Исповедь русской американки

Она действительно вызвала взрыв смеха, и ведущий сказал в микрофон: «Валентина, не волнуйся, нас интересуют только два вопроса: количество инцестов в России и количество абортов». Мне пришлось ответить, что по инцестам статистики никогда не было, хотя они имели место всегда и с давних пор. А количество абортов – не раскрываемая цифра.

В Советском Союзе аборты были легально разрешены с 1955 года, и число их было чуть ли не самым высоким среди всех стран. Огромное. В том числе и у подростков. С разрешения родителей обычно. Этому разрешению на медицинские аборты предшествовало огромное количество нелегальных, даже немедицинских, так называемых криминальных абортов.

Когда я работала в больнице, на моих руках умирала очень молодая девочка, госпитализированная после нелегального аборта: у нее начался сепсис, и спасти ее не смогли. Кто-то ковырял ее по-страшному, наверное, и не медик вовсе. Бабки обычно такое делали.

Моя подруга, замужняя женщина, уже имеющая сына, решилась на внебольничный аборт. Она рассказывала, как пришла к какой-то якобы акушерке домой. Та повела ее на кухню, постелила на кухонном столе тряпки сомнительно чистого вида и кипятила в грязной кастрюле на плите какие-то крючки. Ей предложили лечь на этот стол и широко раздвинуть ноги на подставленные табуретки… У подруги хватило ума слезть со стола и уйти в состоянии шока и ужаса. Вопрос решился по медицинскому пути. Но очень многие женщины расплатились здоровьем, бесплодием или самой жизнью. Поэтому разрешенные аборты были благом, но количество их было невероятно огромным, поэтому их статистика замалчивалась. Впрочем, как и многая информация. Во всех сферах. В медицинской – и о геях, и о статистике некоторых контагиозных (заразных) заболеваний, и об отравлениях в детских лагерях, и о суицидах, особенно у подростков. Этот список можно продолжать.

Наш доклад прошел с оглушительным успехом. У нас не было жалоб и сетований, мы представили дореволюционную и послереволюционную статистику (теория стакана воды от Коллонтай) – того времени, когда знаменитых сексологов Мастерса и Джонсон[1] еще и в помине не было.

Да, в послереволюционной России много говорили о сексуальной свободе и проводились статистические исследования. И, конечно, была информация современная. Плюс наши инициативы и введение в школах программ по половому воспитанию.

После лекции у меня брали интервью журналисты из разных стран, в том числе для журнала «Пари Матч», для скандинавских стран, для Китая (год спустя я получила от них приглашение на конференцию по проституции).

Видимо, российские сексологи были экзотикой на этих конгрессах и потому вызывали большой интерес.

На следующий день ко мне подошли организаторы и сказали, что все копии моих тезисов разобраны и они начинают их копировать и продавать за деньги. Я пожала плечами, по-прежнему чувствуя себя сомнамбулой.

Ко мне подошел профессор из Португалии и попросил текст моих тезисов и доклада, чтобы не покупать. Он меня поздравил с успехом и заметил, что в его стране тоже тоталитарный режим и сексология не принимается во внимание. Я обещала ему отдать всё в конце, но с моими пометками по произношению (у меня был только один экземпляр). Договорились, а в последний день он подскочил и радостно сообщил, что всё купил, даже кассету с моим выступлением; мне кассету подарили, я попробовала дома посмотреть, но не смогла – было стыдно за мой английский, за то, как я выглядела, и за все остальное.

Скажу откровенно, от повышенного внимания у меня несколько снесло крышу, и я позволяла себе, неожиданно для себя самой, непозволительное. Так, в одном интервью (кажется, французскому изданию) на вопрос, чем отличается Россия от Европы, я бойко ответила: «Ничем, всё так же, только нет туалетной бумаги!» Хохот меня отрезвил.

В третий или четвертый день Конгресса меня как популярную личность пригласил на свой семинар один израильский профессор. Тему не озвучил. Я явилась с опозданием (плутала в огромном здании, с кем-то говорила) и вошла в небольшой зал, где сидели человек пятьдесят. Я увидела графики на доске и услышала тему: «Мастурбация у женщин-репатрианток из России». Меня как хлестнули под хвост.

