Яблони в цвету. Книга 1. Братья по разуму

– Великолепно! – воскликнула Виола и захлопала в ладоши. – Я говорю то же самое, только надо мной смеются.

– Ты говоришь немножко не в том смысле, дорогая, – колко уточнила Мадлен Караян, но Виола не удостоила её ответом.

Фуше наполнил бокал шампанским и, перед тем как покинуть общество и отправиться спать, ещё раз поздравил молодых.

– Это моя свадебная речь специально для вас. Детей вам, внуков, счастья на всю жизнь. Для него у вас всё есть, его исполнение зависит от вас самих.

Глава 3

1

День шестнадцатого декабря начался как обычно. В семь каюта наполнилась прохладным чистым воздухом, Командир пружинисто, без перехода от сна к бодрствованию, встал, прошёлся несколько раз по колкой дорожке, размял мышцы и принял холодный душ. Завтракал он в своей каюте, в кают-компанию ходил на обед и иногда на ужин. Он заглотил положенное число калорий в питательной массе замаскированной под аппетитно-ароматный бифштекс, запил его чашкой кофе и только собрался переступить порог каюты, как робот заверещал противным голосом. Так и есть, на подносе появилась чашка с шедевром корабельного дока, напитком «Пробуждение». Конечно, только после кофе и хлебать «Пробуждение», и как он забывает выпить его сразу, только проснувшись? Командир вздохнул и, заранее сморщившись, взял чашку в руки. Отведав впервые этот шедевр, Командир похлопал дока по мощному плечу.

– Молодец. Как только тебе удалось из витаминов такую гадость сотворить? Хотя бы подсластил, что ли.

Битов хохотнул довольный.

– Ничего. У нас и так жизнь достаточно сладкая. Не маленькие, переморщитесь.

Чаша с «Пробуждением» предваряла завтрак и неукоснительно подавалась хозяйкой кают-компании. Командир клятвенно заверил дока, что будет потреблять витамины самостоятельно, в своей каюте, даже заложит эту процедуру в память роботу и тому не о чем беспокоиться, а теперь поневоле приходилось держать слово. Прижав язык к нижнему нёбу, он влил в себя пробуждающий напиток, и передёрнул плечами, тут же схватив стакан с лимонным тоником.

Приняв витамины, Командир отправился в главную рубку. Его каюта находилась в конце коридора, и до лифта он проходил через весь обезьянник, которому не хватало только одного – звукового оформления. Ближайшие родственники царей природы прыгали в хитросплетении веток, спускались на парашютах, носились над верхушками деревьев на всех видах воздушного транспорта когда-либо изобретённого человеком и при этом строили уморительные рожицы. На углу коридора и предлифтового холла, по обыкновению подмигнул своей доброй знакомой. Мартышка одной верхней конечностью держалась за свесившуюся ветку, а второй сжимала полуочищенный банан, поднося его к потешно мудрой мордашке.

«Громовержец» входил в очередную солнечную систему, в глубинах которой по предположению исчез «Дерзкий». Они уже обшарили одну систему с помощью автоматических станций, наполнив её позывными, пронзая лучами и совершая облёты холодных и горячих, но абсолютно безжизненных планет. Пока поиски не принесли никаких результатов. Исчезнуть бесследно «Дерзкий» не мог, если звездолёт не распылили до молекул, так или иначе его бы обнаружили.

На завтрашний день Командир планировал приступить к обследованию обнаруженной системы и запустить две автоматические станции, а сегодня хотел провести штурманскую проверку программ полёта. К его удивлению, кресло первого пустовало. Командир, чтобы не вносить нервозность, приходил в главную рубку после передачи вахты и принимал доклад у вновь заступившего пилота. Сейчас вахту должен был нести Леклерк, но он отсутствовал, зато в пилотском кресле сидел ночной дежурный – Перикл Боянов.

Боянов был самым молодым из пилотов, да пожалуй, и самым молодым на звездолёте. Сколько ему? От силы двадцать шесть. А за плечами? Год, полтора полётов на рейсовиках или внутренний поиск. Всё-таки много собралось молодёжи. Знаний-то у них, конечно, достаточно. Лиц, не достигших сорокалетнего возраста, Командир подсознательно считал неоперившейся молодёжью. Комиссия сочла возможным отправить Боянова в этот поиск и он, не имея претензий к молодому пилоту, не стал возражать. Собственно, для рядового пилота большой разницы нет, что там прыжки, что здесь. Это для первого и штурманов разница огромная из-за расчётов. А стажёру, недостаточно освоившему управление планетолётом или звездолётом в ручном режиме, пилотское кресло никто не доверит. Уж кто, кто, а Командир знал это достаточно хорошо. Экзаменаторы в Звёздном управлении въедливые и строгие до умопомрачения, на характеристики внимания обращают мало, больше полагаются на самих себя.

