Потерянный рай

Отдраив дверь, капитан выждал, пока система расконсервации стравит наружу излишнее давление, и резво запрыгнул в крутящееся кресло-качалку, расположенное перед огромным контрольным экраном.

Разогреваясь после длительного перерыва тот, в свою очередь, уже успел поделиться на ячейки по количеству отсеков, постов и помещений базы.

Ярославцев поудобнее улегся в кресле, придал ему оптимальный угол возвышения и, водрузив на голову командный нейрошлем, опустил на глаза проекционную пластину. Теперь, через ее прозрачное стекло он мог одновременно наблюдать за всеми ячейками экрана или при желании фиксировать внимание только на одной. Указывая пальцем на отсеки и посты, которые не привлекались к швартовке он, отключал их, снижая количество информационных окон до минимума. Вскоре экран стал похож на беспорядочное шахматное поле. Убрав темные квадраты, Константин сгруппировал оставшиеся в одинаковую по размерам соту, потом распределил их по мере важности и максимально укрупнил изображение.

На пластине высветились первые доклады с мест. Он в течение пяти минут, проштудировав их в ускоренном темпе, убедился в том, что основные узлы, агрегаты и комплексы базы, были готовы к швартовке.

Затем, не суетясь, точными и выверенными движениями пальцев начал отдавать по встроенной в подлокотник клавиатуре письменные распоряжения, одновременно используя голосовую связь для непосредственного общения с подчиненными, от действий которых зависел успех всей операции:

– Главный корабельный инженер?

– Да сер.

– База расконсервирована?

– Так точно, – бодро отрапортовал капитан Брендон, однако его кислая физиономия заставляла в этом усомниться.

– Что-то не так?

– Так-то, оно так, – нехотя выдавил из себя капитан, – но у меня нет уверенности в том, что Славяне за это время успеют подготовить причал, а мистер Кочетыгов запустит реактор на имеющихся остатках топлива.

– Кто выдумал эту чушь?!

– Сер! Старший причальной команды капитан Дормидонтов. Это я заставил усомниться главного инженера. И причина здесь одна. Даже если мы вовремя подготовим причал, это ничего не решит. Топлива в реакторе настолько мало, что мы вряд ли сумеем его запустить.

– Понял! Празднуем труса! – вскипел Ярославцев. – Вместо того чтобы действовать ищем кучу оправданий?!

– Ни как нет, сер!

– Тогда почему до сих пор неподготовлены термокостюмы?

– …

– Энергия – это не ваши проблемы! Господь, в моем лице, отмеряет вашим ореликам сорок секунд на всю операцию. Если не уверены в собственных силах, заявите об этом прямо сейчас, и уматывайте, к чертям собачьим, на стены. Обойдемся, как-нибудь, без вашего участия. Я, по крайней мере, буду знать заранее и постараюсь заткнуть эту брешь многопрофильниками.

– Нет необходимости сер! Мы вполовину перекроем норматив. А если не уложимся, можете смело снимать меня с должности.

– Если вы не уложитесь уважаемый, снимать с должности будет некого. Хорошо! Принято капитан. Действуйте!

Однако, не смотря на решительный тон отдаваемых распоряжений, сомнения, запавшие в души подчиненных заставили Ярославцева призадуматься: а действительно ли он все правильно просчитал?! Неужели инженеры правы и топлива может не хватить даже для аварийного запуска реактора? Хотя, спецы тем и отличались от остальной космической братии, что постоянно перестраховывались и никогда не шли на риск. Если уж прописано в эксплуатационных журналах, что конструкция может выдержать строго определенную нагрузку, зачем испытывать судьбу и увеличивать ее в полтора раза?

Костя не зря пригрозил Дормидонтову тем, что откажется от его услуг и обратиться за помощью к многопрофильникам.

Эти господа, имея базовые знания, почти по всем эксплуатационным специальностям, не гнушались на смелые эксперименты и почти всегда добивались успеха. Ну а если вдруг по какой-то причине проваливали задание, то проделывали это с таким треском, что после даже самая взыскательная комиссия была вынуждена признать, что они приложили максимум усилий для достижения положительного результата.

– Кочетыгов? – запросил Константин реакторный отсек.

Ему никто не ответил.

– Дежурный по объекту?

– Я, сер!

