Конунг 3: Я принес вам огонь!

Но больше всего Игорь, конечно же, гордился реформой суда.

Внутри кланов, семей и родов местные вожди по-прежнему могли судить родню, но приговорить к смерти – уже нет. Право «жизни и смерти» над треверами кроме ярла получили только выборные уездные судьи-вергобреты (12).

(12) Вергобрет (галл. [vergo-breith] муж суда) – верховный судья у галльских народов: у эдуев, арвернов, треверов.

В последние двести лет ярлы-хундинги запретили эту вольность, но Игорь решил восстановить. Не без некоторых новшеств, но в целом – похоже.

Под юрисдикцию местных судов не могли попасть лишь слуги ярла, то есть его собственные дружинники и чиновники, а также вожди, получившие титулы «баронов» (13). Тут Игорь не стал изобретать «колесо» и дал знакомое земное название, но по своей сути оно было не совсем тем же. Да и титул получили далеко не все главы благородных семей.

(13) Барон – слово пришло из германского (франкского) языка, с первоначальным значением «человек, мужчина». В средневековой Западной Европе – это крупный владетельный дворянин и феодальный сеньор.

Бароны имели право сами водить свою родню и соседей в случае сбора уездного ополчения, а если решение вергобрета не устраивало, требовать разбор дела ярлом, который после всех нововведений оставался Верховным судьей племени. Присудить смерть барону тоже могли лишь с согласия правителя (Приложение 2

Достаточно свободный суд и защита от него же в виде титула – стали способом подсластить пилюлю благородным семьям, несколько прижатым в новой реальности.

В ту же «копилку» лег и подарок с принятием их отпрысков в свиту на время этого похода. Но на самом деле, Игорю просто нужно было, чтобы никто не помешал прижиться нововведениям. Поэтому он и решил подстраховаться, и полупринудительно, увести наиболее боеспособную часть родовых дружин бывшего восточного анклава с собой, а их молодежь – стала еще и заложниками. Хотя ни кто об этом вслух и не говорил.

Хотя были, конечно, и другие надежды. Например, попытаться сделать активную часть тамошней воинской элиты «своими людьми». Попробовать завоевать их доверие…

Глава 4. Эверберг

Владения ивингов

(18 апреля 2020 года)

После высадки в неформальной торговой столице всех фризов, экспедиционный корпус треверов просочился сквозь шумный город-порт мелкими ручейками, и снова слился в единое целое сразу же за его пределами. Здесь их, с огромным табуном лошадей*1*, уже ждали отправленные почти на два месяца раньше фуражиры.

*1* Экспедиционный корпус треверов

Посольство:

1 – ярл Ингвар Треверский (3 верховые\3 вьючные лошади)

3 – оруженосец, повар и конюх (6\3)

6 – личные телохранители ярла (12\6)

120 – хирд, одна из двух придворных «сотен» (240\20)

Основной отряд и осадный обоз:

1 – коронный тысячник Дольф Рихтерсон (2\2)

3 – телохранители Дольфа (6\3)

16 – саперы, кузнецы, шорники и столяры (4\0 + 8 облегченных фургонов и 24 тягловых лошади)

24 – возчики (при 12 облегченных фургонах и 36 лошадях)

38 – артиллеристы, при одном «8-тонном» и шести «4-тонных» требушетах (16\0 + 22 специальные повозки при 68 тягловых лошадях)

120 – сводная рота из стрелков и пехотинцев младшей дружины (8\30)

240 – две роты «добровольцев» из бывшего Восточного анклава (480\40)

= 572 человека при 1012 лошадях и 44 повозках

(из записей Анвара Гарипова)

Парни отлично справились, умудрившись даже сохранить часть выданного им серебра. За это и разделили между собой на вечернем пиру, довольно щедрую награду.

Начальников-скупердяев и сейчас-то ни кто не любит, но что им грозит? Максимум – подчиненные станут, время от времени, «козлить» в курилках всякими словами. Ерунда! Но в те тысячелетия, когда власть держалась не столько на традициях, сколько на личной преданности, «Щедрость» у правителей считалась и вовсе чуть ли не самой главной «опцией» (может быть, второй после «Справедливости»), поэтому репутацию следовало поддерживать.

