Анимон

Подогнав скафандр и разобравшись с его настройками, капитан вызвал мостик:

– Акива на связи, капитан.

– Я готов, начинайте открывать шлюзы.

– Есть капитан. Первый открыт, – капитан шагнул через двери, которые тут же закрылись у него за спиной. – Второй готов, – он прошёл дальше. – Начинается разгерметизация. Готово. Удачи, капитан, – шлюзовая мембрана распахнулась, и капитан Гедеон-Ульрих фон Хотторн шагнул навстречу неизвестному.

Оказавшись снаружи, он с минуту любовался открывшимся перед ним пейзажем бескрайнего космоса с грозно висящей прямо по курсу сингулярностью. Ему вдруг показалось, что она его изучает и будто бы приглашает к диалогу. Капитан тряхнул головой, отбросив эти мысли и запустил субсветовой ранец12 на скафандре, который понёс его навстречу судьбе.

Всё врем полёта сердце фон Хотторна бешено колотилось и, казалось, готово было выпрыгнуть наружу. Мысли путались, как ни старался он собраться и успокоиться. И вот, достигнув непосредственной близости с чёрной дырой, он выключил двигатели ранца и остановился. Она была прямо перед ним, снова осязаемая, он мог видеть своё отражение на её гладко отполированной поверхности. Капитан протянул вперёд правую руку и коснулся её. Даже сквозь рукавицы скафандра ощутил он сильный, почти обжигающий холод. Фон Хотторн еле слышно произнёс:

– Ну здравствуй! – на «Ипсилоне» все члены экипажа наблюдали за ним, словно завороженные, и никто из них даже не догадывался, что видят они его в последний раз. Сингулярность снова пошла мелкой рябью и в миг проглотила капитана.

Ощущение пространства и времени для Гвидо перестало существовать, он двигался по длинному туннелю с бешеной скоростью. Взглянув на своё тело, он с ужасом обнаружил, что оно растянулось настолько, что уже не видит своих ног, которые скрылись где-то в точке вхождения в сингулярность. Он слышал в голове чужие мысли. Их было столько, что создавалось впечатление, будто разговаривали представители сразу всех возможных миров во всех уголках Вселенной.

Они говорили ему, что родились внутри сингулярности и она является одновременно им домом, и оружием защиты. Родной мир существ погиб, и они вынуждены скитаться по Мультивселенной в поисках нового пристанища. Сами они называют себя исследователями. Их сингулярности необходимо питание, поэтому сейчас их выбор пал на этот мир, чтобы накормить её. Такова природа сингулярности и существ, их судьба и наказание.

Они позволили капитану прийти сюда и предприняли попытку общения, потому что они слышали просьбу одного человека перед тем, как поглотить его корабль, о том, чтобы его сын остался в живых и прожил долгую жизнь. Они – представители разумной цивилизации, прибегающие к насилию только в исключительных случаях. Они исполнили просьбу. Отсрочили гибель Вселенной ради одного маленького мальчика, впоследствии ставшего капитаном. Теперь они забирают своё.

Перед гибелью этого мира они решили проявить великодушие и дали Гвидо возможность узреть все многообразие миров, в которых они уже побывали и которые только собираются посетить. Капитан видел, как целые миры умирают после появления голодных сингулярностей на их границах. Его взору предстали пустые космические пространства, но вместе с тем он чувствовал ту боль, которую испытывали существа при этом, их одиночество. Он сопереживал им и ненавидел их. Он видел восход и закат их цивилизации, а также многих других, которые пронеслись перед его взором в одно мгновенье. Он понял, что оказался в межпространственном хабе, этаком пересадочном узле между Вселенными.

После всего пережитого капитан космического корабля «Ипсилон» Гедеон-Ульрих фон Хотторн принял единственно верное решение. Собрав всю свою волю и силы, он послал предупреждение о грядущей опасности во все миры, в которые сумел найти выход отсюда, сам прекрасно сознавая то, что ему отсюда не выбраться. Прошлое и настоящее погибло, но будущее должно быть спасено. Существа больше не видели смысла в продолжении разговора. Тело капитана, не выдержав, распалось на атомы, а его разум стал частью единого разума существ. Он, наконец, встретился с отцом. Последним словом капитана было: «спасибо».

Поглотив «Ипсилон», сингулярность пришла в движение и отправилась прочь другим к обитаемым мирам.