– Немедленно разыщите мне этого истребителя беляшей и пончиков, и передайте, чтобы срочно вышел со мной на связь!

– Ну да! Попробуй его сейчас отыщи! – обиженно посетовал себе под нос старший лейтенант Карлеоти. – Этот раздолбай на радостях наверняка уже отключил свой «Маячок» и зашкерился где-нибудь в укромном местечке, дожевывать втихаря свой последний бутерброд.

Ярославцев уже начал терять терпение, когда вовсю ширь экрана перед ним предстала заморенная хроническим недосыпанием физиономия отрядного инженера-энергетика.

– Товарищ лейтенант, и где же вы изволили пропадать все это время?!

– А чего здесь такого? – немного развязано пробасил офицер, но напоровшись на испепеляющий взгляд командира, торопливо заоправдовался вытирая рукавом замасленные губы:

– Я тут прикорнул чуток, так, самую малость…

– Ладно, проехали! – смилостивился капитан. – А теперь быстро и не задумываясь, что скажешь каналья по поводу нашего сдохшего реактора?

Офицер с нескрываемым пофигизмом поскреб пятерней грязную, обросшую макушку и беззастенчиво выдал:

– Если по правде, то я в растерянности сер. По моим подсчетам, как ни крути, но на остатках топлива наш «старичок» даже не сможет запалить мезонные горелки. Если же, как вы надеетесь, произойдет чудо, и они вдруг запустятся, я успею прогреть контур и использовать высвободившуюся энергию в течение полноценных сорока семи секунд.

– Только дураки надеются на чудо! Ты лучше все как следует, просчитай и попробуй спровоцировать цепную реакцию простейшим микровзрывом. – Посоветовал Ярославцев.

– Это, как это?

– А вот, так это! – передразнил его капитан. – Я тупорылый командник, и то готов привести тебе с десяток примеров подобных, удачных запусков.

– Да-а-а?! Возможно, микровзрыв и позволит достичь ожидаемого результата. Но куда девать пятидесяти процентный риск? Если я ошибусь, хотя бы на сотую в расчетах…

Тогда уже точно – трах – тибидах и кирдык – хана! – Виталий для убедительности своего заявления провел большим пальцем по горлу.

– При самом благоприятном раскладе разрушим активную зону, а то еще и громыхнем на всю Вселенную.

– Не громыхнем. Все! Дискуссия окончена! Бери себе в помощь любую светлую голову отряда, плюс нашего суперпрограммиста Циснецкого, и бегом к бортовому компьютеру. Через два тридцать докладываешь мне о готовности реактора к пуску.

– Есть сер! – Кочетыгов хоть и скривил недовольную рожу, но возражать больше не стал. Командир всегда прав! Громыхнем? Да запросто! Тем более что порядком, измученный отсутствием коммунальных благ, сыростью и холодом, Виталий был готов заложить свою душу кому угодно в обмен на восьмичасовой отдых в тепле, бутылку пива и батон свежевыпеченного хлеба с хорошо прокопченной колбаской.

– Кассио! Венера! Пока ваш начальник производит расчеты, преступайте к подготовке всех систем реактора… Вижу… Очень медленно… Да плевать я хотел на инструкции… Не взлетим… Причал… Не слышу? Дормидонтов! Повернитесь лицом к монитору… Я прекрасно понимаю что вам некогда, но ваша задница не даст мне положительного ответа… Проверили швартовые зажимы?… Хорошо, вижу. А клеммы?… Замечательно!… Обработали восстановителем переходники?… Где взять?! Рожайте сударь!… Да мне плевать, что вы обо мне думаете!… Что, значит, пробьем сильным электрическим разрядом? А если сплавите? На складе других ведь нет… Эта проблема решается элементарно… Правильно! Наконец-то вы начали мыслить… Согласен! Используйте весь аварийный запас жидкого кислорода из флаев для каталитической реакции. О, черт! Держите Андрианова… Какой приступ «Венерянки»? Не пудрите мне мозги, эта хворь на него не действует. Он же уснул за рычагами сволочь! Вколите ему стимулятор и дайте разок в «бубен», на собственном опыте знаю, снимает сон безотказно. Старшина Сомерс! Отвечайте «Первому».

– «Сороковая» на связи сер.

– Как наши братья туземцы? Что новенького на валу?

– Никаких признаков беспокойства.

