Иван Дурак и происки Кащея

А черный мужик со смертоносной трубой уже заряжал ее снова. Остальные же вытаскивали из ножен за спинами короткие блестящие клинки. Острые, наверное, как бритвы. На черных лицах в узких прорезях масок сверкали раскосые глаза самураев.

«Ох ты, батюшки мои!» – подумал Иванушка и, издав боевой клич, кинулся на неприятелей. Рука его привычно дернулась к бедру, но «Кладенецъ» напрочь отсутствовал. «Черт!» – подумал Иванушка, но не отступил – он почувствовал, как энергия волшебного меча, преодолевая километры расстояния до хозяина, вливается в его мышцы.

Проделав обманный маневр, Иванушка легко взбежал по толстому древесному стволу совсем рядом с размахивающим мечом головорезом, спрыгнул сверху и ударом локтя переломил головорезу позвоночник.

Завладев вражеским оружием, Дурак отразил нападение двух других неприятелей, один из которых все же изловчился и полоснул его по боку, и, инстинктивно спрятавшись за дерево, обманул огненный шар, выпущенный убийственной трубой. Не дожидаясь встречи со сбегающимися к нему черными мужиками, Иван ловко вскарабкался на дерево, на самую его макушку.

В последний раз взглянув на неприятелей, совещавшихся далеко внизу, как его, Ивана, оттуда, сверху, достать, Дурак оттолкнулся от спасительного ствола и полетел, расставив руки крыльями. Широкие рукава его рубахи надулись встречным воздухом, и Иван спланировал прямиком в озеро под изумленные вскрики обведенных вокруг носа кащеевцев.

Когда холодная вода соприкоснулась с иванушкиной грудью и с русалкиной цепочкой, судорога свела все тело, и Дурак почувствовал, как его ноги превращаются в рыбий хвост, а между пальцами рук образовываются кожные складки в виде перепонок.

«Ну дела!» – подумал Иванушка, вращая большими выпуклыми глазами.

Лихо Одноглазый материализовался на месте событий, когда головорезы организованно погружались в лодку. Мгновенно оценив ситуацию, он поспешил к ним, выкрикивая на ходу приказы и распоряжения.

Наемники метались около лодки, мучимые противоречиями. Наконец они подавили в себе инстинкты и, успокоившись, выстроились на берегу в ряд перед Лихо.

– Ага, – говорил Одноглазый, насупив свое мерзкое лицо, – На сей раз вы опять его упустили. Нет, не надо оправдываться! С лодкой ли, без лодки ли, вы его все равно не найдете. Хотя из воды ему рано или поздно все равно вылазить придется. Так что подложим-ка ему такую вот свинью…

И поганец, сплотив вокруг себя мужиков, принялся делиться с ними своей «свиньей». Кащей прохаживался неподалеку, кивая в знак своего согласия с мыслями Одноглазого, и тот, затылком чувствуя могучее покровительство, с энтузиазмом принимался развивать свои идеи.

Что касается Дурака, так тот рассекал своим обтекаемым туловищем водные струи минут двадцать, пока впереди в мутной дымке не показалось подводное сооружение из кораллов, камней и водорослей. Сооружение было гигантским и напоминало из-за своей пестрой структуры узбекскую тюбетейку, перевернутую вниз головой. По бокам тюбетейки яркими огнями светились стройные ряды иллюминаторов, теснящихся между огромными колоннами, пилястрами, балкончиками, закомарами, барельефами, изображающими сцены из подводной жизни, и прочими архитектурными излишествами. Все это великолепие форм и красок освещалось несколькими мощными прожекторами.

Приблизившись. Иван заметил и вход.

У входа в сооружение дежурили две очаровательные русалки, зависнув в метре от мраморных ступеней огромной, под стать зданию, лестницы. Они плавно шевелили хвостами и настороженно глядели на приближающегося Иванушку.

– Гляди-ка! Человек! Да, к тому же, мужчина! – удивленно воскликнула одна из них, профессионально изучив ванин силуэт и определив его ложную рыбообразность.

– Надо бы доложить, – решила вторая и юркнула во входное отверстие. Оставшаяся русалка, подняв зазубренное копье, направила его на Иванушку и строгим голосом приказала:

– Стой, кто плывет!..

Спустя полчаса Иванушку уже вели по коридорам подводного дворца. Воды здесь не было, и поэтому биостимулятор Дурака автоматически переключился на сухопутный режим. (Надо понимать, что биостимулятор – это та самая висюлька на шее у Ивана). Приятно было чувствовать себя снова в нормальном ходяче-вертикальном состоянии.

