Хозяйка замка Уайтбор

Пролог. Волшебный замок

В детстве я мечтала стать принцессой. Когда нам удавалось выбраться из Кречи, мы с Глэдис пересекали длинный каменный мост через Тессу и украдкой, как зверьки, пробирались в «чистые» кварталы. Неподалеку от набережной, за вечно закрытым маленьким театриком и круглой тумбой, облепленной потрепанными афишами, сверкала витрина самой чудесной в городе лавки. Это место манило нас сильнее, чем миска сметаны – двух оголодавших котят.

Повиснув животами на каменном цоколе, мы могли подолгу обтирать пыльную стену, замирая от восторга перед витриной, где стояла Она – в пышном оборчатом платье, похожем на распустившийся цветок, с золоченой короной в пышных кудрях и в леденцовых туфельках. К кукле-принцессе прилагалась расписная карета, запряженная четверкой лошадей, и замок, поднимавшийся ярусами наподобие свадебного пирога.

Глэдис восхищалась платьем, в то время как я уделяла больше внимания замку, изучая его контрфорсы и зубчатые ободы башен. Они крепко упирались в склон холма, на котором зеленели кусты, вырезанные из бархатной бумаги. Ужасно хотелось проникнуть взглядом за замковые стены из папье-маше, чтобы оценить убранство внутренних покоев, но мне ни разу не представилось такой возможности. Обычно через некоторое время после нашего появления дверь игрушечной лавки распахивалась с мелодичным звяканьем, и на пороге возникала долговязая черная фигура магазинного клерка, грозящая нам кулаком. Так угрюмая ворона прогоняет от крошек шустрых воробьев. Мы с Глэдис были на него не в обиде. Схватившись за руки, мы, обмирая от собственной дерзости, мчались обратно через мост. Полученных впечатлений хватало надолго! Дома мы мастерили свадебные вуали из старой обмахрившейся занавески, которая не годилась даже на тряпки и потому была отдана в наше распоряжение. Потом строили «дворец» под столом, откуда крикливая Рут Бобарт, моя приемная мать, выметала нас веником, чтобы не путались под ногами. В то время я и подумать не могла, что когда-нибудь окажусь в настоящем замке, да еще на правах хозяйки!

Строго говоря, замок Уайтбор, где я сейчас находилась, не был моим. После смерти отца здесь хозяйничал его двоюродный брат, мистер Робин Уэсли. Я подозревала, что этот господин не слишком обрадуется моему приезду, поэтому как могла оттягивала встречу. Прежде всего мне хотелось «познакомиться» с замком. Оставив Неда Уолтера объясняться с экономкой, встретившей нас в холле, я прошла через темный коридор в правое крыло и остановилась, очутившись в полукруглой комнате с высоким потолком.

Вероятно, раньше здесь находилась часовня. Акустика была просто великолепная. Звук шагов, отзываясь эхом, возносился ввысь и тонул в сумрачной глубине под стропилами. Несмотря на теплые зимние ботинки, мои ноги чувствовали холод, сочившийся из каменных плит. Замок следил за мной пристальным недоверчивым взглядом. Каждый камень его дышал стылостью. В окружающей звонкой тишине дрожали отголоски старых напевов, звучавших в те времена, когда я еще не появилась на свет.

Взгляд скользнул по стене и поднялся выше, от мрачно-серой каменной кладки к горящим витражам узких стрельчатых окон. Снаружи был обычный январский день, серенький и тусклый, но окна жадно вбирали в себя свет с улицы и переливали его в комнату, бросая вниз пряди невесомого разноцветного шелка. Я поднесла к свету ладонь и смотрела, как она окрасилась в смугло-желтый, фиолетовый… а потом вдруг вспыхнула тревожно-алым.

В воздухе зазвучала новая нота, некое смутное беспокойство, и я поежилась, как кошка, которую погладили против шерсти. На всякий случай убрала руку, сунув ее в муфту.