– Великолепно… Томазо! Зашиваетесь? Да не ори ты как бык в сарае… А кому сейчас легко… Нет у меня лишних людей! Нетути. Вышли все… Что, Веселова опять в отключке?… И Геворкян говоришь, откинулся? А, ну доверни камеру… Понятно. «Ромео и Джульета», финальная сцена.

Немедленно прекратить все работы. Через пять минут пришлю двоих. Без них не начинай. Комендант?!

– Я командир.

– Слушай внимательно Бухарин. Снимешь с восточной стены еще двух вахтенных. Сам идешь туда и вместо них садишься за лучеметы.

– Понял командир…

Когда работы на всех участках стали неумолимо приближаться к финалу, Ярославцев решил немного отвлечь внимание подчиненных, и провел краткий инструктаж:

– Ангелы! Все посмотрели на меня… Я, сказал ВСЕ!!! Андрианов проснитесь, из вашего открытого рта уже вытекло полтонны слюней…

Да не лечите вы меня! Я же знаю, что он умеете спать с открытыми глазами… Итак, прошу внимание господа. К швартовке прибывающего транспортника мы подготовились должным образом. Теперь главное для нас удержать ситуацию под контролем. Не скрою, успех всей операции напрямую зависит от слаженных действий причальной команды и нашего чудо богатыря лейтенанта Кочетыгова. Поэтому предлагаю поддержать его угасающий оптимизм нашими бурными и продолжительными аплодисментами, ибо, сегодня наши жизни по воли случая оказались в его, кое подо что, заточенных руках.

Все, без исключения, рассмеялись и разродились жидкими, нестройными аплодисментами. Сам же Кочетыгов крайне смущенный таким вниманием к своей персоне, неуклюже откланялся в монитор.

– Достаточно! – прервал веселье Константин. – До подлета транспортника осталось полчаса. Де Базиде, примет командование базой, и за десять минут до начала швартовки оповестит личный состав. Кто уже закончил подготовительные работы разрешаю отставить по одному вахтенному и в полглазика подремать на постах. И самое важное, на что бы я хотел обратить ваше драгоценное внимание господа! Уж кто-кто, а я-то знаю вас как облупленных. Вас ведь хлебом не корми, дай только повыпендриваться перед молодежью. А на транспортнике десять против одного, к нам прибудут необстрелянные резервисты. Поэтому категорически запрещаю козырять перед ними своей выслугой и уж тем более профессионализмом. Зазнайство не самый лучший способ добиться взаимоуважение и понимания. Ваша задача окружить их таким вниманием, чтобы даже самый распоследний «интеллигент–ботаник», или в попу идейный «раздолбай-пацифист», отмобилизованные нашим славным Министерство обороны насильно, сразу поняли, что попали в здоровый воинский коллектив, а не в деморализованную и окончательно разложившуюся банду. Особо непонятливым советую вспомнить свои ощущения в тот первый день, когда вы прибыли в отряд. На некоторых из вас тогда, без слез смотреть то, было невозможно. Это сейчас вы все герои… Хотя никто в этом и не сомневается. Однако нам, желаем мы этого или нет, в первое время не только придется нянькаться с новобранцами, но и налаживать вместе с ними нормальный армейский быт. Запомните: других уже не пришлют. Поэтому будем работать с теми, кто есть. Все меня поняли?!

С экранов угрюмо закивали.

– По рабочим местам, – Ярославцев занял более удобное положение в кресле и запросил начальника связи отряда: – Лейтенант де Базиде?

– Да, командир?! – тут же откликнулся француз.

– Волнуешься? – сочувственно поинтересовался капитан.

– Не без этого командир. Тут еще, как назло, компьютер сдох, едва успев просчитать программу. – Посетовал офицер. – Придется осуществлять посадку гостей вручную.

– Утверждается. Допустимая погрешность, после которой на причале возникнет аварийная ситуация?

– Пять секунд.

– Не густо Мишель, но не безнадежно. Переключи громкую связь на себя. Пусть Ангелы слышат твой голос. Внимание всем! Временно передаю командование базой Начальнику связи отряда.

– Есть сер. – Де Базиде встал у панели управления космодрома и положил свои ладони на светопланшеты: – Ангелы! Полное радиомолчание. Предупреждаю: дублирование команд, только единожды. Дважды повторяться ни для кого не буду. Кочетыгов готов?

