Полная версия
Эра победителей
Военный Советник снова остановился у окна.
«К тому же она старательно выдает себя за другую. Но это, в общем-то, объяснимо. Игрит испугана, и обманывает она, скорее, из страха: ей хочется избежать дальнейших разборок и быстрее попасть домой. Но если она узнала меня, то вполне разумно ожидать, что и я узнаю ее, тогда зачем сочинять? Хотя, конечно, вполне резонно предположить, что Военный Советник вряд ли сам заинтересуется обычной пленницей.
Действительно, мне бы и в голову не пришло выяснять личность какой-то странствующей простофили… Как бы там ни было, теперь только беседа лицом к лицу способна пролить свет на все эти обстоятельства. Но встретиться с ней самому – значит признать свою причастность к ночным событиям. А это – неминуемое разоблачение!»
И еще Дрейд подумал, что когда Игрит поймет, что ее трюк с «простой девушкой» не удался, ей ничего не останется, как объявить себя той, кто она есть на самом деле – дочерью Верховного Правителя Флавестины. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы в лагере узнали об этом.
Такие мысли одолевали Дрейда, и он становился все беспокойнее.
Итак, узнала или не узнала?
Дрейд стоял перед жестоким выбором. На чашах весов две равноценные жизни. И одна из них отличалась от другой только тем, что была его собственной.
Военный Советник вытер влажный лоб. Чувство сострадания к ни в чем не повинной беззащитной девушке боролось со страхом потерять власть, почет и саму жизнь в расплату за предательство.
Борьба оказалась трудной и неравной, и вскоре леденящий холод, распространяясь из солнечного сплетения все выше и выше, достиг гортани, сковал спазмами горло и постепенно завладел всем его существом.
Несколько минут он находился в оцепенении, затем вызвал своего помощника.
– Не кормить хищников.
Помощник хорошо понял смысл этого приказа.
Дрейду показалось, что его губы в пересечении с косым шрамом щеки на мгновение сложились в утвердительную и жутковатую улыбку, когда тот выходил от него.
Глава 11.
О чем знают пленные.
И что известно конюху…
Легкий шелест морского прибоя помог Имаксу вернуться к восприятию внешнего мира.
Он лежал на груди на влажной, прохладной и колющейся прибрежной гальке. Периодически набегавшая волна нежно касалась его ступней и вновь отступала.
Имакс вспомнил, что ночью ему чудом удалось спастись, и, едва выйдя на берег, тут же, обессиленный, потерял сознание.
Солнце уже поднялось над поверхностью воды, побережье было залито ярким светом, пели птицы, и невозможно было поверить, что всего несколько часов назад здесь господствовали мрак и безмолвие.
Бездонная и неумолимая бездна океана теперь миролюбиво плескалась у его ног пенистой каймой прибоя. Как будто и не было того ночного кошмара, который Имаксу удалось пережить.
Имакс приподнялся и сел. Он ощущал слабость и дрожание во всем теле. Чуть ниже колена на правой ноге кровоточил глубокий порез, видимо, о камни. Имакс оторвал ровную полосу от края рубахи и перевязал ногу.
Голова нестерпимо болела. Удары тяжелого молота раздавались в затылочной части в ритме пульса и глухим болезненным эхом раскатывались по всей голове.
Он улавливал в воздухе какой-то специфический запах, но не знал его происхождения.
Надо было просушить мокрую одежду, но Имакс чувствовал, что у него нет на это времени.
У него не шли из головы захваченные во Флесиле суда – он должен был найти этим событиям объяснение. Те догадки, которые приходили к нему, были одна тревожнее другой.
Куда же идти? Скорее всего, это побережье Глариады, значит, надо двигаться вглубь берега. Где-то недалеко, наверняка, есть дорога, а дорога обязательно куда-нибудь выведет.
Имакс, качаясь и теряя равновесие, брел по большим, почти круглым камням, затем пробирался сквозь заросли кустов, обдираясь об колючки, пока, наконец, не вышел на открытую равнинную местность.
Запах, который он почувствовал на берегу, сейчас стал еще более едким, и он определил его как запах гари.
Далеко впереди Имакс увидел серую змейку дороги и, не позволяя себе отдохнуть, направился прямо к ней.
Неожиданно он услышал за спиной чей-то голос:
– А ну, стой! Ты кто такой? Ты откуда здесь взялся?
