Геном Варвары-Красы, или Пикмалион

Столкнувшись с гнусным непониманием его загадочной и нежной души, Петя задумался. Итак, мечта провести пять лет, обучаясь пению, увы, отпала, поскольку финансировать степень бакалавра, а тем более магистра в пении родители наотрез отказались. Трудно сказать, повлияли ли на Петю увлечения его друзей или просто это была такая форма отомстить взрослым, но Петя выбрал биологию. И не просто биологию, а ботанику с генной инженерией. В качестве официальной мечты была заявлена благородная цель вырастить марихуану без привыкания, которая спасет многих людей от наркомании. Готовы ли вы поверить Пете, решать вам, тем более, что активное вещество марихуаны – THC – оно и в Африке THC. Неважно, выращено оно или синтезировано еще как, но оно действует так, как оно действует, и никакая генная инженерия тут не поможет, разве что на человеческом геноме. Тем не менее, родители, поморщившись, признали, что биология с генной инженерией – очень перспективная наука, а дитё, перебесившись, все-таки получит на руки хорошую специальность.

Первый год Петя жил в общежитии и получал на руки деньги на еду и расходы. Пуру, сосед по комнате в общежитии, прибыл в сумрачный, дождливый, обдуваемый со всех четырех сторон света град из солнечной Индии и компенсировал тоску по родине и солнцу, куря то, что Петя еще не успел модифицировать. Вдыхая вторичные ароматы того, что совсем не случайно было названо индика, Петя проникся верой, что все в жизни – ерунда, и чуть не вылетел из университета.

Встревоженные результатом родители ввели репрессивный режим, выражавшийся в отмене общежития и карманных денег. Теперь он жил с родителями и ездил в универ каждый день на общественном транспорте. Чем им так не угодило общежитие, Петя так и не понял. В конце концов, Пуру, пойманный полицией с поличным, был с треском выперт из универа, так что оказывать тлетворного влияния на Петю он все равно уже не мог. Но родителей это уже не волновало. А карманные деньги были заменены на проездной и вот эти самые бутерброды, которые мать делала ему каждое утро.

«Все-таки это белок,» – подумал Петя, – «Белок, который очень полезен для накачивания мышц!»

На втором курсе, освободившись от ароматного дыма растения, которое привело его на биофак, Петя понял, что ему нравятся девочки. Ну, не то чтобы ему действительно нравились эти заумные безмозглые задаваки, но любому понимающему гормональный фон парня-второкурсника должны быть очевидны сжигавшие Петю желания. К сожалению, девушки каким-то шестым женским чувством распознавали ботаника, причем не только по специальности, и ответными желаниями к Пете не пылали.

Первой реакцией Пети было обвинить во всем родителей, лишивших его карманных денег. Те, в свою очередь, ответили, что пусть Петя быстрее оканчивает университет и получает зарплату, которую будет волен тратить как хочет. А если уж совсем невтерпеж, может найти подработку, намекнув, что оба так в его возрасте и делали, что не помешало им обоим закончить университет практически на одни пятерки. Петя попытался объяснить, что это плохо скажется на учебе, напомнив им, что четверок у родителей тоже было немало… в общем, разговор не получился.

Ускорить время, чтобы закончить университет раньше, Петя не мог, что, может, было и к лучшему. А как найти подработку, он просто не знал. Точнее, сам-то он думал, что он знает. Вот он, такой замечательный, решает подработать. Следующим шагом он в каком-то офисе, хорошо одетый и в галстуке, объясняет важному начальнику, какой он хороший, и тот кивает головой и соглашается. Возможный дополнительный шаг – Петя стоит в героической позе, может, даже с какой-нибудь лопатой или распечаткой Программы, а все вокруг им восхищаются. Последний этап – Пете дают много денег. Точка. Увы, схема почему-то не работала. Если уж быть совсем точным, то подработку Петя все-таки нашел – на кафедре, санитаром в лабораториях. Однако получаемые за это деньги, увы, даже близко не приближались к тому, о чем мечталось, не говоря уж о героических позах и лопатах. Так что явно пришло время изменить концепцию.

Следующей единственно правильной теорией было накачать мышцы, как у Арнольда Шварценеггера, чтобы восхищенные сокурсницы сами падали к его ногам и складывались штабелями. Родители хмыкнули и оплатили абонемент в спортзал, после чего Петя и правда занялся тренировками и достиг если не фигуры экс-губернатора Калифорнии, то вполне приличных результатов в смысле внешности. Но, увы, не в плане популярности у противоположного пола.