– Да сер.

– Дормидонтов?

– Порядок.

– Шарлота?

– Захват цели устойчивый. Приступаю к наведению в трех плоскостях. Гипноконтакт с пилотом транспортника устойчивый.

– Остальным на постах стоять, к встрече груза и швартовки – ТОВСЬ! С Богом братишки…

Ярославцев непроизвольно восхитился и подумал: «Совсем обрусел наш Шевалье. Если дело и дальше пойдет такими темпами, то Славяне уже через месяц – другой обязательно посвятят его в Браты».

Теперь, оставшись не у дел, он снял нейрошлем, увеличил изображение на весь экран и, шлепая клавиатурой, решил понаблюдать за подчиненными, прощелкивая отсек за отсеком.

А на причале, тем временем, народ спешно заканчивал молебен. Отец Петр, наскоро облаченный в рясу, благословлял отроков на подвиг ратный и обильно кропил их святой водой.

Упакованные в термокостюмы космопехотинцы сперва должны были зафиксировать корабль тросами и только после этого подвести мощные причальные клешни-зажимы, чтобы намертво пришвартовать его в вертикальном положении. Затем как можно быстрее подключить клеммы и запитав базу от энергоустановки звездолета, приступить к перекачке мезонного топлива в емкости запущенного аварийного реактора.

Команде, выполнявшей эту сложную задачу, предстояло действовать сокращенным составом, и если кто-то вдруг не успевал выполнить свою операцию, или допускал ошибку, то исправить ее было уже невозможно.

Максимально заполненный топливом звездолет, при удачном приземлении, через раскрытую крышу купола, с помощью маневренных двигателей, плавно опускался на уровень причала.

Затем, погасив сопла, зависал, в нескольких метрах от пола удерживаемый снизу гравитационной подушкой. Время действия силового поля строго ограничивалось работой аварийного реактора. В случаи же его полной остановки транспортник неизбежно проваливался вниз, и взрывался вследствие детонации всего имеющегося на борту мезона.

Дормидонтов, терпеливо дождавшись окончания обряда и поблагодарив Отца Петра, построил подчиненных перед собой в одну шеренгу для последнего уточнения задачи.

Константин слышал даже через переговорное устройство, как взволнованно хрипят выпускные клапаны на их теплозащитных масках.

Немного выждав Ратибор, вместо заезженных казенных фраз, произнес краткую, зажигательную речь и азартно поднял вверх правую руку. Один из технарей тут же сорвал маску и поднес внушительный, старинный рог к губам.

Печальный и протяжный звук испуганно заметался под куполом базы. Славяне, взревев как стадо мамонтов, обменялись друг с другом объятиями и сыпанули по местам.

Ярославцев едва не обронил умиленную слезу и немного погодя переключился на реакторный отсек.

В тесном и плохо вентилируемом помещении он узрел взволнованного до предела Кочетыгов, который неотрывно пялился на контрольный экран пускового пульта.

Для активации энергетического блока ему оставалось теперь только повернуть ключ и проконтролировать рабочие параметры ожившего реактора. Однако Виталий настолько проникся всей важностью своей судьбоносной миссии что, сам и не заметил, как впал в легкое оцепенение.

Пот ручьями тек по его щекам, а он даже не пытался смахнуть его висевшим на шеи полотенцем.

– Даю отсчет до цели, – объявила по «громкой» Шарлота. – Триста… Двести… Сто… Восемьдесят пять… Восемьдесят четыре…

Стремящийся к базе звездолет постепенно затормаживал падение, и девушка все медленнее и медленнее докладывала о его приближении.

– Скорость? – не утерпел де Базиде.

– Пять километров в секунду.

– Отсчитывай только последний десяток.

– Есть сер.

В эфире воцарила могильная тишина.

Ярославцев вновь переключился на космодром и теперь очень внимательно наблюдал за причальной командой.

– До цели ровно десять километров. Скорость снижения – пятьсот метров в секунду, – немного забеспокоилась Шарлота.

– Реакторный, ключ на старт, – спокойно скомандовал де Базиде.

Вот за это спокойствие, и предельную собранность, Ярославцев ценил его больше, чем остальных.

– На старте, – чуть запоздало откликнулся Виталий.

– Реакторный пуск.

