Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Так кто же, все-таки, расправился с семьей Ивановых? – спросил Паша Моргана, когда их машина уже заезжала в знакомый подземный гараж.

– Тебе нужны имена конкретных исполнителей? – моментально отозвался тот, будто ждал этого вопроса.

– Ну, главного-то заказчика я узнал по голосу…

– Командовал опергруппой Вячеслав Семенов, сотрудник контртеррористического подразделения ГСБ и секретарь Первого.

Перед глазами Паши появилось фото ничем не примечательного мужчины, из той породы людей, которых вы ежедневно встречаете на улице и уже через минуту не можете вспомнить их черт. Единственное, что показалось Паше странным в облике Семенова, были его глаза. В них ощущалось что-то… неправильное что ли. Какой-то неестественный блеск.

– Это ему Первый…

– Не Первый, а Узурпатор! Какой, к черту, он Первый? Первый среди кого? Мне надоело, что мы зовем его так! – перебил Моргана Паша.

– Узурпатор, – поправился тот, – давал указание разобраться с девушкой. Самое же непосредственное и деятельное участие в этом…, – он на долю секунды запнулся, словно подбирая подходящее слово, – процессе принимал Иван Брудов.

Перед глазами Паши появились еще две фотографии. Судя по всему, это и был Брудов. На снимках он был запечатлен в профиль и анфас. Лысый череп со скошенным низким лбом, массивные надбровные дуги, приплюснутый и свернутый набок нос, оттопыренные уши. Вид типичного уголовника.

– Майор спецотряда исполнения наказаний ГСБ. Этот человек саморучно казнил девушку, а затем и ее родных, тогда как остальные члены бригады выполняли второстепенные роли.

– Вот мразота, – скривился Паша. – От одного его вида блевать тянет! – стойкое отвращение как от внешнего вида Брудова, так и от осознания совершенного этим подонком, переросло внутри Паши в жаркое желание возмездия.

– Взять бы эту тварь, да и подвесить за яйца вниз головой! И чтоб собаки его жрали! – вырвалось у него неожиданно вслух.

– Какой высокий слог! Браво, браво! – нарочито зааплодировал Тамаш, который как раз заглушил двигатель и поставил машину на ручник. – Кого ты так любишь, Романо?

– Да есть тут один подонок, – неопределенно отозвался Паша. Он чуть смутился от своей несдержанности и не хотел посвящать цыгана в лишние детали.

– О, брателло! – Тамаш поднял указательный палец вверх и подмигнул Паше. – Подонков у нас намного больше одного. Гораздо больше! Прям управы на них нет!

– Может, найдем? – бросил Паша. Он открыл дверь и вылез из машины. – До встречи, Тамаш.

– Бывай, Романо, хорошего вечера! – Тамаш шутливо отдал честь и вновь завел двигатель.

Паша поднялся по уже знакомой лестнице и прошел в дом.

– Блин, что-то я так устал, – пробормотал он, оказавшись в просторном холле, и бросил свой полушубок на диванчик. Тот лениво соскользнул на пол. Что-то негромко стукнуло о паркет.

– Твою мать, пистолет! – простонал Паша, вспомнив про оружие Разина, сунутое им в карман полушубка.

– Отдай его Глотову. Он снаружи, за дверью, – посоветовал Морган.

– А можно завтра? Надеюсь, за ночь ничего сверхъестественного ни с ним, ни с нами не случится? Я хочу поскорее прилечь. Чувствую себя как разбитое корыто! – пожаловался Паша. – Что ты со мной сделал?

– Хорошо. Завтра, так завтра. С тобой ничего особенного, просто организму действительно нужен сон. Для тебя приготовили хозяйскую спальню.

– Кто приготовил? Глотов и этот второй, как его там? – Паша приступил к восхождению на второй этаж. Каждая новая ступенька давалась ему все тяжелее.

– Фатьянов, – уточнил Морган. – Не понимаю, что здесь такого.

– Да ничего. Я как представлю, что два головореза расстилают белье, заправляют одеяло в пододеяльник… – Паша невольно улыбнулся, видя перед глазами описываемую им картину. – Глотов в переднике и чепчике… Я лучше переночую в маминой комнате.

– Как знаешь, – не стал спорить Морган. – Если тебе удобнее мучиться на узкой и неудобной койке – дело твое. Но в этом случае восстановление будет неполноценным.

