить других. Они заражали целые семьи паломников что бы посмотреть, как справляется иммунитет взрослого и молодого поколения.

Но не совесть и не жизнь этой женщины с плодом в утробе терзали Марго.

Она подала вливание на полную скорость и достала телефон.

– Эй док! – в смотровую ворвалась толпа смуглых черноволосых мужчин. Они сыпали грязь со своих ботинок на белый пол, задевали локтями стерильные столики.

– У меня пациент! – крикнула Хейфиц.

– Так позови второго светилу!

Смотровая превратилась в проходной двор. Как бешенный влетел брат Мурафы, а за ним Савелий.

– Кто это! Моя сестра! Она в чем мать родила! Почему эти собаки смотрят на нее!

Не успел оскорбленный брат и дернуться, как его ударили ножом. На белый пол, в следы грязи брызнула алая кровь. Свернув штативы для капельниц и стол, брат Мурафы упал.

– Сам собака!

За словами, последовал смачный плевок, который приземлился возле тела.

Савелий кинулся зажимать ножевое ранение салфетками.

– Займись ими. – кивнула Марго.

Савелий молча согласился. Он знал, что ему делать. Слить всю кровь и плазму. Извлечь все здоровые органы.

Марго вышла из смотровой и сняла халат, вся толпа отвернулась. Они уважали Марго, и не позволяли себе смотреть на ее обнаженные руки и непокрытую голову. Когда Хейфиц облачилась в плащ, они наконец смогли повернуться.

– Извини, док. Ты тут лечишь и не знаешь ничего. Германия и Франция идет на наши земли.

– Ты уверен, Ариф? – обратилась Марго к главному. – Мой орден первого ранга. О таком я бы знала.

– А может тебе не посчитали нужным сообщить об этом? – Ариф отвел Марго подальше от своего отряда. – Ах Шад беспокоится и просил пополнить запасы наших госпиталей. – Ариф открыл перед Марго чемодан быстро пролистал мятые пачки денег и захлопнул крышку.

– У вас достаточно холодильных камер для транспортировки?

– Да.

Опустив глаза в пол слуги выносили контейнеры с трансплантантами и гемаконами крови и плазмы. Марго торговалась как на рынке. Возьмите еще это. И вот это пригодится. Оставалось добавить, сама ношу уже сорок лет. Курьеры все равно ничего в этом не понимали. Марго даже была уверена, что холодильники у них в машинах со свалок. Сдохнут по дороге и весь товар превратится в груду прокисшего ливера. Их скорее всего за это убьют, а к Марго пошлют новых, столь же сообразительных. Их легко можно было обмануть. Проверять органы в контейнерах брезгуют, или пророк не позволяет. Но зато затаривались они, как хорошие хозяйки на зиму. С запада к ней редко ездили за органами. Любая несогласованная с церковью врачебная манипуляция могла стоить головы врачу, пациенту и даже неграмотному санитару, просто проходившему мимо.

Марго сидела на тумбочке и рассматривала лица охранников курьера. Один из них отличался бледностью, на фоне смуглых лиц товарищей и фиолетовыми губами. Закрывая тумбу полами мантии, Марго нащупала флакон освежителя и несколько надавила. Цитрусовый запах терялся в сигаретном дыму и запахе пота курьеров, но бледный закашлялся.

– Вы не здоровы?

Парень не мог ответить. Он кашлял, шумно дышал. Снова кашлял.

Марго выжала из освежителя последнее.

– У него приступ Астмы!

– У него такое бывает. Ничего, сейчас выйдет на улицу и отпустит.

– Разреши его оставить. Пару дней я его обследую.

Ариф глянул на задыхающегося парня, у которого уже глаза слезились, но он все еще пытался скрыть ото всех свой недуг.

– А! – он махнул рукой. Погрузка как раз закончилась. Марго отправила астматика к сестре Сильвии. Ариф передал доктору чемодан и их кортеж внедорожников скрылся в клубах песка.