Не исключаю, что по дороге хлебнула винца, не помню. Я почему-то разъярилась, тема мне показалась неэтичной.

Выбрав момент, я подняла руку и вышла вперед. На своем чудовищном английском с жалким словарным запасом, жестикулируя, начала свой монолог:

– Великий русский ученый Мечников, начиная лекции в аудиториях на деликатные темы, просил поднять руки тех слушателей, кто в детстве занимался онанизмом. Увидев лес поднятых рук, он изрекал: «А кто не поднял руки, тот занимается этим по сей день!»

Убейте меня, я не знала, откуда я это взяла и где слышала или прочла. Наверное, на лекциях Агаркова или Решетняка на курсе по сексологии.

В зале раздались бурные аплодисменты. Я продолжила:

– Ваша статистика некорректна – еврейская женщина никогда не ответит на этот вопрос искренне или промолчит. И как вы можете подвергать нравственному стрессу людей, которые с трудом выехали из страны, где их обижали, которые вывезли своих детей и теперь выживают, приспосабливаясь к новому месту и жизни. Всем известно, что мастурбация – защитный механизм человеческой психики, и вы не можете получить достоверную информацию по данному вопросу у этого контингента опрашиваемых.

Раздался взрыв аплодисментов. Ко мне подскочил тучный профессор-южноамериканец, который оказался кандидатом на пост следующего президента Всемирной ассоциации сексологов. Он меня обнимал, тряс, благодарил, а я, изумленная своей смелостью и долгим монологом, стояла как вкопанная. На бедного израильского профессора было жалко смотреть. Я и не смотрела.

В рамках Конгресса проходили интересные мероприятия, в частности на второй день многие были приглашены на вечер дружбы. С вином, изысканным фуршетом, музыкой. Многочисленные приглашенные были нарядными, многие в национальных костюмах.

Признаюсь, я надела красивейшее платье из розового шелка, которое купила в церкви под Нью-Йорком, на так называемом Charity Sale (благотворительная распродажа) для неимущих – и в общем-то для всех желающих. Оно стоило пять долларов, хотя видно было, что сшито из дорогого материала и практически новое. Прихожане церкви жертвовали всё, что считали возможным.

Старушка на выходе, принимавшая деньги, удивилась качеству и цене платья и поздравила меня с удачной покупкой.

Об этой удивительной благотворительной (от слова «благо») системе распродаж в Америке я напишу позже.

Так вот, на этом большом приеме участники Конгресса знакомились, веселились, общались, и вот в микрофон прозвучало неожиданное предложение выходить на подиум делегациям от разных стран и группой петь песню своей страны.

Выходили большие и небольшие группы и пели свои национальные песни под аплодисменты. Человек тридцать – от Китая, двадцать – от Бразилии, остальные – от скандинавских и европейских стран (французов было много).

Объявили Россию. Я заволновалась, не зная, что мне делать. Стоящие рядом люди стали толкать меня на сцену: «Иди, от России зовут!»

Я вышла одна на подиум в своем роскошном платье за пять баксов, скрестила руки на груди и стала благодарить за честь приехать, выступить… А публика орет: «Пой!!!»

И я, протянув руки к народу, неожиданно для себя запела: «Расцветали яблони и груши; поплыли туманы за рекой…» После того как Катюша вышла на берег, я напрочь забыла слова и вставила: «Калинка, малинка, калинка моя! В саду ягода.» и еще две строчки. Народ хлопал в такт, а у меня текли слезы. Певческий успех состоялся тоже, после профессионального.

Интересно, что на этом Конгрессе в Японии одной из главенствующих тем в программе выступлений была тема эрекции. И неожиданно в выступлениях специалистов прозвучала информация по длительности сексуальной жизни в различных странах. Например, в Японии, по данным ученых-сексологов, интерес к проблемам секса угасает к пятидесяти годам.

В Европе же, особенно в скандинавских странах, сексуальная жизнь к пятидесяти годам только набирает обороты и вызывает острый интерес.

Когда дети уже выросли, профессиональная карьера устоялась, некоторые останавливают напряженный рабочий режим и больше занимаются собой, спортом, путешествиями и развлечениями; и тут секс приобретает новое звучание.

