Комодский дракон. Поезд призрак. Часть 2

– Как же мы узнаем, где он? – усомнился Сашка, – Енисей и Ангара это тебе не ручеёк, который можно за день пробежать от истока до устья!

– Я примерно знаю, в каких сёлах он останавливался два прошлых года. На днях мы выйдем к таёжному поселению местных старообрядцев. Там живёт мой сослуживец, мы прошли с ним через многие события и вернулись из лагеря вместе. Он конезаводчик, в его стаде и гуляет мой, подаренный им же, любимый конь. День, другой отдохнём, и поедем на один из притоков Ангары. Где, если Бог даст, встретим отца Иоанна. Кстати, ты на лошади ездить умеешь?

– Наверное, нет, – ответил Сашка, – по крайней мере, я не пробовал.

– Придётся учиться по ходу дела.

Леший хорошо знал дорогу, и на третий день пути они вышли к небольшому поселению. В широком распадке, на красивом берегу таёжной реки, расположились десятка три, хороших, рубленных дома, с дворовыми постройками, колодцами и большими огородами. Посредине поселка на холме возвышалась скромная деревянная церковь.

– Мой друг, как он сам себя называет, «старообрядец», – сказал Леший, – человек глубокой веры, особых нравов, обычаев и обрядов. Я не могу рассказать обо всех правилах, ограничениях и запретах. Для начала запомни: – в избы этих жителей, без приглашения заходить не надо, кушать и пить можно только из той посуды, которую тебе подадут, из колодезного ведра пить категорически запрещено! В храм тоже лучше не заходить, им это не нравится. Веди себя скромно и на молодых девушек лучше не «таращиться». Моего друга зовут Николай.

Николай оказался крепким, бородатым мужчиной, спокойным и не особо разговорчивым. Друзей разместили в гостевом флигеле. Помыться после дальней дороги пришлось на реке – благо вода была ещё не холодной. Большую часть времени Леший обучал Сашку верховой езде. Ему определили рыжую, флегматичную кобылу по кличке Анджела. Леший красовался на своём серебристо-буланом Янтаре. Вечерами, они бродили по берегу реки, наблюдая, как ребятишки с мостков ловят мелких чебаков и окунишек.

Однажды на закате, гуляя по берегу, они встретили двух, пожилых, явно не местных, мужчин. Один, плотный и низкорослый, с раскосыми глазами, походил на якута, второй, высокий и худой, был, вероятно, европейцем. На плече якута Сашка заметил ружьё, похожее на трёхлинейку.

Не ожидая такой встречи, незнакомцы поспешно скрылись в кустах. Полкан, бегающий по берегу позади друзей, выбежал вперёд и глухо зарычал.

– Что это они так испугались? – удивился Сашка.

– Наверное, есть причина, – ответил Леший, – иначе бы не прятались.

За ужином во флигеле он спросил Александра:

– Ты видел на плече якута дробовик?

– Мне показалось, что это трёхлинейка.

– Нет, это Винчестер, наверное, шестнадцатого калибра, его ни с чем не спутаешь, по ручке для перезарядки под стволом. Я видел такие, у японцев в Харбине.

На следующий день, зайдя в продуктовую лавку возле церкви, они вновь встретились с незнакомцами. Мужчины складывали в мешок рыбные консервы и «тушёнку». Возле покупателей крутился радостный продавец, несказанно счастливый тем, что наконец-то нашлись покупатели на такой неходовой для деревни товар.

Александр более подробно рассмотрел приезжих. Лицо европейца покрывала болезненная бледность, длинные волосы ниспадали на плечи. Сашка обратил внимание на его руки, с аккуратно подстриженными ногтями и золотым кольцом на безымянном пальце, с головой змеи. Мужчина был одет в поношенный кожаный плащ.

– Наверное, такие носят чекисты и лётчики? – вспомнил Сашка советские кинофильмы.

На его голове угадывалось что-то похожее на мятую шляпу. Из-под плаща виднелись стоптанные сапоги.

На «якуте», как Александр окрестил второго незнакомца, был одет поношенный френч военного покроя, с накладными карманами. Такие же армейские брюки, заправленные в сапоги с мягкими, собранными в «гармошку», голенищами. Картуз с лакированным козырьком на коротко подстриженной голове.

– Такие приказчики носили, – подумал Александр.

Когда, нагрузив мешок, «якут» стал завязывать его, Сашка заметил отсутствие указательного пальца на его правой руке.