И вот теперь, во время обеденной перемены в парах, он сидел в пустой аудитории с развернутыми бутербродами с сыром и думал о жизни. Нет, к учебе он теперь относился не в пример лучше и учился почти исключительно на пятерки. Бросать спортзал он тоже не собирался. Но омерзительная реальность начала пробиваться в его сознание. Похоже, несмотря на приличную внешность, хорошую мускулатуру и умение одеваться, ему так и не удалось стать девичьей мечтой. Что приводило его к мысли подумать о новой стратегии.

Петя вздохнул и попытался сформулировать, как же он будет добиваться успеха у прекрасного пола. Очевидно, надо начать с более простых целей. Похоже, то, что ему сейчас нужно, это скромная заумная серая мышка в белом лабораторном халатике, синих чулках, неуклюжей обуви, очках на пол-лица и с волосами, завязанными пучком на затылке. Другая пока что просто не даст. А вот с такой шансы есть. Да что там шансы? Она ему просто в руки упадет! Сама! Уже раздевшись и голая. Во!

Вздохнув, Петя протянул руку к бутерброду на столе. В этот момент раздался треск, сверху посыпались обломки пластиковой решетки вентиляции, и прямо на руки ему свалилась девица с внешностью модели Плейбоя, из номера, посвященного древней России. Этакая Василиса Прекрасная, только без кокошника, сарафана, равно как и прочей одежды. Ошарашенный Петя успел подставить вторую руку и – хвала тренировкам в спортзале – смог удержать неожиданную находку на руках, не дав ей грохнуться на пол. Что тут же приподняло его самооценку, поскольку телосложение красавицы, при всей своей умопомрачительной привлекательности, все же навевало мысли о скачущих конях и горящих избах. Медленно, будто в замедленной съемке, толстая русая коса сделала почти круг и с глухим «фамп!» стукнулась о крышку парты.

Как ни странно, незнакомка не сделала ни малейшей попытки спрыгнуть с Петиных рук. Тонкие ноздри классического носа на правильном, чистом лице чуть раздвинулись, принюхиваясь, огромные ярко-синие глаза уставились на Петю, и испуг в них сменился каким-то новым, ранее не виданным им у женщин выражением. Кажется, это была заинтересованность.

⁂

Неожиданно Пик оказался на руках у дылды. Какого-то очень маленького дылды, но это было неважно. Важно, что на руках у дылд безопасно. Даже кошки не смели тронуть Пика, когда дылды держали его на руках, а только терлись об их ноги. А еще дылды, держа его на руках, часто давали ему кусочек сыра. Сыр! Ноздри сами собой втянули воздух и учуяли знакомый запах. СЫР!!! Пик повернул нос к дылде. А когда меня будут кормить?

⁂

Ссадив незнакомку на парту, Петя ошарашенно уставился на нее, не зная, что дальше делать. Недаром говорят, что мужчина делает, а решает, что делать, женщина. Так случилось и на этот раз. Незнакомка прижалась поближе, уставилась на него просящими синими глазами и совсем неожиданно для своей комплекции пискнула тоненьким просящим голоском:

– Сыр?

– Чо? – не понял Петя.

– Сыр! – повторила незнакомка, пошевелив ноздрями и не то прикрыв груди руками, не то прижав руки к груди. Во всяком случае, жест выражал скорее просьбу, чем стыдливость.

Петя исполнительно взял с парты бутерброд с салфеткой и протянул его незнакомке. Та тут же схватила его обеими руками и начала жадно обгрызать его по краям крохотными микроскопическими кусочками, явно наслаждаясь каждым из них. Крошки хлеба падали на уже неприкрытую ничем грудь, а все ее внимание было сосредоточено на процессе еды. Словом, девушка получила желаемое, и ничего больше ее не интересовало. Оставленный без направляющего женского руководства, Петя опять впал в ступор, не зная, что делать. Наконец он решился спросить ее:

– Ты кто?

Незнакомка на момент отвлеклась, казалось, даже задумалась, но сыр пересилил, и она опять принялась за бутерброд.

– Как тебя зовут? – сделал вторую попытку Петя.

Синие глаза уставились на него, в глубине отразилась какая-то титаническая работа мысли, и наконец она выдала:

– Джери!

И снова принялась за сыр.

⁂

Дылда усадил Пика на стол. Ничего необычного в этом не было, дылды всегда отпускали Пика, и часто именно на стол. Но на руках было безопаснее, поэтому он прижался к дылде, сложил лапки на груди – так чаще доставался сыр – и пропищал неизвестно откуда взявшееся слово:

– Сыр?