– Есть пуск, – Кочетыгов плавно повернул ключ и буквально влип в мерцающий экран монитора…

Реактор, не смотря на его опасения, ожил и, набирая мощность, засигналил нарастающим потоком цифровых параметров.

Офицер всхлипнул от счастья, и неожиданно захрипев, откинулся на спинку кресла. Его сердце попросту не выдержало напряжения! Ведь только ему и Ярославцеву было известно, какому риску сегодня они подвергли базу.

Кассио мгновенно заняла его место, а Венера оттащила обмякшее тело начальника от панели, и немедленно приступила к непрямому массажу сердца.

– Дормидонтов! КУПОЛ!!!

– Есть купол! – Ратибор врубил механизм раскрытия и сферическая крыша здания, мгновенно расколовшись крестообразно, съехала четырьмя лепестками вниз.

Звездолет, содрогаясь и завывая двигателями, казалось, не влетел, а ввалился смертельно раненой птицей внутрь.

Имея вертикальный крен, транспортник, зацепил стену и замял пилотскую рубку. Сопла тут же потухли. Командор или погиб, или полностью потерял управление кораблем.

Безмолвный скиталец Вселенной провалился значительно ниже и едва не коснулся при этом плит.

Дормидонтов, быстро увеличив мощность гравитационной подушки, поднял корабль на уровень причала и выровнял его.

Швартовая команда без промедления приступила к работе…

На двадцать седьмой секунде зажимы прочно закрепили звездолет. Энергетические клеммы замкнулись, и база восстала из пепла аки птица Феникс.

Вокруг корабля сразу же появился карантинный экран, ведь неизвестно какую заразу он мог занести из космоса даже на своей бронированной поверхности.

Снаружи фортсооружения колыхнулось и стало набирать мощность долгожданное силовое поле. Почти одновременно с ним во всех помещениях вспыхнул свет, и потоки теплого воздуха хлынули из запитанных кондиционеров. Это система жизнеобеспечения, получив долгожданный энергетический глоток, заработала на всю катушку. Ей вторили в унисон и бытовые роботы. Опережая друг друга, и даже не успев, как следует подзарядиться, они немедля приступили к наведению порядка в жилых отсеках второго яруса и начали общую дезинфекцию помещений.

Перевели дух и операторы в огневых сооружениях. Теперь они смело могли переключить все системы вооружения на автоматический режим поиска и уничтожение целей, что позволяло им на любом направлении в несколько раз сократить свое присутствие.

Протяжное, многократное «Ура-а-а!!!» доносилось от всюду.

– Ангелы! – обратился к подчиненным Ярославцев. – Я поздравляю всех с победой! В который раз вы доказали свое право считаться самым лучшим подразделением Космической пехоты. Я также безгранично горд и тем, что командую столь прославленным коллективом.

Однако эмоции эмоциями, но наша беспокойная гарнизонная действительность не дает нам права вкусить все прелести триумфа. А посему приказываю: привести себя в божеский вид, тщательно вычистить личное оружие и осуществить генеральную уборку на боевых постах. Через три часа встречаемся в актовом зале на праздничном обеде. Ответственным за это мероприятие назначаю капитана Бухарина. А сейчас мне срочно нужен старший лейтенант Волков?

– На связи командир, – тут же отозвался по «громкой» начальник медицинской службы.

– Хватай реанимационный чемоданчик и дуй в «реакторный»! У Кочетыгова во время запуска энергоблока случился сердечный приступ.

– Сер, – вклинилась в эфир Венера. – После разовой инъекции адреналина он потихоньку выкарабкивается.

– Все равно немедленно госпитализируйте его и проведите полное обследование. Отряд не может потерять героя. Остальным – выполнять мой приказ! Да, совсем вылетело из головы. Разведывательно-диверсионная группа сегодня отвечает за концерт. И самое главное господа хорошие: ни одна душа, ни под каким предлогом, не должна появиться на космодроме. Это приказ! Со мной встречать пополнение идут: лейтенант де Базиде, капитан Бухарин и ефрейтор Веселова.

С экрана посыпались возгласы возмущения. Потому что желающих взглянуть на новобранцев хватало с лихвой. Особенно не стесняясь в выражениях, обсуждал решение командира, чемпион базы по рукопашному бою рядовой Сотник.

