Сказка с (не)счастливым концом(?)

Крики не смолкали. Наоборот, они стали еще громче. Лариса Антоновна смогла даже различить несколько голосов. К смутно знакомым мужскому и женскому примешивалось еще какое-то низкое рычание, словно Трямкины завели себе собаку.

– Да замолчите же вы, ироды! – громким шепотом проговорила Лариса Антоновна, беспокойно прислушиваясь, не раздастся ли из комнаты плач Семы. Так и случилось. Рысцова уловила тихое всхлипывание сына и, бросив половник возле кастрюльки, выбежала из кухни. Каша осталась на огне.

Денис Игоревич Купцов мучался головой. Помнится, его батя, упокой господь душу этого ублюдка, частенько с бодуна повторял одну и ту же поговорку: «Сон алкоголика краток и чуток». И Денис Игоревич, в кои-то веки, склонен был согласиться со своим усопшим папашей и его максимой.

– Хорошенько мы вчера врезали с пацанами! – бормотал он себе под нос, шаря трясущимися руками по пустому холодильнику в надежде найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему облегчить страдания. – Ебать, у меня ж помидорчики где-то были! – простонал Купцов, с раздражением захлопывая дверцу. Четырехметровая кухня – не позволяла особенно разгуляться, но тотальный ее обыск все-таки затянулся на добрых сорок минут. Результата это не дало.

– Твою в коромысло! – Денис Игоревич постепенно входил в состояние холодного гнева. – Емана в рот! Эт че ваще такое, а!? – он заполз в ванную и прильнул было к раковине, но ледяная вода напомнила ему о нескольких не слишком приятных сутках, проведенных в местном вытрезвителе, и Купцов на морально-волевых побрел обратно в комнату. Там он упал на продавленное кресло перед телевизором и нажал на пульте кнопку ВКЛ.

Этого героического усилия над своим организмом Купцову оказалось достаточно, чтобы его руки бессильно поникли, свешиваясь до самого ковролина. Экран старенького кинескопного телевизора засветился, а затем до Купцова донесся протяжный речитатив бородатого батюшки, освящавшего какие-то ракетные комплексы. Это был канал «СПАС», который частенько помогал Денису Игоревичу набраться достаточно святости, дабы не чувствовать себя полным говном, каким он, собственно, и являлся.

Когда Купцову стали слышаться какие-то крики и возня, он подумал, что это – последствие вчерашних возлияний, и осторожно помотал головой, чтобы отогнать морок. Но шум начал становиться все громче и громче, а затем и вовсе перерос в один протяжный не то вопль, не то звериный вой.

– Вашу мать, да отъебитесь вы наконец! Человеку и так плохо! – крикнул Купцов, набравши немного воздуха в свои помятые легкие. – Ну до чего люди дошли, чисто твари! – буркнул он сам себе и сделал звук в телевизоре погромче.

Святость так и сочилась с экрана, обволакивая Дениса Игоревича. Он мог буквально ощущать ее запах. Она отдавала маринованными помидорами. Пальцы левой руки Купцова вдруг стукнулись о что-то стеклянное.

– Аминь, емана! – Денис Игоревич поднял с пола литровую банку и, тихонько хрюкнув, сделал большой глоток.

– Пааш, – непривычно вкрадчиво позвал Морган. – Мне нужно кое-что тебе сказать.

Паша, тем временем, вел борьбу с самим собой, и голос Моргана прервал пламенный спич осторожной стороны его натуры, которая убеждала Пашу как можно скорее покинуть Россию. «Оставь эту проклятую всеми богами страну тем ослам, которым нравятся кляпы, страпоны и кожаные трусы» – говорила она. – «Через двадцать лет китаезы будут биться здесь за остатки Московского княжества с какими-нибудь индусами. Тебе это надо? Не трать свои лучшие годы на безнадежное дело!»

– Что? – отозвался Паша, протирая глаза. За окном тянулся типично-унылый зимний пейзаж средней полосы. Они ехали уже часов шесть, и солнце постепенно клонилось к закату, подсвечивая окружающую серость оранжевым оттенком. Паша уже успел схомячить три большие плитки шоколада, но окончательного решения по поводу своих дальнейших действий так и не принял.

– Трямкин…

То, как Морган произнес фамилию друга, всколыхнуло пашино сердце.