Игорь старался.

При каждой возможности напоминал окружающим, какой же он отличный предводитель. Однако к наградам дело дошло только в темноте, а оставшийся световой день (да и весь следующий), пришлось потратить на свой «бессловесный», но от этого не менее строптивый транспорт.

Еще во время планирования компании, совет пришел к выводу, что перегнать собственных коней к Линкебанку возможно, но лучше все-таки заранее купить их с южной стороны хребта.

В марке, конечно, даже после недавней войны не испытывали дефицита в «лошадиных силах», но из-за недостатка пастбищ, разводить предпочитали животных более крупной, выведенной уже здесь, породы. Резвых и небольших коней, не очень требовательных к корму и привычных к пересеченной местности, вроде бы тоже хватало. Но было их не настолько много, чтобы не задрать минимум в два-три раза цены при массовой скупке. И это еще в лучшем случае. Все-таки требовался табун почти в одиннадцать сотен копытных.

В общем, вопрос с лошадьми благополучно разрешился только на следующий день, но походные дела только этим не ограничивались, и первое, чем народ занялся в день прибытия, это принялся ставить палатки, размечать кострища и рыть походные туалеты… Короче – обустраивать полноценный воинский лагерь. Пусть и всего на две ночевки.

Первые семь дней с момента отплытия их Нойхофа отряды были разбросаны по разным кораблям и предпочитали держаться на стоянках именно рядом с ними. Изматывающая с непривычки гребля, не на много веселее занятия на время попутного ветра, да незамысловатая пусть и сытная еда на стоянках – все это так себе радости. Поэтому собравшись наконец-то все вместе, суровый мужской коллектив в предвкушении вечернего угощения и выпивки, всю вторую половину дня гомонил, что твои кумушки у колодца…

* * *

Как все началось с пьянки, так и продолжилось ею же. Семь дневных переходов к Эвербергу больше напоминали курорт, чем начало боевого похода.

Весь путь от Линкебанка треверское войско делало переходы не больше какого-нибудь обычного торгового каравана. От одной до другой обжитой, за тысячелетия использования, стоянки, по натоптанным до каменной твердости дорогам. Правда, растянувшаяся почти на два с половиной километра воинская колонна, постоянно обгоняла попутных торговцев и заставляла сходить на обочину встречных путешественников.

Действительно, без обременительного груза и медлительных, пусть и могучих волов, суточные расстояния они преодолевали куда быстрее, а потому и времени на отдых оставалось изрядно. Из-за этого к моменту, как на горизонте обрисовались контуры Эверберга, треверы потеряли не больше двух десятков лошадей и ни одной повозки. Разве что несколько запасных колес пришлось извлечь из запасок, но их было заготовлено более чем достаточно. Да и после распределения вьючных и верховых коней, «за штатом» все еще оставался табун почти в шесть десятков голов.

Охромевшие, как-то еще искалеченные или просто слишком строптивые животные, по умолчанию отправлялись в котел. Так, собственно, и планировалось с самого начала, учитывая сколько мяса требовалось ежедневно нескольким сотнях мужиков.

Конина, кстати, как у древних германцев, так и у здешних фризов, считалась пищей воинов. Именно этих животных приносили в жертву на мистериях Отца дружин Одина, поэтому такую диету все воспринимали как минимум с пониманием. Да и не ждал народ разносолов.

Одного забракованного мерина или кобылы, должно было впритык хватить на ужин и завтрак, и дать возможность сэкономить 180-200 кг солонины или копченостей. Правда, в дни, когда кандидатов на заклание было больше одного, Игорь приказывал жарить туши на вертелах целиком, или запекать крупными кусками в специально устроенных ямах, а не просто сдабривать кашу или, похожий на нее же, густой суп-шулюм.

Людям при этом, чаще всего выдавали еще и дополнительную кружку вина или пива.

Все-таки пока они шли по дружественной и достаточно густонаселенной местности, восстановить запасы было несложно. А немного взбодрить людей перед будущими трудностями и лишениями, выглядело в целом неплохой идеей. Хотя и увеличивало ежедневные расходы на сотню-другую гельдов. Но такое расточительство дало и один поначалу неучтенный эффект…

Две роты из четырех полупринудительно набрали в бывшем Восточном анклаве. Естественно, «добровольцы» совсем не горели энтузиазмом. До стычек и скандалов дело не доходило, но держались они явно отстранено, да и общаться старались в основном между собой.