– Я уверен, что ты что-нибудь придумаешь, – отмахнулся от него Паша. Он, наконец, одолел подъем и прошел в уже знакомую комнату.

Семенов вот уже два часа терпеливо сидел в небольшом предбаннике перед конференц-залом, расположенном в цокольном этаже главного храма адептов Аалекта. Казалось, совсем недавно это монументальное строение носило совсем другое название и было вотчиной несколько иной религии, но вспоминать и, тем более, говорить об этом теперь было не принято.

Время от времени Семенов обменивался понимающими взглядами с двумя бойцами, которые стояли по обеим сторонам от массивных створок, преграждающих путь в зал, где проходил Собор РВЦ под председательством самого Первого. Облаченные во все черное воины стояли словно статуи, позволяя себе лишь изредка поводить головами, чтобы размять шейные мышцы. Каждый был вооружен крупнокалиберным пистолетом-пулеметом Золотова с повышенной останавливающей силой.

Этим мощным оружием – гордостью отечественного военпрома – оснащались только члены личной гвардии Хозяина и оперативники подразделения «Э». Семенов видел отчеты о испытаниях ППЗ, в которых говорилось, что данная машина способна в секунду нейтрализовать даже обколотого коктейлем наркотиков смертника. В качестве примеров приводились протоколы с крайне подробными фотоматериалами. В роли смертников использовались заключенные, отбывающие пожизненные сроки.

Охранников церковников, несмотря на все их протесты, внутрь храма не допустили, и они были вынуждены занять внешний периметр. Даже Семенову, чтобы попасть в эту комнатушку, пришлось пройти через несколько пунктов досмотра. По его оценкам, внутри здания безопасность Первого обеспечивало около полусотни гвардейцев.

Наконец, двери распахнулись, и из зала потянулся ручеек святош в кроваво-алых рясах, разукрашенных разной степени вычурности позолотой, в зависимости от занимаемого чина. Неизменной оставалась лишь одна деталь: стилизованное изображение атомарной решетки на левой стороне груди каждого иерарха.

На выходе образовалась даже небольшая пробка: культисты разбирали смартфоны из огромного короба, стоявшего у стены. Пользоваться мобильными устройствами на Соборе было строжайше запрещено. Семенов с интересом и легким отвращением наблюдал за тем, как жадно хватали свои электронные цацки эти пастыри людских душ. Практически все они с жаром проповедовали своей пастве об отказе от излишеств современной западной цивилизации, но при этом сами являлись ее первейшими рабами.

Выждав для приличия минут семь после того, как вышел последний ряженый, Семенов поднялся со своего места и направился в зал. Один из стоявших на часах гвардейцев предупреждающе поднял руку, а затем указал на короб.

– Все электронные устройства приказано оставлять здесь, – он выразительно посмотрел на планшет в руках Семенова.

– Посмотри на меня, боец. Я что, похож на попа? – Семенов развел руки в стороны и немного повернул корпус сначала влево, потом вправо. Дескать, смотри, служивый. – У меня там оперативная информация для доклада.

– Приказ касается всех, – непреклонно ответил гвардеец. Краем глаза Семенов отметил, что рука второго часового переместилась ближе к ППЗ.

– Хорошо, хорошо! – Семенов не стал упорствовать. – Разоружаюсь! – он подошел к коробу и аккуратно опустил туда свой тактический планшет и добавил к нему телефон, заметив при этом, что на дне короба лежал экраном вниз еще один смартфон. С его чехла на Семенова смотрел Первый в окружении смеющейся детворы.

– А что, там еще кто-то остался? – спросил Семенов у охраны.

– Нас это не касается, – ответил все тот же гвардеец. – Проходите.

Семенов демонстративно отдал честь и прошел внутрь, почтительно остановившись сразу за порогом и ожидая, когда его заметят.

С другой стороны дверей, а также по всему периметру зала дежурили еще десять сотрудников личной охраны Первого.

«Не доверяет Хозяин попам, ой, не доверяет!» подумалось Семенову. Впрочем, Хозяин, обычно, не доверял никому, и это, по мнению Семенова, было разумно. Пост первого лица государства накладывал свои особенности.

Сам Хозяин сидел на дальнем конце огромного овального стола, а рядом с ним примостился недавно назначенный новый Главный Иерарх, к продвижению которого Семенов самолично приложил руку. Он вспомнил трясущегося Василисия, перед смертью напрудившего в свой красивый балахон, и брезгливо поморщился. «Интересно, сколько протянет нынешний, и не придется ли мне стать отцеубийцей во второй раз?» – промелькнуло в голове Семенова. О своих собственных перспективах он старался лишний раз не задумываться, хотя поводов для недовольства своим подчиненным у Хозяина имелось предостаточно.

