Независимый

В это время пехота перешла в рукопашную схватку. И Джордж повел оставшуюся конницу в атаку на «красных мундиров». Именно за Сэйлором пошли конники, а вместе с ними де Лафайетт и де Брильяр. Саблями своих всадников и рапирой (вот где виден французский дворянин) Лафайетта конники быстро смяли и разбили английскую пехоту. В это время Робер де Брильяр, как и раньше, рубил все красное, что видел, в капусту. При этом сам он не погиб только чудом. Сэйлору такое усердие его компаньона в бою не очень нравилась:

– С таким безрассудством, Робер, ты мог бы резать гугенотов в ночь святого Варфоломея! Ты же «добрый католик»! – Джордж смотрел на лотарингца-пикардийца со злой усмешкой. – А в бою ты должен быть осторожен. Ты должен наносить врагу ровно столько ударов, сколько нужно для его смерти. Не больше и не меньше! Ты понял меня, последователь чертовых Гизов?

– Я приму это к сведению. Спасибо за совет! – при этих словах лицо Робера выражало полную искренность, такую, что даже Сэйлор растерялся. Но продолжать этот разговор он не стал.

Джордж осмотрелся вокруг. Англичане отступили или, вернее сказать, сбежали. Патриотов осталось семь человек конных и пятнадцать пеших. «Красные мундиры» потеряли тридцать всадников и порядка полусотни пехотинцев. Неплохой результат для такого маленького столкновения. Сэйлор понимал, что англичане просто были чересчур самоуверенны. Он подъехал к Лафайетту:

– Похоже, теперь вам придется вернуться в Бостон, монсеньер.

– Да уж, видимо так! Эй, мы возвращаемся, стройтесь!

– А еще, монсеньер маркиз, вас предали! Навел «креветок» явно кто-то из своих.

– Да, как ни жаль это признавать! – в это время они уже ехали обратно, – Но тот, кто это сделал, не знал, что здесь будете вы! Ведь именно благодаря Джорджу Сэйлору и Роберу де Брильяру я жив!

– Вы преувеличиваете, мсье!… Кстати, неплохое ружье: ствол длиннее, чем обычно, украшено золотом… Откуда такое у барабанщика? Оно английское! Пожалуй, я оставлю его себе, а вам бы я посоветовал лучше следить за тем, кто сопровождает вас! Благо этот солдат мертв. Он бы еще не раз предал патриотов…

– Интересное умозаключение с вашей стороны… Ну да ладно! У вас есть ко мне дело? – Лафайетт вопрошающе смотрел на Сэйлора.

– Конечно у нас к вам есть дело! Вы ведь не любите англичан?

– Это как посмотреть…

– Посмотрите прямо. Вы ведь не будете мешать, когда их флот будет тонуть, а армия – гибнуть?

– Франция будет способствовать этому!

– Так вот и мы тоже поспособствуем. Когда мой фрегат сойдет на воду, он будет иметь команду из людей, часть которых мы набрали сами, часть нам предоставил Вашингтон, а часть порекомендуете вы! В том числе мне нужны французы, ведь я направляюсь в Брест, чтобы там тренировать команду. Большая ее часть уже там или на пути туда. Как вы относитесь к тому, чтобы помочь мне, то есть нам, пошатнуть могущество Владычицы морей?

Маркиз подумал несколько минут, прежде чем ответить:

– Конечно, я считаю, что вы чересчур самоуверенны, но я вам помогу. Я дам вам людей, порекомендую моряков в Бресте и предоставлю корабль до Франции.

…Вечером корабль с еще пятьюдесятью добровольцами, Робером де Брильяром и Сэйлором с рекомендациями еще сотни матросов отходил из порта Бостона. Джордж и Робер стояли на юте и смотрели на Лафайетта, лично провожавшего их. В это время де Брильяр сказал Сэйлору:

– А что касается Варфоломеевской ночи: да, я бы пошел за герцогом де Гизом, если бы я жил тогда! А вы, сэр?