Не менее приятны были и гостеприимные хозяйки этого царства. Это были в большинстве своем молодые, сильные женщины, с детства обученные защищать свой дом от незваных гостей и в то же время кружить головы мужикам там, на поверхности, как и подобает настоящим русалкам. На их мускулистых, но изящных телах кроме украшений из ракушек и жемчуга не было практически ничего. Кто-то носил защитные снаряжения из панцирей подводных животных, а кто-то целые гирлянды драгоценностей. А у некоторых не было и этого. Наблюдательный Иванушка решил, что и здесь, под водой, общество делится на классы, прослойки и так далее, сохраняя, однако, внешнее впечатление демократии.

Народу было много. Особенно в огромных залах, напоминающих пещеры. Когда Иванушку вводили в один из таких залов, он поразился величию сооружения, стены которого были высечены прямо в горных породах. Забранные решетками окна кондиционеров были инкрустированы кораллом, повсюду было обилие деталей из чистого золота (трубы канализации, например) и прочих дорогих вещей. Но все это выглядело очень строго и технологично, функционально и архитектурно. В глаза не очень-то бросалось. Да Ваня не больно-то и смотрел на всякую ерунду. Его больше занимало рассматривать аборигенок, которые с не меньшим интересом рассматривали Дурака.

Обширные залы пересекались коридорами и подвесными переходами, снабженными движущимися тротуарами и эскалаторами. У дверей кабинета вооруженные охранницы встретили Иванушку доброжелательно, зная, вероятно, о его прибытии заранее, и сразу пропустили вовнутрь.

Внутри, в обширном кабинете, стоял стол с телефоном, к которому вела красная ковровая дорожка. За столом сидела, закинув ноги, как это любят делать американские бизнесмены, живая и невредимая, по-прежнему очаровательная Прасковья Безумная во всей своей красе. Невдалеке, на красном диване, под висящим на стене портретом Ивана Грозного, сидел, развалившись, сам ее брательник. Он был занят чтением журнала.

Когда Иванушка вошел, бурная радость охватила вышеназванных товарищей. Они сорвались со своих мест и бросились к Иванушке, будто сто лет его не видели. Целовали и обнимали его, как родного, поздравляли с успехом, а потом наперебой стали предлагать кофе с бутербродами. Весьма кстати, потому что, Иванушке уже порядком поднадоел Бублик, пусть даже и с маслом.

За потреблением кофе Иванушка узнал, что за время его кратковременного пребывания в водной среде, на белом свете прошло целых три дня (из-за петли во времени, случайно возникшей, как потом выяснилось, не по вине автора). И все уже начали всерьез беспокоиться за здоровье Дурака. Сгинул, мол, в пучине и пропал. А Кащей, говорят, уже приготовил для Ивана какой-то Веселый Ящик, как будто поймал уже добра молодца. Но уж он-то…

А на этом, между прочим, радость присутствующих и закончилась. Не всякий волшебник может предугадать события.

Внезапно сильное сотрясение стены кабинета уронило на пол Ивана Грозного и в помещение, проломив крепкий железобетон, проник большой вращающийся металлический предмет, похожий на исполинский шуруп. Сквозь образовавшееся отверстие стали бить мощные струи прорвавшейся воды. Из-за дверей послышались истошный женский визг и автоматные очереди, потом что-то знакомо хлопнуло, и дверь слетела с петель, объятая пламенем.

В кабинет, прикрываясь краем плаща от водяных струй, бьющих из всех щелей, твердым шагом вошел черный, очень худой человек огромного роста. Вместо головы у человека был голый мертвый череп. Следом за этим субъектом бесшумно проникли человек двадцать с обнаженными клинками в руках и один с черной дымящейся трубой.

– Ну вот и приехали, – сказал Кащей Бессмертный и поднял костлявую руку.

На его пальце сверкнул нездоровым огнем большой красивый перстень…

Глава четвертая, в которой сюжет претерпевает аналого-цифровое преобразование

Камера, куда посадили Иванушку, напоминала печально известный «каменный мешок». Два на три метра, она не имела ни окна, ни дверей (Иванушку водворили в нее, волшебным способом протолкнув сквозь стенку). Подслеповатая лампочка под потолком освещала сие мрачное помещение, пол которого был устлан вонючей соломой.

