Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи

И только взяв свою кружку, Андрей переглянулся с Эркином и посмотрел ему в глаза. Фредди медленно протянул руку и взял кружку. Эркин снова кивнул и взял свою.

– Чего не сказано, того и не знаешь, – Андрей попытался улыбнуться, и это у него почти получилось, – это ты хорошо придумал.

– Согласен, – кивнул Эркин.

– Н-ну, – выдохнул сквозь стиснутые зубы Фредди. – Так и будем.

Они выпили.

Водка настоящая, но они не в том состоянии, чтобы от такой дозы охмелеть. Да и пили не для этого.

Не было ни разговора, ни шуток. Просто посидели, глядя в огонь, и стали ложиться спать.

Фредди проснулся перед рассветом. Парни ещё спали, и он слышал их сонное дыхание. Как он тогда сказал Джонни? «Сонного они не прирежут». И сразу вспомнилась фраза Эркина: «Не люблю, когда меня сонного бьют. Прикрыться не успеваешь». Чёрт, ну и хлебнули парни. Где их пути пересеклись, как они при встрече друг дружку не прирезали, как уцелели оба? А не всё ли тебе равно? Что скажут, то и узнаешь. Что же это за жизнь такая дерьмовая… Эндрю – мальчишка совсем, как только могли его… ведь совсем мальцом наверняка, за один год так не распишут. И Эркин… ведь о них такое несут, если хоть половина правда… Какая же ты сволочь, Империя, таких ребят и так замордовала. Волки… Мальчишки оба… Ну, и он сам вчера хорош был… Не умнее, во всяком случае.

Фредди осторожно потянулся, пробуя, не проснётся ли боль, и стал выползать из толстого кокона, который вчера Эркин молча соорудил ему из двух одеял. Боли не было. И забытая, казалось, напрочь лёгкость движений в плечах и спине. Золотые руки у парня. Фредди натянул сапоги и встал.

Костёр потух. Котловину с бычками заполнял туман, и даже у них на холме в шаге от лагеря тумана по колено. Всё было сырым после недавних дождей. Но небо – Фредди закинул голову – небо чистое, все звёзды видны. Пора огонь разводить. Вчера не поели, не до того было. Варево не поспеет, хоть горячего с лепёшками попить. За его спиной раздался шорох. Фредди ещё пару раз свёл и развёл лопатки и медленно обернулся.

Эркин проснулся. Лежит, как спал, спина к спине с Эндрю, но глаза открыты, смотрит перед собой. Фредди нагнулся, сгрёб котелки и кофейник и, по-прежнему молча, пошёл за водой.

Когда он вернулся, Эркин уже развёл огонь и развесил на кустах отсыревшие за ночь одеяла. Андрей прилаживал к ветке зеркальце, собираясь бриться. Фредди поставил на решётку котелки и кофейник и отошёл к вьюкам. Его пояс с кобурой так и лежал на земле. Он поднял его и с надел. Вытащил и осмотрел кольт. Прокрутил, проверяя, барабан. Вроде нормально. Засунул обратно. Нет, без оружия он не может. И не будет.

Завтрак прошёл в молчании. Все трое были сосредоточенны и избегали смотреть друг на друга.

– Джонатан забрал Лорда? – начал всё-таки Фредди.

Они молча кивнули.

– Хорошо, я Резеду возьму.

Они быстро переглянулись, и Андрей молча пожал плечами, а Эркин спокойно отмерил тройную порцию крупы на дневное варево. Фредди усмехнулся. Соображают. Он думал об этом ещё ночью сквозь сон. И к утру понял: дня два, а то и три ему надо прожить здесь. С ними. Чтобы сказанное стало сделанным. Вместе психовали, вместе и вылезать будем из общей кучи, куда угодили. В имении обойдутся и без него. Джонни… а ничего он Джонни объяснять не будет. И вообще…захотелось ему так, и всё.

И к стаду они выехали молча, втроём. Хотя кто-то свободно мог остаться кашеварить.

День был солнечный. Тучи разошлись, сильно парило. Работали спокойно, перекликаясь на перегоне односложно, без обращений. Выехали без курток, в одних рубашках. Андрей по-прежнему в рубашке Эркина – его сменная ещё не просохла, а порванную… так там шить и шить.