Разработано много методик, масса игрушек и приспособлений (авторы представили некоторые на конгрессе). Люди ходят на специальные тренинги и лекции. Короче, живут в свое удовольствие. Разумеется, высокий жизненный уровень в этих странах способствует тому, чтобы немолодые люди наслаждались жизнью, а не ломали головы – как выжить и добыть пропитание. Что замечательно!

И еще деталь из пребывания в Йокогаме. В последний день меня пригласили на небольшой прием для узкого круга.

В огромном небоскребе на каком-то пятидесятом-шестидесятом этаже было роскошно, звучал Чайковский, сверкали хрустальные бокалы, и я вдруг подумала: я так неожиданно, незаслуженно попала на такую социальную ступеньку, это у меня никогда больше не повторится и хорошо бы закончить свою жизнь на этой высокой ноте. Как? Прыгнуть с пятидесятого этажа и умереть в полете. Прислушавшись к этой блестящей мысли, я подошла к окну и уперлась лбом в холодное герметическое толстое стекло с металлом.

Оно меня остудило, я засмеялась над собой и поняла, что надо продолжать жить – желательно подольше, если эта жизнь дарит такие великолепные сюрпризы, – и поехала на скоростном лифте вниз.

Добавлю, что после участия в Конгрессе я получила несколько приглашений в университеты на должность профессора!

В Америке их было три. Я грустно посмеялась – без документов на постоянное жительство, без английского языка и без денег!

Хотя, будь я уверена в себе, это все можно было бы урегулировать. Но я точно знала себе цену. Правда, в дополнение к лекции я поделилась своими соображениями по созданию Всемирного комитета по sex education, которые понравились, в результате поступило предложение сделать это в Женеве на базе Юнеско. Отсутствие английского меня угнетало, муж не хотел мне помогать и упускать лидерство в семье, и я все свои мысли отдала американской организации.

Российская ассоциация сексологов, созданная нами по предложению президента Всемирной ассоциации сексологов, активно функционировала и развивалась сначала в Москве на базе нашего Центра, потом и в других регионах.

Мы продвигали в реальность вновь озвученные в России интересы человека как природного явления, а не как строителя коммунизма.

Кстати, как я упомянула, эти истины давно уже были открыты во многих странах.

Вскоре нас заметили в нашей стране «наверху», и по предложению прокуратуры нам пришлось создать Комиссию по «эротике и порнографии», потому что стали вдруг возможны и наполнили рынок многочисленные издания – книги, журналы, фильмы, картинки, и закрытая до этого для интимной темы страна наводнилась низкопробными изделиями, спекулирующими на теме интереса к сексуальной сфере. Прокуратура посчитала, что эротика возможна для тиражирования, а порнография – нет. И наша задача часто состояла в непростом выборе и официальном заключении, на основе чего могли быть применены санкции прокуратуры.

Скажу только, что мы вытащили из тюрьмы людей, посмотревших голливудский фильм «Калигула» и показавших его близким (даже жене), поскольку за это инкриминировалась статья за распространение порнографии; люди по нескольку лет сидели в тюрьме, хотя фильм уже был разрешен к прокату на кассетах.

И конечно, пытались остановить волну грязной порнографии. Помню журнал с интимными фото секса с карликами и фильмы с грязными сексуальными сценами с мочеиспусканием и даже дефекацией…

Были на экспертизе и книжки с порнографическим содержанием. Особенно отличалась одна дама-автор, которая в реальности оказалась мужчиной – полковником КГБ. Вот мы повеселились, читая выдержки из ее (его) книжек…

Позже наша Ассоциация участвовала в создании первых частных сексшопов и эротического кафе.

Там были интересные детали. Позже коснусь.

Мы первые в Москве придумали и открыли на нашей базе Академию женского обаяния, где наши семинары по вопросам семьи, брака, по психологическим и сексуальным проблемам одобрили большое количество людей. Особенно пользовались популярностью лекции по запахам.

Но сам Центр, организованный мной, работал с подростками и для подростков. Помимо лекций в маленьких и больших аудиториях мы вели личный прием и помогали и в легких, и в тяжелых случаях, иногда даже полулегально.