Марго бросила чемодан на пол в кабинете, даже не став пересчитывать деньги. Несколько лет назад Марго бы минут тридцать смотрела бы на пачку, аккуратно пересчитывала. Первая подобная сделка у Хейфиц состоялась в пятнадцать. У Савелия, который был главой ордена на тот момент умерла невеста и он пил как черт. Засыпал прямо во время операций, падал мордой в стерильно накрытые столы. Марго тогда сама заканчивала операции за него. Иногда вносила свои корректировки. Пока однажды, на удалении грыжи, когда Савелий уснул под столом, Марго применила все свои знания, все чему ее учили родители и сделала больного донором крови и печени. Покупателей на них тогда не нашлось. Было страшно заявить об этом, пока однажды она не услышала от паломников о сыне одного из членов монакийского ордена, больного муковисцедозом. Три дня подмешивала Савелию водку во все напитки и в итоге расчленила своего ровесника с банальным аппендицитом.

Это событие было лучше надвигавшегося совершеннолетия. Уехать на сотни километров от госпиталя. Трясущимися руками передать сумку-холодильник и убежать в машину с пачкой денег.

Сейчас было тошно открывать чемодан. Не гуманизм, не превращение в мясника, вместо настоящего доктора, которому дорога каждая спасенная минута жизни, не были в этом виноваты.

Не с кем было поделиться новостью об удачной сделке. Хьюго не звонил с тех пор, как умерла королева. Он конечно занятой человек. Но в течении тридцати лет не было ни одного дня, что бы они не слышали голоса друг друга. Короткие звонки, сообщения. Банальное «Я в живых.»

Марго снова набрала номер.

– Слушаю. – ответил желанный голос.

– У тебя все нормально? – облегченно спросила Марго.

– Пока жив. Приехал Генри.

– Тот умственно отсталый сын придворной проститутки. Идеальный кандидат. Мои поздравления.

– Поздравлять пока рано. Отпиши, как глава ордена какую-нибудь психиатрическую муть нашему министру здравоохранения, а то они его обследуют как сраного космонавта.

– Считай уже отписала. Когда ждать гостей?

– А я откуда знаю! – Хьюго был раздражен. Разговор выходил сухим. – Может они заблудились и подохли в дороге с голоду. Мне некогда болтать.

Разговор вышел слишком сухим. Марго хотелось расхлестать телефон о землю. Хотелось напиться. Как раньше. Когда не было главы ордена госпитальеров, и не было папы Хьюго семнадцатого. Когда были двое сирот и бутылка спирта, разведенного водой и вареньем. Когда так просто было вообразить себя королем всего мира. Строить грандиозные планы.

Марго вставила наушники и удосужилась все же пересчитать деньги.

Черноволосая девчонка и кудрявый смуглый мальчик носятся вокруг машины с деревянными палками в руках. Вторая стойка. Выпад. Блок.

– Сдавайся неверный кусок дерьма. И я пощажу тебя!

– Скорее ты захлебнешься собственной кровью, чем я сдамся.

Удар палки о палку. Девочка разжимает хватку, и палка летит прямо в лицо мальчику.

– Роман! Тебе больно? Прости, я нечаянно. – Марго бежит к мальчику и хватает его за лицо. Неглубокая розовая царапина красуется на щеке.

– Все в порядке. К черту это фехтование! Мы будем работать головой. А махать палками ради нас будут другие. – Роман подбирает палки с земли и отшвыривает в сторону.

Марго убавляет громкость магнитолы и достает из-под сидения пачку винстона. Оба осторожно вытягивают сигареты и неумело закуривают. Будто бы кто-то может увидеть их, но на мили нет ни души.

– Нужно уметь постоять за себя. Меня папа учил драться. На него больные знаешь сколько раз набрасывались?

