Пленники кристалла

– Нет. И надеюсь, что не случится. Я отправляюсь в Селенум в составе команды одной магички. Карен Уолш. Стерва та еще, поэтому хотел бы обезопасить себя от разных сюрпризов.

Селенум был зоной карантина. Этот небольшой городок находился в Латуме – восточном государстве Большой земли. Вирус возник именно в этой стране, и теперь она была закрыта для посещения. И все же команду ученых туда обещали впустить. Заслуга в этом принадлежала Карен – племяннице Нейтана Уолша. Этот архимаг был членом Магистрата и руководителем медицинского центра «Красный Крест». Видимо, дамочка решила отделиться от семьи и заявить о себе как о самостоятельном ученом. Ей нужно было имя, Лоуренсу – заказ на изготовление лекарства. Правда, чтобы получить последнее, сначала надо было лекарство создать. Работающие над этим вопросом ученые терпели неудачу за неудачей, и все же Бен считал, что им удастся в этом опередить остальных. Вот только не доверял он своей будущей коллеге, которая вполне могла впрыснуть ему какой-то мутировавший вирус и оставить гнить в этой стране. Поэтому и нужна была помощь отца.

– Хорошо, поговорим после боев, – ответил Хальд Лозари, вновь все свое внимание посвящая спутнице.

Но поговорить им не удалось.

Сражения с участием профессиональных бойцов уже закончились, и приближалось главное событие вечера.

Жадные до крови вампиры скучали по охоте, в которой не только кровь жертвы становилась призом, но и ощущение ее страха. Носферату хотели видеть, как смертные сражаются за жизнь. Короткая битва – минуты для данного шоу и мимолетные эпизоды в жизни вампиров – всегда привлекала этих хищников. Их жизни исчислялись тысячелетиями и никто из них еще не умер своей смертью.

Жертв отлавливали на улице: бомжи, приезжие музыканты, но иногда среди них оказывались и просто случайные прохожие – с ними, словно кошка с мышкой, будут играть бойцы, давая надежду на жизнь, имитируя борьбу, чтобы в конце концов все эти несчастные умерли либо на электрической решетке, либо на кольях ямы.

Первая кровь уже пролилась. Шоу с участием мага воздуха, который заставлял тело смертного крутиться, словно булава, закончилось тем, что человек исчез в яме. А дальше на большом экране под крики толпы продемонстрировали, как его тело проткнули колья.

– Кхорт! – прошипел сквозь зубы Дэвиан – младший сын Хальда, прошедший обращение не так давно. – Бен, что мы здесь делаем?

Данный вопрос был обращен к брату, который хоть и не отвернулся от кровавого зрелища, но сидел с отсутствующим выражением лица.

– Лично я наблюдаю за тем, как моя химия действует на бойцов. Кажется, их искусственно созданная мышечная масса выглядит очень натурально. Ты как думаешь? – Лоуренс растянулся на стуле и поставил локоть на спинку кресла брата. – Ну а ты… приобщаешься к бизнесу отца. Тоже полезное занятие.

На самом деле Бен так не думал. Он вообще считал, что Дэвиану, которого отец обратил кровью анисита, не место в этом зале. Не готов был мальчик. Он еще со своей вампирской сутью не смирился, а тут такие потрясения. Тем более у парня были проблемы с контролем сознания при использовании руны Перевоплощения.

Бен осторожно наблюдал за сводным братом.

Дэвиан следил за ареной сквозь длинную мелированную цветом карамели челку, упавшую на глаза. Темно-русые волосы на затылке были всклокочены. Коротко стриженные ногти барабанили по краю стола. На щеках – легкая щетина, под которой ходили желваки. Губы – сжаты, но в серо-зеленых глазах, так похожих на глаза Хальда, горел огонь. Что бы Дэвиан ни говорил, как бы ни сдерживал истинные чувства, но бой с его еле уловимым запахом ярости и страха, крови и смерти юному Лозари нравился. И Бена это настораживало.

Крики волной прошлись по толпе, приветствующей новых участников. На этот раз маг земли – крепкий мужчина ростом под два метра – должен был разыграть партию с хрупкой девушкой, чьи белокурые волосы были собраны в неаккуратный хвост. В отличие от своего предшественника, она не сопротивлялась и даже не удивлялась, как будто то, что она находится в обществе Иных, ее нисколько не смущало.

