Комодский дракон. Поезд призрак. Часть 2

– Так, где вы раскапывали завал, через который не могли выйти? – повернувшись к Александру, спросил сотрудник госбезопасности.

– Где-то здесь, – ответил Саша, – на уровне ворот, с левой стороны, вверху под сводом.

– А где же сам завал? Где он? – вновь насмешливо спросил чекист.

– Не знаю, возможно, ещё не взорвали, позже взорвут.

– Вы утверждаете, что шахту должны взорвать! – заинтересованно уточнил чекист.

– Когда мы переправлялись на пароме, в наш первый приезд, деда Бога, рассказывал, что вход в шахту взорвали или в конце тридцатых, или в начале сороковых годов.

– «Деда Бога» – это служебный псевдоним? Он готовил взрыв шахты? Кто этот человек? – как бы по ходу дела спросил старший лейтенант.

– Не знаю. Может быть это его имя, возможно прозвище. Он умер в конце шестидесятых годов. Дед работал паромщиком в колхозе и ничего не собирался взрывать.

Старший лейтенант госбезопасности с неприязнь взглянул на Сашу и продолжил:

– Вы можете определить место, где вы очнулись, после того, как провалились под землю? Давайте пройдём дальше, возможно, что-то напомнит вам, где это произошло?

Александр вспомнил о пассажирском вагоне, стоящем тогда в глубине шахты, отражая стёклами свет их фонаря. На этот раз вагона не было, и он решил об этом промолчать.

Ещё он вспомнил раскиданный по земле инструмент – ломы, лопаты, какое-то железо и ржавую вагонетку, стоящую на узкоколейном пути. А ещё малюсенький ручеёк, струящийся в последнем свете гаснущего фонаря и исчезающий под завалом. Об этом он рассказал чекисту.

В это время Александр увидел железнодорожную стрелку и второй путь, исчезающий в темноте бокового ответвления. Оттуда мелькнул огонёк фонаря и вскоре под лампочки основного тоннеля вышел пожилой мужчина в форме железнодорожника с саквояжем в руке. Он мельком взглянул на Александра, за руку поздоровался с сотрудником госбезопасности и кивнул милиционеру. Они о чём-то переговорили с чекистом, после чего все повернулись и направились к выходу.

На улице старший лейтенант спросил у Александра:

– Можете показать стог сена, в котором, как вы утверждаете, ночевали прошлой ночью?

Они спустились с насыпи, и Сашка без труда нашёл стог. Под присмотром милиционера и часового Александра отвели в сторону, подальше от реки. Чекист и пришедший железнодорожник, долго проводили какие-то измерения, направляя неизвестный прибор то на вход в шахту, то на мост. По их приказу, часовой из подвала раскидал весь стог, поискав в сене что-то и не найдя, все вернулись к насыпи.

– Где вы утром поднялись на насыпь, – спросил чекист.

– Вот здесь мы вынуждены были остановиться, так как в это время, паровоз выкатывал на мост вагон, – сказал Александр,

Сашке показалось, что чекист и пришедший железнодорожник, после его слов облегчённо вздохнули.

Железнодорожник остался у шахты, остальные прежним порядком вернулись в здание вокзала. Александра вновь отвели в подвал. Милиционер и часовой принесли ему миску жидкого капустного супа, ломоть хлеба и кружку слегка жёлтого чая.

В тяжких раздумьях Санька хлебал безвкусный суп.

– Что они задумали? Зачем была нужна эта поездка к шахте? Действительно, завала нет, как нет ручейка, ржавой вагонетки и пассажирского вагона. Но есть ещё одна железнодорожная ветка. Возможно, она была и тогда, мы её просто не рассмотрели в темноте! Откуда появился железнодорожник? Кто он? Судя по тому, что за руку он поздоровался только с чекистом – это человек не простой. Не про него ли проболтался часовой, рассказывая о «людях с шахтного поезда»? Чему чекист и железнодорожник так обрадовались, узнав, что Михаил и Александр утром видели паровоз, выезжающий из шахты? Интересно, что они замеряли со стога? Вопросов больше, чем ответов!

Затем его привели в ту же комнату на первом этаже, где его ждал старший лейтенант и незнакомый интеллигентного вида мужчина в штатском.

– Ваш коллега, инженер электрик, – представил его чекист, – хотел бы с вами поговорить!

– Нашли какого-то местного электрика, – подумал Александр, – хотят проверить меня по специальности, – ну что же, давайте посоревнуемся в знании физического явления, названного Уильямом Гилбертом «электричеством».

