Фантазия на тему…

– Ты скоро все поймешь. Я никогда тебе не говорила раньше, боясь непониманья, но сейчас я знаю, что настал тот час, когда ты сможешь правильней истолковать слова мои, ибо в тебе уж дремлет сила духа, что власть дает ладийцам управлять материей, собою и судьбой своей. Так вот, отец мой помнит тысячелетья жизни своей прежней и жизней всех друзей своих. Этот, воистину – редчайший дар наследуют лишь единицы. Он помнит даже кое-что о тех далеких временах, когда народы наши жили вместе – на Кассии – единою семьей.

– Я не понимаю, – растеряно произнес Ним. – Арий говорил мне, что ему около ста лет, по ладийскому летосчислению. Или ты имеешь в виду?..

– Да-да, имею я в виду не жизни наших бренных тел, а сущности самой существованье, ту, что в любом из нас – людей – живет. Ты сам уже наверно понимаешь, что СИЛА к нам из глубины души приходит, для этого необходимо: пониманье своего предназначенья и помыслы, достойные любви и уваженья.

– О да, теперь я начинаю что-то понимать, – согласился Ним. Чело его разгладилось, а глаза возбужденно вспыхнули. – Я, кажется, понял, почему ты считала себя дочкой Зевса! Им некогда был, несомненно – он.

Озия загадочно улыбнулась, откидываясь на песок и закладывая руку под голову, следя за какой-то точкой на горизонте, невидимой Ниму.

– Об этом мы не говорили, но он сказал мне о другом; что будет продолжать расти твой дар, пока мы будем вместе – я и ты.

– Это твой дар, Озия, – отрицательно покачав головой, возразил Ним. – До встречи с тобой ничего подобного у меня не было.

– Нет, это только твой дар, Ним! Просто, любовь открыла дверь тебе навстречу восприятию иному.

Теперь они молчали уже вместе. Казалось, им не нужны больше слова: мысли синхронно текли в одном и том же направлении. Ним первым нарушил это молчание.

– Встретим ли мы его когда-нибудь, узнаем ли?

– Обязательно узнаем, любимый! Может это будет наш сын или внук – не важно, главное, что он будет всегда подле нас, ибо он любит нас обоих.

* * *

Плот, запряженный тремя дельфинами, неспешно скользил по невысоким волнам. Дельфины время от времени сменяли друг друга, и движение не прекращалось ни на минуту. Этот плот соорудил Ним из стволов деревьев, вынесенных на берег после катастрофы. Два ствола пришлось срубить, так как выловленных оказалось не много. Сделать это при помощи лишь одного ножа, оказалось очень не просто. Венцом кораблестроительных талантов Нима оказался шалаш, воздвигнутый им на палубе, чтоб защищать от палящих лучей полуденного солнца. Скрепив все это сооружение веревками из лиан, изготовив из них же, упряжь для тягловой силы, Ним остался доволен результатом двухдневного труда. Озия, в ожидании строящегося транспорта, произвела разведку с помощью птиц. Единственный ближайший берег лежал к западу от их теперешнего местоположения. На востоке все земли, так же как и остров Правителей, оказались под водой. Висящая день и ночь на одном месте Селена притягивала огромные массы воды и все живое, не успевшее или не пожелавшее найти убежище, оказалось на дне океана.

Ниму и Озии предстояла задача найти пресную воду, которой на островке практически не было. А уж потом, запасшись ею, двигаться на юг к полюсному материку, где нашло убежище большинство последних защитников Лады. Что касалось кассийцев и племен "новых людей", то многие из них нашли прибежище на других землях, также удаленных от экваториальной зоны. Некоторые из них, как и община, отпустившая Урина, предпочли на плотах пережидать окончания бедствия, которое, судя по всему, затягивалось на неопределенный срок. Они не догадывались, что только новыми совместными усилиями ладийцев можно изменить движение Селены, увеличив высоту ее орбиты, тем самым уменьшить пагубное воздействие ее гравитации, одновременно удлинив период ее обращение вокруг планеты. Пока ее обращение в точности совпадало со сменой дня и ночи на Ладе, прилив воды к точке, противостоящей ей, не мог прекратиться.

– Долго ли нам еще плыть до большой земли? – задал свой ежедневный вопрос Ним, вытягиваясь на сухой щекочущей травке – в шалашике, где Озия проводила большую часть времени, экономя силы.