– От армии «косил», – ухмыльнулся он.

С продавцом, отрывистыми фразами, разговаривал только «якут». Взвалив на плечо мешок, он, стараясь не встречаться взглядами с Сашкой и Лешим, бочком вышел из лавки. Следом торопливо выскользнул худой.

– Хорошие покупатели? – желая завести разговор, спросил Леший у продавца.

– Не бедные люди, – ответил тот, – деревенские консервы не берут. У каждого своя скотина, мясо заготовлено и не хуже, чем этих в банках. Видно далеко ехать собрались, коль столько берут? И мне прибыль!

– Надо у Николая спросить, что за люди? – выйдя на крыльцо магазина, сказал Леший.

Утром Николай рассказал, что встретившиеся накануне люди, появились в поселении несколько дней назад и остановились у «деда», так называют старейшего жителя. Представились, как иностранные специалисты, проводившие изыскательские работы в низовье Енисея, где планируется строительство заполярного города. Срок контракта истёк, и они возвращаются на родину, морем, через Владивосток. На пароходе доплыли по Енисею до Маклакова, а сейчас, с попутной оказией собираются по Ангаре добраться до Байкала. Где у итальянца, недалеко от станции Култук похоронен брат, погибший при строительстве тоннеля на железной дороге вокруг Байкала. Вчера вечером, на проходящем грузовом пароходе они уплыли дальше.

– Длинный и худой, это итальянец. А второй, похожий на якута, кто? – поинтересовался Леший.

– А кто его знает, – безразлично ответил Николай, – я слышал, как они разговаривали не по-нашему. У тебя другая одежда есть? – спросил он у Сашки.

– Нет у него ничего, – вместо друга ответил Леший, – а что?

– Пойдём, кое-что из одёжки моего выросшего брата подберём, а твоё добро бабы пока постирают. Осень на носу надо что-то тёплое подобрать, простынешь ненароком, – предложил Николай.

На следующий день Леший получил известие о том, что отец Иоанн на прошлой неделе сошёл на берег в посёлке Кодинский, намереваясь пробыть там неделю и провести Таинство венчания нескольких пар местных старообрядцев.

Туманным утром следующего дня, они уже качались в сёдлах своих коней, на едва заметной лесной дороге вдоль берега реки. От воды тянуло прохладой, но в подаренной Николаем одежде, Александру было тепло.

Несмотря на усиленные конные тренировки накануне выезда, уже к обеду, Сашка с трудом сидел в седле, предпочитая ехать стоя в стременах, амортизирую ногами. Но стоило ему только опуститься в седло, как он тут же терял стремена. На очередном привале Леший пытался ему объяснить:

– Ты теряешь стремя, чаще всего из-за привычки цепляться за лошадь коленом и пяткой. От этого нога лезет вверх, стремена становятся как бы длиннее и теряются. Не пытайся ездить без стремян, не поможет. Но коль всё же, решишься, то лучше начинать на шагу.

Когда они вновь двинулись в путь, Леший скомандовал:

– Брось стремена, расслабь ноги, будто они у тебя висят! Поболтай ими! Молодец! Не напрягая, положи их назад и опусти пятку, смотри, чтобы вся нога оставалась полностью раскрытой вниз. Запомнил это положение и свои ощущения. Теперь возьми ступней стремена. Часть веса ноги должна давить на стремя, но не весь вес. Вот, вот! – подбодрил он, – это и называется правильно «стоять на стременах». В таком положении можно ездить всеми аллюрами, тогда стремена теряться не будут.

У Сашки с третьего раза что-то получилось. Вечером, он сполз на землю и прилёг под деревом на берегу.

– По-моему, я больше никогда не смогу сидеть на собственной заднице, – простонал он.

– Ерунда, сможешь, – успокоил Леший, – утром поедешь, как миленький!

Ближе к противоположному берегу, громко буравя воду плицами огромного колеса, с зажжённым фонарём на мачте, выпуская клубы чёрного дыма, вверх по течению, проплыл пузатый пароход.

– Леший, а почему мы не поплыли на пароходе?

– Вопрос интересный, – ухмыльнулся друг, – у тебя деньги есть?

– Откуда, – удивился Сашка, – я даже не знаю, как ваши деньги выглядят.

– Я знаю, как они выглядят, но у меня в нужном количестве, их тоже нет! – посетовал Леший, – мы в любом случае, не могли бы плыть пароходом. Я не знаю, где мы застанем отца Иоанна, не исключено, что он уедет куда-нибудь в тайгу к своим единоверцам. А у нас нет времени его ждать. Мы поедем следом. И последнее, – мы должны до снега вернуться домой.