– Здравствуйте, – поздоровался мужчина, меня зовут Анатолий Яковлевич, как я могу к вам обращаться?

– Очень приятно, – ответил любезностью Сашка, – я Александр Иванович.

Перекинувшись несколькими общими историческими подробностями, вспомнили опыты Бенджамина Франклина, итальянца Гальвани, французского физика Ампера, исследования Фарадея и Эрстеда. Беседа плавно перетекла к решению современных задач и проблем, суть которых была совершенно непонятна внимательно слушавшему электриков старшему лейтенанту государственной безопасности Сухареву, он отвернулся и стал что-то писать на листе в папке.

Были затронуты вопросы оснащения первых отечественных тепловозов электрической передачей системы Гаккеля, а также перспективные разработки советских и германских инженеров в этой области в конце тридцатых годов. Александр Иванович поделился схемами электрических трансмиссий локомотивов шестидесятых годов, выпускаемых Луганским тепловозостроительным заводом. На обратной стороне чистого бланка допроса, он даже вычертил принципиальную схему электрических цепей двухсекционного тепловоза ТЭ-20. И рассказал о новейших советских электровозах. Анатолий Яковлевич, как показалось Александру, незаметно для чекиста, свернул схему и спрятал в карман пиджака.

Их оживлённую беседу прервал испуганный милиционер:

– Товарищ старший лейтенант, пассажирский на подходе! – взволнованно сообщил он! Поторопитесь, стоянка две минуты, у вас пятый вагон, отдельное купе!

Чекист захлопнул тоненькую папку, где делал какие-то пометки, склонился к беседовавшему с Александром инженеру:

– Что скажете?

В это время милиционер, заломил Сашке руки за спину и пытался найти в своём кармане сыромятный ремешок, чтобы их связать. Поэтому из ответа инженера, Александр услышал только обрывки фраз: – «несомненно, инженер…. высшей…» и ответ чекиста: – «обследуют… специалисты разберутся».

– Товарищ старший лейтенант, – неожиданно запричитал милиционер Алябьев, – мне нечем связать арестованного, ремешок в камере оставил, сейчас я сбегаю, – его топот затих за дверью.

За окном послышался нарастающий перестук колёс прибывающего поезда, и лёгкая вибрация передалась по полу.

– Товарищ старший лейтенант! – глыбой ворвался в комнату толстый железнодорожник, – быстрее на перрон, прибывает! Опоздаете!

– Бараны тупорылые, что нельзя было раньше предупредить? – заорал чекист, – бегом на перрон! – скомандовал он Александру, и, больно заломив ему руку за спину, побежал рядом.

Они выскочили на перрон. В лучах заходящего солнца чёрный паровоз с красной звездой, выпуская под колёса белый струйки пара, приближался к дощатому перрону.

Сашка стоял между чекистом и железнодорожником, а прибежавший милиционер, стоя сзади, никак не мог накинуть петельку ремешка на шевелящиеся Сашкины кисти.

Когда до приближающегося паровоза остались считанные метры, Сашка неожиданно резко повернулся и кулаком, выдернутым из незатянутой ремённой петельки, мощно ударил чекиста снизу вверх в подбородок. Тот отшатнулся назад. Сашка, как уж вывернувшись из рук милиционера, сделал шаг и спрыгнул с невысокого перрона на пути, мгновенно перескочил второй рельс, и, падая вперёд, почувствовал тепло промчавшегося паровоза, прямо за своей спиной. Его даже обдало облачком пара. Он упал, и прокатился по пахнущей машинным маслом щебёнке, больно ободрав руки.

Не веря в то, что остался жив, вскочил, прихрамывая, помчался через пути к спасительным кустам акации. Попутно отметив длиннющий товарняк, приближающийся с противоположной стороны.

– Это мне на руку, пока он пройдёт, или остановится, преследователи на эту сторону путей не попадут, а я до речки добегу, – подумал Александр, неожиданно вспомнив свои прежние опасения: – «не хватало ещё ноги в тридцатых годах под колёсами оставить! Слава Богу, пронесло!