– Что Трямкин? Говори скорее, что тянешь?

– Он и его мать погибли… Были убиты при допросе касательно твоей персоны. Зверски убиты.

– Черт, Морган, если это какая-то гнусная шутка, я клянусь… – перед пашиными глазами всплыла картинка. Похоже, это был стоп-кадр из видеоролика. На полу знакомой уже Паше комнаты, в луже чего-то темного, лежала кукла без обеих ног и ру… Паша наклонился, и его шумно вырвало на резиновый коврик.

– Романо, ты в порядке? Что за фигня? – встревожился Тамаш, притормаживая и прижимаясь к обочине двухполосной трассы.

– Убери от меня эту чертову херню! – прорычал Паша и сплюнул остатки шоколада, которые застряли за его зубами.

– Что? – непонимающе спросил цыган, обернувшись на своего пассажира.

– Я не тебе. Поезжай дальше, – Паша помотал головой, чтобы отогнать гнусное зрелище, возникшее перед ним.

– Надо хотя бы убрать все это, – Тамаш остановил машину рядом с сухим кустарником, росшим у обочины, и разблокировал двери.

– Я сейчас, – Паша выскочил из джипа и вытряхнул в придорожный сугроб полупереваренное содержимое своего кишечника, а затем насыпал на коврик три горсти снега и, как мог, протер его.

– Все, поехали, – он забрался обратно в теплый салон и потер руки друг об друга, чтобы побыстрее согреть их после снежной ванны.

– Хорошо, – пожал плечами Тамаш. Он не стал задавать лишних вопросов, что очень обрадовало Пашу.

– Зачем ты показал мне эту жуть? – обратился Паша к Моргану, когда машина вновь набрала крейсерский ход. – Это… Серега? – уточнил он слегка запнувшись.

– У тебя были сомнения. Их надо было развеять, – поведал сверхразум. – Да, это он.

– А по-другому никак нельзя было меня убедить? – язвительно спросил Паша. – Мог бы еще покрупнее картинку сделать!

– Ты действительно этого хочешь? – переспросил Морган. Паше иногда казалось, что его инопланетный гость издевается над ним.

– Твою мать, конечно же, нет! – рявкнул Паша. – Кто сотворил с ними такое? Как это вообще случилось?

– После того, как ты побывал у Сереги в гостях и разминулся у подъезда с его матерью…

– Так это она на меня собак спустила… – подумал Паша.

– … она, очевидно, обнаружила своего сына в невменяемом состоянии после ваших совместных возлияний и решила поинтересоваться, кто стал причиной всего этого. Выяснив личность гостя, Алевтина Петровна…

– Что за Алевтина Петровна? – рассеяно переспросил Паша. Он пребывал в легком шоке от осознания того, что друг, с которым они еще вчера выпивали горькую, погиб из-за него.

– Мать Трямкина! – с легкой тенью раздражения в голосе ответил Морган. – Ты меня слушаешь?

– Да, да… продолжай.

– Так вот, Алевтина Петровна, памятуя о сравнительно недавнем визите оперативников, нашла оставленный ими телефон и сообщила гсбшникам все, что смогла вытянуть из пускавшего пьяные слюни сына.

– Полегче, Морган, это же мой друг! – возмутился Паша.

– Дальше было дело техники, – продолжил Морган, игнорируя пашин пассаж. – Информация дошла до секретаря Первого, Вячеслава Семенова, а уж он доложил ее самому Хозяину.

– Кому-кому?

– Так они называют Первого. Хозяин, – пояснил Морган.

– А жопу они ему, случайно, не лижут? – Пашу аж передернуло. – Какое, все-таки, дело этому Верховному Говнюку до меня?

– Регенерация, я же тебе уже говорил. Регенерация и, потенциально, омоложение. Все-таки, этому Говнюку, как ты его назвал, по вашим меркам уже довольно много лет.

– То есть он хочет выпотрошить меня и достать что-то, что делает меня таким – тебя?

– Ну, про меня он, конечно же, не знает, но, в целом, верно.

– Хер ему, пидору старому! – Паша даже изобразил всемирно известный жест, приложив левую ладонь к локтевому сгибу правой руки, но затем снова обмяк. – Давай дальше про Серегу, – попросил он Моргана.