– Эж?

Восклицание сына заставило Хальда отвлечься от спутницы и посмотреть на арену.

– Ты ее знаешь?

Нельзя сказать, что Лозари сильно вмешивался в личную жизнь парня. До восемнадцати лет тот вообще не знал о том, кем является его биологический родитель. Человеческая семья воспитывала Дэвиана в строгости, поэтому, обретя отца и получив некую свободу, он с головой окунулся в развлечения. Хальд этому не противился, а, наоборот, всячески поддерживал сына, зная, что ему в скором времени предстоит. Процесс обращения проходил тяжело. Лозари предпочел дать сыну не свою кровь – кровь обращенного, а кровь чистокровного вампира, тем самым связав сыновей: одного – приемного, другого – родного.

Кровь анисита давала свою силу, превосходящую силу других вампиров. Хальд это знал и не устоял перед соблазном повысить мощь клана. Так Бенджамин стал создателем для Дэвиана, хотя официально эта роль закреплена за Лозари. И Лоуренс знал, что эта девушка не просто знакомая брата.

Дэвиан и Эж познакомились несколько лет назад, когда брат зашел за Беном в университет, где тот читал курс лекций по медицине. Девушка уже имела диплом медицинской сестры, работала в государственной клинике, но решила перейти на новую ступень. Отношения Эжени и Дэвиана продолжились и тогда, когда младший Лозари стал вампиром, и Бен допускал, что студентка Бланш была в курсе изнанки мира.

– Это моя девушка.

Слова Дэвиана потонули в криках. Распорядитель произнес речь, приветствуя бойцов. Он шутил в адрес девушки и даже предлагал ей высказать последнее желание, но Эжени лишь покрыла почтенную публику отборной бранью темных кварталов. Не успел распорядитель объявить начало раунда, как по рядам пронесся уверенный голос.

– Предлагаю обмен. Я сражусь вместо нее.

В зале воцарилась тишина. Сотни голов обернулись в сторону ложи. Особое освещение не давало рассмотреть говорящего, но шепот лавиной пробежался по головам. Образованный в вип-ложах, он нес информацию другим зрителям шоу: молодой сын Лозари – одного из организаторов боев – решился на обмен.

– Что ты делаешь, идиот? – процедил сквозь зубы Лоуренс. Он надеялся, что Хальд исправит ситуацию, воспользовавшись правом отмены боя. Но Лозари решил иначе: на кону стояла честь клана.

– Милая, – мужчина склонился к руке дамы, оставляя на ней поцелуй, – прошу прощения, мы вас на несколько минут оставим, чтобы подготовить моего оболтуса к бою.

Вампиры поднялись. Женщина проводила их взглядом и дала знак официанту наполнить бокал.

Мужчины спускались через отсек с раздевалками для бойцов.

Отправить Дэвиана на арену, по мнению Бена, было верхом безумия. Лоуренс не был уверен в том, что парень готов к схватке с магом. Хотя на тренировке перевертыш показывал заметные успехи по части быстрого обращения и реакции на опасности, но для схватки надо было как минимум знать слабые и сильные стороны противника. А какие имеются слабые стороны у того, кто может заковать себя в броню, которая не по зубам зверю; кто изменяет ландшафт и поднимает в воздух тяжелые плиты?

– Я видел, у тебя оставались усилители, – это первое, что произнес Хальд, когда вампиры оставили позади раздевалки.

– Даже не думай.

– Бен, дай препарат.

Использовать химию, чтобы нарастить вампирам мышечную массу для боев, – не запрещено. Использовать психотропные средства, чтобы настроить бойцов на нужный лад, – не запрещено. Не важно, какую подготовку прошли участники боев, главное, чтобы сражение было зрелищным. Усилитель – еще одна разработка корпорации GalaksyKline, принадлежащей Лоуренсу. Это уникальное средство позволяло увеличить рунную энергию и на некоторое время получить мощь, доступную более старшим собратьям. Так владелец руны Круоры, способный из крови создавать лишь легкую защиту, которая рушится от любого удара, с помощью усилителя обретал броню, выдерживающую целенаправленный удар тяжелого оружия. Арборисит, способный становиться незаметным в тени лишь в неподвижном состоянии, превращался в полностью невидимое существо. Обладатель руны Перевоплощения с помощью препарата становился агрессивным, могучим соперником, способным контролировать свое сознание даже в зверином обличии.