Иванушка сел на солому, подпер давно не бритый подбородок кулаком и пригорюнился. Как же он теперь, горе-герой, будет выручать томящуюся в казематах Василису, если сам тоже вынужден томиться в них. Вот бы кто-нибудь его самого спас! На семейство Безумных надежды мало. Их Кащей упрятал в надежную комнату за семью замками, стены которой были обшиты семью слоями первосортного свинца, чтобы, значит, магическая сила проникнуть сквозь них не смогла.

–Ну кто же теперь меня выручит?! – жалобно воскликнул Иванушка, воздев руки к лампочке.

– Я выручу, – сказал кто-то из угла.

«Ну вот! Уже и глюки!» – грустно подумал Дурак и посмотрел в угол.

Там нарисовался чей-то силуэт, отделился от стены, и перед Дураком предстал небольшого роста человек в полосатой тюремной одежде и с длинной седоватой бородой.

– Кто вы? – удивился Иванушка. – И как сюда, черт возьми, попали?

– У меня трансвокер, – сказал незнакомец.

– Ну так давай же его сюда скорее! – воскликнул Дурак, обретая надежду на побег.

– Как бы не так, – грустно сказал человек и сел на пол рядом с Иванушкой. – Я сижу в этой тюряге уже триста двадцать семь лет, и если бы этот дурацкий прибор, – он подергал кристалл, висящий у него на шее, – мог действовать на наружные стены этого вонючего заведения, то моего духу здесь уже давно бы не было. А пока я могу лишь из камеры в камеру перебираться.

– А-а… – разочарованно произнес Дурак.

– Вот тебе и «а-а».

– Так как же вы меня выручать-то собираетесь, елки-палки, если сами тут триста… сколько?.. лет. А?

– Как? А вот как. Слушай.

Фамилия моя Сидоров. По профессии я инженер. Живу я… Какой нынче век? Не знаешь? Короче, в далеком будущем. Ну, это как бы давным-давно, только наоборот. Ну да тебе этого все равно не понять. Тебя как звать-то? Ага. Дурак, говоришь? Ну ясно. Слыхал я, Дурак, что завтра тебя Веселый Ящик ожидает. Это Кащей таким образом от тебя избавиться хочет. Традиционные виды казни для тебя, видишь ли, не подходят. М-да.

Ну вот. Этот Ящик – чрезвычайно скверная для простого смертного штука. Мол, кто в него входил, ни разу не выходил обратно. Хитрая вещь. Им-то, козлам, этого не понять. Человека в кренделя сворачивает – и ладно. А я инженер. Я два вуза закончил. Короче, Ящик этот не ящик вовсе, а пространственно-временной модулятор. Мне этого сейчас так просто не объяснить, но если не знать, как в нем себя вести, можно запросто подохнуть. А если с умом подойти, да с наукой, то нет проще выхода из этой хреновины. Жаль, что меня к Ящику не приговорили – дали пожизненное и… сделали бессмертным. Условно…

Инженер Сидоров обвел взглядом вокруг.

– Дам я тебе, Иван, свой трансвокер. Потеряешь – хана и тебе, и мне. Без него же в Веселом Ящике делать нечего. А с ним все системы модулятора будут работать в нормальном режиме, скорость времени перестанет проистекать спонтанно, а пространственные искажения перестанут быть невидимыми. Чего тут непонятного, Дурак? В обычную систему координат попадешь, ясно? Ну, верх там, низ, право, лево… Ну да что там говорить – раз я сказал, значит так оно и есть. Бог видит, я пытался объяснять доступно. Ну так вот, есть в этом Ящике одно место. Комнатка такая. В комнатке повсюду зеркала. В зеркалах – отображение происходящей действительности. В одном из таких зеркал найдешь мою камеру, увидишь меня, а там и ясно будет, что делать. Понял?

– Понял, – сказал Иванушка, хотя и слукавил: многое для него осталось непонятным, не уложилось в мозгах. Но он хорошо запомнил сказанное инженером и решил все сделать так, как он велел.

– И напоследок, – продолжал Сидоров, – хочу предупредить. Модулятор – штука, как я уже говорил, хитрая. Будь осторожен, не поддавайся на провокации. Если тебя занесет в лифт… ну, комнатка такая маленькая, типа клозета, с кнопками и цифрами на них. Цифры-то знаешь? Ну слава Богу! Так вот, нажимай сразу на кнопку с цифрой «5». Тогда тебя привезут почти прямо к Зеркальной Комнате. Запомни это. А сейчас… тс-с! Кто-то идет! Ну, пока, Иванушка.