И, правда, несмотря на сильные боли в бедрах, в промежности и копчике, Александр держался в седле ещё в течение трёх дней.

Русло таёжной реки причудливо петляло между могучих сопок, но Леший каким-то седьмым чувством предугадав очередной зигзаг, сокращал путь, продираясь через дебри, и вскоре они вновь выходили к реке.

Отца Иоанна друзья застали в посёлке, он в это время вёл службу в храме. Храмом оказалась обыкновенная деревенская изба, с неким подобием маленькой колокольни, украшенной деревянной маковкой с крестом.

Разговор состоялся на берегу реки. Александр с интересом рассматривал старообрядческого священника, – крепкого пожилого мужчину, с окладистой бородой, седыми прядями, под черной скуфьей, в подпоясанной рясе, с восьмиконечным крестом на массивной цепочке.

Отец Иоанн встретил гостей настороженно, даже несколько враждебно, внимательно вглядываясь в лица приезжих.

Чувствовалось, что беседа может не состояться. Но узнав, откуда прибыли гости, он живо поинтересовался, что нового в посёлке и работает ли шахта? Слегка расстроился, узнав, что в их деревне Боголюбовке, теперь проживают приезжие рабочие. В ходе разговора также выяснилось, что священник хорошо знал отца Лешего, и с самим Лешим был знаком по рассказам жителей.

Но возобновившаяся было беседа, закончилась сразу, стоило Лешему лишь поинтересоваться загадочным исчезновением староверов. Батюшка наотрез отказался говорить на эту тему, вознося молитву и многократно осеняя себя крестными знамениями, извинился и ушёл.

Беседу пришлось продолжить на следующий день. Встретив отца Иоанна после утренней службы, Леший без обиняков рассказал священнику об исчезновении своей семьи, недавних случаях пропажи людей в шахте и таинственных приезжих, живущих в горе.

Сашка, в свою очередь, поделился историей своего появления в этом мире. Рассказал о камнях с надписями и рисунками, о заброшенном храме в скале, вспомнил о странном свечении под его куполом. Не забыл о взорванном входе в шахту, розовом утреннем тумане на берегу и коротеньком пассажирском составе, на котором уехал Мишка.

Выслушав друзей, священник спросил:

– Зачем вы всё это мне рассказали? Что вы хотите?

– Я хочу вернуться назад, в то время, где живут мои родители и друзья, – ответил Александр.

– Я очень скучаю по своей семье, – тихо промолвил Леший, – здесь у меня не осталось никого. Я хочу соединиться со своей женой, детьми и братом, если они ещё живы. Меня ничто не держит в этом мире. Помоги нам, святой отец!

– Но почему вы обращаетесь именно ко мне? Чем я могу помочь?

– Мы знаем, что вам известна тайна скалы. Вы её хранитель. Поэтому и остались здесь, а не ушли со своими братьями и сёстрами.

– Пока я не готов дать вам ответ, это не моя тайна, – наложив на гостей знамение, ответил священник. И быстрыми шагами направился к храму.

Ещё три дня они с самого утра, приходили к церкви в надежде получить ответ. Но отец Иоанн всячески избегал встречи и проходил, в окружении паствы, мимо.

Наконец, когда надежда поговорить, была почти потеряна, и друзья уже собирались в обратный путь, после вечерней службы священник сам подошёл к ним:

– Я удовлетворён вашим долготерпением! Вы настойчивые, целеустремлённые люди! Господь соблаговолил дать мне знак помочь вам! Я вас слушаю!

– Скажите отец Иоанн, правда ли, что ваши единоверцы односельчане, в одну ночь ушли в другой мир, в другое время? И вы до сей поры имеете возможность общаться с ними?

– Они ушли не вдруг и не неожиданно! Когда начались притеснения и запреты местной власти, мы решили посещать наш храм по ночам, но потом в горе поселились чужие люди, и вечерами вход стали закрывать, стало ясно – надо готовиться к исходу! Храм был вырублен в скале нашими далёкими предками. Мы не раз уходили и возвращались сюда вновь, через несколько поколений. Здесь намоленное место, здесь могилы родителей! Наши жители потихоньку распродали скотину и большую часть имущества. В назначенный день, проникнув в подземный храм через потайной вход, мои единоверцы, вероятно, тем же путём, которым вы с другом пришли к нам, – повернулся он к Александру, – вышли наружу, наверх, в другое время и другую жизнь. Я и мои потомки буду ждать их здесь, храня тайну.