Возраст посетителей был в основном от двенадцати до двадцати лет.

Несколько психологов вели ежедневный прием. При нежелательных беременностях подключали гинеколога и психологов. Иногда венерологов.

Проблем у молодых людей было много и часто невероятно сложных.

Помню девочку из Николаева лет пятнадцати-шестнадцати.

Мне сказали, что она добралась к нам автостопом и у нее серьезное желание стать мальчиком. Она приехала с намерением немедленно сделать операцию. Я попросила психолога заняться ею. После психолога с ней поработал доктор и другой психолог. Вердикт мне изложили такой: девочка глуха к убеждениям и доводам, стоит на своем, хочет операцию. Причина для нас смешна, для нее трагична: она влюбилась в девочку в классе, написала ей письмо, а его перехватили и озвучили. От стыда и горя она ушла из школы и, прослышав про наш Центр, приехала.

Гомосексуальность в 90-е еще не стала популярной и модной; разговоры об этом были не в чести, статистика замалчивалась.

Психологи предположили, что это тот самый случай.

Кончился рабочий день, сотрудники, исчерпав все доводы, ушли домой. Девочка не уходила и плакала.

В этот день у нас было заседание Комитета по эротике и порнографии и там присутствовал главный психиатр Минздрава. Я попросила его побеседовать с девочкой. Он ей объяснил, что получение рекомендации или разрешения на операцию возможно только после двухмесячного нахождения в стационаре психиатрического отделения с прохождением многочисленных обследований. Она была согласна. Но тут он вспомнил, что Украина (место жительства девочки) уже вышла из рамок Минздрава России и они не могут ею заниматься по территориальным причинам.

Было уже десять часов вечера, меня ждали дома с ужином, а девочка убеждала меня, что ее вопрос легко решить и мы просто не хотим ей помочь. Я объяснила ей, что при ампутации грудных желез в ее случае (размер 2–3) останутся страшные рубцы, ей нужна будет длительная гормонотерапия и она вряд ли сможет стать настоящим мужчиной даже после операции.

Она была согласна на всё.

И тогда я как бы «сдалась». Привела ее на кухню (где мы ее несколько раз за длинный день покормили), предложила лечь на стол и взяла большой нож… Сказала: раз это легко, и ты на всё согласна, я сейчас это сделаю. Она с ужасом на меня посмотрела и спросила: «Вы с ума сошли?» Тогда я подвела ее к большому зеркалу и спросила: а куда мы денем большую мягкую женскую попу, даже если отрежем грудь? И в какое отделение больницы ее надо класть – в женское или мужское? Она было ответила, что в мужское, но заколебалась. И зачем уродовать хорошее развитое женское тело? Она расплакалась.

Какой-то кавказец утром дал ей деньги взаймы и предложил прийти к ночи на вокзал, где он научит ее хорошо зарабатывать.

Я описала ей все возможные перспективы такой «работы», предложила ей поставить свечку за доброго кавказца, ехать на вокзал и на эти деньги купить билет домой.

А дальше – уйти из этой школы и любить кого хочется.

На следующий день я была в Минздраве, и когда позвонила в Центр узнать новости, секретарь мне сказала, что девочка звонила уже из Николаева, сказала, что она пойдёт на курсы комбайнеров и когда родит девочку, назовет ее Валентиной!

Бывало и грустно, и смешно, а порой даже страшно.

Наш Центр начал широкое внедрение всевозможных психологических тренингов, лекций для женщин, родителей.

Так, впервые в России мы создали вышеупомянутый очень популярный клуб «Школа женского обаяния», различные курсы.

Но самое главное, что мы создали – и я горда своим участием в этом проекте – семинары для специалистов по всей России и способствовали созданию на местах таких же центров помощи подросткам по всей стране и даже в бывших республиках.

Мы добились того, что Минздрав и Министерство образования оплачивали приезд к нам на эти курсы врачей, психологов, учителей, и подготовили армию специалистов, которые по возвращении создали на своих территориях центры, подобные нашему.

Это был огромный прогресс в обучающей и профилактической работе с подростками.