К нему приближался вооруженный человек, а за ним следом шли еще двое.
– Ты что, из отставших, что ли? – спросил другой, тыча обнаженным мечом ему прямо в грудь. – Все уже далеко впереди, а ты все тут чего-то топчешься. Прячешься, что ли? А, может, глариадец недобитый, а?
Имакс отрицательно мотал головой, пытаясь понять, кто перед ним и что происходит.
Помощь пришла неожиданно.
– Ладно, оставь его, – сказал третий, кладя руку на меч своего товарища и опуская его. – Он с корабля, гляди, мокрый весь, они все – мокрые. Да и быть-то здесь больше некому.
– Да, глариадцы им здесь причалы не построили, ха-ха. Что отстал-то?
– Раненый он, не видишь? – вновь вступился третий.
Имакс только успевал кивать больной головой, по ходу соображая, что попался он неизвестно откуда взявшимся здесь нуронским солдатам.
– Раненый – не раненый, – не унимался второй, – пусть скажет, где его оружие, а?
Имакс пробормотал что-то невнятное о том, что, ударившись головой, потерял сознание и только сейчас пришел в себя, а вокруг – никого.
– Ладно, пусть идет с нами, – вмешался первый, который все это время молчал, – там у нас пленные – поможет конвоировать.
Имакс оценил ситуацию как наилучшую в его положении и решил принять правила игры. Раз его приняли за своего, то ему ничего не оставалось, как, демонстрируя готовность выполнять распоряжения, присоединиться к нуронцам. Имакс решил дождаться удобного случая, чтобы незаметно ускользнуть.
Пока они шли, Имакс старался почти не разговаривать, а на вопросы отвечал односложно, опасаясь сболтнуть что-нибудь лишнее. Он с трудом переставлял ноги и был занят размышлениями о том, что произошло в Глариаде.
Нуронцы хозяйничали здесь как у себя дома, значит, они выиграли решающий бой, как он понял из обрывков разговоров, с помощью переправленных на судах Флавестины боевых отрядов. Теперь это было очевидно.
У Имакса болезненно сжалось сердце.
Вся череда событий прошлого дня, участником которой он стал по воле судьбы, сформировалась в законченную картину с того момента, как он встретил подозрительных монахов во Флесиле и до прибытия захваченных судов вместе с ним самим в трюме одного из них к берегам Глариады. Включая ночную посадку на борт отрядов людей, доставленных шлюпками. Вне всякого сомнения, это были нуронские отряды.
Но откуда они взялись на побережье, чтобы сесть на суда? У Нурона нет выхода к морю! Это был тот вопрос, на который Имакс, как ни напрягал свою голову, продолжавшую невыносимо болеть, не находил ответа.
Он решил, что будет внимательно прислушиваться ко всему, что вокруг него будут говорить, и рано или поздно завеса над этой тайной приоткроется. Кроме того, Имакс подумал, что тот факт, что он сейчас у нуронцев за своего, может даже послужить на пользу Флавестине, если быть очень внимательным. Хотя каким образом, он пока сам представить не мог.
Так или иначе, Имакс решил, что торопиться с побегом пока не стоит.
Когда они вышли к дороге, картина, представшая их взору, повергла Имакса в еще большее уныние.
Теперь было ясно, откуда доносился едкий запах гари. Он увидел одно из поселений Глариады, которое совсем недавно было охвачено огнем, и теперь лишь редкие уцелевшие дома стояли с закопченными стенами среди полностью сгоревших и догорающих остальных строений.
Вокруг некоторых суетились жители, в основном – женщины, и, набирая воду из колодцев, своими силами старались затушить огонь. Хотя спасать было уже нечего.
В дополнение к этому Имакс увидел у дороги одинокую фигурку худощавой старушки, которая сидела на земле, одетая в ветхие лохмотья, и о чем-то тихо причитала, покачиваясь из стороны в сторону.
Чувства Имакса переполнились жалостью и состраданием к этому вполне миролюбивому и доброжелательному народу. Его любимая, почти родная Глариада растоптана. Что происходит в столице и где сейчас Шегиз?
– Давай, не отставай, – подтолкнул Имакса один из нуронцев, и они пошли вдоль дороги.