В войске их получалось лишь немногим меньше половины, поэтому не замечать такое было трудно. Единственное, что позволяло особо не волноваться на счет дисциплины, так это некоторая настороженность и внутри самих отрядов – между воинами из разных кланов и родов. Но это здесь – в безопасности. А предстояло вместе воевать, и Игорь не мог не учитывать такую разобщенность.

Однако за день пути до Эверберга, когда очередные то ли три, то ли четыре коняги отправились в котел, а бывший землянин в угоду популизму велел снова выдать дополнительную выпивку, народ к закату как-то слишком уж расшумелся…

Игорь в это время разбирался с только что полученными сообщениями.

Учитывая его личные проблемы со здешним рунным письмом и всевозможными племенными диалектами, пребывал он от этого не в лучшем расположении духа. Склонный нередко проявлять «гнилой либерализм», в этот раз ярл решил призвать весельчаков к порядку. А заодно и чуток спустить пар.

При этом, как и всякий добродушный человек, Игорь все равно испытывал некоторую неловкость, собираясь разгонять чужое веселье. Из-за этого время от собственной палатки до южной части лагеря, откуда и неслись залихватские звуки, он потратил на то, чтобы внятно сформулировать суть претензий. Не особо вдумываясь в нюансы происходящего.

Каково же было его удивление, когда Игорь обнаружил смешанную толпу из собственных дружинников и восточников, по-приятельски наяривающих очередную бесконечную песню про «ясеней битвы, славно подравшихся с соседями, и везущих домой такой же неистощимый мешок с добычей…»

Постояв некоторое время в размышлении, не стоит ли укрепить боевое братство еще кружкой-двумя, ярл так же молча развернулся и скрылся в палатке. Не забыв, правда, напомнить дежурному офицеру, чтобы тот сильно не затягивал «со всем этим».

* * *

Эверберг встретил Игоря совсем не так как прежде.

Нет, два года назад, после разграбления некрополя в Долине Ушедших все жители уже высыпали в честь землянина на улицы, балконы и крыши. Хотя саму добычу и привезли отдельно – двумя днями раньше.

Но приблудный чужак считался практически одним из них. Игорь со своими спутниками пусть временно, пусть на непонятных для большинства основаниях, но жил тут же – в цитадели. На крайний случай бойцы его отряда – уж точно были местными. Так что причину того давнего многолюдства нужно искать только в удовлетворении любопытства.

Хотя Игорь и допускал, что уже тогда люди рассмотрели привезенное богатство, прикинули удачу человека, который мог все это добыть, и однозначно решили, что нет – этот непонятно одетый, со странными привычками и плохо говорящий на их языке муж, явно «не простой смертный». И именно тогда он стал им интересен сам по себе. Даже без учета средневековой скуки и минимума новостей.

Но сейчас – все и в правду было совсем иначе.

Устроенный ярлом Эрвином прием, больше напоминал пышные и немного пафосные гулянья, которыми его самого чествовали прошлой осенью в Нойхофе. Сегодня Игоря встречали, как равного…

Еще тогда, в середине сентябре правитель ивингов признался, что он готов был помогать, и желал ему удачи, но не верил в такую победу. Рассчитывал на самое большее, что его гость хорошо окопается в Виндфане, и может быть сумеет отхватить у хундингов ближайшие – южные земли Треверской марки.

К тому моменту бунтовщиков-южан изрядно бы пожгли-пограбили, и с пришельцем могли решить просто не воевать. Хотя бы временно. И уже это сделало бы Игоря законным хозяином земли, а не просто очередным «морским конунгом», который чего-то там удачно пограбил.

Были вполне весомые шансы, что он бы сейчас находился в статусе формально зависимого, но на деле – совершенно свободного в своих решениях владетеля. И уже это стало бы огромным достижением: вырасти от голозадого чужака, до одного из благородных владетелей.

– Кто бы мог подумать, что из-за непонимания собственных сил, сможешь победить род, державший тамошние земли то ли семьсот, то ли восемьсот лет, – улыбнулся Эрвин Сильный, выглядевший как-то растерянно в тот вечер.