Они уже заворачивали стадо на дневку, когда задурил Подлюга. Пробился на край и повёл отколовшихся за ним с десяток бычков в сторону. Этот край держал Фредди. Плеть он не взял, а голоса его бычки не боялись. Подскакавший Эркин отсёк и завернул отколовшихся, но Подлюга задрал хвост и ударился в бега. Фредди прохрипел какое-то ругательство и поскакал следом.

Лёгкая Резеда быстро догнала бычка. Какое-то время Фредди скакал рядом, будь плеть… А чёрт, была не была, спина не болит…И Фредди с седла прыгнул на бычка, вцепившись обеими руками в отросшие рога, и повис сбоку, тормозя выкинутыми вперёд ногами. Каблуки Фредди пробороздили землю, но бычок замедлил бег и остановился. Фредди осторожно, всё ещё держась за его рога, выпрямился и встал, прислушиваясь к себе. Когда-то, до удара по спине, он проделывал это играючи, и более тяжёлых останавливал, а лёгких просто валил, но потом…один раз только прыгнул и остался тогда лежать без сознания от боли. А сейчас… ну, совсем боли нет.

– Спину не выбил?

Фредди обернулся. Эркин внимательно смотрел на него, и Фредди улыбнулся.

– Выбью, так вправишь.

Губы Эркина дрогнули в еле заметной улыбке, но он только кинул Фредди поводья Резеды и повернул Принца, огрев Подлюгу по спине свёрнутым лассо. Фредди вскочил в седло и погнал Подлюгу к стаду. Не разобравшись, кто его вытянул, бычок резво семенил в указанном направлении. Загнав его в стадо, Фредди вытер рукавом лоб и огляделся. Все вроде. Чётко парни держат, ничего не скажешь.

Уложив стадо на дневку, поехали в лагерь. По-прежнему молча сели у костра. Варево раскладывал Андрей. Вроде бы черпал и шлёпал по мискам не глядя, но получалось вровень до крупинки. И не выбирал мяса, а кусков поровну. Набит глаз – про себя усмехнулся Фредди. И на вечер осталось. Ели быстро и сосредоточенно.

Эркин закончил первым. Мотнув головой, отказался от столь же молчаливо предложенной Андреем добавки и ушёл к вьюкам. Долго копался там, что-то разыскивая – Андрей успел кофе разлить, – а когда вернулся, бросил на землю рядом с Фредди три обрывка ремня.

– Свяжи пока, вечером сошью.

Андрей покосился на него, дёрнул плечом и пробормотал что-то. Фредди не понял, но Эркин ответил по-английски:

– Решили уже, так чего тут.

Андрей нахмурился, но сдержался, ограничившись коротким:

– Ну, как знаешь.

Эркин кивнул.

– Да, как знаю.

Фредди вытащил сигареты и закурил. Обычно Андрей охотно брал у него сигареты, но сегодня упрямо отвернулся. Эркин усмехнулся, не глядя на него. Потом быстро допил свою кружку и встал, собирая посуду. Андрей помедлил, но допил тоже и протянул ему кружку. Фредди сделал то же, и Эркин ушёл к реке. После его ухода Андрей поёрзал, достал свои сигареты и закурил. Он курил частыми затяжками и, быстро докурив, сплюнул окурок в костёр и ушёл к Эркину. Фредди сидел спокойно, слушая доносящийся из-за кустов плеск воды, и вдруг смех и звук падающего в воду тела. Интересно, кто кого окунает. Но если он сейчас хоть головой шевельнёт, то… то всё, конец. Фредди подобрал и стал связывать обрывки ремня. А окунуться бы хорошо. Но страшно, что опять проснётся эта боль. Которая и сделала его – чего уж там – лучшим стрелком Империи, заставив полагаться только на пулю.