– Потерпи, любимый, осталось плыть совсем чуть-чуть, – отвечала Озия обычной же фразой. – Нам трудно без воды, но чувствую, что мы не пропадем.

Уже восемь дней, судно скользило по бескрайней поверхности океана. Каждое утро солнце вставало позади, а каждый вечер садилось где-то далеко впереди по курсу, которым они следовали. Во фруктах, что нагрузили с собой в дорогу путники, воды содержалось с избытком, кроме того, они изредка питались рыбой, которую пристрастился вылавливать Ним. Но, несмотря на подобное меню, содержащее в себе достаточно жидкости, пить хотелось постоянно. Ним считал, что он то может на подобном пайке протянуть сколь угодно долго, но беспокойство о жене не оставляло его: все же она несла в себе новую жизнь.

Днями, Озия отправлялась в мысленные полеты с птицами – на разведку, а Ним, чтобы не сидеть без дела, практиковался в перемещении тел, совмещая их с рыбалкой. Захватив рыбину, оказавшуюся в его поле зрения, он сжимал ее мысленным захватом и вытягивал на палубу. Этим занятием он не только пополнял их рацион, но и всегда имел в запасе свежий корм для дельфинов, которым теперь не приходилось надолго отвлекаться и тратить слишком много времени на охоту. Когда же наступал вечер и солнце скрывалось за горизонтом, и на небе высыпали звезды, они садились на носу и, обнявшись, строили планы будущей жизни и мечтали. Раньше Нима поражало, как это люди, не имеющие техники для полетов, могли иметь такие подробные карты своей планеты. Теперь, глядя как Озия, контактируя с птицами, имеет точное представление о том, где они находятся, он все понял; никто, кроме птиц не в силах так точно оценить расстояния, рельеф береговых линий, расположение извилистых рек и высочайших горных вершин. Воистину, разум не знает границ.

Сам Ним продолжал налаживать контакт с дельфинами и кое-что даже начало у него получаться. Он стал улавливать эмоции существ влекущих их плот: усталость и восторг, беспокойство или чувство голода. Сегодня вечером Озия, наконец, обрадовала Нима радостным известием: чайки, летящие впереди, достигли берегов большой земли.

– Вот видишь, Ним, уже осталось мало, увидим завтра землю мы с тобой.

– Скорей бы, – с нетерпением вздохнул Ним. – А то, я уже, кажется, разучился ходить.

– Ну, потерпи еще немножко, – рассмеялась Озия. – Учиться завтра снова сможешь, передвигаться на ногах своих.

В приподнятом настроении, в ожидании окончания неудобного путешествия, они легли пораньше спать, предвкушая завтрашнюю, долгожданную встречу с землей и надежду вскоре ощутить твердую землю под ногами. Наутро, поднявшись еще до восхода солнца, Ним устроился на носу, любуясь сероватым утренним видом, неспешно озаряющимся первыми робкими лучами солнца. Озия неслышно подошла сзади и, обняв его за шею, чмокнула в ухо.

– Доброго утра! – И тебе, любимая, – отозвался Ним, оборачиваясь и целуя в ответ жену.

– Хотел увидеть землю первым? Не нужно время торопить, она покажется к полудню ближе.

– Как жаль, придется снова завтракать нашими чудесными "концентратами", – пошутил Ним. – Но первое, что я сделаю, как только ноги мои ступят на твердую землю, отправлюсь на поиски воды и буду думать, как развести костер.

– Ну, а пока мы все еще на море, давай подкрепимся изрядно надоевшими плодами, – подытожила Озия, первой направляясь в шалаш.

Время тянулось сегодня особенно медленно. Солнце подобралось к наивысшей отметке на небосводе, когда, снедаемый нетерпением, Ним увидел белую дымку, затягивающую горизонт от края до края, и предвещавшую скорое появление суши.

– Земля! – радостно закричал он. Однако к его удивлению, Озия, выбравшись из шалаша на его возглас, не проявила большого восторга; ее внимание было поглощено чем-то в противоположной стороне. Поглядев туда же, Ним обнаружил, в противовес белому облаку – предвещающую сушу, черную тучку, быстро заволакивающую горизонт. Плохо знавший море, Ним слегка удивился, что Озию мог смутить какой-то там намечающийся дождик. Однако, налетевший, откуда ни возьмись порыв ветра, мигом разъяснил происходящее. Озия прокричала:

– Идет шторм!