– Так вот, после своего доклада Хозяину Семенов попросил, чтобы ему поручили допрос парня. Узурпатор, памятуя об участи семьи Ивановых, приказал Семенову взять в опергруппу Брудова. Видимо, старику понравились методы работы этого палача. Брудов и сотворил все то, что ты успел увидеть. К сожалению, на самом деле, все еще хуже. В составе опергруппы был тот же оператор, который снимал казнь Ксении и ее родных. Полную запись смотреть не советую.

– Сука, доберусь до этих нелюдей и…! – Паша не договорил, что собирается сделать, и заскрежетал зубами. – Ты можешь придумать какой-нибудь способ, чтобы разом уничтожить всю эту чертову шоблу вместе с ихним вождем?

– Можно организовать ракетный удар, – предложил Морган. – Ваша армия вовсю использует компьютеризованные системы управления вооружением во главе со своим искусственным недоинтеллектом, который зовется АЛЕШЕЙ. Я могу легко перехватить управление и направить парочку ракет в то место, где они соберутся в следующий раз. То-то шума будет!

– Ты сейчас серьезно? Вообще-то, я немного не в том смысле, – Паша потер переносицу и попытался сформулировать свою мысль иначе. – Как-то дискредитировать их, лишить самого дорогого? Что-то вроде этого.

– А подумаю. Так что, мы не улетаем в Дубай? – уточнил на всякий случай Морган.

– Похоже, мне придется еще немного задержаться здесь, – Паша прислушался к внутренним ощущениям. «Осторожница», еще недавно убеждавшая его свалить, куда-то исчезла, и сейчас в душе безраздельно царило дикое бешенство. – Да, и еще, Морган. Ты спрашивал моего согласия на найм дополнительных людей? Я даю добро. Бери всех, кого можно.

Семенов прогуливался взад-вперед по улочке около дома полковника Разина. Он ждал результат криминалистической экспертизы, которую в этот самый момент проводил Мышкин. Конечно, были еще показания этой полоумной старухи, но толку от них было чуть.

Его мысли постоянно возвращались к произошедшему в квартире номер шесть дома на улице имени Крупской. С Брудовым, определенно, надо было что-то делать. То, что учинил этот псих с Трямкиным и его матерью, совершенно не вписывалось ни в какие рамки, даже с точки зрения прошедшего через многое секретаря Первого. Лишь непонятная для Семенова приязнь Хозяина к этому маньяку не давала ему отдать немедленный приказ о ликвидации, но работать с Брудовым в дальнейшем Семенов не собирался ни при каких обстоятельствах.

– Вячеслав Игнатьевич! – позвал его Мышкин от приоткрытой калитки. – Прошу вас, посмотрите, что удалось выяснить!

      Семенов встряхнулся и прошел к месту преступления.

Мышкин сидел на корточках возле огороженного участка замерзшей травы и протирал круглые стекла очков небольшой замшевой тряпочкой. Из уголков его воспаленных глаз постоянно текло, так что на щеках образовались покрытые инеем дорожки.

– Что с вами, Мышкин? – в который уже раз спросил Семенов. Вид плачущего мужика вызывал у него отвращение.

– Аллергия, Вячеслав Игнатьевич, – сыщик водрузил очки на переносицу, но через несколько секунд опять снял их и вновь принялся за полировку.

– А сейчас-то на что? – удивился секретарь Первого. – Я понимаю, когда вы обливались слезами в лесу, хотя полтора месяца назад уже ничего не могло цвести, но теперь-то в чем дело?

– Не могу знать, Вячеслав Игнатьевич! – виновато развел руками Мышкин. – Такой вот у меня организм.

– К черту ваш организм, давайте к делу, – Семенов присел рядом с ним и уставился на небольшие ямки в земле, оставленные, очевидно, борющимися людьми. Вокруг места преступления было установлено несколько мощных ламп, так что все было видно словно днем.

– Посмотрите сюда, – Мышкин указал на одно из углублений. – Это – след нашего беглеца, – он убрал было очки в нагрудный карман куртки, но тут же вновь достал их, надел и сразу же снял, с подозрением глядя на стекла, будто ожидая увидеть на них нечто невообразимое.

– Вы уверены в этом? – Семенов при всем желании не смог бы отличить данный след от любого другого, но Мышкин имел репутацию одного из лучших следопытов ГСБ и входил в поисковую группу, сформированную после побега Занозина.