Инженер Сидоров снял с шеи веревочку с приклеенным к ней кристаллом и, пятясь, ушел сквозь стену, держа кристалл на вытянутых руках. Когда из стены остались торчать только пальцы, держащие веревочку, трансвокер упал на солому, а Сидоров исчез окончательно. Иванушка подобрал ценный прибор и повесил его себе на шею, рядом с русалкиным подарком. В это время в камеру протиснулся стражник с тарелкой супа в руках…

В назначенный час Дурака привели на место казни. Матово-черный Веселый Ящик располагался в большом мрачном зале, среди орудий пыток, гильотин и прочих разнообразных предметов экзекуции.

Человек-скелет был тут же. Он восседал на троне, окруженный целой толпой головорезов, сладострастно потирал свои руки-ветки в ожидании процедуры и что-то шептал рядом стоящему Лиху Одноглазому. Тот довольно улыбался, отчего безобразное лицо его живо напоминало кучу дерьма.

Иванушку подвели к Ящику и Кащей произнес:

– Ну что, русский Иван, допрыгался? Из моего Веселого Ящика еще никто живым не выходил. А то, что от тебя там останется, можно будет в кунсткамере показывать. Ха-ха-ха! А уж Василисы тебе не видать, как собственного затылка! Э-хэ-хэ-хэ!

После этой тирады Кащей закашлялся и знаками приказал Лиху начинать процедуру.

Одноглазый подбежал к большому рубильнику на стене и врубил его. Раздалось громкое гудение, и призрачный электрический свет стал разгораться все сильнее и сильнее, освещая своими лучами громоздкое сооружение у дальней стены зала, ранее Иванушкой не замеченное. На сооружении весело перемигивались лампочки, вращались какие-то барабаны, а таинственные голубые прямоугольники экранов показывали совершенно незнакомые Дураку буквы и символы. От диковинного устройства тянулись провода разной толщины, прикрепленные, как заметил Иванушка, к задней стенке Ящика.

Лихо тем временем уже колдовал у волшебных экранов, похрюкивая от возбуждения. Но вот он сделал все, что надо, и створки дверей разверзлись, открыв вход в Веселый Ящик. Изнутри лился яркий дневной свет. С Иванушки сняли кандалы и грубо втолкнули в кабину пространственно-временного модулятора. Иванушка осмотрелся. Изнутри Ящик выглядел вовсе не таким мрачным, как снаружи. Его стенки были отделаны блестящими стальными листами, опоясаны разноцветными жилками проводов, а под потолком светил матовый прямоугольник, заставляя Дурака жмуриться от яркого света.

Последнее, что Иванушка услышал из внешнего мира, было замечание Лиха Одноглазого. Он проворчал:

– У тебя, Дурак, будет ровно минута, чтобы покаяться в грехах перед тем, как эта хреновина начнет работать.

Затем голос его изменился и он, как бы с трудом выдавливая слова, произнес:

– Гудбай, мон херц!

Иванушка вздрогнул, услышав в голосе Лиха знакомую интонацию Ипроксима Безумного, но створки Ящика быстро захлопнулись, и посторонние звуки перестали проникать внутрь. Одновременно с этим из стены кабины выдвинулся какой-то небольшой предмет и с шелестением развернулся в экран монитора. По экрану побежали буковки. Иван умудрился разобраться в них и прочитал: «До начала пространственно-временной модуляции осталось 59 секунд… 58 секунд… 57 секунд…»

Иванушка стал лихорадочно вспоминать наставления инженера Сидорова. Время… Координаты… Зеркало… Не то. Ага! Tрансвокер!

Иванушка достал из-под рубахи кристалл и, не зная, что предпринимать дальше, просто приложил его к экрану монитора, к тому месту, где менялись, убывая, цифры. Экран моргнул и выдал следующее: «Вы хотите изменить программу?» Иванушка не знал, что такое «программа», но был уверен, что хочет изменить хоть что-то. Компьютер понял ход его мыслей, снова моргнул и родил: «Программа переходит на автоматический режим с трансвокером. Ваш трансвокер идентифицирован как Transwalker 80300. Система координат считана. Счастливого пути! Лукоморье-Софт, 1090 г.»

Последняя строчка почему-то не понравилась Иванушке, но она тут же сменилась на таймер, и Дурак узнал, что до чего-то осталось 10 секунд… 9… 8… 7…

Потом что-то случилось с Ящиком. Он исказился в пропорциях, зашелестел, подобно тому монитору, стал разворачиваться в перспективу и вскоре распался вдребезги.