Мальчик опустил голову. У него приятных воспоминаний, связанных с отцом, не было. Обычно нападал отец. И нападал на него. Очередной раб сбежал, или помер, или был забит пьяным зятем в порыве веселья. Все шишки доставались Роману.

– Тогда пойдем постреляем по бутылкам. – Роман вновь оживился.

Марго пялилась в чемодан и тупо улыбалась. Так хотелось швырнуть все эти деньги на пол. Выйти на улицу и пойти пострелять по бутылкам с Романом. Не с параноиком и главой церкви, а с неуклюжим подростком. Потом зажевать запах табака травой и вернуться к ужину. Сильвия отругала бы их за грязные руки, а после ужина отправила бы спать. Тогда было много времени поспать. Не нужно было удалять органы и сливать кровь, без ведома доноров. Но Марго не спала. Они с Романом тайком залазили на чердак и читали друг другу книги вслух.

Только что надетый халат промок от пота и сырости подвала. Климат явно меняется. Раньше здесь было прохладно. Можно было скрыться от зноя и сестры Сильвии.

При свете белых ламп, в чистой рубашке сидел Эрл. Сытое, почти неболезненное лицо освещал монитор. Сам он благоухал мылом и левомиколем.

– Привет. Как повязки?

– Тебя не было двое суток, так что я перевязался сам.

– Завтра выдам тебе диплом хирурга. – скривилась Марго.

– У тебя лицо сгорело. Длительное воздействие ультрафиолетовых лучей приводит к заболеваниям кожи и раку. Я это в твоих книжках прочитал.

– Витамин Д, сука, полезный. От его дефицита прыщи появляются и ноги отказывают.

– Ты просто образец милосердия, Марго. Я запустил два дрона. Остальные видимо неисправны. Почистил компьютер настроил подключение к трансляциям и заглянул в пару переписок, – Эрл развернул монитор к Марго.

– Они быстро подчищают сообщения. Успел сохранить парочку, но там пустой треп.

– Кроме Генри. Наследников не нашлось?

– Нашлось. Но о правах они заявить не успели. И судя по распечаткам звонков Хьюго семнадцатого, их внезапные смерти были убийствами. Папа делает звонок из Клермона в Лион в двенадцать дня, а в два часа Адама Польдена, сбивает автомобиль. В пол первого звонок в Виши и без десяти четыре Жаннет Грубер получает смертельное отравление алкоголем. И таких звонков куча. Сопоставь с некрологами.

– Да, отлично.

– Что отличного? Церковь устранила всех наследников престола Франции, ради сумасшедшего немца.

– Я восхищаюсь подходом и эффективностью. Его святейшество затеял большую кампанию.

– Давно хотел спросить. Почему вы тогда назвали Хьюго семнадцатого Романом? Его мирское имя, насколько мне известно, Юстин Паторс.

– Это не твое дело. Что там с дронами?

Эрл закрыл все вкладки и вывел на экран записи с камер.

– Камеры повреждены временем и грязью. Связь почти везде мертвая. Двадцать пять километров. Это край. Вот смотри. – Эрл развернул мониторы. Видишь эти точки. Суток через трое, они придут сюда, если не сменят направление. Я не знаю кто это. У них нет средств связи. Которые можно было бы засечь. Они часто сворачивают и петляют.

– Это паломники. Они бросают женщин детей и раненых, ради бижутерии на сгнившем пальце или разбухшей на жаре банке фасоли две тысячи девятнадцатого года производства. Они идут сюда.

– Я не смогу никуда отсюда выйти. Не смогу ничего и никому сказать. Для меня лучше быть мертвым. Скажите, почему вы называли Хьюго этим именем и позволяли себе так фамильярничать с его святейшеством?

– Никогда, никому, ничего, не рассказывай.