– За адмиралом Колиньи. Хоть я и атеист, но я помог бы слабым!

«Похоже, этот человек не погнушается убить самого Папу!» – подумал де Брильяр.

Так медленно начали открываться характеры этих двух людей друг другу. В будущем между ними будет еще много споров и недопониманий. А пока они, каждый при своем мнении, шли на корабле в Брест через бескрайние просторы Атлантики…

Брест

Любой корабль при входе в гавань Бреста проходил между несколькими природными препятствиями. Сначала его команде открывался (и сейчас открывается) мыс Сен-Матье – самая западная точка Франции. Затем перед командиром корабля, огибающего с юга этот холмистый берег, предстает узкий проход, ведущий к самому Бресту. Теперь уже кораблю приходится обходить мысок, выступающий на север, который и образует столь узкий и мелководный пролив, что капитан должен очень умело пользоваться бризом, чтобы не посадить свой корабль на мель. И после прохода этих опасных препятствий перед моряками наконец расстилается город, расположенный на северном побережье маленького залива.

Таким образом, читатель может судить, насколько эта бухта защищена от всех ветров в том числе и тем, что берега вокруг холмистые, и насколько вход в нее опасен. И Джордж Сэйлор выбрал это место, исходя из нескольких причин: это было во Франции, которая являлась врагом Англии – раз; этот залив идеально подходил для обучения команды – два. Здесь Сэйлор набрал недостающую часть команды – в итоге у него получилось порядка трехсот пятидесяти человек – и начал осуществление своих грандиозных планов. Для начала, он послал де Брильяра в Глазго, чтобы он посмотрел, как идет строительство и написал Джорджу отчет. Только получив ответ от Сэйлора, де Брильяр имел право на вернуться или не возвращаться (в зависимости от времени, которое будет им потрачено), в Брест. Затем Сэйлор отправился собирать всю команду, которая квартировалась в помещениях, найденных доверенным лицом Сэйлора, командиром линейного корабля первого ранга «Аквилон», Лувье де Сен-Луи.

Лувье де Сен-Луи родом происходил из центральных провинций Франции или даже из самого Парижа. Сэйлор этого точно не знал. Зато Джордж знал, что Лувье вырос в одно время с адмиралом графом де Грассом. Когда де Сен-Луи не без помощи де Грасса попал на «Аквилон», матросам он не понравился. Его вспыльчивый, резкий характер и постоянно отпускаемые остроты были больше в духе жителей Беарна и Пьемонта. Однако оказалось, что этот «сухопутный» человек чувствует море. Вскоре матросы изменили отношение к Лувье, не раз выводившему корабль из трудных ситуаций: многие моряки теперь были обязаны ему жизнью. Когда де Сен-Луи стал капитаном, матросы окончательно узнали его: за малейшее проявление «вредного» индивидуализма он нещадно карал, а за проявление «полезного и необходимого» также нещадно поощрял. Моряки учились различать эти понятия, введенные капитаном.

Монсеньер де Сен-Луи жил в отдельном одноэтажном доме в том районе Бреста, который примыкал к порту. Здесь была целая улица таких домов, в которых обитали дворяне, преимущественно – капитаны судов. Тем зимним утром 1780-го года стояла ясная погода. Множество людей на улице удивленно переглядывались и смотрели вслед удивительному человеку, проходившему мимо них.

Этим человеком, как, наверное, догадался читатель, был Джордж Сэйлор. Он привлекал внимание людей своей необычной внешностью. Французы видели человека с явно не французской наружностью, с двумя пистолетами на поясе, ружьем за спиной, саблей на боку, всего увешанного пороховницами и одетого в необычный для здешних людей наряд. Но Сэйлор не обращал на удивленных бюргеров внимания. Он искал нужный ему дом, или, вернее, забор, так как все жилища были обнесены разной высоты и цвета деревянными ограждениями, образовывавшими небольшой участок с уличной стороны дома и, гораздо больший, с дворовой. Наконец, Джордж нашел то, что искал в течение четверти часа на этой улице.