Вернулся Андрей. Взлохмаченный, весь мокрый. Поставил на решётку котелок и кофейник с запасом воды и стал подправлять огонь. Исподлобья покосился на Фредди. Но Фредди был занят ремнями. Андрей уже вроде был готов что-то сказать, когда пришёл Эркин. Тоже мокрый. Похоже, подумал Фредди, они в одежде купались. На всякий случай. Будто он пойдёт подсматривать. Ну, ладно. Фредди попробовал узлы на разрыв. Держат.

Эркин оглядел решётку и вьюки и пошёл к лошадям. Андрей последовал за ним. Фредди отправил свой окурок в костёр и встал. Ничего, парень, всё образуется.

И снова медленно двигающееся стадо, посвистывание, обрывки каких-то песен, мычание бычков и фырканье лошадей. Наконец, бычки успокоились и не проявляли желания уйти со склона с сочной нетронутой травой. И люди смогли отпустить лошадей и устроиться в тени.

Эркин лёг, закинув руки за голову, вытянулся во весь рост. Андрей сел рядом и закурил. Фредди опустился на землю в шаге от них и тоже лёг. Эркин вдруг протянул руку, вытащил сигарету изо рта Андрея, затянулся и вставил обратно. Андрей быстро взглянул на него, на Фредди, у него вдруг дрогнули, искривились губы, но он сдержался, сглотнул, дёрнув кадыком, и справился – промолчал.

Фредди знал этот язык жестов и движений, но ему не дотянуться. И ему не предложили. Но это ничего. Эндрю мальчишка, не может простить поражения в драке. Остынет.

– Эркин, – Андрей говорил по-английски, глядя перед собой. – Ты всё можешь простить?

– Кому? – последовал короткий ответ.

И после короткой паузы как выстрел.

– Белым.

И задумчивый нерешительный ответ.

– Не знаю. Я не думал об этом.

– Ты говорил, что хороших надзирателей нет.

– Нет, – согласился Эркин.

– А хозяева? Хорошие бывают?

– Не знаю, не встречал.

– А врачи?

– Перестань. Чего ты хочешь от меня? Что ты хочешь услышать?

Фредди из-под сдвинутой на глаза шляпы следил за ними.

Ожесточённое постаревшее лицо Андрея, и спокойное, сдержанное лицо Эркина. Они говорили друг с другом, не обращаясь к нему, не замечая его. Но то, что они говорили не камерным шёпотом, а громко и только по-английски, показывало, что они помнят о его присутствии и уверены, что он слушает.

– Я всё помню, Андрей. Но что мне делать? Убивать всех подряд? Как тогда, зимой? А что потом? Убить себя? Так что ли?

– Зимой убивали не всех.

– Да, кого успели поймать, кто попался под руку. Ты всё это помнишь и знаешь не хуже меня. И как мы друг друга тогда убивали, тоже знаешь. Сколько нас замёрзло, просто сгинуло… – Эркин прерывисто вздохнул. – Зачем ты это теребишь?

– Я хочу понять.

– Что? – Эркин рывком сел. – Хватит дурью маяться, Андрей. Что было, то было. Выговориться надо, валяй. Выслушаю. У самого у горла стоит, кому бы выплеснуть. А так… травить себя…

– Постой, ты рассказывал про того надзирателя, что детей отнимать вас же заставил.

– Ну?

– Его вы убили?

– Не нашли, – усмехнулся Эркин. – Смылся вовремя, – и мечтательно добавил. – Может, и встречу когда. Только… только многих мне встретить надо.

– А встретишь, тогда что?

– Да что ты мне душу мотаешь?! – возмутился, наконец, Эркин. – Не знаю. Не встречал ещё. Встречу, тогда думать буду. Отстань.

– Простишь, – усмехнулся Андрей.

– Смотря что и смотря кому, – серьёзно ответил Эркин, и вдруг, требовательно глядя на Андрея, спросил. – Себе ты всё прощаешь?

И встал, на мгновение опёршись ладонью на плечо Андрея. Бросил через плечо.

– Не ходи следом. Дай одному побыть.

И ушёл в кусты.

Когда он скрылся в зарослях, Фредди сдвинул шляпу и посмотрел на мрачно курившего Андрея.

– Зачем ты его доводишь?

– Я не его доводил, а тебя, – искренне ответил Андрей.

– Опять же, зачем?