Но за все надо платить. Сила – это наркотик. Не каждый взрослый вампир способен после такой вспышки вновь вернуться к исходным параметрам, ощущая свою беспомощность перед старшими сородичами. Сложнее всего с этим бороться молодым. Вкусившие кровь, познавшие возможности вампира, ощутившие их границы, они не желают достигать вершин постепенно, преодолевать пороги силы год за годом. Им хочется всего и сразу. И, как наркоманы, они готовы вновь и вновь колоть себе усилители, пока препарат полностью не поглотит их, лишив индивидуальности и сделав опасными для общества.

Данное средство было запрещено. Его использовали лишь для боев на тех участниках, которые могли противостоять психологической зависимости.

Но Дэвиан только вступил на путь вампира. Спокойный мальчик, взвешивающий каждое свое решение и обдумывающий каждое действие, столкнулся с другой частью себя: агрессивной, жаждущей, нетерпимой.

– Хальд, он не справится.

Мужчины обогнули последний поворот коридора. Дэвиан шел впереди и первым оказался в подготовительной комнате. Его мало волновало то, о чем переговаривались Бен и отец. Он прекрасно осознавал, на что подписался. Вот только его это мало беспокоило – юношеский максимализм в его классическом проявлении: либо все – либо ничего. Нет промежуточного состояния. Есть только возбуждающая опасность и желание вновь выпустить на волю свою звериную сущность, которая так долго спала.

В отличие от сына Хальд не разделял подобного оптимизма. Но для него важным была победа отпрыска. Это должна быть победа, демонстрирующая силу клана.

– Бен.

Лоуренс знал эти интонации, тянущие и напевные. И знал, что бывало после них. За двести с лишним лет сотрудничества с Хальдом он не раз видел подобное. Что ж, теперь настала пора самому испытать…

– Бееен. Не стоит мне отказывать.

Лозари обнял его одной рукой. Отец был выше сына на голову и во много раз старше.

И все-таки анисит сопротивлялся, выкидывая сенсусита из своей головы, сдерживая руной собственные руки, чтобы те не лезли в карман, где лежали ампулы со средством.

– Отец, я… – фраза замерла на языке Дэвиана, повернувшегося в сторону Лозари. Ему еще не приходилось видеть силу родителя. Но сейчас он стал свидетелем влияния сенсусита на сознание, которое борется. Его брат почти висел на руке Хальда. Плечи – поникли, руки безвольно болтались. Сжатые до тонкой полоски глаза, стиснутые до хруста зубы, капли пота, проступившие на лице, и тонкая струйка крови, льющаяся из носа, – ничего не укрылось от Дэвиана.

Сопротивление Бена было сломано – слишком большая разница в возрасте была у вампиров: он не смог противостоять ментальной атаке.

Он потерял контроль над руной и над телом. Все слилось, все утратило смысл, кроме боли, разрывающей голову, которая больше напоминала перезрелую тыкву, способную лопнуть от легкого прикосновения.

Кто он и что делает – было уже не важно. Он – никто. Просто переполненный сосуд, забывший, как дышать. Если бы Хальд отпустил – просто бы упал. Но его держали, и вампир не мог сопротивляться ни физически, ни ментально.

Хальд отогнул пиджак старшего сына и достал из внутреннего кармана упаковку, в которой осталось две капсулы. Он вынул одну, а остальное вернул назад. Хлопнул сына по плечу и снял контроль над ним.

Глубоким вдохом вернулся Бен в реальность. Перед глазами все плыло. Он успел схватиться за стенку, задерживая собственное падение. Дыхание нормализовалось, и лишь увлажненный лоб да полоска крови под носом напоминали о том, что здесь произошло.

– Вам уже пора, – в помещении стоял распорядитель – невольный свидетель конфликта между Лозари.

– Уже идем, – Хальд приблизился к Дэвиану. Лозари не нужны были слова, чтобы напутствовать сына на бой. Игла проткнула шею, янтарная жидкость препарата смешалась с кровью парня. Дэвиан повел плечами, чувствуя, как сила наполняет его, как руна отзывается на малейший мысленный приказ – и вот уже тело готово к трансформации, а он – к сражению.

Эжени к этому моменту уже сняли с арены и поместили в первые ряды зрителей, чтобы она видела, как молодой вампир борется за ее жизнь.