– Как в самом себе! – гордо ответил сыщик и смахнул крупную слезинку, застывшую на левой скуле. Семенов поморщился.

– Как вы, наверняка знаете, – Мышкин перешел на снисходительный менторский тон, – каждый человек оставляет уникальные следы. Независимо от того, в какой обуви он ходит, его отпечатки имеют определенный почерк…

– Достаточно лекций! – перебил его Семенов. – У меня не так много времени, чтобы слушать очевидные вещи. Значит, вы утверждаете, что на этом самом месте побывал Павел Занозин?

– Вячеслав Игнатьевич…

– Несмотря на то, что мать покойного не опознала убийцу полковника по предложенному ей фотороботу? – продолжил Семенов.

– Было темно, она могла не разглядеть…

– Короче, Мышкин. Вы ручаетесь головой в сделанном вами заключении? – Семенов уставился на следопыта своим фирменным мертвым взглядом, от которого некоторые, особо впечатлительные личности, готовы были признаться в любом преступлении.

Сыщик так яростно заработал своей тряпкой, что, по мнению Семенова, рисковал протереть свои линзы насквозь.

– Я ручаюсь в том, что следы, оставленные в лесном массиве Чеховского района, совпадают с данными отпечатками, – тихо, но твердо ответил он.

– Отлично, – Семенов хлопнул Мышкина по плечу, так что следопыт едва не клюнул носом в землю, и поднялся на ноги. – Проверьте поселок на предмет других отпечатков Занозина. Это может дать нам какие-то зацепки, – он пошел к выходу с участка, доставая на ходу планшет.

Странно, что ни камеры наблюдения, ни патрульные дроны не зафиксировали присутствия Занозина. Это вписывалось в гипотезу Семенова о вмешательстве в дело третьего лица, и секретарю Первого требовалось кое-то уточнить у АЛЕШИ – искусственного интеллекта ГСБ.

– Долго нам еще здесь торчать? – Паша топтался на переломе Железнодорожного переулка, протяженность которого от Железнодорожной же улицы, проходящей насквозь через весь крохотный поселок, и до упиравшегося в поля тупика составляла ровно двести два шага. Паша три раза отмерил это расстояние в ожидании нужного ему человека, но тот все не появлялся.

– Не долго, имей терпение, – шепнул на ухо Морган. – Он уже на подходе.

– Ты говорил мне это полчаса назад! Я тут околею! – Паша постучал друг об друга ботинками в напрасной надежде согреть таким образом заледеневшие ноги.

– Я предлагал тебе подождать в машине. Я же не могу заставить его идти быстрее. Он почему-то часто останавливается. Видимо, он не один.

– Твою мать, мне только его приятелей не хватает…

– Не переживай, вряд ли он позвал их к себе домой. Сюда он должен прийти без попутчиков. В любом случае, мы выберем наиболее оптимальный образ действий в зависимости от сложившихся обстоятельств. Давай лучше я тебя немного согрею.

Паша почувствовал, как по его венам растекается приятное тепло и даже перестал притоптывать. «Интересно, сколько энергии расходуется на такого рода фокусы?» – подумал он, но ответа от Моргана не дождался.

Метрах в пятидесяти от него в тусклом свете фонаря показался силуэт человека. Судя по всему, это был мужчина, и он был один.

– Это тот, кто нам нужен? – уточнил Паша у Моргана. Переулок насчитывал всего шесть домов, так что вероятность встречи нужного ему человека была довольно высокой. Пашино сердце заработало с удвоенной частотой, из надпочечников произошел впрыск адреналина.

– Да. Местоположение его телефона подтверждает визуальный контакт с целью, – сухо отрапортовал Морган.

– Ты сделаешь как договаривались? Ни крупицей больше, чем надо? – Паша хотел удостовериться, что на этот раз все пройдет по плану.

– Все будет как в аптеке, – заверил его Морган. – До цели – двадцать семь метров.

– Хорошо, – Паша отвернулся от приближавшегося мужчины и медленно пошел в сторону тупика. Именно там, по правую руку от него, находился дом номер пять, в котором проживал объект его сегодняшнего интереса.