– Скажите батюшка, – задал вопрос Леший, – вы не могли бы рассказать о судьбе моей семьи? Может, они там, куда ушли и ваши единоверцы?

– Сын мой, я не провидец и не предсказатель, тем более такие действия не к лицу священнику. У меня нет ответа на ваш вопрос. Но всё в руках Божьих – будем надеяться и молиться!

– Если ли у меня возможность вернуться в свой мир? И как это сделать? – спросил Александр.

– Я точно не знаю, но от старцев слышал, что малая вероятность есть, надо попасть в подземный храм в то время, когда откроются врата. В тот же день и час, когда вы оказались здесь, в этом времени. Шанс есть, но очень мал!

– А если эта дата неизвестна? – спросил Леший.

– Вы же знаете примерный срок происшедшего, надо искать дату и свидетелей, которые могут что-то рассказать.

– Но ведь можно попасть и в другое время, когда тут был ещё, к примеру, Хан Батый?

– Я думаю, для каждого времени есть день и час, но мы этого не знаем. Возможность попасть не туда тоже есть. Всё в руках Господа!

Священник надолго замолчали, думая о чём-то своём. Словно очнувшись, продолжил:

– Мне одному известна только точная дата и срок, касающийся нашей общины. Это знаю я, и только я! Как и то, где находится тайный ход в храм, и как происходит процедура перехода через врата. Вы спросите, почему и зачем я вам это рассказываю? Потому что, у вас есть только одна попытка, и если она будет неудачной, вы умрёте, исчезнете навсегда, мгновенно! Но существует другая тайна у этой горы! Это существо, это «нечто», недавно поселившееся в ней! Берегитесь его!

Наложив крестное знамение на друзей, отец Иоанн повернулся, собираясь уйти, но что-то вспомнив, остановился:

– Завтра я, с Божьей помощью, отплываю дальше на север, надо торопиться, скоро грянут морозы! Перед вами ко мне приходили двое, с виду один якут, а другой, житель Европы. Они тоже интересовались, можно ли попасть в год одна тысяча восемнадцатый? И ещё! Зная, что наши деньги в новой жизни будут не нужны, община, перед уходом, собрав все вырученное, направила верных людей, к одному человеку на Байкал, и купила золото. Которое в новом времени можно будет каким-то образом использовать. Незнакомцы спрашивали меня, как найти этого человека, торгующего золотом. Но, это не моя тайна, я её не знаю! Эти двое оказались подлыми людьми, они украли мой Винчестер. Я из него не стреляю, но вожу с собой, – это подарок. Жаль! Ну да ладно, Бог им судья! А вам удачи, с Богом!

История из детства

Дорога назад показалась намного короче. Александр уже привык к своей Анджеле, лошадь беспрекословно слушалась повода. И он уже считал себя опытным наездникам:

– Вернусь домой, обязательно запишусь в конно-спортивную секцию и научусь джигитовке.

Вечерами, укладываясь спать на свежесрубленных сосновых ветках, пахнущих смолой и новогодними праздниками, вспоминалось беззаботное детство, сверкающая огнями и игрушками лесная красавица в громадном зале Дома культуры. Музыка, смех, бенгальские огни, хороводы. А потом была таинственная Новогодняя ночь, дарящая сказку, подарки и чудеса. И Сашке, как ребёнку, хотелось крепко заснуть и проснуться в прежней жизни и времени.

Всё чаще и чаще он вспоминал о доме, родителях, друзьях и даже о бывшей жене:

– Как говорил отец Иоанн, Бог даст, вернусь назад, обязательно встречусь с ней, если она ещё не замужем, может и сойдёмся.

Подзабытая за дымкой событий последних недель прошлая жизнь, всё чаще являлась во снах и думах. Вспоминался Мишка уехавший неизвестно куда, – «жив ли он?» Мучили переживания о родителях, не ведающих, куда исчез сын, и, наверное, зачисливших его в списки без вести пропавших:

– Вернёмся в зимовье, обязательно наведаюсь домой, – мечтал Сашка, – но внутренний голос вопрошал, – в чей дом? И что ты там скажешь? Кого встретишь? Деда, которого никогда не видел, или своего отца, бегающего с пацанами по улице? Кем родне представишься? Вот, в том и дело!