Продравшись через колючие кусты и преодолев узкую полоску ивняка, Сашка очутился на берегу реки. Не раздумывая, бросился в воду и поплыл к противоположному берегу. Широкий плёс в этом месте делала плавный поворот. Александр плыл изо всех сил, устав, он перевернулся на спину и внимательно оглядел удаляющийся берег. Преследователей не было видно. На противоположной стороне, течением его прибило к плакучей иве, купающееся своими роскошными ветвями в водах реки. Он хотел было выйти на берег, но что-то заставило оглянуться. По берегу, откуда он только что приплыл, верхом на коне медленно ехал вокзальный милиционер, осматривая в бинокль округу.

Сашка затих, стараясь даже лёгким всплеском воды не выдать своё присутствие. Через листву он наблюдал, как Алябьев, заглядывая под каждый куст, осматривая в бинокль воду и противоположный берег, проехал мимо. Вскоре его белый шлем исчез среди кустов.

Саша не сразу решился выходить наверх, предполагая и тут встретить преследователей. Но потом, подумав, понял, что за такое короткое время, едва ли возможно организовать подобную погоню. Тем не менее, нужно было быстрее уходить от реки.

Выбравшись на крутой берег, прячась между кустами, прихрамывая, он отошёл довольно далеко и остановился передохнуть. Подвёрнутая во время прыжка нога, опухла во взъёме и болела всё сильнее и сильнее.

– Да, далеко мне не уйти! Надо найти какую-нибудь ямку, затаиться и переждать.

Около часа он шёл, почти не останавливаясь. Наконец прибрежные заливные луга закончились, и он вошёл в сумрак соснового леса. Ковёр опавшей хвои пружинил под ногами. Слабые лучи закатного солнца, едва пробивались через пышные кроны вековых деревьев. Александр нашёл вывороченную бурей громадную сосну, под её мощные корни натаскал мелких веток и устроил некое ложе.

Стянул с себя мокрую одежду, всё тщательно выжал и развешал по кустам. Опухшая нога пульсировала нестерпимой болью.

– На перелом не похоже, – подумал он, – со сломанной ногой, столько бы, не прошёл. Скорее всего, вывих, – используя все свои медицинские знания решил Сашка. Надо попытаться вправить и туго перевязать.

Первая же попытка рукой пошевелить стопу, чуть не лишила его сознания. Оторвав от подкладки пиджака полосу, как мог, перетянул ногу.

Когда солнце спряталось за дальними сопками, он натянул на себя слегка влажную одежду и улёгся на пахучий лапник. Сон долго не шёл, в глубине тёмного леса чудились какие-то звуки, неясные голоса, птицы устраиваясь на ночь, перелетали с дерева на дерево. Но усталость взяла своё и он незаметно уснул.

Леший

Спал Сашка неспокойно, часто просыпался, вслушиваясь в темноту, до рези в глазах пытался определить даже малейшее движение в глубине леса. Измученный и больной он сумел уснуть только под утро, когда на востоке просветлело небо и стали видны в утреннем тумане спящие деревья.

Проснулся, как от толчка, ощутив какое-то движения поблизости. Сквозь приоткрытые ресницы, среди высокой травы, совсем рядом, он увидел крупного волка. Вероятно, хищник почувствовав, что человек проснулся, обнажил жёлтые клыки и зарычал! Иголочки страха пробежали по волосам и Сашкиной спине, он замер от ужаса!

Рядом, в изголовье возник лёгкий шорох и сверху послышался хриплый голос:

– Не бойтесь, он вас не тронет!

Обойдя вывороченные корни дерева, перед Александром возникла фигура рослого, бородатого мужчины, с пышной седой шевелюрой, одетого, как показалось Сашке, в какие-то лохмотья, с ружьём в руках. Очень похожий на Зверобоя из произведения Фенимора Купера

Александр попытался встать, но скривившись от боли, снова опустился на ветки.

– Что с вами? – спросил незнакомец, присаживаясь на корточки

– Что-то с ногой, – ответил Саша, – вероятно вывих.

– Можно посмотреть?

– Смотрите, – горько улыбнулся Александр, – за показ денег не беру.

Мужчина прислонил ружьё к корневищу и осторожно размотал повязку.

– Да, дела неважные! Сейчас посмотрим, – он осторожно ощупывал опухшую ногу, разговаривая сам с собой, – где ж ты так неудачно прыгнул? Вчера надо было в больницу идти, такого бы отёка не было. Ишь, как раздуло, култышка, а не нога! – встав на колени, мужчина на секунду задумался, обращаясь к Сашке, сказал – ухватись вон за тот сучок над головой, и маленько потерпи!

Пошарив рукой, Саша нащупал толстое корневище и, как муравей за соломинку, уцепился за него.