Первый в России секс-шоп

Как обещала, расскажу о первом в России секс-шопе.

90-е годы наводнили страну и свободой, и мусором.

Интерес к сексуальной сфере возрастал и, разумеется, нашел и вход, и выход к потребителю.

Тогда некоторые члены Сексологической ассоциации России, специалисты и врачи, решили возглавить движение к прогрессу и удовлетворению растущего интереса потребителей к активной интимной жизни. Ибо опытный и знающий лидер поведет массы в правильном направлении и уберет нездоровый ажиотаж к сексуальной революции.

Я сама не имела времени, возможности и желания идти этим путем. Мой путь – помощь подросткам – поглощал меня полностью.

У меня были помещение, штат сотрудников, бюджет и запросы школ и разных аудиторий. Кроме того, отчеты Райздраву, Горздраву, Минздраву и многочисленным их ответвлениям.

Попытки помешать, закрыть, обвинить и исказить делали нашу миссию порой impossible (невозможной, анг. – Авт.). Надо было сражаться и с махровым ханжеством, и с завистью, и с желанием чиновников подчинить нас.

А мы были как птицы в полете, но на веревке…

Для первого магазина с названием «Секс-шоп» мои коллеги получали невероятное количество разрешений от тех же чиновников. Часто за взятки.

Вложили свои деньги. Нашли спонсоров (об этом далее). Это был огромный, неподъемный труд.

И, видит Бог, не только ради материального интереса.

Руководила всем супружеская пара: врачи сексологи-сексопатологи, кандидаты медицинских наук, имеющие четверых детей.

Никаких перверсий (отклонение от нормы – авт.) – чистые, умные, деловые люди, грамотные врачи с желанием помочь! Ну, наверное, и заработать тоже.

У них был огромный нерастраченный потенциал и много детей.

Были закуплены за рубежом всевозможные приспособления, игрушки, вспомогательные товары.

В салоне магазина предусматривалась бесплатная консультация врача-сексолога. Всё честь по чести.

Придумали процедуру шикарного резонансного открытия. Приглашены были журналисты всех мастей и стран (их было большинство), врачи, психологи, чиновники разные, а также нужные люди и родные (в смысле, родственники и друзья). Моя дочь была там с мужем, мой муж (четвертый) и друзья. Свидетели успеха!

Ограниченная небольшим помещением приглашенная публика была в бурном восторге. Съемки, вспышки, возгласы, шампанское, закуски. Успех идеи.

Утром мне позвонил приятель и прочел заметку из журнала «Столица» о том, что в Москве открылся первый в стране секс-шоп, был большой прием и какая-то роскошная женщина требовала шампанского и сказала, что если государство не может накормить своих граждан, то надо дать каждому в руку по искусственному члену…

Я пришла в ужас от пошлости, стала возмущаться и выяснять детали. Приятель был режиссером, предводителем гей-организации, которую я помогала создать и с которой проводила пресс-конференции, потому что именно эти ребята помогали ВИЧ-инфицированным в России выживать, а не академики Минздрава (отец и сын), получающие огромные бюджетные средства и летающие по миру на конгрессы, рассказывая о наших успехах в борьбе со СПИДом.

Приятель пояснил, что речь шла обо мне (я была в красивой шубе), что это я требовала шампанского. А на деле я не могла пробиться к стойке бара и крикнула: «Хоть кто-нибудь нальет мне шампанского?!» – и тут же главный редактор газеты «Спид Инфо» принес мне бокал. Что касается фразы про искусственный член в каждую руку, я категорически от нее отказалась (ну не могла я такое произнести!), а приятель возразил: «Ты, когда хлебнешь, и не такое скажешь!»

Журнал я видела. Статью читать не стала.

Первое эротическое кафе

Другое громкое событие в Москве – открытие первого эротического кафе. Названия не помню.

Я нашла художников, и они сделали эскизы окон полуподвального помещения кафе. Получились потрясающие окна-витражи с тематикой Гаргантюа и эротическими сюжетами.

Все участники этих событий были талантливыми, остроумными людьми и настоящими энтузиастами на новом свободном поле творчества. Работали за очень маленькие деньги или бесплатно.