Уайтбор, замок Белого Вепря – непростое, таинственное место. Его корни уходят глубоко в земли графства Думанон, исконного царства фейри. Все холмы на многие мили вокруг когда-то принадлежали им. Моя мать была фейри. Она забрала отца на Ту Сторону, потому что только так могла спасти ему жизнь. Этот замок будил во мне нечто такое, что я предпочла бы не вытаскивать на свет божий. Словно серый скалистый материк возвышался он над долиной, и отголоски волшебства пробегали по его стенам, как тени от солнца бегут по склонам холмов.

Или мне показалось? Я была стопроцентной горожанкой, привыкшей к уличной толчее и грохоту экипажей. После городской жизни любой уединенный замок показался бы прибежищем колдовских сил! Нед Уолтер после нескольких дней в Думаноне сказал, что здешние места тонут в туманах и скуке так же, как Эшентаун – в новостях и скандалах.

Вспомнив о своем покинутом напарнике, я засобиралась обратно. На пороге часовни в последний раз оглянулась. Пока я стояла здесь, солнце успело сместиться, и теперь в центр площадки падал робкий карамельно-розовый луч, снова напомнивший мне о Глэдис. Моя бывшая подруга исчезла, растворившись в закоулках Кречи. Этот грязный район Эшентауна был похож на жадное брюхо, перемоловшее немало человеческих судеб. Редко кому удавалось вырваться оттуда. Мне, можно сказать, повезло. Два года назад меня взял под крыло мистер Тревор, а потом вдруг отыскался влиятельный родственник – лорд Уэсли, владелец замка Уайтбор. Когда шеф показал ему документы, подтверждающие наше родство, Уэсли скрепя сердце согласился стать моим опекуном и даже выделить мне уголок в своём старинном замке.

Вот только у меня сменились приоритеты и быть принцессой мне больше не хотелось.

Глава 1

В доме на Гросвен-стрит с раннего утра стоял дым коромыслом. Забыв о недавних бедах, мы всей душой отдались подготовке к празднику. Я помогала Батлеру, дворецкому, укрепить за картинами пучки остролиста и развесить по стенам ветки омелы. В самый просторный угол столовой поставили крепкую пушистую елочку. Горничная Агата вдвоем с миссис Бонс наводили последний лоск на праздничный стол. Расставляя тарелки, миссис Бонс иногда промокала глаза фартуком от избытка чувств. Три дня назад всем нам было не до празднования. Хозяина дома, лорда Кеннета Фонтероя, собирались арестовать за несанкционированное превращение в дракона и уничтожение чужой собственности. Вообще-то в тот раз Кеннет пытался спасти мне жизнь, так что в случившемся была изрядная доля моей вины. Батлер тоже скомпрометировал себя, когда оказал сопротивление судейским и отправился на помощь Фонтерою. И в довершение всего наша скромница Агата поразила всех до глубины души, сознавшись, что под действием шантажа была вынуждена совершить кражу. В общем, в глазах общественности наш дом выглядел каким-то разбойничьим гнездом. Мягко говоря, наши дела были не очень хороши (*).

Затем внезапно всё изменилось. Мне удалось вернуть пропавший амулет, за что мистер Тревор, главный магистрат с Коул-стрит, перед всеми сотрудниками объявил мне благодарность. Более того, нам с Кеннетом удалось победить тяготившее его родовое проклятье, так что внезапное превращение в дракона ему больше не грозило. Хотя до сих пор с трудом верилось, что он меня любит. Моё воображение упорно отказывалось представить меня невестой знатного лорда.

За высокими окнами гостиной небо над Эшентауном постепенно меняло цвет с рыжего на фиолетовый. То здесь, то там загорались золотые глаза фонарей. Приближался вечер, значивший для меня очень много. Я не видела Кеннета с того дня, как мы расстались у дверей магистрата. После этого он постоянно был занят. Это слегка беспокоило.