Дылда издал какой-то звук, и Пик понял, что нужно повторить.

– Сыр!

И тут дылда действительно дал Пику кусок сыра. Да еще какой! Реальность растворилась для него, сжавшись до ароматного, восхитительного, вкуснейшего кусочка сыра в лапках, который он тут же принялся грызть.

– Ты кто? – спросил дылда.

Вопрос застал Пика врасплох. Он даже перестал грызть сыр на минутку. Будучи мышью, Пик никогда не задавался вопросом, кто он или что он. Он просто был, какой есть. Собственно, он и теперь не задавался подобными вопросами. Некоторым читателям может показаться странным, что Пик не заметил, как стал человеком. Но дело как раз в том, что он никогда не осознавал себя и мышью. А что мир изменился, так он всегда меняется. Ладно, дылды постоянно издают странные звуки, решил Пик и вернулся к сыру.

– Как тебя зовут? – настаивал дылда.

«Зовут»… это когда «говорят» о тебе, как когда дают сыр, понял откуда-то Пик. А когда дают сыр, обычно зовут…

– Джери! – пискнул он. И тут же понял, что Джери – женское имя, потому что он – на самом деле «она», самочка. То есть «женщина». «Девушка». Откуда взялись все эти странные слова, он… или, точнее, она не знала. Взялись, и ладно. Понятно же, чего еще надо? Короче, у нее могут быть детеныши. Это хорошо, решила уже Джери, а не Пик. Так альфа-самцы не будут драться. И будут делать ей детенышей. На мгновение она скосила глаза на дылду. Интересно, а дылды могут быть альфа-самцами? Этот вон какой. И сыр у него…

⁂

Известно, что мужской мозг больше женского, по крайней мере, в среднем. Зато у женского выше плотность нейронов. Более высокая плотность означает, что нейроны ближе друг к другу, а чем меньше расстояние, тем быстрее идет сигнал. Поэтому женский мозг быстрее. Это как современный микропроцессор рядом с занимающим полкузова грузовика боевым компьютером для расчета траектории ракет из советских времен 80-х годов прошлого века. Современный микрочип сделает ту же работу в тысячи раз быстрее и даже нагреться не успеет, зато у того память на ферритовых колечках, так что если втемяшится ему какая программа и он начнет её выполнять, то только балки обваливающегося потолка смогут остановить процесс. Разница между женским и мужским мозгом, конечно, не столь радикальна, но если за неимением управляющего сигнала из женского в мужской втемяшится какая мысля, то остановить её тоже будет очень непросто.

Короче, посмотрев пару минут на обгрызающую бутерброд Джери, Петя пришел к выводу, что надо понять, что случилось, и расспросить незнакомку. Может, сама скажет, что надо делать. И немедленно приступил к реализации этого плана.

– Что с тобой случилось? Как ты попала в вентиляцию? Ты что, от кого-то сбежала? Тебе нужна помощь? Джери, ты меня слышишь?

На слово «Джери» та на мгновение оторвалась от сыра и поглядела на Петю.

– Слышу, – наконец сказала она и вернулась к бутерброду.

«Может, она иностранка?» – подумал Петя. А что, понимает явно через слово и вообще голая. Говорят, у них это принято, особенно где-нибудь в Германии или Голландии. Нудизм называется. А насчет вентиляции, может, у них это вид спорта такой, навроде паркура. А до нас просто мода не дошла, а так, лет через пять-десять, мы тоже голыми будем по вентиляции бегать.

«Надо попробовать на других языках!» – решил Петя. Но тут возникло небольшое препятствие. Видите ли, в школе Петя учил немецкий, а в институте английский. Как следствие этого, на данный момент он мог похвастаться тем, что не знает двух языков. «Впрочем, с моя твоя не понимай справимся,» – решил он, – «Так что проверим хотя бы, знает ли она другие языки.»

– Wie heißt du? – спросил он вроде бы на немецком. Джери даже не повернула головы.

– Who are you? What’s your name? – повторил он попытку на английском, практически истощив свою лексику на двух языках.

– Джери, – пискнула та и вернулась к сыру.

«Ага!» – понял Петя, – «Точно, англичанка! Теперь бы найти кого-то способного говорить по-английски.»

Разумеется, Петя не мог знать, что техническое задание на искусственный интеллект включало два словаря – русский и английский. И оба сейчас еще только укладывались в свежевыращенном мозгу. Так что даже виртуозное владение английским не улучшило бы общения с Джери ни на йоту. Но, в любом случае, было уже поздно. Мысля попала в мужской мозг.