– А ну, захлопнули пасти, старые корабельные крысы. У многих уже седина в голову, а туда же – покрасоваться перед салагами. Шмыг по норам и чистить свои дырявые шкуры, а не то вместо праздничного обеда и концерта проведем комплексный строевой смотр с одновременной сдачей зачетов по физической подготовке.

– Да в легкую, командир! – Хихикнула Веселова, и враз прикусила язык, узрев разгневанный взгляд начальника с монитора.

– Разрешите обратиться сер? – ни как не мог успокоиться рядовой Сотник. – Неужели я не достоин, хоть одним глазиком взглянуть на молодое пополнение?!

– Конечно же, достоин Иван Иванович! Уж кто-кто, а ты больше всех этого достоин. Однако други мои верные, а давайте-ка мы посмотрим на это предложение с другой стороны и представим себе на миг, о чем подумают новобранцы, узрев его восторженное и испещренное шрамами лицо в шлюзовой камере.

Такого богатырского хохота стены базы не слыхивали со дня ее основания.

Сотник же покраснел от смущения и, немного побухтев все-таки смирился с доводом начальника:

– Верно! В самую точку командир. Я бы тоже, проломив лбом главные ворота, рванул бы куда подальше.

Космопехотинцы, громко и азартно обсуждая последние события, поплелись оккупировать сауны и массажные ванны, снимая, а то и просто разрывая на ходу, пропитанное потом и грязью обмундирование.

Прачечные роботы с вежливым напоминанием: «Господа, мусорить не хорошо!», – покатились, недовольно жужжа следом, терпеливо подбирая тряпье на последующую утилизацию.

Глава II. Приказ – есть приказ!

Константин, вытряхивая воду из ушей, выпрыгнул на одной ноге из душевой кабинки.

Доскакав до своего шкафчика, он подхватил с вешалки полотенце, и до хруста растер им распаренное после бани тело.

Новый, не обмятый комбинезон пах морозцем, хлопком и еще чем-то непередаваемо приятным…

Ярославцев с наслаждением натянул камуфлированную майку, просторные, оливковые трусы и умиротворенно расположился на деревянной лавочке, потягивая в меру охлажденный ананасовый сок.

Стандартный, не чем не отличавшийся от остальных, душевой отсек с сауной и маленьким бассейном, в котором он в компании с Веселовой, отскреб многомесячную грязь, был общим. То есть открытым для одновременного посещения бойцами обоего пола.

В Космической пехоте очень часто пренебрегали некоторыми общественными устоями. Напарники, а уж тем более женатики, всегда предпочитали пользоваться этими помещениями совместно, не отказывая себе в удовольствии потереть друг, другу спинку или от души похлестаться свежим веничком.

Для тех же, кто по каким-то причинам стеснялся своей наготы или выбирал одиночество, на базе существовали индивидуальные душевые кабинки с полным комплектом гигиенических благ.

Негласно все эти помещения были сразу же поделены между «стаями», двойками, женатиками и одиночками, и никто не имел права пользоваться ими без разрешения хозяев. Подобная формальность строго соблюдалась всеми Ангелам без исключения и позволяла им хотя бы изредка расслабиться и ненадолго сбросить с себя тяжкое ярмо служебных забот.

Ярославцев, не смотря на угробленное армией детство и здоровое желание дослужиться до генеральских погон, никогда не стремился стать «настоящим военным», этаким «прибабахнутым на голову уставным пареньком». Такие индивиды встречались в войсках довольно часто и служили «примером выполнения воинского долга» для остальных космопехотинцев. Начальство их боготворило, ведь нет ни чего лучше тупого и преданного исполнителя, на которого в случае неудачи можно было списать свои личные просчеты. Кроме: «Есть», «Так точно» и «Ни как нет» эти по пояс деревянные дуболомы ничего не признавали, и никогда не позволяли себе даже малейшего отступления от правил.

В свободное от службы время они упорно штудировали уставы и фанатично добивались их исполнения от своих подчиненных.

«Устав не догма, а руководство к действию!», – и Константин никогда не старался перегибать в этих вопросах палку. Он всегда придерживался мнения, что в здоровом воинском коллективе любая проблема может быть решена без особых усилий и для этого совершенно необязательно каждый раз махать перед носом у бойцов толстым сборником армейских законов и брызгать им в лицо слюной.