Сэйлор оказался перед полутораметровым белым деревянным забором, доски которого были заострены сверху. Калитка выделялась из ограждения только наличием ручки. Через три метра за калиткой уже было крыльцо, а по бокам от импровизированной дорожки росли цветы. Слева и справа от крыльца имелось два больших окна, а под треугольной крышей было еще одно, маленькое, чердачное. Кстати, дом был каменным, что в то время не очень ценилось. Стены снаружи покрывались штукатуркой и имели самый чистый белый цвет. Крыша из красной черепицы венчалась широкой каминной трубой, того же оттенка.

Калитка, запертая на задвижку, конечно же не смутила Джорджа. Он перекинул через нее руку и отодвинул щеколду. Однако, несмотря на его обычную бесцеремонность, во входную дверь Сэйлор все же решил постучать. Тут же он услышал скрип половиц в доме. Кто-то подошел к двери и спросил голосом де Сен-Луи:

– Кто там?

– Джордж Сэйлор собственной персоной, мсье де Сен-Луи!

– Джордж Сэйлор… А, Сэйлор! Что ж вы?… Входите, дорогой сэр-монсеньер!

Дверь перед Сэйлором отворилась, прогремев двумя задвижками. Перед Джорджем предстал человек низкого, даже по тем временам, роста. Он был как раз вровень адмиралу де Грассу. Де Сен-Луи облачался в типичный голубой французский морской мундир, но более насыщенного цвета, нежели у Лафайетта. Носитель мундира не отличался ни плотностью, ни худощавостью: он был среднего сложения с достаточно округлым лицом, обрамленным черными волосами. Над карими глазами также четко выделялись темные, густые брови.

Пока они рассматривали друг друга, Джордж услышал несколько голосов, доносившихся из комнаты, расположенной напротив входа.

– Похоже, мсье Лувье не один дома. Я, наверное, не к месту, и я, видимо, вернусь к вам позже…

– Нет, нет, нет! Мистер Сэйлор, вы как раз очень кстати! Я вас не только не выгоню, но и проведу прямо сейчас в столовую-гостиную, где и познакомлю вас с двумя очень интересными людьми. Несомненно, вы будете благодарны мне за это! – де Сен-Луи повлек за собой Джорджа.

Однако, прежде чем приступить к описанию дальнейшего, мы должны составить читателю представление о жилище монсеньера Лувье де Сен-Луи. Дом этот имел три комнаты и одну чердачную. От входной двери коридор вел прямо, разделяясь в конце перегородкой: справа от нее была лестница на чердак, а слева – вход в гостиную. Примерно на половине длины коридора находились, напротив друг друга, двери в оставшиеся комнаты, окна которых, в отличие от окон гостиной, выходили на уличную сторону. Описание этих комнат нас не займет, так как двери в них были закрыты, а Сэйлор туда и не входил. Дверь в чердачную комнату также была заперта, зато проход в гостиную приветствовал дневным светом. На стенах коридора висело по три светильника с каждой стороны. Также, рядом с входной дверью стояла тумбочка, ничем, однако, не примечательная. Стены во всем доме были окрашены в бежевый цвет. Мебель и двери, однако же, контрастировали со стенами своими достаточно темными оттенками коричневого. Во всех комнатах были постелены ковры.

Джордж Сэйлор, увлекаемый мсье де Сен-Луи, очутился в гостиной. В центре достаточно обширной комнаты стоял тоже не маленький круглый стол, окруженный четырьмя стульями. В углу скучало кресло-качалка. Напротив стола, у стены, был камин, разделявший окна, выходившие во двор дома. В момент появления Джорджа в камине горели поленья: все-таки на улице стояла зима. Стол же был уставлен разнообразными яствами. И, хотя было утро, эти кушанья больше годились для обеда, нежели завтрака. В центре находилась бутылка вина, рядом с которой, на подносе, лежали фрукты (!). Также на столе присутствовала жареная птица, белый хлеб и некоторые другие блюда.