⁂

Студентка третьего курса Наталья Курицына, для друзей просто Натка, вежливо поприветствовала Карена Ахмедовича, профессора факультета, международное светило и своего научного руководителя, с которым она столкнулась нос к носу в коридоре.

– Здравствуйте, Наташа, – сказало светило и прошло мимо по своим делам.

Натка вздохнула. Прошел, как мимо пустого места. Мало ли у него студенток? А уж когда в медицинском занятия ведет. А там не университет, там красивых много. Хотя что-то в глазах у него было такое, теплое. Или мерещится? Наверняка мерещится. Нет, действительно, ей кажется или он выделяет ее среди других студентов… и… студенток, чуть зардевшись, додумала мысль Наталья.

Нет, не может быть. Он… и она, такая невзрачная, серенькая. Одна фамилия чего стоит – Курицына. Ужас. Натка отлично знала, как ее за глаза называют некоторые сокурсники. Мать, конечно, утешала: «Тебе эту фамилию только до замужества носить, а я за нее замуж выходила!» Вот и думала бы, когда выходила! Да с такой фамилией и прозвищем Натку вообще замуж не возьмут. Да и с ее внешностью. Она такая невзрачная, и ростом не вышла, а уж эти очки… Читать Натка любила с раннего детства, но заработанное в результате ухудшение зрения и особенно необходимые теперь очки приводили ее в отчаяние. Где уж ей заинтересовать самоуверенного красавца, мечту половину девиц факультета… Половину, потому что вторая половина даже мечтать о нем не смела. Через десять минут Натка обнаружила, что все еще стоит на месте встречи, глупо улыбаясь.

Нет, не подумайте, ничего ТАКОГО у Натки и в мыслях не было. Тем более, что, будучи невинной девушкой, к идее секса она относилась без малейшего понимания. Как парни ухитряются ни о чем, кроме ЭТОГО, не думать? Маньяки. Сама она воспринимала сокурсников скорее как друзей, так, поболтать, одолжить конспект пропущенной лекции. Вон Петя Соболев. Хороший мальчик, отличник. Постоянно носом в книжку и жует свои бутерброды. Конспекты у него всегда в порядке, хорошо переписывать, и, если что непонятно, всегда готов объяснить. Вот для этого сокурсники и нужны.

Однажды она согласилась сходить на свидание с однокурсником. Взяв кофе с пирожными, они уселись за столик, и он начал долго и занудно объяснять, какой он накачанный. И как правильно качать мышцы, чтобы быть таким накачанным. Потом какой он красивый и как правильно причесываться. Когда речь зашла о том, какой длинный у него этот, ну, тот самый, которого у Натки не было, свидание пришлось срочно завершать. Нет, спасибо, чего-то не хочется. Пусть другие убеждаются своими глазами, она и на слово верит. И вообще, курсовую еще делать, а уже шесть вечера! В общем… дела, извини, дела.

И вообще, что такого особо хорошего в этом? Ну, в том, что парни все хотят. Однажды она ради эксперимента решила десять минут поковырять пальцем в носу… А что, тоже слизистая! Натку передернуло от воспоминания. Бр-р-р… ужас! Нет, она понимала, что рано или поздно это станет частью ее жизни. Вот когда она встретит ЕГО… Натка представила белое платье, гостей, кольца. Он такой умный, красивый, сильный, заботливый. И уверенный в себе. И вот после застолья он обнимает ее, целует, и ее губ касаются, щекоча, его усы, аккуратно подстриженные, как у Карена Ахмедовича…

«Все, хватит!» – оборвала она себя мысленно, – «Я сюда не за глупостями пришла, учиться надо!»

Тем более, Карен Ахмедович сказал проштудировать статью по мерцающим нейронным сетям, которую она только что получила в библиотеке и теперь держала в руках. А перерыв не бесконечный, так что сейчас надо найти пустую аудиторию и сесть почитать, пока есть время.

Свернув за поворот, Натка оказалась в коридоре с большими окнами наружу с одной стороны и небольшими, используемыми в основном для практических занятий аудиториями – с другой. Ближайшая, по крайней мере, через стеклянную дверь, выглядела пустой, так что Натка решительно открыла дверь и зашла внутрь.