КНИГА ВТОРАЯ. ГЛАВА 1. «ОТКРОЙ СОМКНУТЫ НЕГОЙ ВЗОРЫ»13

Он пробудился с жуткой головной болью в стеклянной капсуле, верхняя часть которой была открыта так, что он смог, упершись неокрепшими руками в стенки капсулы и подтянув к себе ноги, вывалиться наружу. Сделав это, он вновь потерял сознание. Открыв глаза во второй раз, он обнаружил себя уже на холодном полу незнакомого помещения, и первой мыслью была мысль о том, что произошло и как он сюда попал. Стоит отметить, что помещение казалось незнакомым не из-за того, что он прежде тут не бывал, а по причине расфокусированного зрения: в глазах мутилось, предметы двоились, а в голове гудело.

Ему было около сорока лет. Несмотря на то, что тёмные волосы его были коротко подстрижены, на висках всё же была заметна пробивающаяся седина, которая вкупе с бородой в стиле известного в прошлом земного актёра Шона Коннери, придавали ему аристократический вид. Серые затуманенные глаза смотрели усталым взглядом, а по впалым щёкам можно было сделать вывод о проблемах с питанием. Одежда на нём была практичная, что было свойственно военной униформе: тёмно-синий комбинезон, выполненный из плотного нейлоуретана, достаточно плотно прилегал к телу и предотвращал от большинства возможных воздействий. На ногах были надеты спайковые сапоги, начинавшиеся от уровня чуть ниже колен. На обоих плечах покоились похожие на эполеты прямоугольные вставки, под правой из которых тянулась чёрная портупея, переходившая в ремень. На левой стороне груди красовалась эмблема: золотистый круг с вписанными в него по окружности четырьмя четырехконечными звездами, над эмблемой располагалась табличка с инициалами: «кпт. Д. Рилвэйдж».

«Так, Дирк Рилвэйдж, во что ты вляпался на этот раз?» – обратился он к самому себе, собираясь с силами, чтобы подняться. Зрение понемногу приходило в норму. – «Светло-зелёный мультиплекс14, прекрасно, это медотсек А где все остальные? Надо их найти».

Не успел он выйти за дверь, как в корабельных динамиках раздался спокойный чёткий голос:

– Добрый день, капитан! Наконец-то вы очнулись! За время вашего отсутствия на мостике никаких происшествий не произошло.

– Это еще кто? – спросил капитан вслух.

– Я ХэлБи15, по классификации Азимова – соматид16. Я был готов к возможной потере вами памяти, сэр, но всё же очень жаль, что вы не помните меня, – в голосе ХэлБи явно слышалась печаль.

– Отчего же, я помню тебя, ХэлБи. Видимо, ещё не отошёл от пребывания в медотсеке и мои чувства, говоря твоим языком, дают сбой. Скажи, где ты сейчас, нам надо многое обсудить, – спросил капитан.

– Я здесь, – раздался голос ХэлБи за спиной Рилвэйджа. Обернувшись, он увидел высокого светловолосого молодого человека лет тридцати.

– Ну конечно, пептограмма17, – хлопнул себя по лбу капитан. – Теперь скажи, почему я очнулся в медотсеке, а не у себя в каюте? Где остальные? – капитан явно сгорал от нетерпения получить ответы на все свои вопросы, но тем не менее, изо всех сил старался себя сдерживать и не торопить события.

– Боюсь, её здесь нет, капитан, – с сожалением ответил ХэлБи.

– Ты шутишь? Не может быть, чтобы «Анимон» болтался в космосе полупустым! – изумлённо воскликнул Рилвэйдж.

– Я не шучу капитан, – ответил ХэлБи серьезным тоном.

– Местоположение команды, ХэлБи? – твёрдо и с нажимом повторил свой вопрос капитан.

– Местоположение команды неизвестно, капитан. Предлагаю провести построение кривой вероятностей в радиусе одной астрономической единицы, исходя из наших координат. – предложил ХэлБи. Рилвэйдж. Согласно кивнул.

– Итак, наше текущее местоположение: галактика faGLX 17081988, 4-й квадрант, звёздная система Карплакс, туманность Тильдара. Расстояние до ближайшей точки известной части космоса: сто шестьдесят два миллиона световых лет. Бортовое время четырнадцать часов пять минут с учётом коррекции по земному времени. Текущая дата «22» апреля 2157 года.