– А чтоб ты его назвал краснорожим или скотиной, или ещё как вы там придумали.

Фредди приподнялся на локтях.

– Слушай, тебе вчерашнего мало? Я его когда-нибудь так называл?

– Не называл, так думал, – огрызнулся Андрей. – Он лямку за четверых тянет, так сели и погоняете.

– Тебе точно голову напекло, – Фредди вытащил пачку, пошарил в ней, смял и отбросил. – Кончились, дьявол.

– На, – Андрей, не вставая, бросил ему пачку.

Фредди достал сигарету и таким же броском отправил пачку обратно, закурил.

– Ты чего психуешь? Договорились же.

– С надзирателем один договор.

– Врежу за надзирателя, – зловеще спокойно сказал Фредди.

– Наклал я на тебя и угрозы твои. Чего ты тогда над душой у нас торчишь? Эркин плеть у тебя отобрал, так не знаешь теперь, куда руки сунуть.

– Ну, хватит, понёс, – Фредди смял недокуренную сигарету в кулаке. – Сам всё вчера заварил, теперь не знаешь, на кого кинуться. Не так, что ли? К Эркину цеплялся, теперь ко мне.

– Не так! Эркина не трожь. За него убью.

– Иди кого другого попугай. Я всяко повидал. С рабами дела никогда не имел, это да. В надзирателях не ходил.

– Другому поври. Ни слову не верю.

– А хрен с тобой, не верь.

Андрей ответил забористой руганью. Фредди усмехнулся и ответил столь же затейливой фразой.

Неслышно подошёл Эркин, неся что-то круглое в листе лопуха, опустился на землю в шаге от них, положил свою ношу. Андрей поперхнулся на полуслове, заморгал.

– Ты… давно подошёл?

– На весь лес орёте, – усмехнулся Эркин. – Я и пришёл, чтоб вы зря глотки не драли, раз вам… слушатель нужен. Это петь для себя можно. А ругаешься всегда для кого-то.

– Умыл, – рассмеялся Фредди.

– Ладно, – Андрей тряхнул головой, – только…

– Только надзирателем он не был, – перебил его Эркин и, подумав, добавил: – Раньше. До освобождения. Про остальное что, не скажу. Не знаю. А здесь не врёт. Так что не заводись, Андрей. И других не заводи, – Эркин говорил задумчиво, рассуждая. – Лопухнулись, так лопухнулись. Решили, так решили. Мне надо в Джексонвилл вернуться. С деньгами. За заработком и ехали. Осталось всего ничего. Здесь недели две. И перегон. И всё. Да, – он поглядел на Фредди, – клеймить мы не будем. Надо если, сами с Джонатаном и делайте.

Андрей молча кивнул, поддерживая.

– Они клеймёные все. Весной ещё, – спокойно ответил Фредди.

– Тогда всё. И больше эту хреновину не разводим. Надоело.

– Добрый ты, – упрямо нагнул голову Андрей.

– Какой есть.

– С тобой такое… не по-людски, а ты…

– А что я? Они со мной не по-людски, согласен, так мне что теперь, таким же стать? Раз ты человек, то и будь им. Унижать меня могут, но унижусь я только сам.

– Ты… – Андрей потрясённо смотрел на него. – Ты откуда это знаешь? Мне это Старик говорил. Ну, и остальные. А ты откуда? Ты ж…

– Не знаю, – пожал плечами Эркин. – Может, слышал когда. Не знаю.

– Я это тоже слышал, – кивнул Фредди.

Андрей рванулся было к нему, но промолчал.

Свёрток из лопуха вдруг шевельнулся.

– Чего это у тебя?

– Добыча, – засмеялся Эркин. – Отошёл подальше, стою тихо и вижу.

Он осторожно развернул лист, и они увидели серый колючий шар.

– Это же ёж, – засмеялся Фредди. – Зачем он тебе?

– Ёж, – переспросил Эркин, лицо у него стало каким-то странным, беззащитным и ожесточённым одновременно. – Ёж колючий, так?

– Ну да, – удивился его удивлению Фредди. – Ты что, ежа никогда не видел?