Помня ужаснейший шторм, пережитый им в первые дни высадки на Ладе, когда он и познакомился со своей возлюбленной, Ним мрачно воспринял это известие. Если бы Озия была полна сил, то, наверное, смогла бы создать защитный купол, и ни какая буря не была бы им страшна. Но теперь, когда она была так же беззащитна перед стихией, как обычный человек, приходилось уповать только на удачу.

Переговоры Озии с дельфинами подтвердили самые худшие опасения: шторм застигнет их раньше, чем они доберутся до земли. Оставалось одно: встретить бурю в море.

Это было ненамного, но безопаснее, чем приближаться к неизвестному берегу в шторм, рискую разбиться о скалы.

Меж тем ветер крепчал, небо полностью заволокло свинцовыми тучами и, в довершении ко всему, полил холодный дождь. Дельфины, развернув плот, потащили его против ветра, чтобы не дать волнам увлечь его за собой и выбросить на прибрежные скалы. Хлопья пены, срываемые с верхушек волн, хлестали в лицо, временами плот целиком зарывался под встречную волну. Но это было только начало, с каждой минутой положение путешественников только ухудшалось. Ним попытавшийся увести Озию в шалаш, чтобы она оказалась хоть под какой-то защитой, скорее догадался по ее отчаянным жестам, чем услышал ее протест. Тогда, привязав к поясу конец веревки, скрепляющей бревна он, обняв девушку за талию, покрепче прижал к себе, загораживая телом от волн. Суденышко оказалось полностью во власти стихии: взлетая на вершину очередной волны, оно зависало на миг на ее вершине, а затем летело в пропасть, чтобы вновь зарыться в следующую волну. Это продолжалось снова и снова. Во время очередного подъема, поглядев через плечо, Ним не увидел их прибежища: шалаш смыло, лишь несколько болтающихся на веревках веток волочились следом по воде. Дельфинов давно уже не было видно, лишь по натянутой веревке можно было судить об их упорной борьбе.

Промокшие и продрогшие до костей, оба непрестанно дрожали, согреваясь объятиями в этом выпавшем на их долю испытании. Постепенно волны перестали захлестывать плот, хотя вверх-вниз его кидало по-прежнему. Обративший на это внимание Ним, подумал было, что буря пошла на убыль, но тут плот завертелся на месте. Быстрый взгляд, брошенный на буксирный конец, вскрыл новую проблему; его короткий обрывок, безвольно свисающий с носовой части, констатировал печальную новость – плот стал неуправляем. Дельфины где-то затерялись: может быть в соседних волнах, а может быть значительно дальше. Озия также поняла, что случилась беда, но звать дельфинов вновь на помощь не стала.

– Они все сделали, что было в силах их, – прокричала она. – О большем, нам нельзя просить, мы только зря друзей своих погубим. Когда до берега останется совсем немного, попробую я полем нас укрыть.

– Нет! – отрицательно замотал головой Ним. – Даже если у тебя хватит на это сил, заклинаю, не делай этого! Помни о нашем ребенке, это может погубить его.

– Другого выхода не вижу я.

Подождем! Когда увидим берег, станет ясно, что предпринять. А сейчас мне нужно сделать кое-что, чтобы нас не крутило так.

Связав все обрывки веревок в одну и закрепив один ее конец на носу плота, вторым он обвязал остатки шалаша и сбросил все это за борт, рассудив, что плот представляет лучшую мишень для волн и ветра. Нехитрое приспособление оправдало себя: теперь плот тащил обломки за собой и перестал крутиться, приняв более стабильное положение относительно приближающегося берега, которого пока еще не было видно.

Большего сделать они не могли, оставалось только ждать конца испытания, обнявшись и согревая друг друга своим теплом. Прошел еще добрый час, прежде чем показались угрюмые рифы, словно часовые, поджидающие путников у неприветливого берега. Во время взлета на верхушку особенно большой волны, Ним разглядел справа от рифов вход в небольшую бухту с пологим песчаным берегом. Но как до нее добраться? Их как назло несло прямо на рифы, чернеющие, словно гнилые зубы, ощерившиеся в злорадной усмешке.

– Даже защитное поле не спасет, – произнес Ним. Озия и сама уже это поняла: плот разлетится на куски, а волны выбросят их вместе с его обломками на скалы. Крутящиеся между рифов водовороты не оставляли никакой надежды на благополучный исход после столкновения.