– Приведи себя в порядок и возвращайся, – бросил Хальд Бену перед тем, как покинуть комнату. Лозари поднимался наверх, чтобы из вип-ложи наблюдать за битвой сына.

Бен не торопился. Ему предстояло оттереть кровь от рубашки и решить, что же произошло. Два с половиной века – приличный срок. Ему приходилось спорить с отцом, но ни разу тот не использовал агрессивные способности руны на своем приемном сыне. С другой стороны, никогда между ними не стояла жизнь родного ребенка Хальда, которому предстояло стать будущим Главой клана и наследником целой империи.

15 сентября 2016 года

Материк Гиббетер. Горы Дарфана

Высокие каменные своды подземного зала тонули во мраке. Иногда тени выползали из своих укрытий, чтобы занять новое место. И тогда дрожащие островки света, созданные горящими внизу факелами, отступали, лизнув напоследок трещины колонн.

Каждая колонна была уникальна в этом переплетении следов времени. Когда внизу ярким всполохом сильнее разгоралось пламя, то свет, скользящий по серым стенам, выхватывал не просто мелкую сеть каменных морщин. Это были знаки. Пересечение линий, окружностей, многоугольников, фразы из забытых языков охватывали весь свод. Кривые границы расписанных площадей свисали вниз, будто надписи, отвоевавшие себе участок гранитного неба, пытались захватить и монолитный пол из отполированного камня.

Центр помещения был окружен сеткой ливневых систем. Вода, стекающая по колоннам, уходила вниз, в сложную канализационную систему, обустроенную внутри гор.

Витиеватые узоры переплетались и на полу. Иногда они вспыхивали – и тогда помещение озарялось светом. Иногда мерцали алым – и тогда из темных уголков зала тянулись к центру тени. А иногда начинали петь камни. Глухой звук поднимался к своду, и этот гул был слышен даже в дальних уголках подземного мира.

Но сегодня ни один звук не вырвался из ритуальной комнаты. Капель стекающей по своду воды аккомпанировала шепоту, который тонул в треске пламени темных свечей, расставленных вокруг расположившихся в центре фигур. Одна из них была обнажена.

Мужчина сидел на полу, скрестив перед собой ноги. Его руки лежали на коленях ладонями кверху и опоясывались голубым светом, идущим от кольца. Этот перстень на среднем пальце был выполнен в форме головы ворона с камнями вместо глаз. Он горел так, что вполне мог осветить в подземелье дорогу.

Седые прямые волосы мужчины закрывали лицо. Его глаза были закрыты, а губы сжаты в тонкую линию. Ровное и глубокое дыхание поднимало грудь, на которой не было ни одного свободного участка, не разукрашенного татуировкой. Эти символы оплетали плечи, руки и заканчивались лишь у запястья. Таинственные знаки сползали по телу вниз, опоясывали бедра, и спускались по ногам.

Кожа мужчины, и без того имеющая серо-зеленый оттенок, в отблеске свечей казалась мертвенно-бледной – будто неопытный гример перепутал краски и переборщил с пудрой.

Когда с губ обнаженного срывались слова, когда слова складывались во фразы, фразы – в предложения, а предложения – в заклинание, вспыхивал и таял один из рисунков на теле. Подстраиваясь под этот процесс колдовства, дрожали свечи, стонала земля и тянулись к фигуре тени, влекомые его силой. Они свивались, словно змеи, в клубки, ласкали его стопы, исчезающие в этом черном переплетении. На ладони плясала кровь, закручиваясь в замысловатом танце алых пятен, с пальцев на колени стекали искры. Но когда пространство помещения разбила молния, скольжение теней и кружение крови – все оборвалось стоном обнаженного мужчины.

Девушка, стоящая позади зеленокожего, вздрогнула – и зашуршала ткань ее темной рясы. Широкий капюшон, прикрывающий голову, сполз, открывая несколько прядей рыжих волос. Пальцы вцепились в черный плащ, переброшенный через руку.

– Мне кажется, что стоит остановиться, господин, – к обнаженному обратился маг, облаченный в темную рясу с широкими рукавами. Он сидел в кругу свечей, напротив зеленокожего. Ладонь молодого послушника коснулась татуировки, а губы зашептали слова. И тогда стон мужчины оборвался, дыхание стало выравниваться.

