литература 20 века
полная версия«Алексея выпустили.
Мы с ним поселились на краю города. Сняли у вдовы мелочного лавочника Окороковой две передние комнаты ее ветхого домика. Алеша сильно осунулся, но от побоев совсем оправился. Он по-всегдашнему молчалив, не смотрит в глаза и застен…
«Алексея выпустили.
Мы с ним поселились на краю города. Сняли у вдовы мелочного лавочника Окороковой две передние комнаты ее ветхого домика. Алеша сильно осунулся, но от побоев совсем оправился. Он по-всегдашнему молчалив, не смотрит в глаза и застен…
полная версия«Я хочу рассказать об одном из самых необыкновенных приключений своей жизни, которую вряд ли можно назвать однообразной.
Началось оно с того момента, когда я приехал в Англию с молодым джентльменом по имени Скруп, отчасти для того, чтобы проводить ег…
«Я хочу рассказать об одном из самых необыкновенных приключений своей жизни, которую вряд ли можно назвать однообразной.
Началось оно с того момента, когда я приехал в Англию с молодым джентльменом по имени Скруп, отчасти для того, чтобы проводить ег…
полная версияРоман в сокращённом виде. При этом исчезала привязка событий романа к Аллану Квотермейну.
«Ви молился своим богам – Ледяным богам, тем, которым поклонялось его племя. Как давно верило в них племя – он не знал. Не знал также, откуда взялось племя, то…
Роман в сокращённом виде. При этом исчезала привязка событий романа к Аллану Квотермейну.
«Ви молился своим богам – Ледяным богам, тем, которым поклонялось его племя. Как давно верило в них племя – он не знал. Не знал также, откуда взялось племя, то…
полная версия«… Нет на свете человека деликатнее и воспитаннее чеха…
Он ласков. Он заботлив. Он внимателен. Невозмутим. Всегда прекрасное расположение духа. Исключительно любит нас, русских.
Я никогда не видел, чтобы чех в обществе вышел из себя. А для меня нет н…
«… Нет на свете человека деликатнее и воспитаннее чеха…
Он ласков. Он заботлив. Он внимателен. Невозмутим. Всегда прекрасное расположение духа. Исключительно любит нас, русских.
Я никогда не видел, чтобы чех в обществе вышел из себя. А для меня нет н…
полная версия«Молодые люди! … Вас с детства учат истории, географии, геометрии и тригонометрии, но скажите по совести: разве все эти науки помогают вам в обычной вашей светской и сердечной жизни? Нужна ли вам тригонометрия, когда вы объясняетесь в любви дорогой в…
«Молодые люди! … Вас с детства учат истории, географии, геометрии и тригонометрии, но скажите по совести: разве все эти науки помогают вам в обычной вашей светской и сердечной жизни? Нужна ли вам тригонометрия, когда вы объясняетесь в любви дорогой в…
полная версия«… Один юмористический философ разрешился такой нелестной для человеческой памяти сентенцией:
– Никогда не следует (говорил он) доверять человеческой памяти… Память моя сохранила одно очень яркое воспоминание: однажды в детстве я, гуляя, свалился в г…
«… Один юмористический философ разрешился такой нелестной для человеческой памяти сентенцией:
– Никогда не следует (говорил он) доверять человеческой памяти… Память моя сохранила одно очень яркое воспоминание: однажды в детстве я, гуляя, свалился в г…
полная версия«Была ночь. Сумрачная, но тихая. Иуда, скрывавшийся в широкой тени, бросаемой башней Антония, сидел скорчившись на камне и глядел прямо перед собою немигающими глазами.
Он не спал вот уже несколько ночей, и зевота, похожая на больную судорогу, широко…
«Была ночь. Сумрачная, но тихая. Иуда, скрывавшийся в широкой тени, бросаемой башней Антония, сидел скорчившись на камне и глядел прямо перед собою немигающими глазами.