Боянов повернул к Командиру молодое лицо с нежным девичьим румянцем во всю щёку и чёрной порослью на верхней губе. Усики не придавали молодому пилоту мужественности и не добавляли лет, как он думал, старательно взращивая их, а, наоборот, в сочетании с матово-розовым румянцем, подчёркивали молодость и делали лицо ещё более юным, чем это было на самом деле.

Командир кивнул, здороваясь, выслушал рапорт и с неудовольствием – вот они последствия свадьбы, всё-таки он был не совсем не прав – спросил:

– Почему ты на вахте? А где Леклерк?

– Леклерк ночью дежурил, – виновато произнёс юноша, – он мне велел поразвлекаться вчера, а сам пошёл за меня на вахту. Но он придёт скоро. Пьер помнит про то, что вы наметили сделать. Он разомнётся на тренажёрах, примет душ, позавтракает и вернётся сюда. Он велел передать, чтобы вы не беспокоились, – Боянов посмотрел в глаза Командиру, почувствовал себя ещё больше виноватым и залился краской.

– Ишь ты, какое у тебя начальство заботливое, – насмешливо констатировал Командир и покачал головой. Он не донимал Леклерка излишней опёкой, хотя и был в курсе всей его деятельности. От первого требовалось одно – безукоризненная работа лётной службы, и до сих пор никаких претензий к нему не возникало. – И долго вы вчера развлекались? – поинтересовался он.

– До трёх. Но вы не думайте, я нормально себя чувствую.

– Да я не думаю. Ладно, следи за экранами, – ответил Командир и подошёл к дежурному штурману.

Во время дрейфа в главной рубке дежурили по одному, либо пилот, либо штурман, да инженерная служба контролировала по графику накопители, если не требовалось проводить ремонтные работы, но сейчас звездолёт совершал полёт и дежурили двое. Сегодня на вахте стоял Андерс, его коллеги работали в своей рубке. Андерс же, пока пилот справлялся с управлением один, помогал им и уже приступил к проверке программ. Командир, заложив руки за спину, из-за его плеча посмотрел на чехарду цифр и изгибающиеся кривые на зеленовато светящемся экране.

– Командир! – раздался громкий, какой-то неестественно трепещущий шёпот Боянова. – Нас ощупывают лучом.

Невольно переглянувшись застывшими взглядами, Командир и штурман одновременно подняли к пилоту головы. Командир медленно, не веря своим ушам, обошёл пульт компьютера, за которым работал Андерс, и на ногах, неожиданно ставших негнущимися и непослушными, двинулся к пилоту. Вот оно! Неужели! Восемь столетий человечество искало во Вселенной хотя бы признаки разума и это, наконец, свершилось. И кто первый обнаружил? Самый юный пилот из всего экипажа, впервые участвующий в дальнем поисковом полёте. Невероятно! Впору было засмеяться над шутками жизни.

– Ты не ошибся? – хрипло спросил Командир и посмотрел на экран характеристики поля. На экране прыгали цифры, рядом пульсировала сигнальная лампочка. – Выключи и включи.

Всякие сомнения исчезли. Впереди посылал свои сигналы разум, причём не зачаточный, а вполне оформившийся. Командир положил руку на плечо юноши и с удивлением заметил, что она дрожит.

– Откуда луч?

Пальцы пилота с виртуозностью пианиста забегали по клавиатуре, и на развёртке появилось изображение системы, прорезанное тонкой прямой линией.

– Искусственный объект тридцать градусов по курсу, – доложил Боянов, но Командир видел это уже и сам. – С объекта в сторону планеты икс три идут упорядоченные сигналы.

Андерс встал со своего места и тихо выскользнул из рубки. Лифт находился напротив входа, но от переизбытка чувств, прямо от двери рубки штурман сорвался на бег, миновал его и спустился на третий этаж по лестнице. Штурманы и инженеры уже покинули кают-компанию и разошлись по своим местам, в ней продолжали шуметь пилоты и исследователи. Сдвинув столики в сторону, они столпились в середине зала, и о чём-то спорили. Андерс постоял мгновение, в смятении чувств, не будучи в силах выразить восторг от случившегося, прошёл взад-вперёд по свободному пространству перед входом и уже не сдерживаясь, крикнул пресекающимся на гласных голосом:

– Ну, вы, бездельники!