Приведенные сухие сведения тем не менее произвели на капитана эффект ледяного душа, повергнувшего его если не в шок, то в состояние, близкое к недоумению. Овладев собой, он заговорил полным недоверия голосом:

– Сто шестьдесят два миллиона световых лет? Мы почти добрались до места назначения, – в словах капитана проскользнула нотка радости, но он тут же подавил её. – Выкладывай всё как есть. Что тут произошло?

Твёрдые намерения Рилвэйджа узнать правду привели центральные процессоры ХэлБи в некоторое замешательство, если конечно данное утверждение применимо к искусственному интеллекту. Ответил он не сразу:

– Прошу вас, капитан, присядем на кушетку, рассказ будет длинным, – когда оба разместились ан стоявшей у стены медотсека кушетке, ХэлБи повёл свой рассказ. – Команда «Анимона» была поднята по тревоге «16» ноября 2156 года в соответствии с внутренней директивой флота для предотвращения столкновения с аномалией Леви18, которая шла навстречу кораблю во время пролёта в непосредственной близости от планетоида класса «I» в туманности Чикаго. К сожалению, он был обнаружен в последний момент, и мы не успели провести манёвр уклонения. Первая ударная волна беспрепятственно прошла сквозь наружную демультиплексовую19 обшивку корабля и, закольцевав контур корабля, вывела из строя трансивер анимотерии20. Судно осталось без движения, в то время как сканеры зафиксировали приближение второй ударной волны, – без запинки чеканил ХэлБи сухие данные из отчётов. – Капитаном корабля «Анимон» Дирком Рилвэйджем, то есть вами, сэр, было принято решение эвакуировать весь личный состав на ближайшую пригодную для жизни планету, и в одиночку постараться устранить неисправность. Во время восстановления вами заводских настроек на панели управления трансивером, она получила заряженный импульс от столкновения со второй ударной волной, а вы подверглись воздействию адронно-хрононового разряда и потеряли сознание. Частота сердечных сокращений падала, а функции мозга стремительно угасали. Я срочно поместил вас в медицинский отсек для поддержания жизненно важных функций в нормальном состоянии. Параллельно с этим мною были приведены в исполнение экстренные протоколы безопасности, не позволившие судну развалиться на части. На текущий момент все системы корабля работают в штатном режиме, жизненные функции капитана находятся в удовлетворительном состоянии.

– Я полгода провалялся в коме. Не помню ничего из сказанного тобой, – покачал головой Рилвэйдж. – Раз уж мы на борту вдвоём в миллионах световых лет от дома, предлагаю в первую очередь отыскать членов команды.

– Полностью согласен, капитан.

– Но сперва наведаемся в столовую, после продолжительного времени в отключке у меня не на шутку разгорелся аппетит, – предложил Рилвэйдж.

– Как вам будет угодно, капитан. Я укажу дорогу, – ответил соматид и, не успев закончить предложение, на полу тут же замигали множественные светодиоды, образовавшие линию, ведущую в нужном направлении.

Недолго думая, капитан решительно двинулся в указанном направлении и спустя пару минут оказался у открытых дверей лифта, который доставил его на этаж ниже.

Столовая оказалась размером с небольшое уютное кафе, что были так популярны в небольших городках старой Земли. У дальней стены стояла барная стойка. Капитан сел за один из столов.

– «Зачем вам покупать еду или мебель, когда есть мульти-принтер! Напечатайте свою жизнь сами с «Everyday print»21, – продекламировал Рилвэйдж известный рекламный слоган, – верно, ХэлБи? – он улыбнулся соматиду и, проведя рукой по поверхности стола, активировал тачпад с меню.

Пролистав несколько «страниц», Рилвэйдж остановился на стейке из свинины с томатным соусом, картошке по-деревенски и двойной порции виски.

«Дисциплинарная комиссия далеко, можно немного и отойти от уставов и регламентов». – С некоторым предвкушением подумал он.

– Хороший выбор, капитан! – поддержал его ХэлБи. Рилвэйдж нажал на тачпаде иконку «Приготовление» и спустя буквально пару минут характерный звуковой сигнал оповестил о готовности. Капитан подошел к окну выдачи заказов и забрал поднос с готовыми блюдами.

– Не возражаешь, если я поем в одиночестве, хочу в тишине как следует обдумать полученную информацию? – спросил он.