И вот сегодня Игоря встретили совсем не так, как принимают старого знакомца. Скорее – как «старого знакомого, равного тебе по силе и положению». Ну, или почти равного.

Все-таки в отличие от скудных земель у Врат батавов, речные владений ивингов были куда обширнее и богаче, поэтому в целом – племя было даже несколько многочисленнее треверов. Особенно после их недавней междоусобицы…

…Когда голова походной колоны приблизилась к подножию Вепревой горы (14), их встретил небольшой разъезд дружинников яра Эрвина, поприветствовал и проводил к месту ночлега.

(14) Эверберг (древнегерм. [ever-\ebur-] вепрь, дикий кабан + [-berg] гора) – Вепрева гора, крепость, строительство которой было начато 42 года назад. Готское племя ивингов, считающих себя потомками Дикого Кабана, возвело полноценное укрепления на необжитой части своих земель.

Временный лагерь хозяева разбили с южной стороны. Сразу у посада – обширной, но слабо укрепленной части поселения, где жили рабы, вольноотпущенники и некоторые купцы держали свои склады.

Здесь их уже встречал ярл Эрвин с ближайшими слугами и самыми знатными жителями.

Обнял, выслушал славословия, а в ответной речи сообщил, что все эти бочки с выпивкой, и пища на длинных деревянных столах – для дорогих гостей. Но самому Игорю и его ближайшим командирам, предложил поселиться частью – в его прежних покоях в цитадели, частью – в одном из выделенных поместий в верхней части города.

После этого они расстались примерно на час – именно столько понадобилось времени, чтобы весь караван собрался в отведенном под ночевку месте, а воины получили по кружке вина, пива или меда, и шипящий кусок горячего мяса.

Подняв первый кубок, Игорь пошутил на счет «трудностей» пути, когда всю дорогу они только и борются с обжорством да пьянством, посоветовал не привыкать, и отбыл на пир к хозяевам.

Эверберг был именно крепостью, поэтому верхний город за каменными стенами был очень плотно застроен в сравнении с тем же Нойхофом. Хотя и населения здесь обитало почти вдвое меньше, но сейчас все были на улицах, и его отряд с трудом протискивался среди уже поддавших ивингов.

Тем более что кроме офицеров, Игорь взял с собой и всех тех, кто был в его первой дружине, принесшей свою «кровавую клятву» именно здесь, у стен Эверберга. В итоге в делегацию набралось почти сорок человек, и у половины из них были знакомцы или друзья среди местных. Подъем получился очень душевным, но долгим.

Как и сам пир.

Первую половину вечера тосты звучали чуть ли не ежеминутно, и только когда народ крепко поддал, а толпа распалась на «клубы по интересам», состоялся разговор, ради которого весь этот официоз и затевался.

– Инго.. Игва.. Ингвар, – так и не сумев выговорить земной вариант имени своего гостя, ярл Эрвин сдался и перешел к делу, слегка ошарашив гостя. – Осознаешь ли, насколько непрочно твое положение?

– Мне казалось, я довольно крепко держу свои земли. Да и воинов, думаю, у меня побольше, чем у прежних властителей марки. И это не смотря на недавнюю резню, – вполне искренне удивился Игорь, и тут же забеспокоился. – Я что-то опять не знаю?

– Нет, – отмахнулся ярл, – у твоих дальних соседей сейчас затишье, но наемники все еще в цене, а значит, соперники успокоились ненадолго. По-прежнему живут в раздорах и заняты лишь друг другом. Просто набираются сил и выжидают… Да и ближние соседи, думаю, все еще помнят наше предупреждение. Ни тулинги, ни убии не станут умышлять…

– …тогда?!

– Наследник. Пока некому передать власть, то и самой власти у тебя считай, что и нет! Скажи, стремятся ли владетельные семьи отдать к тебе на службу своих сыновей? Кроме тех, кто сразу встал под твои знамена…

Набравший воздуха, чтобы как-то поспорить или хотя бы пошутить, про собственное здоровье, Игорь замер, и принялся перебирать в памяти все прежние события и разговоры. Хозяин крепости не мешал, казалось, полностью погрузившись в выбор самого сочного персика среди оставленных слугами корзин и блюд. Игорь в это время мучительно перебирал все невнятные, на первый взгляд, разговоры, что заводили с ним друзья-советники.