Первый бросил быстрый взгляд на Семенова, но знака приблизиться не подал, и продолжил о чем-то переговариваться с отцом Сефербием. Семенов заложил руки за спину и вытянулся по стойке смирно, задрав подбородок кверху и пожирая своего патрона широко раскрытыми глазами. Ни дать, ни взять, истовый солдат и слуга своего господина.

Несколько минут спустя Семенов увидел, как Сефербий церемонно взял руку Первого и прикоснулся к тыльной стороне ладони сначала губами, а затем лбом. После этого верховный святоша тяжело поднялся, отвесил Хозяину поясной поклон и медленно пошел восвояси. Он с достоинством прошествовал мимо Семенова и гвардейцев, не удостоив их ни одним взглядом, и вышел из зала.

Хозяин какое-то время пристально смотрел вслед ушедшему Иерарху и только потом, словно нехотя, сделал приглашающий жест Семенову. Тот живо сорвался со своего места и бодро чеканя шаг направился к Первому.

– Присядьте вон там, Слава, – сказал Первый, указывая на кресло метрах в пяти от себя, когда Семенов достаточно приблизился.

Секретарь послушно уселся в кресло и положил сцепленные в замок руки на стол. Он ожидал возможности занять место Сефербия, чтобы находиться к Хозяину как можно ближе, но, по всей видимости, больше не имел достаточного доверия со стороны Первого. Однако, он надеялся вернуть это доверие в самое ближайшее время.

– Так что вы хотели мне сказать Слава? – Первый уставился на свои холеные ногти, демонстративно не глядя на подчиненного. – Я читал ваш последний доклад. Надеюсь, у вас был более серьезный повод для столь срочной личной аудиенции? – он, наконец, поднял глаза на Семенова, и тот поразился, насколько холодным и колючим был этот взгляд. Похоже, что Семенов недооценивал степень гнева Хозяина и переоценивал свои недавние успехи с кемеровской девчонкой.

– Да, Хозяин, – ответил Семенов, сглотнув ком в горле. – Буквально несколько часов назад я получил секретное донесение от наших агентов…

– А переслать его мне было совершенно невозможно? – перебил его Первый.

– Конечно можно, вот только у меня есть определенные опасения насчет защищенности нашей линии связи, – Семенов понизил голос, чтобы стоящие неподалеку гвардейцы ничего не расслышали. – Дело в том, что наш АЛЕША уловил некие сигнатуры, указывающие на попытку взлома…

– Слава, вы же видели аналитическую записку, в которой говорилось, что наша система искусственного интеллекта, а следовательно, и криптозащита на квантовых эффектах не уступает, а кое в каких аспектах и превосходит западные аналоги? – Первый скептически смотрел на Семенова, буравя того тяжелым взглядом. – Вы хотите сказать, что кто-то подобрал ключи к шифрованию спецсвязи? Возможно мне следует отдать приказ о штрафных санкциях для Департамента Кибербезопасности?

– Нет, нет, я не утверждаю подобного! – энергично замотал головой Семенов. Перед его глазами замаячили слишком красочные подробности последствий таких штрафных санкций. – Просто сигнатуры…

– Короче! – Первый шлепнул ладонью по столешнице. – Что вы хотели мне сообщить? У вас есть две минуты. У меня еще запланирована встреча на сегодня, а время, как вы понимаете, уже не детское. Тем более для такого, не молодого уже, человека, как я, – он усмехнулся, давая понять, что кокетничает. Но выражение глаз Первого дало Семенову понять, что в последней фразе крылось нечто большее, чем кокетство.

– Хозяин, – Семенов наклонился над столом, пытаясь хоть на немного, но приблизиться к нему. – Три часа назад я получил рапорт от нашего сотрудника из Департамента «Э» по Центральному району. В рапорте говорится, что им поступил очень интересный звонок от некоей Алевтины Трямкиной… Это – мать Сергея Трямкина, – поспешил пояснить Семенов, заметив недоуменный взгляд Первого.

– Сергей Трямкин, в свою очередь, являлся однокурсником и приятелем Павла Занозина. Мы ведь прошерстили всех его знакомых и корешей и оставили строгие инструкции по поводу возможного контакта с нашим беглецом.