Глава 13. Идеальный соперник

Фотография Генри мелькала во всех трансляциях. Без лишних фраз. Под классическую музыку появлялась посреди экрана. Коронация должна была состояться в пятницу. Аделаида покинула Францию, как побитая собака. Генри же остался при дворе. Полностью здоровым вменяемым. Ночью возле него дежурят несколько слуг со сменными постелями, чтобы поутру журналисты не застали обмочившегося претендента на престол. О каждом его шаге докладывали Хьюго. Генри помылся. Генри жевал гобелен в королевской спальне. Генри нарисовал куст. Генри приснился кошмар, но мы напоили его теплым молоком с ромом.

– У вас прямо королевская приемная. Телефон не умолкает. – ухмыльнулся Луд.

– А ты думал, быть главой всего христианского мира, это целыми днями пить, молиться на камеру и заниматься прелюбодеяниями? Нет, это серьезный труд. – Хьюго лениво поднялся с постели и прошлепал босыми ногами в ванную комнату.

– Я ничего не думал. Я только одного главу христианского мира знаю.

Хьюго прикрыл дверь и умыл лицо. От частых прибытий на ветру на лице появились пигментные пятна. Черные корни волос отрасли уже на добрых два сантиметра. Левый глаз загноился и покраснел. Он забыл снять линзы на ночь. Королевы мрут, войны ведутся, а следить за собой все равно надо. Занятый походом, Хьюго позабыл об осветлении волос и отбеливании лица. Никто уже не помнит, как выглядит Юстин Паторс, но все помнят, как выглядит Хьюго седьмой.

Отыскав ванночку для линз, Хьюго положил туда обе линзы. Лицо с карими глазами выглядело непривычно. Не так как в трансляциях и фотографиях. Он отвык от такого себя. Вода щипала глаза. Хьюго жмурился. Кран шумел. Папа не заметил, как дверь в ванную приоткрылась. На его плечи легли чужие горячие ладони.

– Луи, я же сказал подождать меня в спальне.

– Я соскучился. – прошептал Луд.

Хьюго старался не открывать глаз, чтобы не показать их настоящий цвет. Чужие пальцы гуляли по спине, плечам шее. Что-то мягкое скользнуло по груди, а затем затянулось на шее. Тут Хьюго уже пришлось открыть глаза. Пояс от его халата врезался в покрасневшее горло. Папа хватал ртом воздух, а руками раковину. В висках застучала кровь. Лоб был готов взорваться.

Любые звуки застревали в глотке. Попытки позвать охрану были тщетны. Хьюго собрал оставшиеся силы и оттолкнулся от раковины. Луд ударился о противоположную стенку спиной и ослабил натяжение пояса. Хьюго быстро поддел его пальцами и освободился. Хотелось спросить: «За что?», хотелось сорваться на крик. Он оставил себя уязвимым. Что если бы он не смог оттолкнуть Луда. Что если бы он был вооружен не поясом, а пистолетом. Хьюго испугался смерти. Он знал, что вокруг него десятки охранников. Он знал, что в детстве отец рано или поздно сжалится и поднимет его из ямы. Но времени на страх не было. Луд махнул ножом для масла, едва не задев Хьюго. Где он его прятал?

Епископ отпрыгнул в ванну, схватил шланг от душа и пустил струю кипятка в лицо убийцы. Пока ошпаренный Луд метался по ванной комнате, Хьюго раскрыл рот что бы позвать охрану, но осекся. Голый папа римский в ванной с подростком, пусть даже и пытавшимся его убить. Это уронит престиж.

Хьюго набросил шланг душа на шею Луда и принялся затягивать. Они врезались в зеркало, осколки воткнулись в плечо и щеку. Руки папы были заняты, а Луд пинал его по ногам и бил локтями в живот. Всем весом Хьюго повалил бывшего любовника, тот ударился головой о край унитаза и тело обмякло. Для уверенности папа несколько раз макнул его в воду, дергая за слив и только потом бросил шланг на пол.