– Не ори, – ответил ему кто-то недовольно, кажется, это был Фёдор Форд.

Андерс нервно рассмеялся.

– Нет, ну вы гляньте на них! Тут такое творится, а они! Да очнитесь вы! – речь штурмана состояла из одних восклицаний, напряжённость голоса возымела действие и заставила присутствующих обратить на него свои взоры.

– Молодой человек, перестаньте действовать нам нервы и выражайтесь конкретно, – на этот раз это точно был Форд.

– Мы нашли их! – выдохнул Андерс.

– «Дерзкий»? – ему показалось, что все одновременно, одними устами произнесли это слово.

– Нет, не «Дерзкий». Понимаете, нас засекли и держат в луче. Вы представляете, что это значит?

За сообщённой вестью последовала немая сцена, и Андерсу показалось, что его рассматривают как свалившуюся невесть откуда диковину.

– А ты не врёшь? Сегодня не первое апреля, бить будем, – медленно, раздельно и словно не своим голосом проговорил Титов, приближаясь к нему.

– Ну, вот ещё! – Андерс даже обиделся. – Сходите, сами посмотрите. – Он повернулся и побежал в рубку, которую, поддавшись эмоциям, покинул в нарушение всех правил.

Пилоты, не сговариваясь, сорвались с места и бросились за ним.

Клэр до боли стиснула руку Коростылёва.

– Я же знала! – воскликнула, блестя глазами. – Наша свадьба принесла удачу!

– Идёмте в рубку, – проговорил Форд.

Командир несколько минут молча смотрел на развёртку, давая улечься буре чувств, сотрясавшей всё внутри. Здесь была и безмерная радость от сбывшейся мечты, с которой уходили в поиск тысячи звездолётчиков и затаённое торжество от удачи, выпавшей звездолёту, которым командовал именно он, но за всем этим ликованием стоял мрачный вопрос. Что же с «Дерзким»?

– Посылай сигнал на планету. Объект скорей всего автоматическая станция. Она может и не ответить, – сказал негромко. – Поставь на автомат, пусть идёт непрерывно.

Он подошёл к пульту внутренней связи и набрал каюту Леклерка. На экстренный Пьер ответил сразу же, и появился на экране с недоумевающей физиономией. Одна сторона ассирийской бородки была подстрижена, а другая топорщилась непокорными чёрными спиральками. Он смущённо смотрел на Командира, словно был, застигнут врасплох, и машинально щёлкал маленькими ножничками. Стрижка бороды для первого пилота являлась священным ритуалом, и отвлекать его в этот момент считалось святотатством. Но сейчас было не до шуток, и Командир даже не улыбнулся.

– Быстро в рубку, Пьер! – приказал он.

– Но… – хотел перебить Леклерк, но Командир не дал ему и рта раскрыть.

– Потом, Пьер, потом. Кто-то держит нас в луче. Бросай всё, иди сюда, – и не давая возможности Леклерку возразить, Командир отключил связь.

Через несколько минут Леклерк поднялся в рубку и протискивался сквозь строй нахлынувших сюда обитателей звездолёта. Командир, обернувшийся к Леклерку, удивлённо посмотрел на самодеятельное собрание предводительствуемой им экспедиции. Он только сейчас заметил, что в рубке необычайно тесно. Правда, в основном все толпились не дальше компьютера, к пультам управления подошли только пилоты и штурманы. Несколько мгновений он вглядывался в возбуждённые и радостные, и такие непохожие друг на друга лица, постепенно на его собственном лице появилась широкая безудержная улыбка, и он весело подмигнул всем сразу:

– Ну что, на этот раз кто-то поразумней динозавров! – ему хотелось обнять всех этих людей, дисциплинированных и своевольных, бесшабашно весёлых и хмурящихся, говорливых и не очень, всех таких разных и ставших такими близкими, всех их объединяла одна радость, и в этой радости он ощущал себя одним из них. Эта минута единения отложится в подсознательной памяти, и, порой напоминая о себе, будет делать его чуточку мягче.

– А что, Командир, по такому случаю неплохо бы и по чарке! – спросил, выступая вперёд Мартынов. – Ну же, не скупись!