Незнакомец двумя руками поглаживал больную ногу, нащупывая что-то, и вдруг неожиданно и резко дёрнул, слегка повернув. Сашка взвыл от нестерпимой боли, в ноге что-то хрустнуло и боль начала проходить.

– Всё! – сказал незнакомец, вставая.

– До посёлка вы, конечно, не дойдёте, придётся пару денёчков пожить у меня. Поднимайтесь, собирайтесь и потихоньку пойдём.

С помощью мужчины, Александр натянул кед на больную ногу и поднялся.

– Не стесняйтесь, обопритесь на меня, – подбодрил незнакомец, – обнимите меня за плечо, попробуйте немножко наступать на больную ногу. Ну что, поковыляли?

И они действительно «поковыляли», Сашка, то слегка наступал на опухшую ногу, то скакал на одной, держась за мужчину.

Пёс, действительно похожий на волка, обнюхал Сашку и больше не выказывал агрессии. Он, по-видимому, зная дорогу, убегал далеко вперёд, а затем возвращался, появляясь неожиданно с разных сторон. За весь путь незнакомец не проронил ни слова.

Они спустились в неширокий распадок, вышли к полноводному ручью и двинулись его берегом вверх по течению. Вскоре распадок перешёл в ущелье, когда-то пробитое водой в скальных породах. Едва заметная тропинка петляла по берегу между стволов громадных елей и лиственниц. Наконец вышли на опушку леса, среди деревьев виднелось рубленное зимовье, постройка поменьше, – вероятно баня, рядом поленница дров.

Внутренне убранство жилища поражало простотой: – две широких лежанки вдоль стен, посредине стол из грубых досок, справа от входа печь из крупных голышей, обмазанных глиной. На печи два закопчённых чугунка. На полке скромная кухонная посуда, чайники и кружки.

Помогая Александру укладываться на лежанку, незнакомец сказал:

– Сейчас согреем чай, перекусим, чем Бог послал, ногу попарим настоем из трав, а там видно будет!

Он сноровисто растопил печь, в зимовье запахло берёзовыми дровами и едой. Когда чайник закипел, выплёскивая на плиту шипящую воду, хозяин принес потемневшую от времени деревянную банную шайку и положил в неё пучок высушенной травы. Всё это заварил кипятком и накрыл тряпицей.

Присаживаясь к Сашке на лежанку, предложил, протягивая ладонь:

– Давайте познакомимся – Леонид! Для друзей и товарищей, просто – Леший!

– Александр, – представил Сашка, слегка стушевавшись, – а почему Леший?

– Мама, царствие небесное, ласково называла – меня Лёней, когда подрос, пацаны кликали – Лёхой. С войны вернулся, друзья, кто жив остался, величали – Лёшей, когда в лес ушёл, в шутку именовали – «Лёшей-Лешим», со временем осталось только – «Леший», что переросло в прозвище. Теперь все так зовут. Весной в магазин – факторию привезу пушнину, добытую за сезон, там даже в ведомости теперь пишут – Леший.

Сашка вспомнил, что именно этим мифическим духом, хозяином леса, показался ему незнакомец при первой встрече в тайге.

Рассказывая свою историю, Леший перенёс парящую шайку к Сашкиной лежанке:

– Так, давайте поднимайтесь, садитесь, больную ногу тихонечко опускайте в шайку. Так, хорошо! Горячо? Надо потерпеть, сейчас кожа привыкнет. Сидите, отдыхайте. Я сейчас кушать приготовлю, вы вероятно голодны?

У Сашки от сытного запаха, доносящегося от печи, кружилась голова, он не произвольно сглатывал слюну.

– Честно признаюсь, со вчерашнего обеда во рту росинки не было.

Когда живописные лохмотья охотника, похожие на засохшие корни деревьев и извивающиеся стебли растений, служившие маскировкой, были сняты, перед Александром предстал высокий, хорошо сложенный мужчина, с правильными, несколько восточными чертами лица, пышной шевелюрой и седой бородой. На вид, ему можно было дать лет шестьдесят.

– Вода ещё не остыла? – спросил Леший, – сейчас помогу вам придвинуться к столу и будем кушать. Ногу можете не вынимать из шайки.

Он помог Сашке умоститься за столом, поставил перед ним деревянную миску с аппетитно пахнущим варевом и подал деревянную красиво расписанную ложку. Поставил себе такую же миску, перекрестился на тёмные образа в углу и сел напротив.

