рассказы
«Однажды вечером, усталый от работы, я лежал на земле у стены большого каменного дома – печального, старого здания; красные лучи заходящего солнца обнажали глубокие трещины и наросты грязи на стене его…».
«Однажды вечером, усталый от работы, я лежал на земле у стены большого каменного дома – печального, старого здания; красные лучи заходящего солнца обнажали глубокие трещины и наросты грязи на стене его…».
«Господин с разъяренным лицом влетает в кабинет.
– Вы господин редактор?
Сидящий за столом мужчина молча наклоняет голову.
– В вашей газете напечатана про меня гадость, клевета, гнусность. Вы смеете утверждать, будто я совершил мошенничество, когда я…
«Господин с разъяренным лицом влетает в кабинет.
– Вы господин редактор?
Сидящий за столом мужчина молча наклоняет голову.
– В вашей газете напечатана про меня гадость, клевета, гнусность. Вы смеете утверждать, будто я совершил мошенничество, когда я…
Леонид Иванович Добычин – талантливый и необычный прозаик начала XX века, в буквальном смысле «затравленный» партийной критикой, – он слишком отличался от писателей, воспевавших коммунизм. Добычин писал о самых обычных людях, озабоченных не мировой р…
Леонид Иванович Добычин – талантливый и необычный прозаик начала XX века, в буквальном смысле «затравленный» партийной критикой, – он слишком отличался от писателей, воспевавших коммунизм. Добычин писал о самых обычных людях, озабоченных не мировой р…
«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его…
«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его…
«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его…
«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его…
«… Фундаментом нашей дружбы – Мотька, Шаша и я – послужили все три обстоятельства: мы жили на одной улице, родители наши были «знакомы домами» (или, как говорят на юге – «знакоми домамы»); и все трое вкусили горькие корни учения в начальной школе Мар…
«… Фундаментом нашей дружбы – Мотька, Шаша и я – послужили все три обстоятельства: мы жили на одной улице, родители наши были «знакомы домами» (или, как говорят на юге – «знакоми домамы»); и все трое вкусили горькие корни учения в начальной школе Мар…
«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его…
«Прозеванным гением» назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. «С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность», – говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его…
"Добрый вечер и добро пожаловать в мою мастерскую.
Я часовщик, и я непревзойденный мастер своего дела. Ко мне приходят люди со всего мира. И часто, принося мне свои часы, они приносят и свои истории. Истории из своей жизни или жизни своих знакомых. …
"Добрый вечер и добро пожаловать в мою мастерскую.
Я часовщик, и я непревзойденный мастер своего дела. Ко мне приходят люди со всего мира. И часто, принося мне свои часы, они приносят и свои истории. Истории из своей жизни или жизни своих знакомых. …