Легкими штрихами, пока еле заметными, на зеленой коже наметились очертания прежней татуировки. И заиграли иные знаки, наполняясь энергией, ожили соединения линий, будто по ним побежал ток, пока еще бледно-розовый, но обретающий более насыщенный цвет после каждого цикла.

– Нет, подожди. Еще немного.

И вновь татуировка начала таять, а с ней иссякали энергетические нити, танцующие по коже. Свет свечи отразился в вертикальных зрачках обнаженного мужчины. В глазах засияли цветные всполохи серого, красного, голубого, оранжевого, зеленого.

Некоторое время ничто не нарушало тишины, лишь воздух запах озоном и несколько молний беззвучно поглотились каменным сводом. Но резкий выдох оповестил: что-то вновь идет не так. Блеск свечей заставил отступить тени, и показалось, что кожа мужчина натянулась. Его татуировки, словно веревки, держали рвущийся наружу синий энергетический поток. В помещении стало холодно, и вошедший спрятал в длинном плаще руки. Он успел сделал несколько шагов в центр залы, когда путь ему перегородила девушка. Он знал, что перед ним – вампир-перевертыш, послушная тень господина, молчаливая и кровожадная. Чтобы не искушать ее, послушник опустил руки, демонстрируя, что в них ничего нет.

– Что случилось? – не оборачиваясь, спросил обнаженный мужчина. Его глухой голос не отражался от стен. Он звучал в голове пришедшего.

– Члены конвента просят вас спуститься в склеп, господин, – послал мысленный ответ послушник.

– Закончим на сегодня, Теодор, – в этом голосе, отраженном от камня, слышалась усталость. Мужчина провел по губам языком, слизывая капли пота, собравшиеся там.

И вновь зазвучали заклинания, вновь бледно-розовая татуировка заалела и послала энергетические нити по всему телу. Но вскоре синий отсвет, идущий из-под кожи, погас. А вместе с ним перестало отбрасывать свет кольцо.

– Сегодня удалось продержаться дольше, мой господин.

Обнаженный мужчина повернулся к другим послушникам, не стесняясь своей наготы. Девушка поспешила помочь ему облачиться в плащ и протянула перстень с голубым гранатом в тонкой огранке. Как только кольцо оказалось на пальце мужчины, тот преобразился: светлые волосы потемнели, тонкая сеть морщин на лице исчезла. От былой серо-зеленой кожи не осталось и следа. Тонкие вертикальные зрачки расширились, приобретая привычный вид. И лишь под плащом все также остались татуировки, которые магический перстень не смог скрыть.

Двое мужчин прошли подземными коридорами, оставляя позади темные проходы. Преодолели крутые подъемы, спустились по ступеням, казавшимися бесконечными. Разветвления путей, различные ловушки – все осталось позади. Они легко нашли нужный туннель и обошли преграды, которые непосвященным могли стоить жизни.

Каменная плита отъехала в сторону, обнажая залитый светом отсек. Поклонившись и поцеловав голову ворона на перстне господина, послушник вернулся в каменные пещеры.

Сам же господин вступил в длинный светлый коридор. Здесь не было окон, однако явно ощущалось влияние времени. Яркие лампы освещали белые стены, металлические двери закрывали проемы многочисленных комнат. В одну из них и вступил мужчина.

Прозрачный экран делил комнату на две части. В одной на белоснежных подставках лежали стеклянные гробы. Шесть штук, из них один – пуст. В четырех находились мужчины. Множество проводков тянулось к приборам, установленным у изголовья каждого гроба. По тонкой трубке к телам с интервалом в пять минут поступал маленький красный шарик питательного вещества. И когда он впрыскивался в вену лежащим, приборы фиксировали удар сердца, слабый и еле уловимый.

– Господин! – стоящий перед экраном мужчина в белом халате склонился в почтительном поклоне и поцеловал перстень.

– Ты ведь не зря меня вызвал?

– Нет, конечно, – перед пришедшим открыли дверь с левой стороны экрана, и он вступил в отсек с гробами. – Посмотрите, господин. Они просыпаются.

Пять тел лежало в гробах. Казалось, века не изменили истинных детей кровожадного бога Кхорта. Сангуисы…

Анисиос – безумный ученый, старший из братьев. Он застыл с усмешкой на губах, с удлиненными клыками, со сжатыми на груди руками, на которых до сих пор были острые звериные когти – перевертыш не успел принять свой обычный вид, когда проклятие пало на него.