– Я вот скажу доктору, чтобы он тебе лишнюю чарку «Пробуждения» прописал, – отшучивался Командир, собирая у уголков глаз лучики морщин.

– Нет уж, пусть он своё пойло сам хлебает, в неограниченных количествах, – заключил Мартынов под общий смех и передёрнул плечами.

Вслед за Леклерком к пультам протиснулся и Фуше.

– Насколько это серьёзно? – спросил, недоверчиво хмурясь и скользя взглядом по экранам.

– Очень серьёзно. Потому что на самом деле, – Командир полуобнял Фуше за плечи. Ты представляешь, что это значит? – сняв руку с плеча своего заместителя, стиснул тому ладонь. – Поздравляю! – Они понимающе посмотрели друг другу в глаза, и Командир проговорил с невысказанной надеждой: – По-настоящему обменяемся поздравлениями, когда выясним где «Дерзкий». По-видимому, разгадка близка.

Пока Командир, отгородившись от остальных, перешёптывался с Фуше, всеобщее ликование наполнило рубку. «Качать Командира!» – нашёл ему выход Мартынов. Не успел Командир сообразить, что к чему, как уже, подброшенный сильными руками Остапчука, Битова, взлетал вверх и падал на простёртые к нему руки и улыбающиеся лица. Клэр Стентон хлопала в ладоши, смеялась её подруга Виола Гарсиа и маленькая Додсон, и даже лицо холодно гордой Мадлен Караян посетила улыбка. Хайнелайнен потирал руки, и Командир не сразу сообразил, что его раскрытый до ушей рот тоже означает улыбку.

– Вокруг планеты икс три обнаружены искусственные объекты, – возвестил Боянов.

Командира отпустили. Так и оставшийся не достриженным Леклерк и Андерс заняли свои места. Звездолёт изменил курс и направился к подававшей признаки жизни планете. Непрерывно шёл сигнал, но ответ не приходил. Где-то на экранах напряжённо следили за полётом звездолёта, но на его запросы упорно не отвечали.

2

Командир почти не выходил из рубки. К утру, планета выглядела на экране как футбольный мяч. Искусственные объекты летали по всей системе. Их элепсовидные орбиты окружали светило и саму планету. Запуск автоматических станций Командир отложил. Экипаж был загружен расчётами орбит и характеристик полёта искусственных спутников, которыми околопланетное пространство было буквально нашпиговано, и нанесением их на карту. Сигналы направляли уже не только на саму планету, но и на её большой спутник, на котором обнаружили мощные следящие установки. Но после того как землян засекли, инопланетяне не подавали признаков жизни, будто всё вымерло.

Командир нервничал. Не так он представлял себе Встречу. В своих надеждах он был не одинок. По человеческим меркам навстречу звездолёту уже давно должен был вылететь корабль. Когда составлялся сигнал – приветствие, вложенный в компьютерную память каждого звездолёта, никто не надеялся, что он будет сразу же расшифрован чужим разумом, но исследование любой планетной системы всегда начиналось именно с его посылки. То, что это упорядоченный сигнал и адресован не кому-то вообще, а жителям планеты икс три понятно даже динозавру, но планета не отвечала. Командир ждал.

То чего он опасался, произошло. Рука Али Штокмана ещё только взлетела вверх, ещё не коснулась, а только приблизилась к установленной отдельно большой красной кнопке, Командир понял, что всё, надежды остались надеждами, а сейчас начнётся то, что он предполагал ещё на Земле и в, то же время не верил в его реальность.

Ладонь пилота легла на большую выпуклую кнопку, вдавила её и корпус «Зевса Громовержца» содрогнулся от гнева. По всем отсекам, жилым, рабочим, коридорам, лифтам разнёсся вибрирующий металлический голос, способный разбудить и мёртвого:

– Бо-евая тревога! Бо-евая тре-во-га!

– Командир! С двух объектов на наружной орбите стартовали две ракеты с ядерными боеголовками, нацелены на нас. Поле включено, – даже смуглый оттенок кожи не смог скрыть бледность залившую лицо Штокмана.

– Рассчитай время и ещё раз проверь.

Приказ Командира уже выполнил компьютер, сразу же получивший данные о полёте ракет, как только их засекли следящие системы.

– Три часа пятьдесят семь минут, если мы не изменим курс и скорость. На ракетах нет ничего живого, только заряды. Ещё! – воскликнул Штокман. – Со стороны внешней орбиты в нашу сторону двигаются два космических корабля с ядерными зарядами на борту. Подлётное время один час пятнадцать минут и один час двадцать пять минут. Корабли нас потеряли, между собой ведут переговоры.