Иванушка оказался стоящим в чистом поле ржи. В небе ярко светило солнышко и чирикали птицы. Дул легкий ветерок, погоняя мелкие облачка. Рожь шевелилась под его нежными порывами. Иванушка стоял, открыв рот и вытянув вперед руку с трансвокером. Прошло по крайней мере минут пять, прежде чем он очнулся от шока. Тогда он повесил кристалл обратно на шею и пошел куда глаза глядят, неуверенно передвигая ногами.

Ну, Иван, давай! Огонь прошел, воду проплыл, теперь Бог знает что проходить надо. И теперь не только Василисина судьба была в его руках, но и спасение вновь приобретенных друзей от костлявого тирана. Иванушка шел, прокладывая могучей молодецкой грудью дорогу во ржи и думал: «Ну надо же!»

Долго ли, коротко ли шел Иванушка – не помню. Но вскоре привела его путь-дорога к речке Вонючке. Не шибко широка была речка, да плыть по ней не больно-то хотелось. Смрад стоял невыносимый от жижи той, которую волокла в себе Вонючка, именуемая речкой. Хотя и Дураку было видно, что это просто обычная канава. Иванушка зыркнул орлиным оком туда-сюда, переправы не обнаружил, но заметил одиноко торчащий столб метрах в ста неподалеку.

Дурак подошел к столбу и увидел, что на нем висит привязанный проводами кинескоп. На кинескопе том светится разноцветная надпись: «Добро пожаловать в Курды-Бурды-Вонюченскую область. Введите нэйм.»

Иванушка полюбовался диковинкой, мало что поняв, подергал за провода, да толку от этого было маловато. Вот только изображение пропало с кинескопа. Дурак пожал плечами и, вспомнив про трансвокер, сосредоточился на том берегу, сжался в пружину и перепрыгнул канаву, со свистом рассекая воздух штанинами.

Когда он приземлился, стало происходить вообще что-то невообразимое. Изображение природы, раскинувшейся вокруг Иванушки, запрыгало и изменилось. Он стоял теперь перед воротами в некий каменный замок, возвышающийся под небеса своими готическими башнями.

Вместо солнышка на небе был виден Сатурн, который светился ярким голубым сиянием, а ветер превратился в песок. Рожь съели бетонные плиты. Все это казалось странноватым, но Иванушка вспомнил, что он в Ящике, и перестал удивляться.

У ворот замка виднелся какой-то охранник с большим топором в руках, напоминающим алебарду. Впрочем, это и была алебарда. Так вот, этот охранник, заметив появление Иванушки Дурака, приблизился к нему, угрожающе выставив свою алебарду вперед.

При ближайшем рассмотрении человек оказался на голову выше Иванушки, с большими бицепсами на голых руках и железными доспехами на толстом животе. Бритая голова охранника имела круглую форму, маленькие, торчащие в разные стороны уши и лицо, напоминающее блин – тот самый, который, как говорится, комом. Короче, личность не из приятных.

Этот охранник смерил Иванушку с ног до головы мрачным, увесистым взглядом и, сообщив, что он, охранник, является стражником, а вовсе не охранником, как сначала подумал Иванушка, сказал:

– А у вас есть право на вход?

Иванушка подумал, что как раз интересно было бы посмотреть, что там, за воротами, и сказал:

– Наверное, есть.

– Тогда введите, пожалуйста, пассворд.

– Чего ввести? – не понял Иванушка. Стражник посмотрел на него с подозрением, почуяв неладное.

– Ну-ка, ну-ка… – сказал он, внимательно вглядываясь в Иванушкино лицо. – А не тот ли ты Иван Дурак? По приметам, вроде, похож!

Иванушка понял, что где-то прокололся.

– Да нет, что вы! Я Федор. Федор Рубильников.

И пошел было прочь, но мускулистая ладонь стражника вдруг легла на его плечо. Иванушка среагировал молниеносно, дернув за эту ладонь и присев при этом. Стражник, словно мешок с утильсырьем, перелетел через Иванушку и упал в пыль, уронив свою алебарду. Откуда ни возьмись, на шум сбежались еще пять человек таких же верзил – наверное, тоже стражников. Все они были, как у них водится, с алебардами.

– Задержите этого негодяя! – закричал им повергнутый наземь.

Стражники направили алебарды на Иванушку и бросились на него, неуклюже толкаясь. Иванушка вспомнил о трансвокере, сосредоточился и, в тот момент, когда стражники занесли свои алебарды для задержания его в плен, Дурак вдруг подпрыгнул высоко в воздух, сделал там тройное сальто и приземлился на ноги у самых ворот, за спинами опешивших блюстителей порядка. Дальнейшее было уже делом техники.