Сердце готово было вырваться из груди. Последний раз Хьюго дрался в шестнадцать лет, с детьми паломников, которых Марго пыталась заразить ветряной оспой. Они бросались камнями и кусались, пока не были загнаны в одно из помещений старого храма, где на них обрушилась лестница. Марго тогда зашивала ему губу, а он переживал, как с такой рожей поедет во Францию.

Хьюго отдышался и оглядел ванную. Битое стекло под босыми ногами. Кафель и раковина в мелких каплях крови. Вырванный смеситель.

Хьюго, осторожно ступая между осколками пробрался к раковине. Умыл лицо, вытащил из щеки и рук маленькие кусочки зеркала.

Обычно, если обнаружил непонятную сыпь на гениталиях или вокруг рта, если кто-то сомневается в истинности твоей веры или правдивости слов. Если посреди твоей ванной лежит мертвый голый подросток. Или если возникли другие неприятности, стоило позвонить Марго. Она расскажет, чем мазать, что пить, что насыпать в чай недоброжелателям, что бы врач констатировал инфаркт. Но с некоторых пор, ей нельзя доверять. Можно воспользоваться лишь одним ее советом, который она дала Хьюго, перед тем как он покинул приют ордена госпитальеров навсегда. «Никому не доверяй и никому ничего не рассказывай. Даже если очень пьяный. Даже если очень хочется. Никому, ничего и никогда.»

Настало время справляться со своими проблемами самому. Хьюго открыл ревизионный люк за унитазом и спустил туда тело. Благо, Луд был худым юношей. Затем, впервые за двадцать лет, он лично вымыл стены и пол, собрал осколки и крошки плитки. Надел новые линзы.

Усилить охрану. Завести языков. Этого было недостаточно. Марго всегда говорила, что должен быть запасной план и не один. Паломники Хьюго, что несли слово божие в самых отдаленных уголках Европы, и насильно крестили дикие поселения Болгарии. Украины, и других несуществующих более на картах стран. Связи с ними не было. Их цель была проста – распространение христианства, быстрее чумы и сифилиса. Да и посылать чужих людей за доктором Хейфиц было опасно. С ее методами убеждения и воздействия можно было получить обратный результат. Она слишком много знает, чтобы пытаться уничтожить ее чужими руками.

Хьюго позвал слуг. В комнату вбежало сразу четверо, будто ждали на полу под дверью.

Они глядели выпученными поросячьими глазами. Неестественно блестящими и ясными после бесконечных пьянок. То на его святейшество, то на смятую постель, то на закрытую дверь уборной.

Линзы из новой упаковки. Борозда на шее скрытая воротником стойкой и совершенно спокойное выражение лица. Зачем их позвали неизвестно, папа справился с одеянием сам. План выстроился сам собой. Нельзя более оставаться среди тех, кто точит нож за твоей спиной. Среди тех, кто горящими глазами ищет твой труп в спальне и не находит.

– Соберите мои вещи и документы. Оповестите легат, кардинала, советников и журналистов. Я собираюсь сопровождать своих воинов в походе лично. – отчеканил Хьюго.

– Будет исполнено.

– Никогда, никому, ничего, не рассказывай. – злость на лице Марго сменила безумная улыбка. Она быстро взбежала по лестнице. И вскоре вернулась с двумя канистрами воды. Пустой подвал превращался в склад. Упаковки с лапшой и сухим пюре, сигареты, книги.

– Доктор Хейфиц. Марго. Что происходит, куда вы снова собираетесь? – Сильвия перекрыла коридор своей тучной фигурой, когда Марго неслась ей навстречу с электрическим чайником и справочником фармакологии.

– Все в порядке. Занимайтесь своими обязанностями сестра.

– Ну уж нет! – Сильвия уперла руки в бока. – Я знаю вас с семи лет. Мне все равно что вы умерщвляете людей ради крови и органов, все равно на ваших гостей с бесовским оружием. Плевать, куда вы увозите детей мертвых паломников. Но мне не все равно, что вы убиваете себя. Вы не ели и не спали уже несколько суток. Вы помешались, доктор.