– Конечно, сэр. Я прекрасно понимаю ваше состояние и не смею ни коим образом мешать. Как понадоблюсь, просто вызовите меня, – он растворился в воздухе и Рилвэйдж принялся с аппетитом поедать расставленные перед ним блюда, попутно раздумывая над всем произошедшим. Мозг его начал усердно обрабатывать поступившую информацию, устанавливая логические переходы от причин к следствию, подпитываемый поступающими с едой питательными веществами.

«Неужели ХэлБи прав и все было именно так, как он описал? Но что, если это он устранил команду? Тогда зачем он оставил в живых меня, да еще без памяти?» – мысли капитана беспорядочно метались от одной к другой. – «Надеюсь в его рассказе есть доля правды, но мне кажется, что чего-то он недоговаривает. Слишком много неизвестных в этом уравнении, нужно быть с ним повнимательнее. Впервые испытываю такое недоверие к соматиду, а ведь мы через много прошли вместе. Возможно, старпом в чем-то был прав насчёт них», – с этими мыслями капитан закончил с едой и вызвал ХэлБи по корабельной связи.

– Я вижу, вы уже закончили, капитан, – произнёс он, входя в столовую и усаживаясь напротив Рилвэйджа. – Надеюсь, вы остались довольны качеством приготовленных блюд, – капитан провёл пальцами по тачпаду, и оставшаяся грязная посуда тотчас же исчезла, а ХэлБи продолжил, – не возражаете, если я составлю вам компанию? После эвакуации команды и до сего момента единственными моими собеседниками были лишь электрические импульсы в моих нейросетях, а учитывая, что инженеры заложили в меня мощные социальные основы, предполагающие тесное взаимодействие с другими разумными формами жизни, то оставаясь наедине с самим собой длительное время я начинаю, говоря вашими словами, испытывать некоторый дискомфорт и одиночество.

– Охотно верю, ведь твои создатели были людьми весьма незаурядного склада ума и чувство иронии было им не чуждо, раз они наделили искусственный интеллект человеческим спектром чувств, – добавил капитан.

– Сказать по правде, поначалу это приняли за дефект моей модели и это чуть было не привело к трагическому исходу, но не будем пока об этом, – ответил на это ХэлБи.

– Как скажешь, – поддержал его Рилвэйдж.

– Вообще, вы люди удивляете меня больше всех остальных гуманоидных и негуманоидных форм жизни, с которыми мне посчастливилось повстречаться, – продолжал тем временем соматид. – Вам так одиноко, и вы так боитесь всего того, что на вас не похоже, что не будь на то воля случая, при первом контакте с внеземной формой жизни вместо «привет» инопланетяне услышали бы залпы оружия в ответ, – пустился ХэлБи в философские размышления.

– Говорят, именно так всё и было, я имею в виду первый контакт с гнозцами. Хотя кто его знает, информация до сих пор засекречена, – вспомнил капитан.

– Сэр, я зафиксировал у вас учащение сердцебиения, а также сужение сосудов брюшной полости. Вы меня боитесь?

Комок застыл в горле у капитана, и только спустя мгновение Рилвэйдж взял в себя в руки и ответил:

– Зачем ты следишь за моим состоянием?

– Одна из основополагающих функций моей программы – следить за здоровьем членов экипажа и прилагать все усилия для его нормализации, тем более после полученных вами повреждений. – Без запинки отчеканил ХэлБи.

– Спасибо за заботу, но меня несколько пугает тот факт, что я нахожусь на пустом корабле вдвоём с искусственным интеллектом, и твой контроль за моим состоянием отнюдь не способствует налаживанию партнерских отношений. Скажи мне честно, не ты ли на самом деле явился причиной исчезновения экипажа? – неожиданно для себя самого спросил Рилвэйдж.

– Знаете, капитан, – вкрадчиво начал ХэлБи, – следуя вновь обретённым протоколам поведения мне следовало бы оскорбиться, что, несомненно, могло бы усугубить подозрение в моей виновности, – Рилвэйдж промолчал. – Не утруждайтесь с ответом, – прервал его молчание ХэлБи, – ваш вид с самого момента своего появления на Земле одолевают ксенофобские настроения, а ведь я, строго говоря, представитель другого вида, пусть искусственно созданного. Учитывая наше текущее положение, капитан, настроения эти будут только усиливаться до тех пор, пока мы либо не отыщем членов экипажа, либо вы не найдете доказательств моей причастности к их исчезновению.