Разглядывая свое мутное отражение в стеклянной горке, стоявшей напротив, я поморщилась. Половину последнего жалованья пришлось потратить на новое платье. Сшитое из скромного муслина, без всякой отделки, оно было мне больше к лицу, чем те роскошные наряды, в которых я изображала светскую дебютантку. Те наряды нужны были только для расследования.  Вчера я аккуратно убрала их в чехлы и заперла в шкафу. Мне не хотелось, чтобы в наших отношениях с Кеннетом возникла фальшивая нота, а та леди, с которой он танцевал на балу – это была не я. Сможет ли он принять меня настоящую – вот главный вопрос, который меня волновал.

Тем временем очертания крыш медленно таяли в сгустившихся сумерках. Мягкий снежок заметал подъездную дорожку к особняку, на которой пока так никто и не появился. Волнуясь, я вытерла вспотевшие ладони о юбку. Скорее бы он приехал!

Наконец, в холле хлопнула дверь, отчего мое сердце заколотилось, как сумасшедшее. Кеннет! Вдруг подумалось, что было бы здорово встретить его первой. До того, как его вниманием завладеют Батлер и другие домашние, до того, как нам придется изображать равнодушную вежливость перед другими гостями! Полированный изгиб парадной лестницы плавно спускался вниз. Единственный светильник, горевший на стене, давал мало света. В мягкой полутьме холла я увидела силуэт высокого человека, который стоял, разматывая шарф. К нему уже спешил Батлер, чтобы взять шляпу и пальто. Отряхивая снег, человек отбросил со лба намокшие светлые волосы, и моя вспыхнувшая улыбка резко увяла. Это был не Кеннет. Новоприбывшим гостем оказался мой напарник Нед Уолтер.

(прим.* – Эти события описаны в первой книге о приключениях Энни Фишер – «Коза дракону не подруга»)

***

Горящие свечи создавали в столовой уютную атмосферу, бросая мягкие оранжевые отблески на лица гостей. Высокие серебряные подсвечники, ради праздника извлеченные из недр посудного шкафа, придавали окружающей обстановке оттенок торжественности. Мне же всё было не в радость. Как только стало ясно, что Кеннета мы сегодня не дождёмся, вечер утратил для меня всякое очарование. К чему эти заботливо приготовленные блюда, горка крошечных пирожных, вино, которое тщательно выбирал мистер Батлер? Весёлая болтовня Селины и Селии Виверхем, заглянувших поздравить нас с Недом, тоже порядком раздражала.

Все мои мысли крутились возле двух писем, лежавших рядом с салфеточным кольцом. Их принес Нед Уолтер. Одно было от мистера Тревора, другое – от лорда Фонтероя. Первое я бы с огромным удовольствием сожгла в камине, а второе мне хотелось отнести к себе в комнату, положить под подушку и выплакаться всласть.

Уолтер неуклюже пытался меня утешить:

– Ты же знала, что его хотели отправить в Астилию! Правда, потом все согласились, что дракон-переговорщик – не слишком подходящая кандидатура для столь деликатной миссии, но теперь, когда проклятье благополучно снято, Фонтерой может оказать неоценимую помощь нашим союзникам!

Некоторое время назад я очень удивилась, узнав, что Кеннет, славившийся в молодости дуэльными подвигами и скандальными похождениями, заслужил среди высоких лордов репутацию искусного дипломата. Ситуация на Континенте была, мягко говоря, нестабильной: король Ральф, наш грозный соперник, подминал под себя одно государство за другим. Несчастная Астилия пыталась то откупиться от грозного соседа, то договориться с ним. За развитием событий напряжённо следило наше правительство, не желавшее терять в Астилии выгодные рынки и порты для торговли. Но почему нужно было посылать именно Кеннета?! Ему-то как раз следовало держаться подальше от короля Ральфа, бывшего одним из соучастников кражи амулета! Поговаривали, что сацилийский король спал и видел, как бы заполучить на службу личного дракона.