Эвгениус – на утонченном аристократическом лице застыло выражение удивления. Бессмертные сангуисы, которые жили столько, сколько существует Заолун, не ожидали, что однажды вынуждены будут находиться в бездействии столько веков. И все же руны пытались помешать такому обращению: в некоторых местах одежда вампира была вспорота окостеневшими кровяными отростками, делающими его похожим на ежа.

Виллем – светловолосый мальчишка, который своим видом в былые времена обманул многих. Опасный сенсусит с лицом ребенка наводил ужас на многих носферату, предпочитающих жить по закону крови.

Очаровательная Астерия – старшая из сестер и единственная, кто остался из женщин, созданных Кхортом. Ее сестра Селена исчезла во время войны Королевств: в шестнадцатом веке оборвалась ее жизнь, и теперь она была со своим отцом в чертогах Тресона.

Мужчина проходил мимо гроба Астерии, когда часы отсчитали положенное время и в вены сангуисы была впрыснута капля крови. Глубокий вдох, донесшийся из саркофага, привлек внимание мужчины. Он склонился над телом. Кольцо уловило слабое воздействие магии – и каменные глаза ворона вспыхнули. Укрытое простыней тело сангуисы сделало еще один вдох, но затем вновь замерло, демонстрируя полную апатию к окружению нулевыми показаниями датчиков.

В последнюю очередь мужчина подошел к саркофагу с Никосом. В отличие от своих братьев этот сангуис не был похож на каменную статую. Никос был вигофагом и жил за счет чужой силы. Руна Поглощения не оставила его и тогда, когда проклятие Кхорта пало на сангуисов, и продолжала снабжать энергией. Казалось, что древний вампир просто спал. Вот только сон его длился более четырех с половиной веков.

В глубоком поклоне застыл мужчина в плаще над телом.

– Значит, началось.

– Да, господин Морохир. Астрономы говорят, что скоро Крона будет здесь. Ориентировочно – к концу лета следующего года.

– Времени мало, – задумчиво проговорил мужчина. – Трагедии уже начались. И если Кхорт решит призвать всех чистокровных, значит, нам пора действовать. Ошибки прошлого не должны повториться. Я обещаю это тебе, отец!

И отец услышал. На короткое время распахнулись черные глаза Никоса, сжатые губы чуть приоткрылись, демонстрируя вытянувшиеся клыки. Но веки задрожали – и сангуис вновь погрузился в сон. Датчики, отсчитывающие удары сердца, свидетельствовали о том, что этот сон не был магическим.

21 сентября 2016 года

Государство Латум. Город Селенум

Четыре месяца в окружении смертей. Длинные коридоры, запечатанные палаты, в которые войти можно лишь в закрытых костюмах. Процедура дезинфекции, которую проводят чаще, чем ты ходишь в туалет. И постоянные звонки от обеспокоенных родственников, которые, не имея возможности помочь любимым, хотят быть с ними, когда те умрут. К сожалению, тем, кто поймал вирус тромбоцепии, не суждено было увидеть родных. С момента заражения у них оставалось лишь пять дней, в течение которых разрушались кровеносные сосуды. Кровь вытекала из тела: сначала скапливалась под кожей, но затем прорывала и ее. Теурги с первых же недель развития болезни определили ее магическую сущность. Однако нейтрализовать вирус не удавалось.

Маги жизни проводили у кроватей больных часы, но в результате лишь дарили им дополнительный день. Магия пожиралась, а разрушения организма продолжались. Перед этой болезнью не могли устоять ни теурги, ни даже вампиры. И хотя смерть у Иных наступала на десятый день после заражения, статистика от этого не выглядела более позитивной. У каждой расы анамнез отличался, но итог был один.

Команда Карен Уолш и научная бригада Лоуренса вступили в эту борьбу, когда очаги заражения тромбоцепией стали появляться и в других государствах. Экспедиция направилась в Селенум как место, где впервые были обнаружены признаки этого заболевания.

Четыре месяца напряженной работы все-таки дали результат. И сейчас Бен мог вздохнуть свободно: лекарство получило одобрение, все бюрократические формальности улажены и корпорация Лоуренса GalaksyKline заключила контракт на изготовление данного средства.