Победив в войне, он пытался держаться «как прежде», но чувствовалось, что между ними выросла не стена, нет… но некая «ступенька». Раве что остальные земляне продолжали наедине подкалывать, как прежде, но для них все это могло быть и не очевидно.

А вот фризы – те стали куда сдержаннее, и с непрошеными советами подходили куда осторожнее.

«…Ну да, кто с самого начала был со мной, стараются пристроить «лишних» сыновей и племянников хоть куда-нибудь. Даже в младшую дружину, созданную изначально почти полностью из крестьян и горожан, да и воюющую в основном не престижно – пешком, – не протолкнуться от желающих. Интригуют, взятки суют наставникам… А вот другие вожди – нет. Покорны, готовы услужить, и держатся вполне доброжелательно, но молодежь не шлют. Не связывают надежды, значит… Или не уверены, что я надолго…»

В такие моменты Игорь начинал верить, как и вся остальная толпа, что ярлы-жрецы могут читать мысли. Эрвин Сильный, просидев все время мучительных размышлений отстраненно, заговорил ровно в тот момент, когда бывший журналист все осознал, согласился, и захотел все это обсудить.

– Хочешь спросить, почему я завел с тобой этот разговор, и думаешь, что у меня, наверное, есть какое-то предложение?

– …Все так, – неожиданно рассмеялся Игорь, немного отвыкший от их прежних многочасовых бесед.

– Что думаешь, если предложу породниться со мной? Будь уверен: рода я не худого, и предки мои властвовали среди ивингов кабы не дольше, чем новые подданные твои хундинги, правили треверами… – совсем по-свойски подмигнул ярл. – Не сомневайся: дам хорошее приданное, да и никто из соседей больше не посмеет сомневаться в твоем роде или в достоинстве будущих сыновей…

Глава 5. Помолвка с размолвкой

Крепость Эверберг, утро после пира

(19 апреля 2020 года)

…Вчера я напился. До изумления.

Нет, никаких там рвотных сюрпризов, неловких падений и прочих издержек физиологии. Алкоголь на жреца и правда действует куда меньше, но надраться все-таки умудрился. Сидя утром в своих прежних покоях – да, тех самых, что стали практически родными за первые полгода жизни в новом мире, – пребывал в некотором раздрае. Даже голова немного побаливала. Но больше всего, конечно же, «мутило» от воспоминаний…

У себя в марке даже не пытался лично ввязываться в хоть сколько-нибудь замысловатые интриги. Предпочитал экспериментировать «стратегически». Не стараться «обжулить» потенциальных противников по одному. А местные благородные семьи, как ни крути, противники.

Ведь вся земная история, собственно, это рассказы об усилении правителя через «прижимание» аристократии, и взятие на службу мелкого дворянства. По крайней мере, до того момента, пока республики вдруг не стали моднее княжеств, королевств и империй. Хотя и современная земная политика – что это, если не возня о границах прав новой аристократии…

Короче, у себя в Треверской марке я даже не пробовал играть «на равных», а сразу старался создать условия, чтобы у местных владетелей не было возможности даже «сделать ставку» в этой «монополии».

Действовал совершенно в духе трактата того знаменитого китайца… Ну, который считал вершиной воинского искусства и стратегии, умение победить врага вообще без сражений. Типа – чувак год натирал доспехи и точил меч, приходит – а ему уже репарации назначили, и сделать, самое главное, ничего нельзя (15).

(15) Искусство войны – самый известный древнекитайский трактат стратега и мыслителя Сунь-Цзы, жившего ориентировочно в VI веке до н. э. Дословно название звучит как «Законы войны (военные методы) почтенного (учителя) Суня».

Кстати, именно так получилось с моим Указом «О справедливости…»

Вынудив клановых вождей передать подчиненным семьям законную часть общих родовых земель, я резко, прямо в одно движение расколол их единство. Лишил владетельные семьи даже возможности выступить против…

Нет, иногда все же приходится действовать… Скажем так – «более традиционными методами». Но для этого у меня есть глава клана Серебряного Ветра Тарен Терпеливый – Коронный канцлер и Первый наместник Треверской марки.