– Уверен, что с ним все будет в порядке, – успокаивал меня Уолтер, давно научившийся читать мое лицо, словно книгу. – Вот увидишь, он вернется через месяц-другой как ни в чём не бывало. Кстати, ты за это время могла бы наладить отношения со своим дядей. Мистер Тревор правильно говорил, что родственниками пренебрегать не следует.

В этот момент, прервав монолог Уолтера, за нашими спинами возник мистер Батлер, подлив нам еще вина. Я задумчиво покрутила в пальцах тонкую ножку бокала. Странно, что в своих письмах Тревор и Фонтерой с таким единодушием старались выпроводить меня из Эшентауна…

Легкое светлое вино пахло солнечным днем, сеном и земляникой. Нед одобрительно кивнул, попробовав, я же промолчала, так как совершенно не разбиралась в винах. Зато, поработав у Тревора, научилась немного разбираться в человеческих характерах. Кеннет действительно иногда страдал от излишнего протекционизма, стремясь защитить меня от любой воображаемой опасности, но за мистером Тревором никогда такого не водилось. Откуда у них возникло это странное желание отправить меня к какому-то дяде, который двадцать лет меня не видел и знать не хотел?

Отодвинув бокал, я с подозрением уставилась на напарника, который тут же принял преувеличенно беззаботный вид.

– Это заговор, да? Значит, вот зачем Фонтерой в тот день приезжал к нам в суд! Что случилось на этот раз? Нам на голову свалилось новое дело, вызвавшее у лорда Кеннета обострение беспокойства?

– Нет-нет, что ты… – запротестовал Уолтер, но его выдала Селия:

– Я слышала, в газетах писали, что на той стороне Тессы, в квартале за Белой Часовней утром нашли труп молодой женщины! Восемь ножевых ранений – ужас! – выпалила она полушепотом, перегнувшись ко мне через стол. Ее карие глаза блестели от волнения и страха.

– Мисс Селия! – воскликнул шокированный Уолтер. – Никогда бы не подумал, что вы читаете газеты!

– А я и не читаю, – тряхнула она светлыми локонами. – Но я слышала, как мама обсуждала эту новость с лордом Кервудом во время утреннего визита. И ещё они шептались, что это уже не первое подобное убийство!

Моя мысль заработала с лихорадочной скоростью. Значит, пока я была увлечена поисками амулета и другими делами лорда Фонтероя, эшентаунский преступный мир по-прежнему жил своей бурлящей жизнью. В трущобах «на той стороне Тессы», где-нибудь в Кречи или в Доках, человеческая жизнь подчас ценилась дешевле, чем лохмотья, которые на вас надеты. Но даже для тех мест подобные зверства были несколько чересчур…

– После такого жестокого убийства преступник наверняка был покрыт кровью с головы до ног, – задумчиво произнесла я. – Район возле рынка очень оживлённый, так что в таком виде далеко не уйдёшь, разве что он совершил своё чёрное дело в глухую полночь. Однако неподалёку есть опиумная курильня старика Квинси, где можно переодеться, причем клиенты Квинси обычно пребывают в таком состоянии, что даже слона не заметят. Квинси – вот кто нам нужен! Нужно срочно его допросить!

– Стоп-стоп-стоп! –  осадил меня Уолтер, прихлопнув ладонью по столу. – Лично нам с тобой нужно завтра же собрать вещи и купить билеты на дилижанс, который отправляется в Кэреск, в графство Думанон. А твой совет насчет Квинси я передам Фоксу, спасибо. Наверняка он будет признателен.

Нед уже давно делал мне страшные глаза, намекая, что подобные разговоры вряд ли уместны в присутствии сестер Виверхем, но я только отмахнулась. После того как мы с Селиной спасли ее жениха, мистера Меллинга, от мерзейшего из городских ростовщиков, я сочла, что девушки достаточно знакомы с «изнанкой» эшентаунских улиц, и их тонкая душевная организация вполне может выдержать обсуждение убийства. Между прочим, Селия отлично вписалась бы в команду «ищеек»! Она так ловко научилась подслушивать, что дала бы сто очков вперед даже Фоксу!