– Приглашаю, откушаем, что бог послал! Хлеба не будет, он у нас редкий продукт, изредка сам пеку, иногда из Павловки привожу.

– Поймав ложкой приличный кусок мяса, Саша поинтересовался:

– Скотину держите? Или кроликов?

– Охотник в тайге живёт с леса – что подстрелил, поймал, собрал, то ем сам, и собаке перепадает. Кролик, которого мы едим, вчера вечером был зайчишкой, попавшим в петлю.

После еды хозяин сходил к ручью, помыл посуду, покормил собаку. Вернувшись, взяв ружьё, Леший сказал:

– У меня на ближнем озерце два дня «мордушки – плетёнки» стоят, утром собрался пойти проверить, да Полкан, как только вышли, потянул в распадок, далеко вас учуял. На зверя натаскан, без нужды не лает, так и подошли незаметно к месту, где вы спали. Сейчас пойду на озеро, снасть проверю, ушицы к вечеру сварим. А вы поспите!

Оставшись один, Сашка долго ворочался на жёстком топчане, прислушиваясь к звукам на улице, и незаметно уснул.

Проснулся от звука открываемой двери, – вернулся Леший:

– Жив, здоров! – бодро поинтересовался он, – боль-то прошла, полегче стало?

– Легче, почти не болит.

– Вот и хорошо! Воду согреем, попарим больную ногу. Печь топить не будем, жарко спать ночью, на таганке согреем.

Сашка слышал, как он ходил, гремел ведром, о чём-то разговаривал с Полканом.

Когда вода согрелась и трава запарилась, Леший помог Александру выбраться наружу, усадил его на чурбак, заставил опустить ногу в шайку. Сашка огляделся, солнце уже наполовину спряталось за ближайшей сопкой, от ручья потянуло прохладой.

– Наверное, я долго спал?

– Прилично, – ответил Леший, продолжая чистить пойманных карасей, – да и я прилично задержался, улов был неплохой, собрался было возвращаться, смотрю, от реки в сторону зимовья, два всадника направляются. Пришлось выйти на дорогу, да подождать. Подъехали, один наш участковый милиционер, второго не знаю, чувствуется не наш – в седле «охлюпкой» сидит, не наездник, хотя и военный. У нас в посёлке два милиционера – один на станции – линейного отдела, а другой – участковый, в посёлке. Участковый спрашивает:

– Чужих не встречал?

– Не встречал, – отвечаю. – А что стряслось?

– У линейной милиции вчера какой-то опасный преступник сбежал. Шустрым оказался, – сбил с ног сотрудника госбезопасности, перед самым поездом перепрыгнул через пути, и след простыл! Вероятно, это был японский шпион, натренированный, знающий приёмы борьбы, умеющий быстро плавать. Он скрылся за рекой.

Постоял я с этими людьми, поговорили, они рассказали приметы беглеца и ускакали, я направился домой.

Сашка замер ожидая, что будет дальше, но Леший молчал, продолжая распарывать брюхо ещё живому карасю.

Ужинали у костра, когда на небе уже засверкали первые звёзды. Искры от костра сверкающими светлячками поднимались к темному небу, и казалось, смешивались в его бескрайней синеве с далёкими, блестящими звёздочками.

За ужином, возвращаясь к незаконченному разговору, Леший напрямую спросил:

– Это вас искали?

– Да меня, – просто ответил Александр.

– Я в такие дела не лезу. Посчитаете нужным, расскажете потом, как дело было. И не беспокойтесь, если кто поблизости появится, Полкан сразу подаст знак.

На заимке Лешего Александр прожил, без малого месяц, они подружились. Опухоль на ноге проходила медленно, даже через неделю, Сашка с трудом становился на больную ногу. Леший научил его плести из ивовых прутьев «морды», такие интересно сконструированные корзины, в которые рыба, чувствуя пищу, с радостью заходила, но потом, никак не могла выбраться на волю.

С вечера, заготовив необходимое количество ивовых прутьев для работы, Леший уходил в тайгу по своим охотничьим делам, а Сашка оставался «на хозяйстве», плёл «мордушки», которые ещё назывались «вентерями», готовил к возвращению Лешего еду, по субботам топил баньку.

Когда боль в ноге понемножку утихла, Сашка приноровился в горной речушке, протекающей по распадку, ловить пугливых хариусов.