Усилием воли, подавив мрачный холодок отчаяния, закравшийся в душу, Ним напряг разум в попытке найти выход. "Арий на его месте нашел бы его в два счета", – почему-то подумалось ему. – "И я смогу, если постараюсь! Но что я могу в действительности? Например: поднять Озию и перенести ее через рифы. А что дальше? На какое расстояние он сможет перенести ее, не видя безопасного места для высадки за рифами? После того как плот разобьется о скалы, он поневоле вынужден будет выпустить Озию из своего поля и тогда она упадет в бушующее море. Нет, это будет не помощь, а глупость".

Мысли быстро проносились в голове Нима, сменяя одна другую. Он отвергал одну за другой идеи спасения, ибо все они имели какие-нибудь недостатки. До столкновения оставалось не более двадцати метров, когда он решил попробовать нечто новое, никогда им раньше ни от кого не слышанное. На первый взгляд этот способ не сулил верного шанса, но в их безвыходном положении стоило попробовать им воспользоваться. Вспомнив свое участие в недавней битве с Селеной, когда их осталось только трое на ногах: он, Радомир и Арий, Ним заставил себя собрать в кулак все обретенное им умение; все, что он вынес из последнего урока, преподнесенного ему величайшим правителем Лады. Мысленно представив себе рифы, как выступ земной коры, чем они, в сущности, и являлись, он направил свой выпад в сторону – так, словно хотел повернуть всю планету. Мгновенно возникшая боль от впившейся в тело веревки, связывающей его с плотом, сменилась легкой равномерной нагрузкой, словно он тянул за собой тележку.

Ним ликовал: его план удался на славу, к тому же он открыл новый способ передвижения: без какого-либо механического или иного привода. Только сила его мысли, только его желание сотворили чудо. Плот скользил покорный его воле, независимо от ветра и волн, в сторону к проходу меж рифов, к распахнувшей им навстречу свои объятья бухте. Заметив изумленно восторженный взгляд глядевшей на него жены, он улыбнулся в ответ.

– Теперь все будет хорошо, любимая.

– Я так и знала, отец был прав!

– О чем ты?

– О силе мысли, что она растет в тебе.

Мимо проносились уже последние остатки высовывающихся из воды скал, так и не сумевших поймать добычу. Не сбавляя хода, Ним направил плот к пологому берегу и вскоре под бревнами заскрипел песок. Морское путешествие закончилось и, хотя впереди их ждало много неизвестных пока трудностей, Ним смело глядел на грядущие испытания.

– Мы справимся, чтобы ни готовила нам судьба!

– Я всегда верила в тебя Ним, – обнимая его, устало прошептала Озия, закрывая глаза. Подъем физических сил, вызванный нервным напряжением, отступил. Уставшая от непосильного напряжения, будущая мать закрыла глаза и погрузилась в спокойный сон. Тогда, подхватив ее на руки, Ним зашагал прочь от берега.

глава 15

– Прекрати винить себя, Делг. Ну, как бы ты сумел в том деле Ниму помешать?

– Нет, Лана, – вина лежит на мне. Я не испытывая доверия к Урину не должен был позволять Ниму выбрать себе такого спутника.

– Не верится, что Ним пропал из-за него.

– А я верю только в одно: что-то здесь нечисто. И эта странная просьба старшины кассийского поселения – взять Урина с собой. Ведь насторожило это меня, но я не придал этому должного значения.

– Давай-ка, это все оставим в прошлом, что сделано, того уже обратно не вернуть. Подумать нужно нам о том, что предпринять теперь.

– Даже не знаю, – развел руками Делг. – Уже трое суток минуло и ничего нового. Норен всех свободных пилотов мобилизовал на поиски, а приборы кораблей способные обнаружить иголку, не нашли ничего. Вездеход как сквозь землю провалился. И вообще, флот скоро возвращается на Оранжевую, а тот антиграв, что остался у нас, долго не протянет без дозаправки. К несчастью или наоборот проблема с горючим так и осталась не решенной Владыкой.

– Твои земляки так же не успели еще наладить его производство?

– Не совсем так, – усмехнулся Делг. – Просто-напросто на Ладе не найдено исходных ископаемых, а синтезировать их из других материалов, крайне не производительно. Как стало недавно известно, Яков в свое время, опасаясь гнева отца своего, ввел того в заблуждение на этот счет. Он надеялся, что со временем все уладится.

– Ну, мы с тобой способны и без вездеходов обшарить все ближайшие места.