– Так, так… Продолжай, – Первый, в свою очередь, заинтересованно наклонился к Семенову. – Что сказала эта карга?

– По ее словам, сегодня к Трямкину приходил друг, с которым сынуля напился в муку. И этот друг, никто иной как Занозин!

– Она уверена в этом? – быстро переспросил Первый. На этот его глаза искрились блеском предвкушения, который Семенов видел много раз, а потому не мог перепутать ни с чем.

– Так точно, Хозяин! – Семенов помялся немного. – В ее истории есть только один непонятный момент…

– Какой же? – Первый привстал было со своего места, будто намереваясь куда-то направиться, но потом снова опустился в кресло.

– Видите ли… когда наш сотрудник стал расспрашивать ее о приметах Занозина и упомянул про отсутствующую руку… В общем, она настаивает на том, что у Занозина не было никаких увечий!

– Что? – вскинулся Первый. – Что это значит? Она видела Занозина лично?

– Нет. В том-то и дело… Она вернулась с работы, когда мерзавец уже ушел. Все это она рассказала со слов сына.

– Который в муку, – немного разочаровано подытожил Первый. – Что ж, я отправлю туда Патрикеева. – Мазнин! – он крикнул одному из гвардейцев, и тот живо подскочил к Первому. – Передайте Патрикееву, чтобы он…

– Извините, Хозяин, – набравшись смелости, перебил его Семенов. – Я бы попросил вас поручить этот вопрос мне. Все-таки я начинал поиски…

– И ничего толком не добился, – недовольно процедил Первый. – Теперь розыском командует Патрикеев. У вас свои дела.

– И тем не менее, прошу вас дать мне возможность исправиться! – с жаром произнес Семенов. – Я выполнил ваши поручения касательно кемеровской истории и решил вопрос с Иерархом…

– Я бы попросил вас, Слава… – Первый не закончил предложение, но Семенов все понял. Он явно сболтнул лишнего. Секретарь покосился на гвардейца, но на бесстрастном лице Мазнина не отражалось ни единой эмоции, помимо преувеличенного внимания к любому телодвижению Хозяина.

– Вы упустили Некто, – уколол Семенова Первый. – Этот либерастический гондон ускользнул от вас, словно угорь из крупноячеистой сети, и снова ведет свою подрывную деятельность! По-вашему, я должен теперь его ловить в этой чертовой Латвии, или где он там сейчас? Вы осознаете, что это будет дипломатический скандал?! Как вы вообще могли допустить, чтобы эта тварь пересекла границу??

Семенов опустил голову. – Моя вина, Хозяин, – хрипло выдавил он, пряча румянец на щеках. – Но в том случае вмешались абсолютно непредвиденные нами обстоятельства. Третья сила…

– Расскажите еще мне! – перебил его Первый. – Я не желаю слушать ваши жалкие отмазки! – он приложил указательный палец к левому виску и на некоторое время задумался. Семенов с замиранием сердца ждал продолжения разноса.

– Хорошо. Я дам вам последний шанс в этом деле, – Первый небрежно махнул Мазнину рукой, и тот поспешно удалился к стене. – Не подведите меня на этот раз, Слава, – он повернул кресло на пол оборота в сторону, давая понять, что аудиенция закончена.

– Спасибо, Хозяин! – Семенов поднялся, не веря в свою удачу. – Я приложу все силы к поимке Занозина!

– Да, и еще, – Первый вновь повернулся к секретарю. – Возьмите с собой Брудова. Меня впечатлила его работа в Кемерово. Свободен! – на этот раз он полностью отвернулся от Семенова, так что тот видел лишь высокую спинку его кресла.

Семенов направился к выходу. Он не рассказал Хозяину о еще одном донесении, которое поступило совсем недавно. Вызванный по сигналу тревоги в один из коттеджных поселков закрытого типа наряд полиции обнаружил труп полковника Ивана Разина, который выступал на стороне обвинения по делу Трямкина. Это вряд ли было совпадением, но Семенов хотел сначала лично удостовериться в наличии связи между появлением Занозина и смертью Разина.

Занозин. И фамилия-то какая подходящая! Этот парень не выходил у Семенова из головы. За годы службы во внешней разведке, а затем и в контрреволюционном подразделении, еще ни один человек не ускользал от него, ни один! А теперь он не может найти какого-то малолетнего подонка, сбежавшего с больничной койки! Да еще этот Некто… Семенов сжал кулаки. Ничего, он еще разберется с ними, пусть даже ему придется положить на алтарь свою карьеру!