Эту пару художников потом многие пытались копировать. Мне жаль, если они не состоялись финансово.

Пригласили известного повара Михайлова. Кандидат технологических наук, большой фантазер и настоящий шеф-повар, всесторонне одаренный, иногда даже слишком, он уже сделал себе имя.

Решили бурно, весело и вкусно провести открытие кафе.

Повар принес мне меню с придуманными им самим названиями блюд:

Салат «Гномик-педераст».

Блюдо в горшочке «Дед трахнул старушку».

Кулебяка «Жопа»… и далее в том же духе.

Творчески подошел человек к делу.

Отсмеявшись до колик, мы возразили, и мне пришлось самой придумывать названия блюд и согласовывать с автором-производителем.

Долго придумывала. Помню, что суп в горшочке по типу французского лукового я назвала «Девственница», потому что на поверхности супа была пленка сыра. Всем понравилось. Других названий вспомнить не могу.

Наметили открытие, снова пригласили представителей СМИ, нужных людей, районных и городских чинов. Приготовили роскошное шоу перед едой и аукцион после дегустации.

Моя дочь-студентка сшила штору (подработала) из бархата в виде огромной фаллообразной свечи, раскрывающейся посередине.

Шоу вела я! Никто из наших не решился. А чужие не вписались бы в тему с нужной интонацией. Без слюней!

Была готова балетная группа, одетая в эротические костюмы из секс-шопа – я нашла балетмейстера, блестящую танцующую актрису из одного московского театра. Она привела друзей, и всё получилось шикарно, элегантно и очень аппетитно.

Немцы сняли целый фильм про наше шоу.

В конце трапезы, после выступления танцевальной группы, вызвавшей взрыв либидо у зрителей, был устроен аукцион.

Выставили полуметровое блюдо, приготовленное нашим талантливым хулиганом-поваром.

На большом блюде покоился огромный розовый фаллос, испеченный из теста, а у его подножия лежали два круглых шара, каждый величиной с большой грейпфрут… Как пояснил повар, одно «яйцо» было фаршировано грибами, второе – сыром.

Это была фантасмагория!

Публика взвыла в изумлении и восторге.

Пошел торг. Победил мой приятель, сосед по даче, тогдашний высокий представитель Патриархии. Он заплатил S200.

А я взяла огромный нож и, присев перед кулинарным мегашедевром на корточки, собралась нарезать его вдоль и поперек на порции для дегустации.

Я занесла над шедевром нож и со смехом повернулась к публике, как вдруг раздался вопль: «Не делай этого!»

Народ ржал! Я обнаружила, что вопил мой муж (№ 4) Причину испуга я так и не выяснила.

А наутро.

Газета «Московский комсомолец» опубликовал на первой полосе статью «200 баксов за фаллос». Начиналась она так: «Попову Валентину Иоганновну помнят многие как директора Центра формирования сексуальной культуры. Теперь у нее другое амплуа.»

Дальше я не помню от расстройства.

С трудом избежала скандала, объяснив, что это была шутка, а не коммерческий проект. Что было чистой правдой!

А приятель, купивший фаллос за S200, написал такой стих:

Россия, что с тобою сталось?Из каши мозг, из теста фаллос!Придал тебе свиное хайло из отрубейТвой сын Михайлов!

По поводу коммерческих интересов. У меня их не было совсем. Но, напомню, у авторов и создателей секс-шопа и кафе были спонсоры. Некоторые из них оказались бандитами, крышевавшими или отмывавшими деньги, не знаю. Но начались распри, дележка, шантаж, угрозы.

Я не участвовала и не была в курсе, но видела расстроенные и озабоченные лица людей, раскрутивших бизнес.

Меня это не касалось.

Но однажды, зайдя в их офис, я увидела лежащего на диване молодого мужчину.

Я вскинула брови, собираясь узнать, кто он такой и где хозяин, а он вскинул черный пистолет и направил на меня…

Я не могу назвать себя храброй, но часто уверена, что воюю за справедливость (сохранила эту наивность до старости), и тогда мне море по колено.

Я своей головой пробила ханжескую стену и готова была на всё ради защиты интересов человечества (российских подростков, в частности).