«Как же так могло случиться, – одним и тем же вопросом мучил себя Имакс, – как могло случиться, что Крафт не проверил монастырь? Что могло помешать ему? Неужели он не принял всерьез мое предостережение? Не может быть. Иначе он бы так и сказал. Но он собирался… Так что же стряслось?»
Бредя со своими спутниками, Имакс украдкой разглядывал их от нечего делать.
Двое были довольно молоды, примерно его возраста, но имели разный характер: один был очень подвижный и более разговорчивый, другой, тот, что окликнул его первый, выглядел более серьезным и больше молчал. Судя по всему, в этой троице он был главным.
Третий был постарше остальных, казался уравновешенным, рассудительным и спокойным. С того момента, как он заступился за Имакса, ему, похоже, негласно были выданы полномочия шефствовать над ним. Имакс не возражал, так как из всех троих этот был ему наиболее симпатичен.
Звали его Нил, был он среднего роста, волосы обильно окрашены сединой, походка и взгляд выражали некоторую медлительность и усталость, которые бывают присущи представителям старшего поколения.
Он объяснил Имаксу, что в нескольких километрах отсюда они присоединятся к отряду, который конвоирует пленных глариадцев, и с ними будут добираться до города. Там они сдадут пленных и будут расквартированы.
Вскоре они достигли полевого лагеря и Имакс увидел глариадских солдат, обезоруженных и голодных, которые, сбившись в кучку, сидели на солнцепеке, ожидая отправления.
В течение небольшого привала Нил предложил Имаксу пищу из своего котелка, от которой тот счел весьма неразумным отказываться, тем более что он точно не мог даже вспомнить, когда последний раз ел.
Они присели в редкой тени небольшого кустарника. Мимо них то и дело ходили нуронские воины, вдохновленные недавней и легкой победой, громко и вызывающе разговаривали и самодовольно насмехались над поверженной армией Шегиза.
Имакс старательно вслушивался во все достигавшие его ушей разговоры, стараясь получить ответы на те вопросы, которые оставались для него загадкой. Но все эти речи были весьма поверхностны и вращались вокруг обсуждения того, как это было здорово – нанести удар с моря, откуда его никто не ожидал. А также, какое победоносное шествие благодаря этому они устроили по землям Глариады.
«Ну, а до моря, до моря-то как же?» – чуть ли не вслух высказал Имакс, но вовремя спохватился.
Нил размеренно поглощал свою порцию еды, в то время как Имакс уже почти расправился со своей.
«Может, попытаться что-нибудь выудить у Нила, он наверняка многое знает. Но чем я объясню свой интерес, если я сам „с корабля“. Ладно, дело времени. Кто-то да проговорится. Только теперь вряд ли это чему-нибудь поможет…»
С болью в сердце Имакс вновь посмотрел на пленных.
Он обратил внимание, что между нуронскими воинами и теми пленными, которые сидели с краю отведенного им места, стихийно возникла и разгоралась словесная перепалка. Один из нуронцев бросил что-то оскорбительное по поводу поражения глариадскай армии и презрительно рассмеялся.
Поднялся один из раненых пленных и, опираясь на вырезанный из ветки посох, с достоинством произнес:
– Сколько бы вы ни бахвалились, вам никогда бы не удалось победить нас в честном бою.
Остальные пленные зашевелились и одобрительно загудели.
– Честный бой не исключает тактических приемов и смелых решений! – вызывающе выкрикнул распалившийся нуронец.
В этот момент Имакс услышал, как раненый пленный, чеканя каждое слово, отчетливо произнес:
– Честный бой исключает предательство. Флавестина предала нас…
«Что-о-о???» – Имакс выпустил из рук ложку и миску с остатками пищи – и они с металлическим звоном друг о друга упали на землю ему под ноги.
Дальше все заговорили одновременно, как по команде. Пленники поднялись на ноги и что-то громко выкрикивали, нуронские солдаты все разом бросились их усмирять.
Больше Имакс ничего не слышал. Он в оцепенении сидел, смотрел перед собой и был не в состоянии даже проглотить пищу, которая в этот момент была у него во рту.
«Флавестина предала нас, Флавестина предала нас…» – назойливым эхом крутилась в голове последняя фраза раненого пленного.