В первый момент она даже не поняла, что же видит. Потом до нее стало доходить. В аудитории был Петя Соболев. Тот самый «хороший мальчик» с конспектами и своими бутербродами. А рядом, на парте, прижавшись к этому самому хорошему мальчику, сидела совершенно голая девица и жрала его бутерброд. Огромные ярко-синие глаза недружелюбно уставились на Натку с выражением, понятным без слов любой женщине.

С испуганным писком: «Ой, пардон!» Натка, с бешено бьющимся сердцем, как ошпаренная, выскочила наружу.

⁂

В аудиторию вошла еще одна дылда.

«Женщина,» – уже привычно подсказало Пику-Джери подсознание, вытащив слово из закромов свежезаписанной памяти, – «Девушка».

«Соперница,» – сделало вывод мышиное сознание. Джери прижалась потеснее к своему альфе и подняла на незнакомку взгляд, стараясь выразить предельно ясно: «Это МОЙ альфа! И мой сыр! Уходи! Ищи себе другого!» Дылда взвизгнула и выскочила из комнаты, явно признавая статус Джери как главной самочки этого альфы. Довольная Джери вернулась к отвоеванному бутерброду.

В следующий момент ее дылда завопил: «Натка, погоди!» и бросился за незнакомкой. Джери с интересом проводила его взглядом, а потом спокойно вернулась к сыру. А что? Статус подтвержден, сыр в лапках. «Альфа!» – с некоторой гордостью подумала Джери, – «Сейчас догонит и будет делать ей детенышей.»

Глава 3 Побег

– Натка, погоди! – завопил Петя и бросился за сокурсницей. Вот она – знающая английский язык! Выскочив в коридор, он бросился к остолбеневшей девушке, которая застыла, пытаясь осознать только что произошедшее.

– Погоди, Натка, твоя помощь нужна! Я совсем не знаю, что делать. А ты английским хорошо владеешь.

Если и до этого она была, мягко говоря, ошарашена, то теперь вообще пришла в состояние столбняка. Английский-то тут при чем?

– Представляешь, сижу в аудитории, только собрался бутерброд есть, тут из вентиляции вываливается эта. Ну, ты видела. Она англичанка-нудистка, каким-то дурацким спортом занимается – голой по вентиляции бегать, по-русски плохо понимает. А ты английским владеешь, можешь расспросить ее. Пошли! – Петя решительно потянул Натку в аудиторию.

Нельзя сказать, чтобы Натка поверила в этот бред, тем более, что Петя и правда практически все это выдумал, просто каким-то непонятным образом ухитрился успеть убедить себя в этом. Однако, то, что женщины решают, что будут делать мужчины, имеет и обратную сторону. Решать женщины категорически ничего не любят. Они предпочитают, чтобы мужчины сами все решали. Если решение задевает женщину, то хороший мужчина и сам решит так, как ей нравится. А если не задевает, то какая разница? Ну, пусть будет англичанка-нудистка. Да хоть масонка-инопланетянка! Лишь бы не занимал ценное время быстрого женского мозга всякой ерундой! И пусть мужик будет сам потом во всем виноват! Тем более, что, по сути, так оно и есть!

Короче, поддавшись Петиному напору, тем более, что из всего сказанного Петей только повелительное: «Пошли!» не звучало полным бредом, а потому на фоне выглядело убедительно, Натка вернулась в аудиторию. Девица внутри бросила на нее быстрый, уже не столь недружелюбный, а скорее любопытный взгляд и снова занялась бутербродом. Бутерброд, к слову сказать, уже почти кончился, и девица начала закусывать бумажной салфеткой, пропитанной сырным запахом. Петя попытался отобрать у нее салфетку.

– Сыр! – пискнула девица и посмотрела на него таким обиженным взором, что Натка поневоле почувствовала женскую солидарность.

– Ты ей другой бутерброд дай, – сказал она, все-таки принимая решение, которое было немедленно исполнено.

Петя вручил девице новый бутерброд, и та, вцепившись в него, вновь начала обгрызать его по краям. Салфетку, впрочем, она все равно не отдала.

– Ну, вот что тут будешь делать, – вздохнул Петя, – Нат, ну я же ни бум-бум в английском! Спроси ее хоть, от кого она так бежала? Её Джери зовут. Ей что, что-то грозило?

И тут оказалось, что девица отлично понимает русский.

– Кошки! – пискнула она, отвлекшись на мгновение от бутерброда.

– Кошки? – удивилась Натка, – Какие еще кошки? Бред какой-то! Она убегала от кошек?

– Кошки! – согласилась девица.