Командир переглянулся с подошедшим к нему Леклерком. Тот задумчиво наматывал на палец чёрные завитки бороды.

– Ну, первый, что будем делать?

– Ракеты уничтожить, если у них нет программы на самоликвидацию, чёрт его знает, кому они ещё могут встретиться. А корабли неплохо бы заставить проявить свои намерения.

Командир согласно кивнул.

– Али, убери поле, проверь автоматическую защиту и посылай сигналы на корабли.

Корабли молчали. Теперь, когда звездолёт свернул защитное поле, и ракеты, и корабли перестали рыскать и выходили на его расчетный курс. Переговоры между инопланетянами прекратились. В рубке повисло напряжённое молчание. Командир даже не обратил внимания, что в ней, как и вчера тесно. По сигналу тревоги звездолётчики собрались сюда, а не разошлись по своим местам согласно расписанию, как бывало во время учебных проверок готовности. Леклерк занял своё место и перевёл управление на себя. Прошёл час, минута, ещё одна и другая. Кресел в рубке не хватало, и кто уселся прямо на пол, кто расхаживал взад-вперёд, но никто не проронил ни слова. Все ждали.

– Есть! – воскликнул Леклерк. – Они выпустили по нам ракеты с ядерными боеголовками. Поле включать?

– Погоди, – ответил Командир и прошёл к боевому пульту. Автоматы поочерёдно навели лазер на ракеты, выпущенные с кораблей, и ему оставалось дважды нажать кнопку. На боковых экранах вспыхнули два солнца. Он дал задание компьютеру, и навстречу первым со звездолёта стартовали две противоракеты.

– Неужели они так наивны, что надеялись уничтожить нас таким образом? – произнёс пренебрежительно Леклерк. – Или это предупреждение?

– Включи поле. Предупреждением могли быть первые ракеты, – возразил Командир. – Корабли это уже не предупреждение. «Дерзкий» у них, это ясно, и с ним не всё благополучно. Я так думаю. Они боятся возмездия.

– Командир, они что, хотели нас уничтожить? – К боевому пульту подошла Клэр Стентон, глаза её смотрели на Командира изумлённо и непонимающе. В последние два дня после свадьбы её отношение к нему изменилось и потеплело. Она видела в нём не только бесстрастного и всесильного командира, но и человека, имеющего такие же понятные чувства, как и все прочие люди и разговаривала с ним без внутреннего напряжения. – Но почему? Они нас даже не знают.

Излучаемое Клэр счастье заполнило весь маленький мирок землян, затерянный во вселенной. Она словно кожей ощущала, как все добры не только по отношению к ней или её возлюбленному, а вообще друг к другу. Но оказывается где-то там, за бортом, в грозном холодном мире, кто-то замахивается на её счастье, готовясь уничтожить его. Да эти неведомые зложелатели просто не знают об их щедрой земной доброте, не знают, что они готовы раздавать её не скупясь, полными пригоршнями, всем на свете, какими бы они ни были эти неведомые существа – паукообразными или похожими на лягушек. Надо как-то объяснить им это, и тогда всё наладится.

Командир развернулся в сторону зала. Изумлена была не только Клэр. Недоумение и вопрос «почему?» читался во всех взорах, обращённых на него.

– Вот так удача, – с унылым разочарованием выговорил Мартынов. – Полтысячелетия с лишком искать братьев по разуму, для того чтобы получить от них по носу.

Люди ждали от него ответа, которого у него не было. Командир обвёл всех взглядом, чутко всматриваясь в лица. Понимают ли они, что их ждёт? Они, для которых чудовищна сама мысль о возможности лишения жизни себе подобных, они, у которых библейская заповедь «Не убий!» отложилась уже, наверное, в генной памяти. Ракеты с такой лёгкостью уничтоженные им, всего лишь зловещее предзнаменование надвигающихся грозных событий. Штокман, сам того не ведая, нажатием кнопки разделил жизни всех здесь присутствующих на две очень не похожие друг на друга части. Очень может быть, что для некоторых эти части окажутся не только не похожими, но и очень несоразмерными.

– Они нас потеряли и ищут. Поле экранирует, – сообщил Леклерк. – Я его свернул, чтобы оглядеться. Появились ещё три корабля. Их не будем трогать?

– Об этом не может быть и речи, – встрепенулся Хайнелайнен. – Мы здесь для контакта, а не для войны. Возможно, они нас приняли за кого-то другого.