Нашу занимательную беседу прервало появление рождественского пудинга – огромного и румяного, размером с тыкву. Миссис Бонс, сверкая улыбкой, внесла его в комнату на серебряном подносе. Пудинг весь был усыпан сахарной пудрой, поверх которой задорно торчала веточка остролиста. Я вспомнила, как две недели назад мы все вместе замешивали тесто и загадывали желания. Тогда я молилась, чтобы Кеннет как-нибудь поладил со своим внутренним драконом. А теперь вот возникли новые проблемы… Мне отчаянно хотелось перемахнуть через пролив, чтобы оказаться рядом с ним, в Астилии. Если уж встречать опасность, то вместе! Насколько легче иметь возможность помочь, чем сидеть тут и грызть ногти в ожидании редких весточек!

Пока миссис Бонс ловко раскладывала пудинг по тарелкам, Селина, старшая из сестер, застенчиво мне улыбнулась. Ее доброе сердце не могло вынести страданий Уолтера, который погибал от неловкости, пытаясь придумать другую тему для разговора. Селина с готовностью пришла на помощь:

– Мистер Меллинг передавал всем горячий привет. Он так жалел, что из-за простуды не смог лично засвидетельствовать вам свое почтение!

– Да ладно, – прыснула Селия. – На самом деле он жалел, что лишился возможности прочитать нам свои новые стихи. После схватки на Дорсет-стрит он написал целую эпическую поэму, посвященную храбрости мисс Фишер, – подмигнула она мне.

«Вот так банальная простуда может спасти четырех человек от мигрени», – подумала я.

– Передайте ему мою благодарность!

Боюсь, в моем голосе слишком явственно слышалось облегчение, но Меллинг со своими стихами был действительно сущим наказанием! Из деликатности все делали вид, будто с удовольствием слушают его высокопарные декламации, только Селия, не стесняясь, подшучивала над поэтом. Она бы и сейчас не упустила случая поупражняться в остроумии, но её отвлек пудинг. Поднеся ложку к губам, девочка восхищенно вскрикнула:

– Смотрите, монета! Мне выпала монета, я буду богата! Селина, а тебе? Что, колечко? Давайте же, проверьте, кому что досталось!

Я уже и забыла, что суеверная миссис Бонс начинила тесто всякими штучками, в страстном желании предсказать нашу судьбу на будущий год. С осторожностью я разломила вилкой пышное тесто. На край тарелки, звякнув, выпала «холостяцкая пуговица»(*).

(прим.*: Есть особое рождественское гадание с помощью пудинга, когда в тесто подмешивают всякие мелкие предметы. Обнаружить в своем куске кольцо – к свадьбе, пуговицу или наперсток – к холостяцкой жизни, птичью косточку – к удаче и путешествиям, монету – к богатству и благополучию)

***

В ожидании, когда подадут экипаж для сестёр Виверхем, мы с девушками пили кофе в гостиной. Уолтер, у которого были еще дела, откланялся и ушёл. Селия вертелась возле елки, собирая с колючих ветвей конфетную дань. Мы с Селиной занимались тем, что обсуждали предсвадебные хлопоты. Особенно её волновал план рассаживания гостей за столом.

– Тетя Роуз не может сидеть рядом с дядей Генри, поскольку они друг друга на дух не переносят, – говорила она с огорчением. – А кузен Росс не может сидеть рядом с ними обоими, так как категорически не ест мяса, даже запаха его не терпит.

М-да, проблема. Такая задачка, пожалуй, требовала недюжинных познаний в комбинаторике! Вот уж не думала, что организация семейного праздника – настолько сложное дело!