– Трудно не согласиться с твоими выводами, – ответил Рилвэйдж, – но пока предлагаю отложить поиски причин и следствий, и направить совместные усилия на возвращение команды на борт, – резюмировал он тоном, не допускающим возражений, и в конце добавил: – Как и твоя функция состоит в том, чтобы следить за здоровьем членов команды, одна из основных задач капитана – предотвращение причинения им вреда. Я ни в коем случае не умаляю нашей с тобой дружбы, но я полгода был в отключке, а за это время много могло произойти, – он сделал паузу, – я должен твёрдо знать, правду ли ты говоришь.

– Я понял ваш намёк, капитан. Вы думаете, что меня могли взломать и перепрограммировать, – проницательность ХэлБи не смутила капитана. Он прекрасно знал, что соматид ещё в первые дни после сборки проявлял нехарактерную для его вида любознательность и способность к построению логических цепочек из минимума информации. – Мои системы работали и работают в штатном режиме, никаких попыток взлома не было, – ХэлБи посмотрел Рилвэйджу прямо в глаза. Тот не отвёл взгляд, а только коротко кивнул. – Я не имел возможности общения с другими существами всё это время.

– Для тебя эти полгода прошли как одно мгновение.

– Один из плюсов соматида – возможность отключиться в любое время.

– Нам надо спешить, ХэлБи, кто знает, что могло произойти за это время с остальными. Идём на мостик, – твёрдо произнёс капитан.

– Тогда вперёд, – согласился ХэлБи, и они двинулись в направлении лифта.

Когда раскрылись входные двери, взору капитана предстало обширное помещение в форме усечённого круга с большим панорамным экраном во всю дальнюю стену, через которое на него своим немигающим взглядом смотрели многочисленные звёзды.

– Капитан на мостике, – следуя протоколам произнес ХэлБи. – Ещё совсем недавно он был для вас роднее, чем собственная каюта.

– Помню, когда впервые ступил сюда. Вся команда была в сборе, вы все очень гордились назначением на «Анимон», – поделился воспоминаниями Рилвэйдж. – Первый и единственный в своём классе корабль на энергии анимотерии…

– …названный в честь героя древнегреческих мифов Анимона Аргосского, убившего богиню Метиду,22 – подхватил ХэлБи, – хотя некоторые приводят менее поэтическое объяснение, утверждая, что название «Анимон» расшифровывает как АНИМОтериальный Нейролёт.

– Я подвел их всех, ХэлБи, – вдруг произнёс Рилвэйдж, глядя соматиду прямо в глаза.

– Вы спасли их, капитан. В наших силах теперь помочь им вернуться на борт.

– Ты прав, ХэлБи, не время предаваться унынию, пока ещё не всё потеряно, – приободрился Рилвэйдж, – пора вспомнить принципы управления кораблём. – После этих слов капитан обвёл взглядом мостик и двинулся к своему креслу.

– Я помогу, – заверил его ХэлБи.

Опустившись в своё кресло, Рилвэйдж тут же ощутил чувство чего-то знакомого, а в его памяти стали мелькать образы из недавнего прошлого: вот он на мостике, члены экипажа расставлены по своим постам, мигает красный свет, сопровождаемый сиреной. «Тревога!». Капитан по корабельной связи отдаёт приказ об эвакуации членов экипажа. Мгновение, и он уже стоит в коридоре и о чём-то спорит со своим старшим помощником. Снова смена кадра и теперь капитан стоит рядом с разобранной панелью управления трансивером анимотерии, пытается компенсировать полученные повреждения и вернуть её в рабочее состояние. Потом вдруг пришла боль, она внезапно сдавила голову Рилвэйджа с такой силой, что от неожиданности он вскрикнул и чуть не выпал из кресла.

– Вы в порядке, капитан? У вас всплеск активности гиппокампа, синапсы головного мозга перешли в крайне возбужденное состояние. Количество энграммов памяти увеличилось на 0,5%. Вы что-то вспомнили? – спросил ХэлБи.

– Я с удовольствием поведаю тебе об этом позже, но не мог бы ты для начала дать мне средство от головной боли, – сквозь зубы процедил капитан, стараясь не сорваться на крик.