– Нет, – просто ответил Эркин. – Слышать слышал, а вижу впервые.

– У нас такой дома жил, – неожиданно сказал Андрей. – На ночь ему молока в блюдечке ставили. Он ночью ходит, топочет, блюдцем гремит.

– Зачем держали? – спросил Фредди.

– Так просто, ни зачем, – после секундной заминки ответил Андрей. – Живая душа.

– Живая душа, – повторил с той же странной интонацией Эркин. – Ёж колючий… – и про себя по-русски «Ёжик».

Он осторожно подтолкнул шар мозолистой ладонью. Шар фыркнул и будто даже подпрыгнул. Они рассмеялись. Андрей вскочил на ноги и ахнул.

– Стадо-то…

– Упустили, – засмеялся Эркин и засвистел, подзывая Принца.

С гиканьем, свистом, ругая друг друга, коней и бычков, они собрали расползшееся по всему склону стадо. Пересчитали и погнали на водопой.

Андрей подъехал к Эркину.

– А ёж твой где?

– Он не мой, – усмехнулся Эркин. – Он свободный. Там остался. Пусть живёт, – и повторил с интонацией Андрея. – Живая душа.

– Эркин, – Андрей комкал поводья.

– Ну?

– Ты… чего ты с ним так? Он же… белый.

– Ты тоже белый, – усмехнулся Эркин, положил руку на плечо Андрея. – Я же струсил, удрал, а тебя бросил. Разве не так? И что мне теперь? Кого бить? Его или себя? И если б я тебе не порассказал всего… о питомнике, об имении, ты б в раскрутку не пошёл. Не так что ли? Опять моя вина.

Он говорил негромко, но очень внятно и ехавший невдалеке Фредди хорошо его слышал.

– Моя вина, мне и крутиться, – Эркин невесело улыбнулся. – Я и кручусь между вами. Впереди перегон большой, надо сейчас всё утрясти. На перегоне тяжело, когда все врозь.

Фредди поймал взгляд Эркина и подъехал к ним.

– Может, хватит уже, – поддержал он Эркина. – Долго мы мусолить будем?

– Ладно, – тряхнул головой Андрей. – Хватит, так хватит. Только…

– Ты заткнёшься, наконец?! – Эркин обхватил его локтем за шею и потащил с седла.

Фредди, ухмыльнувшись, стукнул Бобби по крупу. Тот рванулся вперёд, и Андрей оказался на земле.

– Двое на одного? Да?!

Эркин крутанул Принца на месте, но Андрей успел поймать его за ногу и дёрнуть. Эркин дал стащить себя на землю и ловко подсёк Андрея. Дав ему подзатыльник, так что Андрей ткнулся носом в землю, Эркин отскочил на шаг и встал с невинно насмешливым выражением. Андрей встал, принял боевую стойку. Фредди незаметно высвободил ноги из стремян, и, когда они прыгнули друг на друга, с седла нырнул между ними, повалив сразу обоих так, что они оказались под ним. Он был сверху, но первым вывернулся из общей кучи Эркин, успев по дороге дать Фредди коленом в живот.

– Ловок! – Фредди попытался встать, но тут же полетел на землю от подсечки Андрея.

Бычки напились и разбрелись по берегу, сами ушли к воде кони, начинало темнеть, а они всё дрались, валяя и кидая друг друга. Первым выбился из сил Андрей. Он откатился в сторону и встал на ноги, с интересом ожидая результата. Фредди сгрёб Эркина, прижал того к земле и вдруг сам оказался зажатым в неудобной и очень болезненной позе, когда шевельнись только и что-нибудь да сломаешь себе. Подержав его так немного, Эркин разжал захват.

– Крепок. Здесь редко когда молчат.

Фредди встал, отряхнулся. Эркин ещё лежал на спине, раскинув руки и ноги, и поза эта была столь беззащитной, что Фредди, ещё в запале борьбы, не удержался, замахнулся и ударил ногой, целясь в рёбра. Андрей ахнул, но Фредди уже летел на землю, а Эркин стоял в трёх шагах, откровенно смеясь.

Фредди, кряхтя, встал. В последнем падении он не успел спружинить и сильно ударился.