Двое сидели за трапезой.

Один из них был мужчина почтительного возраста, ростом не выше де Сен-Луи, телосложением и вообще многим на него похожий. Этот человек носил морской адмиральский мундир. «Несомненно, – подумал Сэйлор, – это адмирал граф де Грасс».

Вторым человеком была женщина. Ее возраст – не больше двадцати лет. Она носила длинное, до пола, белое платье с узкой талией, перетянутой корсетом. Светловолосая, с живыми глазами и вообще достаточно привлекательной внешностью, она, как и граф де Грасс, уставилась на Сэйлора, который, как мы уже говорили выше, представлял довольно интересное зрелище.

Некоторое время хранилось молчание, которое прервал де Сен-Луи:

– Монсеньер граф де Грасс, мадемуазель де Монморанси, это монсеньер Сэйлор.

– Джордж Сэйлор к вашим услугам, господа и дамы! – Сэйлор переводил взгляд то на графа, то на де Монморанси.

– Так значит, вы и есть тот самый Джордж Сэйлор? – спросил, вставая и протягивая руку, граф де Грасс.

– Совершенно верно, мсье де Грасс! Рад познакомиться! – Сэйлор пожал руку адмирала.

– Мадемуазель Мари де Монморанси к вашим услугам! – другая рука уже ждала поцелуя Джорджа.

«Монморанси… Знаменитая беарнская фамилия… А недурна эта Монморанси!» – подумал Сэйлор в это время. Он сказал:

– Вы оказываете мне слишком большую честь, господа!

– Да что вы, мистер Сэйлор! – это заговорил де Сен-Луи. – Мы окажем еще большую и усадим вас за стол!

– Нет, нет, нет! Что вы? Я только задам мсье Лувье пару вопросов и удалюсь! Мсье де Сен-Луи, будьте добры…

– Монсеньер, мы просим вас остаться! Будьте добры, сделайте нам честь! – мадемуазель де Монморанси с улыбкой смотрела на Сэйлора.

«Неплохо было бы и сесть за стол…» – подумал Джордж.

– Ну, раз уж вы так просите… Пожалуй, мне придется доставить вам неудобства… – Сэйлор снял ружье, гремя пороховницами, нагнулся и аккуратно, как будто оно из фарфора или хрусталя, поставил его в угол.

– Вы ни за что не доставите нам неудобств, мистер Сэйлор! – де Монморанси снова посмотрела на Сэйлора.

Лувье де Сен-Луи указал Джорджу на место, напротив себя так, что граф де Грасс сидел слева от Сэйлора, а Мари – справа. Монсеньер де Сен-Луи принес Сэйлору прибор, но, когда он собирался поставить его на стол, мадемуазель де Монморанси взяла прибор у Лувье и сама передала его Джорджу.

Читатель, мы думаем, обратил внимание на то, что Сэйлор был окружен женским вниманием. Наверное, читатель подумал, что Джордж, который оценил мадемуазель де Монморанси по достоинству, целуя ей руку, опускался на колено? Нет, конечно, нет! Никогда! Джордж Сэйлор дал себе обещание никогда и ни перед кем не преклоняться.

Итак, Джордж сел завтракать в обществе капитана де Сен-Луи, адмирала де Грасса и, непонятно что здесь забывшей, Мари де Монморанси. Ему налили бургундского вина и это было ошибкой: Джордж терпеть не мог алкоголь. Несколько минут за столом все молча ели, не исключая и Сэйлора. Тишину нарушил Лувье:

– Так что, мсье Сэйлор, побывали вы там, где планировали? Я смотрю, вас долго не было, а кое-кто все же прибыл.

– Конечно я там был! Вы можете судить об этом по прибывшим людям. Теперь, как я понимаю, команда в полном составе?