А Брудов! После кемеровского дела секретарь Первого надеялся, что больше не увидит этого человека. То, что сотворил Брудов с девушкой и ее семьей, было слишком даже для видавшего всякое оперативника.

Впрочем, воодушевление от того, что Первый дал ему возможность вернуться к поискам мальчишки, перевешивало отвращение к Брудову и его методам. Семенов забрал свой планшет из короба и начал надиктовывать приказы.

Паша лежал на деревянном топчане и грелся на теплом филиппинском солнышке. На лице его лежала цветастая полосатая шапка, защищавшая глаза от ярких лучей. Теплое море плескалось практически у самых пашиных ног, иногда щекоча его пятки своими солеными брызгами.

Не смотря на то, что Приват-отель острова Самар встретил их с таким гостеприимством и радушием, словно они были, по меньшей мере, особами королевских кровей, Паша все равно ощущал какое-то смутное беспокойство, какую-то пустоту внутри, которую не могло заполнить ничто.

Стоп, стоп. Их? Кого это, их? Он, что, не один? Паша снял шапку с лица и приподнялся на локтях, щурясь с непривычки.

– Дорогой, твой коктейль! – сказала аппетитная смуглая девушка, присаживаясь на стоявший рядом лежак. Она протянула ему высокий запотевший бокал с коричневато-оранжевой мутной бурдой и торчащей из нее соломинкой.

Паша, чуть помедлив, взял бокал и осторожно поднес соломинку ко рту. Он лихорадочно вспоминал имя красотки. «Света, Ира, Вика» – крутилось у него в голове. «О! Вероника! И откуда я ее знаю?»

– Спасибо, Вероник, – хрипло произнес он. Коктейль и в самом деле был очень кстати. Горло сильно пересохло. То ли от здешнего зноя, то ли от волнения. Паша втянул в себя немного жидкости. – Ммм, это алкогольный? – во рту почувствовался резкий привкус какого-то крепкого пойла.

– Ну конечно! Ты же просил Ферриту! – смешно надула губки Вероника и отхлебнула из своего бокала какую-то прозрачную газировку.

– А у тебя там что? – спросил Паша.

– Спрайт. Пойдем искупаемся?

– Иди, я догоню. Сейчас только допью, – Паша приподнял спинку своего лежака и уселся поглубже.

Вероника поставила полупустой бокал на песок и зашла в воду, соблазнительно покачивая бедрами. Тоненькие ниточки ее купальника ввергали Пашу в дикую похоть.

– Догоняй! – она обернулась и махнула Паше рукой, а затем скрылась в толще бирюзовой воды, подняв небольшой фонтанчик брызг.

Паша изо всех сил напрягал память, но не смог вспомнить даже того, как он оказался на этом лежаке. Это было очень странно. Он откуда-то знал, что находится именно на Филиппинах, именно на острове Самар. Но как он сюда попал, где нашел это девчонку и что, черт возьми, ему делать со всем этим дальше – этого Паша не понимал.

Виски начало распирать, а песчаный пляж вдруг закачался перед глазами – верный признак зарождающейся панической атаки. Паша отбросил соломинку и залпом осушил свой бокал, а затем встал с лежака и пошел к воде, стараясь выкинуть из головы назойливые мысли о грядущем сумасшествии. Он должен догнать Веронику. Тогда он сможет деликатно ее расспросить и выяснить какие-нибудь подробности. По всему выходит, что у нее-то с головой было все в порядке.

К удивлению Паши, вода стала быстро уходить от берега. Только что море плескалось буквально в нескольких шагах от лежака, но теперь полоса суши ширилась с каждой секундой, будто кто-то выдернул пробку из огромной ванны. Вероника махала Паше рукой, находясь примерно метрах в пятидесяти от берега, и похоже, не испытывала какого-то дискомфорта.

Паша перешел на бег. В несколько прыжков он добрался до воды и зашел в нее по пояс, озираясь по сторонам. Одним из преимуществ их отеля была абсолютная уединенность, но теперь Паша многое бы отдал за возможность обратиться за разъяснениями по поводу странного поведения моря к одному из отдыхающих по соседству. К сожалению, кроме Вероники он не увидел ни единого живого существа.