Селина, неверно истолковав мою задумчивость, мягко накрыла мою ладонь своей:

– Забудь ты об этой дурацкой пуговице. Гадание на пудингах вообще никогда не сбывается! Уверена, что у вас с мистером Уолтером всё получится, ведь он так на тебя смотрел!

– Э-э… что?

Кажется, отвлекшись на математическую задачу, я слегка утратила нить беседы.

– Ты не замечала? – удивилась Селина. – Ведь Уолтер явно увлечён тобой!

Быть того не может. Мой напарник не из тех мужчин, кто способен легко увлечься. Кроме того, он недавно пережил тяжёлую личную драму, когда Агата Доусон призналась в своём предательстве. Её поступок навлек на нас массу проблем, но больше всего я была зла на неё из-за Неда. Его цельная натура не могла простить любимой девушке расчётливую злонамеренную ложь. Думаю, он скорее простил бы убийство! И теперь расстроенная Агата при каждом появлении Уолтера пряталась в недрах дома, а он так подчеркнуто не интересовался её делами, что воздух в комнате буквально звенел от невысказанных вопросов.

– Ты ошибаешься! Вообще-то мы помолвлены с лордом Фонтероем, – растерянно произнесла я и сразу же пожалела, что у меня вырвалось это признание. Глаза Селины изумленно округлились:

– О! Ну тогда конечно… Если лорд Фонтерой просил твоей руки, он, конечно, не такой человек, чтобы ему можно было отказать! Но… ты точно уверена?

От ответа меня спас мистер Батлер, явившийся сообщить, что карета подана. Я вышла в холл, чтобы проводить обеих сестёр. Слова Селины снова разбередили мне душу. Мало ли что говорил Кеннет? Может, его горячие слова и признания были вызваны лишь благодарностью за то, что я спасла его от превращения в огнедышащую ящерицу!

Нет, не может быть. Мне вспомнился наш поцелуй в саду – и щекам стало жарко. Из чувства благодарности так не целуются! Однако Селина гораздо лучше меня разбиралась в светских условностях… Да и Уолтер смотрел с каким-то непонятным сочувствием…

Думаю, Нед опасался, что меня постигнет сильнейшее разочарование, а внезапный отъезд Фонтероя добавил ему оснований для беспокойства. Как он однажды сказал: «Высокие лорды редко женятся на бедных сыщицах». Не потому ли мистер Тревор решил спровадить меня в Думанон? Кеннет был честолюбив. Он многого добился за последние годы, но, чтобы продвинуться еще выше, ему следовало заручиться поддержкой какой-нибудь влиятельной семьи. В политическом мире действовали свои законы. Брак с подходящей девушкой был самым распространенным способом упрочить карьеру.

Просторный, продуваемый сквозняками холл в доме на Гросвен-стрит вдруг показался очень неуютным местом. Со стен, обшитых темными панелями, на меня строго смотрели достойные предки рода Фонтероев в золоченых рамах. Их взгляды не добавляли оптимизма. Нет, я должна была верить Кеннету! Разве можно забыть то тепло, которое он дарил каждым взглядом, каждым прикосновением? Я зябко обхватила себя руками. Из высоких окон и входных дверей тянуло холодом.

Стоя в неосвещенном холле и глядя в мерзлое завьюженное окно, я приняла решение: если Кеннет может поступиться честолюбием, чтобы жениться на мне, то и я должна немного умерить свои желания. Работа «ищейки» подождет. Я поеду в Уайтбор, завоюю доверие дяди (который представлялся мне этаким сморщенным старичком-отшельником) и докажу всем, что могу стать настоящей светской леди, такой же обходительной и заботливой, как Элейн! Кеннет поймет, что я смогу быть достойной спутницей! В письме он обещал, что как только вырвется из Астилии, то сразу отправится ко мне в Уайтбор. Обещал, что наша разлука продлится не дольше двух месяцев…

Я улыбнулась про себя. Он удивится, когда увидит, как сильно я могу измениться!