– На земле тебя не уложишь.

И простой ответ Эркина.

– Ты приёмов этих не знаешь, вот и всё.

– А что, – Андрей заправил выбившуюся рубашку, – это все… умеют?

– Рабы-то? Кто как, – пожал плечами Эркин. – Да и не всерьёз дрались, – поглядел на небо, вокруг. – На ночёвку здесь оставим, что ли? Они уже ложатся.

– Нет, – мотнул головой Андрей. – Погоним.

– Давай, – согласился Эркин и, засвистев, пошёл к бычкам, несильными точными пинками, поднимая лежащих. – Андрей, за Подлюгой следи!

– А то! – Андрей увернулся от рогов Одноглазого. – Я т-тебя, тварина! Фредди! Резеду лови! Наши на свист идут.

– Поймал! – взмыл в седло Фредди. – Пошли, ну, пошёл! – он хлестнул смотанным лассо Шефа.

Сбив стадо тесным гуртом, они погнали его к месту ночёвки. Бычки упрямились, пробовали крутиться на одном месте. И ругань становилась всё злее, а удары сильнее.

– Подлюга, тварь беломордая! – орал Эркин. – Назад!

Подлюга развернул было в его сторону рога, но получил такой удар ремнём по морде, что счёл за лучшее отступить и вернуться в стадо. Подскакавший Фредди огрел его по крупу.

Уже в полной темноте они загнали и успокоили взбудораженных поздним перегоном бычков.

– Андрей! – Эркин чуть не сорвал голос и откашлялся. – Мотай на стоянку, жрать хочется, – сказал он, перемешивая русские и английские слова.

– А ты? – обернулся Андрей.

– Посвищу им. Мотай.

– Ага! – и Андрей ускакал в темноту.

Эркин повернулся к Фредди.

– Сейчас круга три дадим, поголосим малость, и успокоятся.

– Почему вы… так говорите? – Фредди натужно выговорил: – Stoyanka.

– Лагерем звать? – усмехнулся Эркин.

Фредди задохнулся, как от удара под-дых, беззвучно открывая и закрывая рот. Эркин покосился на него и задумчиво продолжил:

– Страшное это слово. Я когда в имении был, так надзиратель заметил, что боимся мы, и начал… дразнить нас. Пош-шёл в лагерь! – прохрипел Эркин, изображая пьяного, и уже своим голосом. – Мы от страха дёргаемся, а ему смешно.

– Вы… знали о лагерях? – глухо спросил Фредди.

– Про лагерников знали. Что попал к ним в камеру, живым не выйдешь. А они… надзиратели к ним в камеры только вдвоём и с автоматами заходили. А они белые, отбиваться нельзя. Ну и всё… И слухи всякие ходили…

– Stoyanka, – медленно повторил Фредди. – Что это означает?

– Ну-у, – Эркин замялся, подбирая слова, – ну, место, где ночуем, куда возвращаемся, но не дом, а…

– Ладно, – кивнул Фредди. – Понял, parking. – и про себя памятным с детства: дом-костёр, а вслух: – Поём?

– Давай.

Они разъехались, пробуя голоса. И круг за кругом. Низкий гудящий голос Фредди и глубокий чистый Эркина сходились и расходились, не мешая друг другу, хотя каждый пел своё.

– Ну, всё. Улеглись, – Эркин негромко посвистел, и его Принц сам повернул от стада, увлекая за собой Резеду.

Андрей встретил их пытливо настороженным взглядом, но ограничился коротким:

– Попрело всё.

– Сойдёт, – Эркин разулся и, тяжело вздохнув, сел к костру. – Да, где же метки у них? Мы которую неделю с ними, а не видели.

– В ушах, – коротко ответил Фредди, усаживаясь напротив, и, увидев их изумлённые лица, захохотал.

– Ах, чтоб их поперёк, – Андрей озадаченно выругался. – В уши мы не заглядывали. Зачем так?

– А чтоб не переклеймили, – отсмеялся Фредди. – На бедре, когда шерсть отрастёт, можно поверх новое клеймо наложить и всё, иди доказывай, чей он. А в ухе не зарастает. И новое положат если где, то всё равно подмена видна.