– Ника! – закричал Паша, вновь бросаясь вперед. Пока он осматривался, вода снова ушла, и теперь ему было по колено, хотя от лежака он проделал уже достаточный путь. – Плыви ко мне навстречу! – он побрел по дну, помогая себе руками.

Вероника что-то крикнула ему в ответ, но ее голос заглушил нарастающий шум. Похожий звук мог издавать огромный ковер, который тащили по асфальту. Почему у Паши возникла такая ассоциация, он не понял, но чувствовал, что она верная.

– Что? Я не слышу! – заорал Паша, переходя на брасс. Ему наконец удалось забраться на глубину, так что его ноги теперь не чертили по песку.

– … не могу! – донеся до него обрывок фразы.

– Давай к берегу! – в рот Паше попала соленая вода, и он закашлялся, сбив дыхание. Паша вдруг подумал, что не знает, насколько хорошим пловцом он является. Конечно, на воде он, вроде бы, держался неплохо, но в такой ситуации явно прежде не был. А что, если он переоценивает свои возможности?

Паша обернулся и посмотрел на удаляющийся берег. Увиденное его не обрадовало. Как бы то ни было, теперь он не мог повернуть назад и бросить Нику одну. Расстояние между ними сокращалось, что давало Паше хоть какую-то надежду.

– Паша, мне страшно! – завопила она уже совсем близко.

– Держись, я рядом, – подбодрил он ее и несколькими гребками преодолел оставшиеся метры. – Нам надо выбираться отсюда, иначе нас унесет в открытое море!

– Я устала, – жалобно простонала Вероника, вяло перебирая руками под водой. – Что за хрень вообще происходит?

– Я не знаю. Похоже, это какой-то мощный отлив. Надеюсь, он не продлится слишком уж долго. Нам надо стараться оставаться как можно ближе к берегу. Придется потерпеть, – Паша заплыл Нике за спину и попытался подталкивать ее в направлении суши, но это оказалось неудачной затеей.

– Ложись на спину и отталкивайся ногами, а я буду тянуть тебя за руку, – решил он после недолгих раздумий.

– Мы умрем? – прошептала Вероника посиневшими губами.

– Не говори глупостей! – постарался успокоить ее Паша. – Отлив должен скоро закончиться. Начнется прилив, и нас вынесет на берег, как тюленей, вот увидишь! – сам он был в этом вовсе не уверен, но делиться с девушкой своими мрачными мыслями не хотел.

Ника со всхлипом перевернулась на спину и вытянула левую руку с холеными длинными ноготками. Паша, в свою очередь, расположился чуть по диагонали и, сжав ладонь девушки своей, поплыл к берегу, изо всех сил отталкиваясь ногами и свободной рукой.

Через пару минут он немного притормозил, чтобы отдышаться и посмотреть, насколько они продвинулись. Картина вырисовывалась удручающая. Несмотря на все их усилия, они ни на сантиметр не приблизились к суше.

– Ну что, мы уже добрались? – спросила Вероника, почувствовав ослабшее натяжение руки.

– Пока нет, но мы уже не так далеко, – нашел в себе силы ответить Паша. – Не останавливайся, работай ногами!

– Кажется, я уже выдохлась! – безрадостно сообщила девушка и обмякла в воде.

– Ника, потерпи! Нам нельзя сдаваться! Если мы перестанем бороться, то пропадем! – правда состояла в том, что, обращаясь к Веронике, Паша убеждал и себя. У него самого на ногах будто висели две гири, которые тяжелели с каждой проведенной в воде минутой. Ему хотелось перевернуться на спину и покориться воле моря, надеясь на удачу.

– Давай, еще пять минут. Я чувствую, что течение ослабевает! – Как ни странно, это не было ложью. Паше действительно казалось, что плыть стало немного легче. Если бы не накопившаяся усталость и необходимость тянуть на буксире Нику, он, пожалуй, уже смог бы добраться до берега.

– Хорошо, я попробую, – простонала Ника и вновь подала ему руку.

Первые гребки дались Паше настолько тяжело, что уже через пятнадцать секунд он подумал было, что не сделает больше ни одного движения, даже если его прямо сейчас утащит на глубину какое-нибудь подводное течение. Однако, затем он немного растолкался, и ему стало чуть легче. Похоже, что отлив и правда кончался. По крайней мере, они стали потихоньку приближаться к берегу. Ах, если бы это случилось пораньше, и у него оставалось хоть на пару капель больше сил! Как бы то ни было, Паша решил бороться до конца.