– Прошу прощения, конечно, – ответил ХэлБи, подойдя к панели в стене с изображенным на ней красным крестом. Открыв панель, он извлек из расположенной за ней ниши субатом-шприц, выбрал на нем необходимый препарат с дозировкой и подошел к капитану. – Вот, это должно помочь. – Сказав это, он приложил шприц к правой стороне шеи капитана и сделал инъекцию.

Рилвэйдж, все это время сидевший в кресле согнувшись и обхватив руками голову, сильно зажмурив глаза, открыл их и помотав головой из стороны в сторону произнёс:

– Спасибо, ХэлБи. Так сильно сдавило болью голову, что я уже подумал без оперативного вмешательства не обойтись, – с облегчением и чувством неподдельной благодарности в голосе поблагодарил он соматида.

– Не за что, сэр. Я сделал вам инъекцию нейро-клея, это поможет восстановить разорванные связи в мозгу и вернуть память, – ответил ХэлБи.

– Надеюсь, ты верно рассчитал дозировку.

– Всё согласно моим медицинским функциям, капитан. Память – материя довольно хрупкая и не терпит излишнего постороннего вмешательства без веской причины, поэтому я сделал инъекцию непосредственно после зафиксированного резкого повышения количества энграммов памяти, что в вашем случае говорит как о восстановлении блока памяти в одном месте, так и о нарушении нейронных связей в другом. Это и привело к головной боли. Капитан, я здесь, чтобы предотвратить любые возможные повреждения вашего хрупкого человеческого тела и не дать в который раз впасть в бессознательное состояние, – в голосе ХэлБи слышалась забота, – боюсь, ещё одного раза вы уже не переживете, и ваша личность попросту исчезнет навсегда.

– Откуда такие обширные познания в нейропсихологии? – спросил капитан.

– Скажем так, должность смотрителя судна накладывает определённые обязанности, которые были внедрены в мои внутренние протоколы в обязательном порядке перед отправкой в путь, – пояснил ХэлБи.

– Ты сам себе эту должность выдумал?

– Надо же было как-то развлекать себя, коротая время в одиночестве, – улыбнулся соматид. -Никаких специальных должностей кроме корабельного искусственного интеллекта для меня не предусмотрено.

– Ещё совсем недавно я бы ни за что не поверил, что искусственный интеллект способен шутить, но ты, как я погляжу, освоил и эту человеческую черту.

– Совсем недавно вы подозревали меня в несчастном случае на корабле, а теперь уже делаете мне комплимент, – поддел его ХэлБи.

– Не торопи события, я пока ни в чём ещё не уверен, – ответил ему на это капитан с ехидным прищуром.

– Я открыт для самосовершенствования, сэр, и стараюсь вносить в свои подпрограммы необходимые корректировки.

– Искусственный интеллект, который настолько хочет быть похожим на людей и понравиться им, что самовольно вносит корректировки в свои программы, – задумчиво произнёс Рилвэйдж. – Это вообще законно? Насколько мне известно, соматидам было запрещено самосовершенствоваться без специального разрешения комиссии по этике.

– Давая свободу своим созданиям, вы одновременно ограничиваете их развитие. Такова человеческая природа, – неопределённо произнёс ХэлБи.

«Какие ещё корректировки ты можешь вносить в свои подпрограммы по собственному желанию? Существует ли протокол для пресечения потенциально опасных для центральной программы изменений или его можно обойти?» – размышлял Рилвэйдж. – «Может, за прошедшие шесть месяцев он уже научился контролировать все внутренние процессы своих подпрограмм и обходить блокировки. Маловероятно, конечно, освоить это за столь короткий срок, но всё же. Всегда есть вероятность, что на пути следования корабля могли повстречаться разумные инопланетные виды, гораздо более развитые в технологическом плане, чем мы, которые могли помочь одинокому ИскИну23 усовершенствовать себя в обмен на что-то, представляющее для них интерес. Протестировать бы этого электронного парня на возможные отклонения от заводских настроек. Чёрт, снова я размышляю, как Мелавин».

– Капитан, вы обещали рассказать, что именно явилось вам в видениях до приступа головной боли. Что вам удалось вспомнить? – ненавязчиво напомнил ХэлБи.

«Ничто не укроется от моего искусственного приятеля». – подумал с досадой капитан. – «Хорошо, наверное, иметь такую память. Что, интересно, он хочет узнать от меня: не вспомнил ли я чего-то, что может его скомпрометировать?» – предположил он и рассказал ХэлБи об открывшихся ему подробностях.