– Хороший контакт, – проворчал Остапчук. Он сидел на полу, привалившись спиной к стене и сложив руки на коленях. – Они нас ракетами, а мы из кокона нос высунуть боимся.

– Ты не прав, Рэм, – вступилась за Хайнелайнена Стентон. – Какой может быть контакт, если мы начнём воевать? Они увидят, что мы настроены мирно и тоже не будут.

Командир внутренне усмехнулся наивности девушки.

– Так, ребята, доспорите потом. Сейчас слушайте меня, – уперев левую руку в бедро, он наклонился вперёд к слушателям и говорил не тоном приказа, а беседуя с единомышленниками. – Во-первых, митингов в рубке больше не устраивать, все новости будут сообщаться за ужином. Второе – что мы будем делать. Меняем курс на девяносто градусов и уходим в сторону внешней орбиты. Запускаем автоматические станции для исследования планеты икс три, пространства вокруг неё, включая искусственные спутники, после этого идём к планете икс пять, и ложимся в дрейф на орбиту вокруг неё. Пока автоматы производят разведку, изучаем планету по обычной программе. Армен, можешь со своими исследователями рассчитывать на одну станцию для доставки роботов на планету и полётов вокруг неё. Богданов, выделишь своих людей исследователям для подготовки, – обратился он к руководителю инженерной службы. – Связисты, Моррисон и Свенсон, готовьте сообщение Земле. А насчёт их кораблей, в одном Питер прав. Сбиваем только ракеты без экипажей, нацеленных непосредственно на нас. А вот за кого они нас приняли, я думаю, что за того, кто мы есть на самом деле.

– А почему на икс пять полетят только роботы? – возразил Коростылёв. – Я бы сам слетал.

– Нет, – отрезал Командир. – Полетят только роботы. К этому вопросу больше не возвращаемся. Хайнелайнен и Стентон, ваше задание. Пораскиньте мозгами над перехваченными разговорами, скоро в них недостатка не будет. Всё, на этом заканчиваем дебаты, нужно работать. Все свободны, Хайнелайнен и Фуше задержитесь. – Командир проводил взглядом звездолётчиков с хмурыми лицами покидавших рубку и обратился к Хайнелайнену: – Питер, через три часа зайдите, пожалуйста, в мою каюту, поговорим о вашей работе, а пока поразмышляйте над происшедшим, – он кивнул головой, давая понять, что разговор окончен, и, встав с кресла, и подойдя к Фуше, положил ему руку на плечо. – Ну, что думаешь, Армен?

– Трудно сказать, – Фуше посмотрел на потолок и склонил голову к Командиру. – Ты ведь этого и ожидал?

– Ожидать-то ожидал, но как-то не думал, что они так круто возьмутся, – у Командира вырвался непроизвольный вздох. – У меня только одно объяснение, они уничтожили экипаж «Дерзкого», и боятся мести с нашей стороны. – Он заложил руки за спину и, глядя под ноги, прохаживался по рубке, Фуше следовал с ним рядом.

– По-моему дело не только в «Дерзком», есть ещё какая-то причина и довольно веская для них, чтобы вот так, даже не попытавшись вступить в переговоры, сразу взяться за оружие. Ты хотел мне что-то поручить?

– Да, вот именно, хотел поручить, – Командир задумчиво посмотрел на тонкое, интеллигентное лицо Фуше. – Понимаешь, мы столкнулись совершенно с иным миром, где насилие в порядке вещей. Для многих это может оказаться непреодолимым психологическим барьером, – Командир на минуту замолчал.

– Для этого ты и вызвал Хайнелайнена? – спросил Фуше.

– Да, для этого. У тебя, если появятся мысли на этот счёт, тоже подходи. Но от тебя я хочу вот что. Тебе, как зоологу, на икс пять делать нечего. Она, скорее всего просто-напросто мёрзлая глыба. Займись с ребятами боевой подготовкой. Парализаторы, бластеры, лазерные пушки, ну, и так далее. Подключи Битова, пусть напомнит про стимуляторы, все свои пластыри. Позанимайтесь со скафандрами, вездеходами, катерами, ну, и всякое такое прочее. Все, конечно, начнут ворчать, всё они знают и умеют. Главная твоя цель – внушай мысль, что мы в чужом нам мире, против нас будут применять насилие и нам придётся отвечать на него насилием же, нравится нам это или нет, неважно. Понял мою мысль?