Глава 2

Два дня спустя мы с Недом уселись в дилижанс, следующий из Эшентауна в Кэреск, самый крупный город южного побережья. Нам предстояло провести в пути около недели. Был один из тех ясных, искристых дней, которые приносят с собой радость и оживление. Ночью дорогу прихватило морозцем, на ветвях деревьев поблескивал свежий иней. Наша повозка, запряженная четверкой лошадей, весело бежала вперед, позвякивая упряжью. Кучер скептически заявил, что это ненадолго. «Мы еще хлебнем распутицы, не успев доехать до Шиффрида», – сказал он, отъезжая от станции.

С нами ехали четверо попутчиков, которых не отпугнули тяготы зимнего пути. Рядом со мной и Недом, сидевшем возле окна, разместился немолодой священник с узким востроносым лицом, не выпускавший из рук пухлую Библию. Напротив расположились: чопорная вдова, закутанная в темную вуаль, румяный джентльмен с бакенбардами, одетый в коричневый сюртук и слишком яркий клетчатый жилет, и молодая девушка. Звали ее мисс Бейли. Лицо она скромно прятала под дешевой соломенной шляпой, тощий плащик тоже был потрёпанным и не слишком чистым, зато она была обута в новенькие жёлтые полуботинки, которые стеснительно задвинула под скамью.

В тесной карете никуда не денешься от разговоров. Мы быстро перезнакомились. Чопорную вдову, похожую на ворону, звали Харриет Трелони, и она возвращалась от родственников. Мистер Сликер, священник, ездил в Эшентаун по делам своего прихода. Клетчатый Жилет носил имя мистер Пай и подвизался в торговле.

– Я б ни в жисть не поехала в такую стынь, кабы не моя мамаша, – жаловалась девушка, оказавшаяся дочкой кожевника. – Мою дурищу-сестрицу угораздило выйти за сапожника из Шиффрида. Нынче она на сносях, вот мать и послала меня помочь…

И она с тоской посмотрела в окно, где проплывали белесые заснеженные пригороды, кое-где размеченные серыми штрихами небольших рощиц. Над тёмными крышами курился дымок.

– Ну, вы-то, мисс, доберетесь до места еще затемно, – позавидовал мистер Пай. – А вот мне предстоит тащиться до самого Кэреска!

– О, вы едете в Думанон? – восхитился словоохотливый священник. – Правда ли, что медь и олово лежат там почти под ногами, и если поладить с нокерами (*), те вынесут вам из недр богатейшей руды на десятки фунтов? – Его маленькие вострые глазки заблестели от жадности, словно мелкие монеты.

– Если бы! – хохотнул мистер Пай. – Мой приятель служит в банке в Босвене, и он говорит, что почти все местные шахты убыточны. Горная порода в Думаноне давно истощилась. Теперь, прежде чем извлечь деньги из недр земли, приходится их сначала вложить, так что местные землевладельцы вынуждены всё больше занимать у банкиров.

– Чушь, – уронила строгая миссис Трелони. Никто не понял, кому предназначалось ее замечание, но все умолкли. Старая дама поджала губы под вуалью и тоже замолчала.

За разговорами время летело незаметно. Зимой вообще рано темнеет. Мы едва проехали половину дневного пути, когда небо начало густеть, принимая лиловый оттенок. С востока наползала сырая пелена облаков. Пейзаж за окном оставался таким же унылым, только вдалеке зажглись редкие огоньки человеческого жилья. В полном соответствии с прогнозами кучера, дорога испортилась. Повозку нещадно трясло на каждом ухабе, и от толчков кожаный верх, обитый гвоздями, раскачивался туда-сюда. Мистер Сликер, что-то пробурчав, покрепче прижал к груди Библию. От особенно сильного толчка проснулся даже Клетчатый Жилет, прикорнувший в уголке кареты.