– А вдруг ты перенесешь нас обоих на место ныне находящееся под водой, как и остров Правителей? География за последние дни резко изменилась, Лана.

– Поговорить нам надлежит сначала с Яросветом, вдруг он сумеет нам помочь, – подвела итог Лания.

Старого преподавателя они нашли занятым своим любимым делом: он вел занятия с небольшой группой подростков. Учебной территорией в этот раз им служила долина шустрого ручья, темно-синяя вода которого, отражала низкое, полуденное солнце Южного материка. Ученики без лишних слов выполняли наказы учителя и, похоже, неплохо справлялись с заданиями, что явствовало из благодушного настроения строгого наставника.

– Нам лучше подождать конца урока, – шепнула Лания. – Наш Яросвет, насколько помню, всегда терпеть не мог, если занятия приходится прервать.

– Но наше дело к нему – важнее всего, – возразил было Делг.

– Тише, не стоит им мешать, – зажав ему рот ладошкой, шепотом оборвала его Лания. – Едва ли сыщется занятие важней, чем детям помогать постигнуть тайны мирозданья. Немного подождать мы можем, давай-ка полюбуемся пока суровой красотою здешнего пейзажа.

Делгу, оставалось лишь согласиться с предложением подруги. За последние дни он уже третий раз возвращался сюда после безнадежных поисков друзей и, конечно, не находил времени для подобного занятия, он просто не замечал окружающей природы. Он встречался с разными людьми для обсуждения тех или иных проблем возникающих ежедневно в связи переселением основной части жителей планеты сюда. Спать приходилось урывками: в среднем по три-четыре часа в сутки. Не выспавшийся, с тяжелой головой он снова возвращался к вездеходу и отправлялся на север: на поиски друзей и уцелевших после катастрофы племен "человеков". Слово – "человеки", запущенное когда-то Клонаром Дайном, для отличия искусственных людей от прочих, так и вошло в обиход. Но если у ладийцев оно уравнивало молодые народы со всеми разумными существами планеты, то в устах приверженцев Владыки кассийского происхождения, оно напротив – звучало оскорбительно и высокомерно. Мудрые обитатели Лады понимали главное: рано или поздно эти, пока еще птенцы – в умственном развитии, оперятся и войдут в этот мир, понимая его и любя. Делг с радостью выполнял работу, возложенную на него другими людьми. Впервые в жизни, он испытывал от своего участия в общем деле истинное наслаждение. Обретя таких самоотверженных друзей, таких выдающихся по своим способностям и значимости среди населения Лады, но держащихся с ним на равных, он и представить, теперь не мог, что можно было бы проживать свою жизнь как-то иначе. Потея день за днем в бессмысленном и безрадостном труде, ради пропитания и надежды: когда-нибудь подняться до высокопоставленных и обеспеченных лиц, человек не способен получить истинное удовольствие от жизни. Делг сейчас не променял бы эти несколько минут отдыха рядом с любящей его девушкой, на годы прежней жизни. Сидя рядышком, плечом к плечу, они всматривались и вслушивались в окружающую их красоту, при этом Делг ощущал необыкновенное блаженство, которого он никогда не испытывал в прежней жизни на Кассии.

Редкие деревца, растущие на Южном материке, имели небольшие размеры, больше похожие на привычные кассийцу, но в то же время все было куда чище и ярче. Это редколесье покрывало склоны лощины, в которой они с Ланией сейчас находились. Низкое солнце не давало столько тепла, как в экваториальной зоне планеты, но климат всё же нельзя было назвать холодным. Вглядываясь в далекий горизонт южной части, можно было разглядеть даже невооруженным глазом серебристые шапки горных вершин. Делг узнал, что этот белый покров простирается не на одну сотню квадратных километров. И все же здесь, благодаря теплому течению близкого океана, климат был достаточно сносным. Все в округе было пропитано сонным покоем, который в других местах бывает разве что перед рассветом.

Безмерно уставший за последние дни, Делг заклевал носом, но острый локоток подруги, ткнувший в бок, снова вернул его в реальный мир. Яросвет, обнаруживший их присутствие, оставил ребят и приблизился к ним.

– Долго же вас не было видно, – поприветствовал он пару. – Сидите здесь, словно в засаде, и ни гу-гу.

– Мы думали… – начала Лания.

– Что я буду недоволен, как обычно, – закончил за нее Яросвет.

– В общем, да, – подтвердил Делг. – Ну, бросьте, не время сейчас. Уж коли пришли вы ко мне, так значит вам что-нибудь нужно. Давайте об этом сейчас и расскажите прямо.