Флавестина пропустила нуронцев к побережью. Теперь это очевидно. Но как это произошло? Как? Как Крафт мог такое допустить? Вдобавок ко всему, наверняка вся Глариада считает, что и суда предоставила Флавестина. Иначе каким образом все это можно объяснить? Ни во что другое никто не поверит!
Все станет на свои места только в том случае, если удастся пролить свет на все эти обстоятельства.
Как бы там ни было, и он сам, и Крафт – они теперь оба в долгу перед Глариадой.
Имакс утвердился в своем решении продолжать под видом «своего» следовать за нуронцами, а там, глядишь, и подвернется случай послужить Глариаде. Ведь он может невзначай выведать нечто важное, что нуронцы хранят в секрете. А сбежать он всегда успеет.
К Игрит пришло просветление. Чего она ждет? Как она могла дурачить себя столько времени? И как ей удавалось морочить собственную голову этими глупыми версиями – свои? чужие? Неужели она настолько испугалась, что позволила самой себе убаюкаться пустыми надеждами?
Она принялась торопливо прохаживаться в тесном пространстве сарая.
Какие «свои»? Откуда им было взяться среди ночи у самой границы, если посты даже не выслали за помощью: так молниеносно все произошло. Никаких «своих» не могло быть там. Она ведь все видела сама, все разворачивалось у нее на глазах!
Игрит ощутила горькую досаду. Неужели удар по голове лишил ее способности здравомыслия? Ведь картина-то совершенно очевидна: она у тех, кто был с человеком в накидке, она у тех, кто предал своих, и она как раз та, кто видел все это! Другие варианты не просто маловероятны, их вообще не существует! Как ей удалось так раздуть надежду, что она превратилась в невероятное заблуждение? Или она просто переумничала…
Игрит не находила себе места. Совершенно ясно: она у предателей. Не у нуронцев, а именно у предателей. Нуронцы шли с Глариады, она видела их, но в отличие от врага, которого всегда знаешь откуда ждать, предательство всегда наносит удар сзади.
Игрит потрогала ноющий затылок.
И захват обоза, в чем ее уверяли, – это ложь, конечно. Ее не выпустят – это ясно.
Пришло время самой позаботиться о своем освобождении. Приближалась ночь, и необходимо было немедленно что-то предпринимать.
Игрит принялась торопливо ощупывать нижние доски в стенах сарайчика.
Даже в этих обстоятельствах ей не удалось сдержать улыбку, вспоминая все тот же случай из своего детства, когда Флайд взобрался на крышу спасать ее из заточения почти из такой же хибары на заднем дворе их дома.
«Мой добрый Флайд, как бы я была счастлива, если бы ты сейчас свалился мне на голову, как тогда…»
Кое-где по углам был навален старый хлам, Игрит отбрасывала его в сторону, пытаясь найти доски в стене, которые могли подгнить от сырости или истлеть от времени.
Вскоре все было обследовано. Игрит уже порядком устала. Никаких результатов.
Она посмотрела наверх. Вот если бы добраться до окошка, но как?
В это время она вновь услышала протяжное раскатистое рычание барсов.
Игрит села прямо на пол, обхватив колени.
Даже если ей удастся каким-то чудесным образом покинуть этот сарайчик, ночью ей не пройти через территорию хищников.
Дрейд чувствовал себя отвратительно. Он сидел в придорожной закусочной Глариады за тем же столиком, за которым не так давно Патист ожидал встречи с незнакомцем-покупателем до того момента, как увидел Игрит.
Военный Советник выполнял распоряжение Крафта и, демонстрируя служебное рвение, назначил из своего штата группу по расследованию обстоятельств ночного нападения на посты, вместе с которой и прибыл несколько часов назад в Глариаду для работы на месте.
По известным причинам, его самого это расследование нисколько не интересовало, и он был уверен, что с исчезновением Игрит не будет существовать ничего, что могло бы пролить свет на эти события.
Тем не менее, он чувствовал себя крайне подавленно. Мысли, мрачные, как тучи, и вязкие, как патока, не давали ему покоя. Он обдумывал то, что произошло за эти несколько дней.
Вроде бы, он знал, на что шел, с самого начала – и все-таки ошибся.
Дрейд, ожидая заказ, задумчиво смотрел в окно на пустынную дорогу.