Он не спал вот уже несколько ночей, и зевота, похожая на больную судорогу, широко…
полная версия«– Ехать так ехать, – добродушно сказал попугай, которого кошка вытащила из клетки. …»
«– Ехать так ехать, – добродушно сказал попугай, которого кошка вытащила из клетки. …»
полная версия«…Мы спускаемся спать в каюты. Ночь наивная, тихая, обыкновенная, еще не подозревающая, что в ее темную глубину уже брошена искра, что она вот-вот заполыхает
«…Мы спускаемся спать в каюты. Ночь наивная, тихая, обыкновенная, еще не подозревающая, что в ее темную глубину уже брошена искра, что она вот-вот заполыхает
полная версияМакар решил застрелиться. А ведь незадолго перед этим он чувствовал жизнь интересной, обещающей открыть множество любопытного и важного; ему казалось, что все явления жизни манят его разгадать их скрытый смысл…
Макар решил застрелиться. А ведь незадолго перед этим он чувствовал жизнь интересной, обещающей открыть множество любопытного и важного; ему казалось, что все явления жизни манят его разгадать их скрытый смысл…
полная версия«Гораций Холли и его друг Лео Винцей, возлюбленный божественной Аэши, отправились в Центральную Азию, надеясь там снова увидеть ее. С тех пор о них не было никаких известий. Но вот почти двадцать лет спустя, как рассказывает Райдер Хаггард, среди при…
«Гораций Холли и его друг Лео Винцей, возлюбленный божественной Аэши, отправились в Центральную Азию, надеясь там снова увидеть ее. С тех пор о них не было никаких известий. Но вот почти двадцать лет спустя, как рассказывает Райдер Хаггард, среди при…
полная версия«Салах ад-Дин, повелитель верных, султан, сильный в помощи, властитель Востока, сидел ночью в своем дамасском дворце и размышлял о чудесных путях Господа, Который вознес его на высоту. Султан вспомнил, как в те дни, когда он был еще малым в глазах лю…
«Салах ад-Дин, повелитель верных, султан, сильный в помощи, властитель Востока, сидел ночью в своем дамасском дворце и размышлял о чудесных путях Господа, Который вознес его на высоту. Султан вспомнил, как в те дни, когда он был еще малым в глазах лю…
полная версия«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была го…
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была го…
полная версия«Жару летнего дня сменяла прохлада начинавшегося вечера.
За повалившейся далью реки садилось солнце, пронизывая последними лучами и нежный туман, прозрачным туманом уже встававший над рекой, и даль неба, всю в переливах с тревожно вспыхнувшими в ней …
«Жару летнего дня сменяла прохлада начинавшегося вечера.
За повалившейся далью реки садилось солнце, пронизывая последними лучами и нежный туман, прозрачным туманом уже встававший над рекой, и даль неба, всю в переливах с тревожно вспыхнувшими в ней …
полная версия«Ярко сверкает в прозрачном воздухе даль берега, льёт солнце свои лучи на море, горы, сады уже покрыты жёлтой красно-бурой листвой осени. Только высокие тополя ещё не тронуты, да кипарисы вечно зелёные, насторожившись, смотрят в свежее, точно умытое …
«Ярко сверкает в прозрачном воздухе даль берега, льёт солнце свои лучи на море, горы, сады уже покрыты жёлтой красно-бурой листвой осени. Только высокие тополя ещё не тронуты, да кипарисы вечно зелёные, насторожившись, смотрят в свежее, точно умытое …
полная версия«Дождь мелкий, осенний. Приударит сильнее и опять сеет, как сквозь решето, застилая даль мокрым туманом. Сильный ветер захватит в охапку деревья и гнёт их и летят полужёлтые мокрые листья…»
«Дождь мелкий, осенний. Приударит сильнее и опять сеет, как сквозь решето, застилая даль мокрым туманом. Сильный ветер захватит в охапку деревья и гнёт их и летят полужёлтые мокрые листья…»
полная версияХудожественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частн…
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частн…
полная версия«Владимир Петрович Задоров, мужчина средних лет в чесучовой паре, с усами и маленьким брюшком – сорвал широкий лист лопуха и стал обмахиваться им как веером. Он прилёг в тени берёзы у самой изгороди – плетня…»
«Владимир Петрович Задоров, мужчина средних лет в чесучовой паре, с усами и маленьким брюшком – сорвал широкий лист лопуха и стал обмахиваться им как веером. Он прилёг в тени берёзы у самой изгороди – плетня…»
полная версияХудожественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частн…
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частн…
полная версия«Уходим всё дальше в лес, в синеватую мглу, изрезанную золотыми лучами солнца. В тепле и уюте леса тихонько дышит какой-то особенный шум, мечтательный и возбуждающий мечты. Скрипят клесты́, звенят синицы, смеётся кукушка, свистит иволга, немо́лчно зв…
«Уходим всё дальше в лес, в синеватую мглу, изрезанную золотыми лучами солнца. В тепле и уюте леса тихонько дышит какой-то особенный шум, мечтательный и возбуждающий мечты. Скрипят клесты́, звенят синицы, смеётся кукушка, свистит иволга, немо́лчно зв…