Вот он – по-настоящему опытен именно в таких вопросах и вообще – «методах». Умеет без шума, пыли и драк разрешать мелкие постоянно возникающие кризисы. Правда, не смотря на громкие титулы, оставил Тарена всего лишь одним из четырех членов Малого коронного совета, на который и возложен присмотр за владениями.

Нет, доверяю я ему полностью, но…

Все-таки даже у самых положительных и добродушных «интриганов» с прозвищем «Терпеливый», всегда есть соблазн «заиграться». Терпение – штука отличная, и ее сильно не хватает в любом из миров. Особенно среди людей, так и норовящих врезать топором, вместо того, чтобы просто поговорить. Но иногда нужно сначала послать тяжелую пехоту, а потом уже разговаривать. Желательно – в каком-нибудь уютном месте и в присутствии расторопных парней, умеющих калить железо и пользоваться хлыстом.

В общем, оставить-то я его оставил, но вот сейчас, Тарена чертовски не хватало именно здесь. Мне до зарезу нужен был помощник, который бы знал все местные традиции и немного даже расклады. Доверенный человек, способный объяснить, что тут вообще произошло.

Потому что сразу после того, как ярл Эрвин ошарашил предложением породниться, и мы вместе вернулись в пиршественный зал, дальнейшие события …как-то не задались.

* * *

Не смотря на некоторое беспокойство и непонимание я, конечно же, мог только радостно принять предложение и многословно поблагодарить.

При всех будущих непонятках, оно было и правда, щедрое. Особенно учитывая, что речь шла не об одной из десятков, если не сотен племянниц или вдов из каких-нибудь побочных ветвей, а о любимой и единственной внучке правителя ивингов. О 20-летней Одиллии (16).

(16) Одиллия (древнегерм. [ot, aud] богатство) – дочь единственного, рано погибшего, сына ярла ивингов Эрвина Сильного; сокращенный вариант имени – Отта.

Классической такой девице скандинавского типа. Не сказать что сильно красавице, но и, слава местным богам – не коренастой поперек себя шире валькирии, которых немало попадалось среди здешних жителей.

Отта наоборот – была скорее излишне сухощава, да и грудь… скорее обозначалась, чем и впрямь имелась в наличии. В обычном случае я вряд ли проводил бы ее заинтересованным взглядом, хотя на лицо девушка и казалась довольно миловидной. Или даже «симпатичной».

Но не суть: в вопросах политики лицо невесты – это не самое важное…

Да и ярл предложил имя невесты пока не озвучивать:

– Понимаешь, для многих давно уже не секрет мое участие …в твоем возвышении. Но услуга, оказанная в прошлом, даже такая, вовсе не повод дружить в будущем. Так что думаю, на время пока ты будешь в походе, другим лордам лучше не знать, насколько далеко мы решили зайти в желании сохранить и укрепить нашу дружбу. Да и не только им…

– Пока не до конца понимаю, но вроде не вижу повода возражать, – согласился я, не сумев скрыть сомнение в голосе. – Если так будет лучше…

– …будь уверен! Отта наследует мое достояние. Стань известно, что именно ее я отдам тебе, и мой брат испугается за свое положение. Сейчас его подбивают на неповиновение жена, и лишь некоторые доверенные слуги. А тут – боюсь, дело все-таки дойдет до усобицы, потому что он и сам в это поверит…

Чувствовалось, что ярлу очень неприятно углубляться во все это. Хотя кому, как не мне знать именно такие нюансы. Все-таки однажды убийцы, посланные невесткой Эрвина Сильного, уже приходили (17).

(17) Сквозное событие книг «Конунг: Вечный отпуск» и «Конунг 2: Треверская авантюра».

В общем, я тогда так и не решился задать самый главный вопрос: а что именно означает для меня получение в жены наследницы всего имущества властителя ивингов?!

Все-таки учитывая ближайшие планы, я и до свадьбы-то могу не дожить. Да и после свадьбы – попробуй, предскажи, кто именно из нас окажется долгожителем. Хотя понимать все эти, даже теоретические варианты, мне не только хотелось бы, но и было жизненно необходимо.