– Хитро придумано, – покрутил головой Андрей, раскладывая варево.

– Джонатан где-то вычитал об этом, ну и решил попробовать.

– Ага, то-то мы ещё гадали, чего он к ним в уши лазил, когда приезжал, – засмеялся Эркин.

– Смотрел, как держится, – пояснил Фредди, принимаясь за еду.

– Мг-м, – Андрей уже набил полный рот.

На этом дискуссия временно прекратилась: рты у всех заняты.

Андрей дожевал и заглянул в котелок.

– Кому ещё?

– Себе, – откликнулся Фредди, отставляя миску.

Эркин молча мотнул головой.

– Как хотите, – пожал плечами Андрей, берясь за котелок.

Эркин стал разливать кофе.

– Сахар не клал?

– Ты ж его спрятал, – огрызнулся Андрей.

– Лень вьюк поворотить? – Эркин встал и пошёл к вьюкам.

– Там кисет полотняный, захвати, – сказал ему вслед Фредди.

– Чего? – обернулся Эркин. – Что там?

– Кисет. Мешочек такой с завязками. Белый.

– А! Я думал, это твоё, не переложил.

– Ну, так что? Забыл, где оставил?

Эркин повозился у вьюков и вернулся к костру. Ловко бросил на колени Фредди белый туго набитый мешочек и положил у костра их, уже затёртый мешочек для сахара.

– Спря-атал! – передразнил он Андрея. – В другой вьюк положил, и всё.

Андрей доскрёб котелок, отставил его и собрал миски.

– Давай.

– Погодите, – Фредди распустил завязки, взял сковородку из-под лепёшек и вытряхнул на неё содержимое мешочка.

Увидев конфеты, Андрей захохотал.

– Что? – еле выговорил он сквозь смех. – Опять премия?!

Рассмеялся и Эркин.

– Вот не ждал. Думал, до дома конфет не увижу.

Фредди довольно ухмыльнулся. Точно попал. Лишь бы теперь не спросили, пайковые ли они. Врать не хочется, а признаваться, что купил их в городе на свои, не стоит. Верченые оба, ещё неизвестно, как поймут. Подумают о прикормке… и пойдут опять по тому же кругу.

Тогда, почти все такие конфеты – Алиса их называла сосалками – Эркин Алисе и отдал. И первую же конфету он сунул в рот, не думая и не разглядывая. И тут же вздрогнул, застыл от забытого, казалось, напрочь ощущения.

– Ты чего? – Андрей посмотрел на него поверх кружки. Щека с конфетой у него смешно оттопыривалась. – Заглотал сразу, что ли? Их сосать надо.

Эркин кивнул.

– Знаю.

И всё время, пока пили кофе, его лицо сохраняло прежнее, немного растерянное выражение. От второй кружки он отказался, пошёл к вьюкам и вернулся уже со свёртком, где хранил нитки, шило и иголки для кожи – шорный припас.

– Давай лассо.

Фредди допил кофе и отставил кружку.

– Я не безрукий, давай сюда.

– Держи, – Эркин перебросил ему через огонь свёрток и сел свободнее, расслабив мышцы.

Андрей покосился на него, на Фредди, налил себе ещё и явно задумался над выбором между сахаром и конфетой.

– Бери, не думай, – усмехнулся Эркин. – Я не буду больше.

– Не понравилось? – вскинул на него глаза Фредди.

– Нет, почему. Вкусно. А так…

– Вспомнил чего? – Андрей положил в кружку сахар и размешивал его черенком ложки.

– А хотя бы, – Эркин откинул со лба прядь и посмотрел на Фредди, быстро сшивавшего внахлёст концы ремня. – Умеешь.

– Я на коня сел, – Фредди усмехнулся, – до рождения ещё. И всю эту круговерть со скотом знаю, как вам и не снилось.

– До рождения это как? – заинтересовался Андрей.

– А просто. У меня отец ковбой. Да больше года на одном месте не держался. Ну, и ездил. А мы все за ним. Мать меня и родила чуть ли не в седле, – Фредди попробовал шов на разрыв и взялся за следующий конец.