Делгу показалось, что Яросвет и сам в курсе их дела, по его лицу было видно, что он обо всем уже догадался и без всяких слов. Но, тем не менее, Делг вкратце изложил последние новости о своих безуспешных поисках Нима и Озии. Учитель молча покивал на это, а затем произнес:

– В другое время, обо всем давно бы знал я, но хаос, что царит сегодня в мире, мешает уделить достаточно усилий в этом направленье. Сейчас направить мысли на другое нужно. Как вам, наверное, известно, по нашему закону, Радомиру погибшего Правителя придется заменить. В большом смятенье пребывает он: не должно оставлять своих – там, на Оранжевой планете и здесь он нужен больше чем всегда. И вижу я, вы – молодежь – вполне способны заменить его на Ладе.

– Без Озии и Нима? – вырвалось у Лании. – Не представляю даже, как обойтись без них. О том сейчас все наши думы.

– Не вы одни; сейчас в семье у каждого ладийца горе. Кто близких потерял, а кто родных. Негоже еще вам впадать в отчаяние. Поверьте мне, правитель Арий ни за что подобной слабости бы не одобрил. Ведь жизнь – она на месте не стоит – она летит, промедли – не поспеть за ней.

Яросвет указал на оставленных им мальчиков и девочек, продолжающих свои упражнения.

– Как много нужно им успеть еще познать! И ноша эта на моих плечах лежит. А вы? На вас ответственность лежит не меньше, чем моя, вам заменить своих друзей досталось.

– Мы готовы пожертвовать даже своей жизнью ради сохранения жизней остальных людей, – вырвалось у прямодушного Делга. – Но узнать судьбу друзей и оказать им помощь – наш долг!

– Хорошие слова, мой друг, – сжав руку Делгу, одобрительно поглядел на него Яросвет.

– Осталось нас намного меньше, чем этого б хотелось. А за друзей напрасно не волнуйтесь: пока что с ними все благополучно. Я это ощущаю и к тому ж, мне помощь в поисках пропавших оказать, готовы многие из представителей народов Лады. Их нет среди погибших, но и средь живых, их так же не видал пока никто. Я сообщу вам сразу же, как только след их будет найден.

– Не понимаю, – удивленно переспросила Лания. – Вы знаете, что они живы, но не сказали нам об этом до сих пор?

– Уверился я в том совсем недавно, да и вы тоже догадаться бы могли: пораньше свидеться со мной. Сейчас к словам своим добавить лишь одно могу: дельфины помогли до берегов большой земли добраться им – до Западного континента. Почти у самых берегов их плот настигла буря, но с этим справились они. Сейчас я жду вестей от представителей пернатого народа. Как только что-то прояснится, я тотчас дам вам знать. От вас потребуется лишь терпенье.

На протяжении всей речи Яросвета, глаза у Делга становились все больше и больше. Он был откровенно изумлен, хотя и раньше слышал о содружестве народов Лады, включающих в себя многие разумные виды жизни, но тесное общение старого учителя со многими из них, поражало.

Заметив реакцию своего слушателя, Яросвет напоследок добавил:

– Вам Делг, узнать еще немало предстоит о нашей жизни здесь, но и у Вас есть знания, которыми могли бы с юными умами поделиться. Лишь только станет больше времени у Вас, прошу ко мне, я продолжению знакомства буду очень рад.

Махнув на прощание рукой, Яросвет вернулся к своим ученикам и прерванному занятию, оставив Делга в недоумении относительно того, в каком качестве его будет ожидать учитель: то ли в качестве ученика-переростка, то ли в качестве учителя – познания технических наук. "Да, какая разница?" – мысленно махнул он рукой. Этот скромный и малозаметный человек мгновенно вырос в глазах Делга. Столько неприятных событий, произошедших за последние дни, могли выбить из колеи кого угодно, а вот Яросвета это словно не коснулось. Он по-прежнему выполнял свою неброскую работу на благо всех народов Лады, обучая человеческих детей и контактируя с иными разумными существами планеты. И все это, не обращая ни малейшего внимания на беды и лишения, постигших всех жителей без исключения. Он просто, ставил свой долг перед живыми – на первое место, бескорыстно отдавая будущему поколению – детям, самое дорогое, что мог отдать: часть своего мастерства. Да что там мастерства, самую главную часть самого себя – часть человеческой души.