– Я сделал все в точности! Все готово. Тренировочная площадка готова. Люди ждут.

– Спасибо, мсье де Сен-Луи, я вам премного благодарен, – Сэйлор пристально, как всегда, смотрел на Лувье. – Не желаете ли вы немедленно познакомить меня с моей командой?

– Конечно, но я должен сделать честь графу де Грассу и закончить с ним завтрак. Потом я весь к вашим услугам!

– В таком случае, я буду иметь честь покинуть вас сейчас, чтобы осмотреть тренировочную площадку. Приходите туда, монсеньер де Сен-Луи, как только закончите. До свидания, граф, и вы, мадемуазель! – с этими словами Джордж встал, взял свое ружье, гремя пороховницами, перекинул его через плечо, и направился к выходу.

Выйдя на улицу, Сэйлор отправился в отдаленный уголок порта. Там должна была быть обустроена тренировочная площадка. Через некоторое время, Джордж заметил, что мадемуазель де Монморанси следует за ним, не скрывая себя. Он решил узнать, что ей теперь нужно. Сэйлор свернул в переулок, Монморанси последовала в этот безлюдный проход за ним. В том месте, где переулок делал поворот, Джордж, пройдя еще пять – семь шагов, спрятался за непонятного назначения деревянным забором, который начинался от угла стоявшего тут же трехэтажного дома. Монморанси же шла видимо в полной уверенности, что Джордж идет впереди. Когда она проходила мимо затаившегося Сэйлора, он схватил ее за руку и притянул к себе. Мари уже хотела выхватить кинжал, висевший у нее на поясе, когда увидела, что перед ней сам объект преследования.

– Неплохое оружие ближнего боя! Да… Но вы идете за мной не для того, чтобы убить меня. А как раз для того, чтобы…

– …Подарить вам этот кинжал, который так приглянулся мсье Джорджу! – Монморанси закончила мысль Сэйлора.

– Как и вы сами, – с этими словами Сэйлор уже пристегивал стилет10 к поясу.

– С вашего позволения, я пойду за вами, но так, будто мы незнакомы.

– Хорошо, – и, без дальнейших разъяснений, Сэйлор отправился дальше. Мадемуазель де Монморанси последовала за ним.

…На тренировочной площадке Сэйлора и Монморанси ждал сюрприз. Им был какой-то горожанин с саблей наголо. Он явно ждал Сэйлора, размахивая оружием. Когда же он увидел, что за Джорджем идет Монморанси, его лицо озарилось злорадной улыбкой. Этот загадочный человек сам вышел навстречу Сэйлору:

– А вы, мсье, зря ведете за собой эту мадемуазель! Она будет стоить вам жизни!

Сэйлор не смутился ничуть, несмотря на эти слова и угрожающий взгляд незнакомца:

– Уж кто сегодня умрет, так это вы! Если вам жить надоело, продолжайте! – Джордж посмотрел на неизвестного так, что тот отшатнулся. При этом Сэйлор сбросил ружье, вынул и опустил на землю пистолеты.

– Я бросаю вам вызов! – менее уверенно сказал незнакомец.

– Великолепно! Вы сами выбрали смерть! – с этими словами Джордж вынул саблю из ножен.

Неизвестный бросился в бой. Сэйлор стоял, опустив саблю в сторону в развернутой руке. Незнакомец решил, что он первым же ударом убьет Джорджа, так как тот стоит, раскрывшись. Неизвестный замахнулся что есть силы, собираясь, видимо, разрубить ключицу Сэйлора и ребра до сердца, замахнулся, и тут же был остановлен железной рукой, в то время как другая рука вогнала саблю в самого неизвестного по самую рукоять. Через мгновение незнакомец упал.