Глариада захвачена, кругом разруха и уныние… Разве об этом он мечтал? Он ведь всегда хотел быть героем, решительным и сильным. А кем он стал? Чем он может гордиться? А Игрит..? О ней он вообще старался не думать…
И чего он в результате добился? Он станет военачальником Глариады – и что из того? Что из того? Глариада была процветающим и благополучным государством. А теперь для нее все изменилось, ради того чтобы он, Дрейд, стал ее правителем, а точнее говоря, безропотной пешкой Кабуфула!
Цена, которую он заплатил за это, безмерно высока. Он точно знал ее и теперь хорошо понимал, что слишком переплатил. Слишком.
Когда перед ним появился обед, он начал механически поглощать его, не различая вкуса.
Дрейд чувствовал, что события только начинают разворачиваться. Он понимал, что попал под неограниченную власть Кабуфула. Конечно, он обязан был это предвидеть, но не ожидал, что этот зарвавшийся стратег позволит себе зайти так далеко. Подумать только – размечтался о Флавестине! Ну, нет, этот кусок вряд ли ему удастся проглотить…
Дрейд ощутил приступ бессильной злобы. Кабуфул наверняка попытается снова использовать его в своих грязных целях.
Военный Советник вздохнул. Он сам во всем виноват, и пути назад у него нет. Слишком поздно. Сейчас ничего изменить уже невозможно…
Неожиданно его слух уловил, как за соседним столиком два посетителя оживленно обсуждали последние новости, связанные с исчезновением дочери Верховного Правителя, о чем сегодня утром было официально объявлено.
– А я говорю, я сам видел!
– Так пойди и расскажи обо всем.
– Конечно, расскажу – это мой долг!
Диалог двух людей, видимо, знакомых между собой и случайно встретившихся в этом месте, живо заинтересовал Военного Советника.
Отбросив в сторону свои гнетущие мысли, он начал прислушиваться к их разговору.
– Отчаянная девчонка. И что ей надо было в такой глуши?
– А ты не ошибся? Мало ли красивых повозок…
– Да при чем тут повозка, я ее в лицо знаю! Это у меня сейчас дело остановилось, а раньше я, знаешь, сколько товара во Флесил перевозил! Сам Верховный Правитель мне заказы делал. Так-то.
В этот момент мимо их столика проходил управляющий и вмешался в разговор:
– Я могу подтвердить, Игрит была здесь два дня назад. Заказала коктейль и сразу поехала дальше, даже не отдохнула.
– Вот, а я что говорю! – ободрился один из собеседников.
Дрейд подозвал управляющего и представился как официальное лицо. Он сообщил, что уполномочен вести поиски пропавшей дочери Верховного Правителя и желает получить любые сведения, которые могут оказаться полезными.
– Итак, когда Игрит покинула закусочную, она поехала в сторону Флавестины?
– Как раз наоборот, – охотно отвечал управляющий, – я еще удивился: одна, в такое время… Зря она туда поехала.
– Как выглядела ее повозка?
– Очень богатая бричка, яркая такая с красными лентами. Красивая лошадь в упряжке.
– В какое время это было?
– Уже за полдень.
– Вы видели, как она возвращалась назад?
– Нет. Не видел. Видно, она уж и не вернулась оттуда, бедняжка…
Дрейд поблагодарил управляющего и отпустил его. Посидев за столиком еще немного, он сам пытался придумать хоть какую-то мало-мальски правдоподобную версию причины ее поездки в Глариаду.
Что ей было там делать? И что там произошло, что она возвращалась так поздно вечером?
Военный Советник покинул зал закусочной и вышел во двор.
Пора было принять отчет у группы, работавшей на месте флавестинских постов у границы и возвращаться во Флесил.
Услужливый конюх вывел ему навстречу коня, и Военный Советник, принимая поводья, заметил, что конюх, не проявляя особой решительности, что-то хочет ему сказать.
Дрейд повернулся к нему.
– Э-э, простите, я хотел сказать… то есть управляющий сказал, что вы ищете дочь Верховного Правителя. Да, конечно, ее все ищут, бедное дитя… Такое неспокойное время… Послушайте, – он понизил голос, – если вы уделите мне минутку, я могу рассказать кое-что…
Конюх оглянулся по сторонам и, тронув Дрейда за локоть, направился под небольшой навес, расположенный здесь же во дворе.
Военный Советник последовал за ним.