– Кошкин! – вмешался Петя, – Не «кошки», «Кошкин»! Она удирала от Кошкина! Вахтера нашего, сама знаешь, удивительная сволочь! Джери, ты удирала от Кошкина?

Девица задумалась, а потом решительно выдала:

– От кошкина!

– Натка, надо ей помочь! – горячо затараторил Петя, – Он же не понимает, что это спорт такой, он же вахтер! Увидел голую девицу и бросился ловить. Её как-то надо из института вывести, не привлекая внимания. А то ведь страшно подумать, что Кошкин с ней сделает!

– Съест! – с испугом в глазах подтвердила девица, оторвавшись на мгновение от бутерброда.

– Во! Слышала? – вдохновился поддержкой Петя, – Съест и не подавится, да еще в милицию сдаст. Сама знаешь, как он умеет доставать! А тут еще случай такой. А может, и хуже что. Ты представляешь, Пуру мне говорил, что Кошкин после работы девиц бандитам поставляет, в рабство, проститутками работать. Я не верил, а вот оно как! Оказывается, он правду говорил!

В общем, «Остапа понесло.» Пуру после косяка-другого и правда много чего говорил. А учитывая, что немолодой вахтер Петр Сергеевич Кошкин был немезидой всех опаздывающих или забывающих пропуск студентов, не говоря уже о пытающихся проникнуть в храм науки в нетрезвом виде или каком еще состоянии измененного сознания, то хорошее про него Пуру говорил очень редко. И продажа студенток в сексуальное рабство было еще не самым ярким его рассказом.

Самым оригинальным на памяти Пети было утверждение, что Кошкин – это на самом деле один из тайно правящих планетой инопланетян. И цель его в универе – подрывать обучение новых кадров, чтобы страны БРИК, лишенные образованных специалистов, никогда не вышли на уровень развития западных стран. В тот день Пуру чуть не попался вахтеру и теперь, добавив к индийскому ароматному дыму русской водки, чуть не плакал на Петином плече. Оказывается, злобные галактические оверлорды столетиями губили индийскую науку и образование, поощряя коррупцию, липовые дипломы, бездарные публикации и карьеру неумных, но хитрых профессоров. В результате индийские дипломы воспринимаются в мире как шутка, а лучший индийский университет с трудом держится в самом конце второй сотни университетов в мире. Вот потому-то он, Пуру, и приехал в Россию учиться, но и тут они его достали!

Когда история вмешательства пришельцев углубилась в ретроспективе до вторжения на полуостров ариев, разрушивших имевшуюся там сто тысяч лет назад высокотехнологичную цивилизацию, Пуру заснул, но история запомнилась. В инопланетное происхождение вахтера Петя, разумеется, не поверил. Однако, учитывая, что он и сам не раз опаздывал, забывал пропуск или пытался пройти на факультет в не очень кондиционном состоянии, относился он ко всем байкам Пуру с большим пониманием, и вот надо же – теперь одна из них вспомнилась.

– Надо позвать кого-то из преподавателей, – выдала Натка, но, увы, мысля уже засела в Петином сознании.

– Ты что? Они ж наверняка в доле! Отдадут ее бандитам, а то еще и нам достанется. С ними слишком много знать – опасно! Прибьют, и никто не узнает, где могила! Надо ее отсюда вывести как-то. Тихонько. Причем не мимо вахтера.

– В таком виде? – не нашла ничего лучшего ответить Натка. Странным образом, умом она отлично понимала всю бредовость Петиного утверждения. Но где-то на эмоциональном уровне ее захватила идея помочь бедной иностранке, пытающейся сбежать из полового рабства у вахтера Кошкина и его вездесущей мафии.

Вахтера, надо признать, она тоже очень не любила, поскольку имела тенденцию забывать пропуск в другом кошельке или на столе. Да и надо признать, умел вахтер изобразить этакого вратаря на страже государственных границ и секретов, так что каждому попавшемуся ему под руку хотелось на луну выть. Набить морду вахтеру тоже многим хотелось, но пока что еще никто не решился. Студенты, гости и даже младшие сотрудники и преподаватели ненавидели его всем сердцем. Как тот ухитрился выжить при всеобщей нелюбви – неясно. Тем не менее, ему это вполне удавалось, и он уже много лет был незыблемой и очень характерной чертой факультета, почти как бронзовый памятник Менделееву во дворе, которому каждую сессию начищали нос на удачу, а под Новый год подвыпившие студенты вставляли в руку пустую бутылку из-под изобретенной им водки. Впрочем, оставлять ценный напиток каменному гостю пока что ни у кого рука не поднялась.