Шагов через пятнадцать Паша уловил тихий звук дыхания мужчины за своей спиной – Морган начал приводить его чувства в состояние готовности. Замедлившись еще больше, он дожидался, пока идущий сзади человек обгонит его. Через несколько секунд тот поравнялся с Пашей и повернул голову в его сторону, пытаясь рассмотреть пашино лицо, но Паша заблаговременно накинул на голову капюшон а, вдобавок к этому, чуть опустил подбородок.

После того, как мужчина прошел дальше, Паша дал Моргану условный сигнал – он не хотел тратить слишком много энергии сразу, она еще должна была ему потребоваться для других свершений, а потому заранее договорился со своим компаньоном о весьма четком тайминге.

На улице стало значительно светлее и как-то насыщеннее что ли – с учетом времени суток, им пришлось потратить часть усиления на зрение – и когда мужчина опередил Пашу на пару шагов, тот подстроился под его темп, а затем окликнул: – Дмитрий Токарев?

Мужик сбился с шага и обернулся на Пашу. – А ты кто такой? Чего тебе надо? – он попытался было снова заглянуть в лицо незнакомца, но тот вдруг нанес молниеносный удар в челюсть, опрокинувший Токарева на спину.

Дима Токарь был тренированным бойцом, обученным справляться даже с превосходящими его в физической мощи зеками, но против сверхчеловеческой скорости, дарованной Паше Морганом, он был бессилен.

Паша быстро наклонился к поверженному конвоиру и убедился, что тот дышит. На сей раз до летального исхода дело не дошло, Паша специально заострял внимание Моргана на этом. Как бы то ни было, Токарь вряд ли обрадуется тому, что Паша намеревался сделать с ним дальше.

Оттащив тело одного из мучителей Сереги подальше от дороги и бросив его в небольшом промежутке между заборами соседних участков, Паша сделал небольшую паузу, собираясь с духом, а затем двумя короткими, но мощными ударами раздробил Токарю обе коленные чашечки. Морган обещал, что этого будет достаточно, чтобы сделать говнюка инвалидом на всю жизнь, и Паше показалось это справедливым наказанием.

Глубокий нокаут, в котором пребывал бедолага, действовал лучше любой анестезии, но Паша не хотел, чтобы тот ненароком замерз до смерти. Он вынул из куртки Токаря мобильный телефон и набил сообщение жене конвоира, указав местоположение тела и описав его бедственное положение. После этого, Паша быстро ретировался к ожидавшей его неподалеку машине и подал Моргану сигнал, чтобы тот привел его организм в нормальное состояние.

В первые секунды Паше показалось, что его погрузили в чан с водой. Схожее чувство он испытывал после того, как еще юнцом в Воскресенске, вдоволь накатавшись на коньках, возвращался домой. Приходилось значительно чаще перебирать ногами, а расстояния при этом покрывалось гораздо меньше. К тому же, после возвращения привычного зрения, все вокруг снова померкло и стало до жути унылым.

«Наверняка, схожие ощущения испытывают наркоманы, когда кончается действие дозы», подумал Паша, открывая тяжелую дверь джипа. «Да уж, соблазн еще тот…» На сидении его ждало привычное угощение в виде нескольких плиток шоколада.

– Все в порядке? – Тамаш включил фары и плавно нажал на педаль газа.

– Да, – коротко кивнул Паша. Он не хотел вдаваться в подробности, а Тамаш не стал уточнять.

– С кем бы ты хотел встретиться дальше? – перед Пашей возникли фотографии трех мужчин. Лица, подобные этим, Паша не раз видел на досках объявлений в качестве фотороботов разыскиваемых преступников.

– Давай вот этого, – он перевел взгляд на фотографию мужика с восточным разрезом глаз, и Морган увеличил ее масштаб, убрав остальные две.

– Радик Альфирович Бухумбетов, – продекламировал Морган. – Одинокий, сорок два года. Проживает в доме номер пять по Садовой улице. До места назначения – полторы минуты.

– Хорошо. Действуем по оговоренной схеме, – на всякий случай еще раз предупредил Моргана Паша. Тот не ответил, а Тамаш заложил крутой поворот на сто восемьдесят градусов и через четыреста метров свернул на узенькую грунтовую улочку, ведущую мимо каких-то хлипких дачных домиков, выхватываемых из темноты мощными галогеновыми фарами тойоты.

Вскоре, цыган затормозил и оглянулся на Пашу. – Романо, мне приказано ждать здесь, – сообщил он своему пассажиру.