Александр силился вспомнить рассказы отца о детстве, родителях, ближних и дальних родственниках, друзьях и событиях тех лет. Но ничего нужного припомнить не смог.

Через три дня они вернулись в посёлок старовера Николая. Весь длинный путь друзья почти не разговаривали, занятые своими мыслями. Но однажды вечером у костра Леший, с какой-то грустью сказал:

– Наверное, мне не суждено увидеть своих детей, жену и брата. Я не знаю дату их исчезновения, тем более, не знаю точное время событий.

– Что, не осталось свидетелей? – с сомнением спросил Сашка, – но ты же говорил, что твоего брата, зарубившего чужаков, поддержали соседи, был бой и погибшие. Неужели не осталось ни одной старушки помнившей это? Вероятно, они помнят и фамилии погибших. Сходи на погост, найди могилы и прочти даты. Может, потом и время всплывёт? По твоим рассказам, беглецы укрылись в шахте ближе к вечеру, а матросы их искали до темноты. Так? Видишь, можно кое-что узнать!

У Николая они пробыли недолго, Леший торопился домой. Уже на следующий день друзья тронулись в путь. На этот раз они ехали на лошадях. В табуне остался любимый конь Лешего, взамен Николай выделил другу молодую кобылу. Сашке оставили его Анджелу. По прибытию на место они должны были продать лошадей.

На этот раз, Леший выбрал другую дорогу, более пригодную для движения верхом, где то и дело приходилось преодолевать горные ручьи и небольшие таёжные речки.

Однажды они выехали на берег очередной, неширокой, но полноводной и бурной реки. Спустившись вниз по течению, нашли более спокойный перекат и решили переправиться вброд, как делали уже не раз. Леший тронул поводья, и лошадь послушно вошла в воду. Сашка поехал следом. Глубина была небольшой, дно галечное и течение после широкого плёса, позволяло лошадям спокойно двигаться к противоположному берегу. Но в какой-то момент, Анджела оступилась на краю переката и тяжело, на бок, ухнулась в глубину. От неожиданности Сашка не удержался в седле и с головой окунулся в воду. Правая нога застряла в стремени, а его самого течением затянуло под брюхо лошади. Сашка захлебнулся!

Очнулся на берегу, одежда на нём была расстегнута, а Леший больно, толчками, давил на грудь, делая искусственное дыхание. Сашка перевернулся на живот, его начало рвать речной водой, он опять впал в забытье.

Когда Александр вновь пришёл в себя, на берегу ярко пылал костёр. Вся его одежда и имущество были развешаны около костра. Сашка лежал на походном одеяле Лешего, укрытый попоной. Под деревом стояли рассёдланные кони. Леший колдовал над котелком, висящим над костром. Рядом, вожделенно глядя на котелок, сидел Полкан.

Заметив, что Сашка очнулся, Леший спросил:

– Ну что, очухался? Напугал ты меня брат! Скажи спасибо своей кобыле – выплыла и тебя вытянула на мелководье. Тут я её за повод поймал, и быстренько повёл к берегу, опасаясь, что твоя нога от стремени освободиться и тебя унесёт течением. Но, слава Богу, – обошлось!

Потом они ужинали. Так до конца и, не согревшись, Сашка, сдерживая дрожь, поведал своему другу, что подобную историю, ему когда-то давно рассказал отец. Примерно также, чуть не утонул на реке, его троюродный брат.

– Хочу съездить к своим родственникам, в дом моего отца, – поделился планами Сашка, – там сейчас должен же кто-то жить? Дед, бабушка, мой отец, которому сейчас лет четырнадцать, другая живущая рядом родня.

– Может, этого пацана встретишь, троюродного брата, который чуть не утонул? – улыбнулся Леший.

– Нет, он со своей матерью, как мне рассказывал отец, прожили у деда недолго. Мальчишку, как мне помнится, звали Виктором – его отец был, то ли двоюродным, то ли троюродным братом моего деда, звали его, также как Распутина – Григорием, поэтому и запомнил. В гражданскую войну воевал на юге, в армии Врангеля и эвакуировался в Турцию, где следы его затерялись. Оставшаяся жена с сыном переехали в Сибирь, и какое-то время жили у нашего деда.