Леший похвалил квартиранта за такую самостоятельность:

– Для таёжника лето и ранняя осень, в вопросах питания, не самое лучшее время. Вроде всё есть – и ягода лесная поспела, и грибы под каждым кустом, и какие ни есть, съедобные корешки выросли в земле. Но мяса, главного продукта охотника, маловато. Дичь подрастает, перелётная птица ещё не устремилась на юг, а в местных утках, мяса – с кулачёк. Но самое главное – добычу негде хранить. На дворе жарко! И всё подстреленное надо съедать в этот же день. Или вялить, солить, коптить, на что просто нет времени. С рыбой проще – она всё время есть, не в этой заводи, так, в следующей. Поймал, почистил и в уху!

Со временем, Леший стал брать Александр в свои дальние походы. Как охотник-промысловик, занимающийся заготовкой пушнины, он имел свои закреплённые охотничьи угодья. Громадный участок тайги, обойти который можно было, вероятно, за несколько недель.

В разных местах участка, имелись построенные ещё прадедами, землянки, как Леший их называл – «зимовники», с простенькой печуркой из камней, лежанкой, запасом дров, круп и соли. Где уставший за день охотник мог найти тепло и приют. Ремонтом зимовок, засидок и лабазов, Леший занимался ежегодно, в последние тёплые дни осени, в чём ему, в этот раз, охотно помогал Сашка.

Уходили от своего зимовья на несколько дней. Валили сухостой, пилили и кололи дрова, ремонтировали землянки, приводили в порядок лобазы – крепко срубленные из брёвен хранилища для припасов, поднятые для защиты от диких зверей, над землёй. Куда, с первыми морозами, Леший, на нанятой лошади, должен будет завезти всё необходимое.

У Лешего в посёлке Павловка был хороший дом, в котором он бывал крайне редко, родных и близких, как понял Сашка, у нового товарища не было. Иногда по своим делам Леший уходил в посёлок и оставался там, на пару дней, возвращаясь с покупками.

Через несколько дней после появления Александра, возвратившись из посёлка, Леший рассказал, что там произошли большие перемены. Милиционера линейного отдела милиции на транспорте, после побега японского шпиона, вместе со старшим лейтенантом государственной безопасности, допустившим побег, следующим утром увезли, прибывшие сотрудники областного НКВД.

Работая в тайге, мужчины сдружились и давно перешли на «ты». К событиям на вокзале, связанным с появлением Сашки, больше не возвращались.

Однажды, под вечер, когда не по-осеннему жаркое солнце, клонилось к горной гряде на западе, друзья добрались до очередного зимовника. Осталось только спуститься в уже наполненный сумерками глубокий распадок.

– Давай отдохнём, – предложил Леший, садясь на ствол поваленной сосны, – что-то я притомился!

Александр опустился рядом.

С вершины открывался прекрасный вид. Прямо под ногами, по склону сопки, высились разлапистые кедры, у подножия их сменяли ели и сосны. Зелёное таёжное море, в лучах заходящего солнца, убегало дальше к заливным лугам, простирающимся до следующей таёжной гряды. Там, далеко, в дымке наступающего вечера, из стены однообразных покрытых зеленью сопок, далеко в луга, выступала громада одинокой скалы, будто пытавшейся побыстрее убежать от своих безликих сестёр.

Сашка узнал знакомую скалу и сказал:

– Какая странная и угрюмая скала. Где она находится? Рядом с посёлком?

– Да, ты её видел, но только с противоположной стороны – от станции. В ней угольная шахта, а рядом мост через реку.

– Ты веришь в чудеса? – спросил Сашка друга.

– А ты? – удивлённо спросил Леший.

– Я расскажу тебе одну историю, – продолжил Александр, – не подумай, что я вру. И не прими меня за сумасшедшего!

– Интересно, – улыбнулся Леший, – слушаю!

Александр рассказал всю историю своего появления на железнодорожной станции Павловка. Начиная с детства, друга Мишки, рыбалки, старика паромщика «деда Боги», скалы с древними рисунками, пещеры со ступенями, оставленного староверами храма, странного свечения под куполом церкви, блуждания в темных лабиринтах засыпанной шахты.

Леший внимательно слушал его рассказ. Сашка вспомнил своё чудесное спасение из-под завалов и ночь на берегу реки в стоге сена. Паровоз, выползающий из ещё вчера заваленной шахты, милиционера на коне, своё утреннее появление на станции, исчезновение Мишки, первый допрос, и понимание того, что он очутился в другом времени. Рассказал о строгом сотруднике госбезопасности, о свирепом милиционере, о своё спасении и побеге в тайгу.