Иванушка подергал за ручку, но дверь не открылась. Вместо нее из стены вылез уже знакомый нам кинескоп и на нем высветилось: «Введите ключевое слово». Иванушка подумал о трансвокере и о ключевом слове. Дверь тут же открылась. Дурак юркнул внутрь и захлопнул дверь перед самым носом подбежавших стражников.

Место, где на сей раз оказался Иванушка Дурак, было на редкость знакомым, но в предложенном ракурсе он видел его впервые. Всё казалось до боли родным – большая комната с маленькими окошками, за которыми ночь, поэтому зажжена керосиновая лампа, самодельный половик, самодельная мебель с самодельной посудой, старый самодельный граммофон с набором самодельных деревянных пластинок и искусно нарисованный на стене телевизор с изображением дерущихся хоккеистов. Набор запасных картинок с кадрами из фильмов, телепередач и спутникового телевидения лежал на своем обычном месте. Но вот что странно – всё это было кверху ногами, в перевернутом виде. Иванушка стоял на потолке вниз головой и рассматривал следующую картину: внизу (а для него – вверху) стояли его отец мужик Сидор, его старший брат Фома, средний брат Ерема и сам Дурак собственной персоной. Фигуры замерли в неподвижности, словно скованные параличом. Рот мужика Сидора был открыт и из него торчал длинный язык. Одну руку он поднял кверху, указывая перстом на потолок, а другой рукой он поддерживал кальсоны. Братья же стояли шеренгой перед отцом, и лица их выражали крайнюю сонливость.

И тут Иванушка понял, что попал к себе домой в тот самый момент, когда мужик Сидор велел им делать стрелы для избирания невест, разбудив посреди ночи. И, судя по всему, момент, в который попал Иванушка, не собирался уступать свое место моменту следующему. Все это выглядело весьма и весьма странно, и поэтому Дурак, нащупав ручку двери, через которую вошел, открыл ее и поспешил убраться прочь, боясь даже предположить, куда теперь его леший еще занесет…

Когда Лихо Одноглазый открыл, спустя минуту, дверцы Веселого Ящика, чтобы полюбоваться останками искореженного Ивана, то не увидел того, чего ждал. Вместо бесформенного куска глупой биомассы в кабине была зловещая пустота. Дурака не было там, словно и не было никогда.

Лихо озадачился, придумывая, как бы все это объяснить Кащею. Но тот, почуяв неладное, сам подлетел к Ящику и, заглянув внутрь, неприятно пошевелил черепом.

– Ушел, гад! – проскрипел Кащей. – Что ж теперь делать? Выключай Ящик! Пусть он останется там навсегда!

Да, это был выход. Лихо Одноглазый обрадовался и побежал к рубильнику.

В этот момент помещение озарилось призрачным сиянием. Где-то под высоким сводчатым потолком затрещали электрические молнии, и сверху посыпалась штукатурка.

– Это еще что такое?! – возмутился Кащей и его верные слуги побежали проверять, что же там, все-таки, такое.

Вернулся Лихо. Он уже отключил все агрегаты, и Веселый Ящик пришел в бездействие. Одноглазый заметил, что все увлечены разглядыванием странных эффектов наверху.

– Это Иванушка, – сказал он вдруг голосом Ипроксима Безумного, и его лицо на миг приняло несвойственное ему добродушное выражение.

– Что? – обернулся к нему Кащей.

Но Одноглазый уже принял свой обычный отвратительно-гнусный облик и ответил:

– Это, наверное, электростатические заряды скопились от Веселого Ящика.

– Заряды, говоришь? – переспросил Кащей. – Ой, Одноглазый, что-то ты мне не нравишься!

– Еще бы… – пробормотал Лихо себе под пупырчатый нос.

А Ипроксим Безумный сидел в эту минуту в своей изолированной камере. Сидел с закрытыми глазами, на холодном полу, свернув ноги в позу лотоса. Сидел и посылал мощные мысленные импульсы, пробивая ими обшитые свинцом стены камеры.

Хитрый Ипроксим закодировал свои мысли так, чтобы их собственная частота совпала с собственной частотой свинцовых стен, войдя с ними в резонанс и в еще более усиленной форме выходя наружу и концентрируясь в незамысловатом мозгу Лиха Одноглазого, вытесняя постепенно его собственное сознание.