Моему отцу – Ивану в ту пору, вероятно, было лет пять-шесть, а Виктору, наверное, лет четырнадцать – пятнадцать. Однажды, они с другими пацанами, вечером поехали на реку купать лошадей. У всех кони были не оседланы, а Виктор, вместе с маленьким Ванькой, ехал в седле. На берегу Ваньку ссадили на землю, а Виктор заехал в реку. Конь в воде на что-то наступил, испугался и встал на дыбы. Виктор запутался в стремени, упал и оказался под брюхом коня. На счастье, берегом проходили взрослые и спасли неумелого наездника.

– Ты так подробно рассказываешь, как будто сам всё это видел, – удивился Леший.

– По-видимому, это было одно из самых ярких детских впечатлений отца. Он рассказывал о случившемся очень часто, каждый раз добавляя какие-то мелкие подробности.

– Витька, наверное, после этого, стал бояться лошадей?

– Нет, дед помимо работы, держал хозяйство и имел лошадь, за которой заботливо ухаживал, в этих делах ему всегда помогал Витя. Но потом, Витька с матерью уехали на Дальний восток строить город на Амуре. Какое-то время родственники переписывались, а затем, связь прекратилась, и их дальнейшая судьба, как рассказывал отец, осталась неизвестной.

– Скоро зима, – вздохнул Леший, – можешь остаться у меня, перезимуем как-нибудь.

– Спасибо, я и так принёс тебе много лишних хлопот. Охотник из меня, прямо скажем, никакой! Поэтому до следующей осени, мне надо определиться, так сказать, – легализоваться, устроится на работу, изучить все возможные варианты проникновения в шахту и староверческий храм в скале. А тебе надо узнать дату и подробности исчезновения вашей семьи.

Вечером следующего дня друзья приехали к зимовью. Расседлав коней и наскоро перекусив, легли спать.

Утром Сашку разбудил Леший:

– Вставай, попьём чайку и поедем в посёлок, мне надо посмотреть свой дом, поговорить с нужным человеком по поводу продажи лошадей, прикупить кое-что нужное в лавке и конечно, узнать, что нового на станции и шахте. Вечерком протопим баньку и попаримся от души. Согласен?

– Конечно согласен, – ответил Сашка, – одного боюсь, – загребут меня в посёлке в «кутузку»! И никогда мне не вернуться в своё время, к своим друзья и родителям!

– Ты в зеркало давно смотрелся?

– Где оно в тайге зеркало? Да, и у Николая во флигеле я его не видел.

– На оконце возьми маленькое зеркало, я иногда в него смотрюсь, когда бороду расчёсываю, или на голове волосы-торчки подстригаю.

Из зеркала на Сашку взглянуло бородатое, лохматое существо, в котором он с трудом узнал себя.

– Зарос, как пёс не чёсанный, – в раздумье промолвил Сашка, – даже глаза какие-то узенькие стали, как у монгола, или китайца.

– Не думаю, что начальник станции, единственный оставшийся из твоих прежних знакомых, смог бы тебя узнать, – засмеялся Леший.

– А если спросят документы?

– Кто спросит? Участковый в посёлке редко на улице появляется, как правило, в праздники. Он больше отчёты пишет в район. На вокзал я один схожу, посмотрю что, да как? Сейчас лошадей оседлаем, твой карабин спрячем подальше, кое-что из имущества соберу и поедем. Полкан тут останется, зимовье сторожить.

На реке долго ждали стоящий под противоположным берегом паром. Наконец с шумом разрезая носами двух лодок течение, громоздкое сооружение поплыло к ним.

– Сейчас познакомишься с моим другом Богой, я тебе про него рассказывал. С войны вернулся хромым, припадает на одну ногу, поэтому и работает паромщиком.

– Я думаю, ты не будешь ему рассказывать, что я недавно встречался с его внуком?

– Конечно, нет! Он подумает, что мы сошли с ума, или крепко выпили.

Между тем, паром с грохотом пришвартовался к деревянному причалу. Невысокого роста, худенький мужчина, с седыми волосами и реденькой бородкой, ловко перепрыгнув на причал, накинув цепь на торчавший железный крюк, подошёл к друзьям.

– Здорово живём! – поздоровался мужчина, протягивая руку Сашке.

– Нормально живём! – ответил Леший, не заскучал тут без меня?

Сашка пожал руку паромщика, и в первые, неожиданно чётко осознал, что пожимает руку и разговаривает с человеком, которого в его прошлой жизни, в его – Сашкином времени, давно уже нет, он умер много лет назад. Раньше такая мысль просто не приходила ему в голову, с Лешим Сашка общался, как с обычным человеком, живущим с ним в одном временном диапазоне.