– Уже выхожу, – Паша вновь накинул капюшон и наглухо застегнул взятый напрокат пуховик.

– Далеко идти? – спросил он Моргана, оказавшись на улице. Тамаш погасил фары, и вокруг воцарилась непроглядная тьма. Видимо, эта улица считалась недостойной централизованного освещения. – Может, включишь мое суперзрение? Я ни черта не вижу в этой жопе негра! Извини за такое сравнение, – быстро добавил Паша, осознав всю его нелепость.

– Двадцать метров и налево, – сообщил Морган, игнорируя последний пассаж Паши. Он выполнил пашину просьбу, и тот стал различать окружающую его действительность.

Все вокруг окрасилось в различные оттенки серого. Это походило на взгляд через прибор ночного видения, но, в отсутствие какого-либо внешнего источника света, вполне устраивало Пашу. Он прокрался вдоль дощатого забора и увидел табличку с цифрой пять, прилепленную около небольшого почтового ящика. За забором стоял обшитый вагонкой двухэтажный дом, с виду похожий на скворечник. Окна его были непроницаемо темны, и лишь слабый дымок, курившийся над тонкой железной трубой, намекал об обитаемости жилища.

– Неужели здесь можно жить зимой? – удивился Паша, аккуратно перелезая через заостренные колышки заборных досок. – Тут же, небось, и удобства на улице?!

– А то ты не знаешь, что человек может приспособиться практически ко всему. Тем более – русский, – подначил его Морган.

– А что у него свет не горит? Может, его и дома нет? – Паша подошел к крыльцу дома и попытался заглянуть внутрь террасы, но за заиндевевшими стеклами разглядеть хоть что-нибудь было решительно невозможно.

– Сорок семь минут назад он позвонил подруге со своего мобильного телефона. В разговоре была упомянута планируемая на завтрашнее утро поездка к ней, в Саранск. С тех пор местоположение телефона Бухумбетова не менялось. Он здесь. Наверняка уже лег спать, чтобы отдохнуть перед свиданием.

– Понятно, – какая-то крошечная часть Паши была расстроена тем, что очередная его жертва оказалась дома, но Паша затолкал ее мнение подальше. – Ну, что ж… подключай меня.

Морган произвел необходимые манипуляции, и Паша почувствовал знакомый жар, означавший приток энергии к его мышцам.

Практически тут же он услышал довольно громкий шорох и нечто похожее на карабкание. Паша тревожно оглянулся по сторонам, но не обнаружил ничего подозрительного. На участке росло несколько деревьев, похожих на яблони, которые протянули в стороны свои голые ветви и едва покачивали ими под легким ветерком, да стояла небольшая покатая теплица из мутного поликарбоната.

– Что за шум? – шорох, кажется, шел от дома. – Ты же говорил, что он спит? – Паша прижал ухо к деревянному полотну двери и напряг слух, пытаясь поточнее разобрать местонахождение его источника.

– Это – мыши, – сообщил Морган. – Обустраиваются между вагонкой и бревенчатым срубом.

– Твою мать, я чуть не обосрался! – Паша осознал, что уже какое-то время не дышал, и сделал быстрый и глубокий вдох. – Я же не просил делать мои чувства настолько острыми! Скажи еще, что прислушавшись, я могу услышать чертово мышиное сердцебиение!

– А разве ты его не слышишь? Те равномерные тихие толчки на грани слуха. А те, что чуть погромче, издает наша цель, – Паша все чаще замечал, что Морган может быть невыносимым занудой.

– Убавь громкости, пожалуйста! – попросил Паша. – Иначе, если этот гребаный Радик пернет во сне, у меня случится сердечный приступ! Думаю, что тебе такой исход не понравится.

– Пожалуйста, – шорох стал сначала значительно слабее, а затем и вовсе исчез.

– Благодарю, – Паша бегло осмотрел дверь и кинул взгляд на окно второго этажа. – Как мы проникнем внутрь?

– Мы, конечно, можем войти через парадный вход, но учти, что с террасы в жилую зону ведет еще одна дверь. И обе нужно будет сломать. Думаю, что с этим у тебя проблем не будет.

– Еще варианты имеются?

– Альтернатива этому – использовать одно из окон. Здесь или на втором этаже.