– Так я о девушке с этой повозки… Вы знаете, ведь я тогда видел ее впервые. Это я только потом узнал, кто она такая. Так я запомнил ее хорошо: уж больно внешность у нее приметная. Она спрыгнула с брички, вся ладная такая, высокая, красивая…
– Вы что-то хотели рассказать? – напомнил Дрейд.
– Да, да, нельзя ведь оставаться в стороне, когда такое горе… Так вот, я тогда подумал: ничего удивительного, такой девушкой кто угодно может заинтересоваться, там, молодые люди, всё прочее… Ну, вы понимаете…
– Пожалуйста, выражайтесь яснее, – Военный Советник начинал терять терпение.
– Так я и говорю. Ничего странного, что этот молодой человек… Он сидел в закусочной, когда она вошла. А как она вышла – он сразу за ней.
– Кто – он? Кто – за ней?
– Я же говорю: молодой парень. Приятной внешности, только лицо в царапинах… Выбегает и спрашивает: «Куда она поехала?» – и следом за ней. Он даже за обед не расплатился. Мы уже думали, всё, с концами… А потом он вернулся.
– С ней?
– Да нет, вернулся один, взволнованный такой…
– И что потом?
– А-а, заплатил-таки, извинялся…
– Это все, что вы хотели рассказать? – Дрейд повернулся уходить.
– Да нет. Вы ведь все время перебиваете меня, – обидчиво произнес конюх.
– Простите. Продолжайте, пожалуйста, – Дрейд подумал, что ему предстоит набраться терпения.
– Так вот, вернулся он, значит. И тут я упустил его из виду: работы, знаете ли, хватает. И только, как уже стемнело, выходит он лошадь брать, да не один. Второго я не разглядел, помню только – плащ у него черный. Так они, вижу, съезжать собрались. Да кто ж, на ночь глядя-то, съезжает? На дорогах вон что творится. Думаю, что-то не ладное здесь… Вы не подумайте, что я чего плохого ради… только решил посмотреть… ну, просто, на дорогу вышел… Да только гляжу, они с дороги-то свернули… Тут я и думаю – неспроста это. Страшно самому, но пошел я следом за ними… – рассказчик сделал интригующую паузу.
Военный Советник терпеливо ждал.
– Там кусты, колючки. Я-то близко подходить боюсь, а издалека вижу: повозка там спрятана и что-то большое на ней… Тот, второй, в нее лошадь впряг, еле выехал на дорогу. А этот парень на постоялый двор вернулся…
– И что было дальше?
– А, ничего, я лошадей накормил и пошел отдыхать. Думаю, не мое это дело, за людьми следить. Да только… – рассказчик переступил с ноги на ногу и понизил голос.
– Что – «только»?
– Да только утром наш портье по секрету рассказал, что случайно видел, как этот второй, когда они вдвоем еще в зале сидели, передал парню вот такой мешок денег, – конюх расположил руки так, как будто удерживал ими большой арбуз.
– Портье может это подтвердить?
– Наверняка может, в интересах девушки… Я-то теперь уверен, что тот парень её похитил и продал, – доверительно шепнул конюх на ухо Военному Советнику.
– Как он выглядел?
Глава 12.
Не смерть страшна, а ее методы.
Зыбучие пески предательства
Игрит чувствовала тревогу. Казалось, все забыли о ней. Можно было подумать, что лагерь снялся с места, если бы не голоса людей, которые она слышала издалека.
Да еще эти животные. Последнее время они так дико рычали, что, не иначе, были голодны или чем-то очень взволнованны.
Игрит ощущала растущее беспокойство.
Несколько суток она взаперти, и неизвестно, что ей предстоит.
С наступлением ночи она каждый раз пыталась найти способ выбраться наружу. И сейчас она готовилась возобновить свои попытки, как вдруг услышала, что к дверям сарайчика кто-то приближается.
«Ага! Сейчас я потребую прямых объяснений, где я и что меня ждет. Они тоже пусть знают, кто на самом деле у них в плену! А там посмотрим… Эти игры уже слишком затянулись…»
Когда открылась дверь, вошел человек с факелом в руках, освещая помещение, а за ним – еще двое, крупного телосложения, с непроницаемым выражением лиц.
Эти двое молча подошли к Игрит и, едва она успела открыть рот, бесцеремонно схватили ее, завернув назад руки, тут же завязали рот грязной тряпкой с неприятным запахом.