– Вот, – говорил Сэйлор, обращаясь к Монморанси и указывая на убитого, – образец ответственного и честного человека. Хотите узнать его краткую историю? Он был одним из многих, кто любил и любит вас. Но вы не обращаете внимания на людей без происхождения, как он. Вот он и решил проявить себя перед вами. Вы не препятствовали дуэли, а он принял решение – я не в праве его отговаривать и насаждать ему свое мнение. Он ответил за свое решение. А вы не питайте, кстати, иллюзий по поводу моего происхождения! И знайте: я убил его не за вас, я убил его, за нанесенное мне оскорбление! Ни одна женщина не стоит того, чтобы за нее умирали!

– Но вы правильно сделали… – глядя в пространство, ответила Монморанси. – Он оскорблял мою честь…

– И я снова повторяю вам: не льстите себе, он оскорблял мою честь в первую очередь, а вашу – во вторую! А вот и мсье де Сен-Луи!

Действительно, в это время подъехал на коричневой лошади Лувье де Сен-Луи. Он спешился и знаком пригласил Джорджа следовать за ним. Сэйлор пошел рядом с Лувье, который вел лошадь под уздцы. Мари де Монморанси осталась стоять в растерянности…

…Менее чем через час три с половиной сотни матросов уже активно тренировались на обширной площадке. Каждый из них был знаком с морем, а теперь оттачивал свои навыки. Здесь было все, что нужно: небольшой корабль-мишень, пушки, в том числе на качелях, имитирующих палубу в шторм (такие Сэйлор видел у адмирала Ушакова), мачты с вантами, реями и парусами, мишени для упражнений в стрельбе из ружей и рукопашной драке. В числе тех, кто осмотрел и остался доволен площадкой, была мадемуазель де Монморанси.

Сэйлор жил теперь у мсье де Сен-Луи. Часто он не приходил на ночь домой. В такие дни, точнее ночи, он сидел на площадке под открытым небом и выполнял какие-то сложные операции со стволом своего ружья. Иногда с ним оставалась Монморанси. Матросы тренировались каждый день. Джордж уже написал ответное письмо де Брильяру, чтобы тот ожидал в Глазго, где все шло как нельзя лучше: корабль строился, завершение ожидалось к концу года.

…Заканчивалось лето 1780-го года, и Сэйлор стал собираться в Глазго – принимать корабль. Мари де Монморанси теперь везде ходила с Джорджем. Он же имел теперь не ружье, а винтовку, с заряжанием с казны, два пистолета, с удлиненными стволами, стилет – подарок Монморанси и длинную широкую абордажную саблю. А еще Сэйлор получил команду настоящих профессионалов.

III. Castigo corpus meum11

1780 год, Глазго.

Робер де Брильяр неплохо жил в Глазго. Всем понятно, что квартиры у него там не было. Знакомых тоже не имелось. Из этого следует, что Робер должен был обзавестись знакомыми. Таким образом мы должны доказать читателю, что де Брильяр умел обзаводиться знакомыми.

Итак, приехав в Глазго, де Брильяр, согласно указаниям Сэйлора, отправился в «Фоули Марине». Томас Фоули, конечно же, узнав, что Робер – посланец Сэйлора, принял его с распростертыми объятиями: он сразу же бросил все прочие дела и повел де Брильяра смотреть стапель. На строительстве все шло как нельзя лучше: Фоули торопился, но уверял Робера, что используются лучшие материалы, а работают лучшие специалисты. Томас пообещал окончание работ даже раньше установленного срока. Владелец верфи постоянно справлялся о здоровье Джорджа Сэйлора, но де Брильяр всякий раз уверял его в том, что тот абсолютно здоров. Однако, начальник «Фоули Марине» не напоил и не накормил Робера. И уж тем более, скупой и жадный Фоули не предложил посланцу Сэйлора никакой квартиры.

Таким образом, Робер де Брильяр был вынужден отправиться вечером на поиски квартиры. На выходе с территории верфи де Брильяра ждала его лошадь. Обычная, ничем не примечательная лошадь. Робер вскочил на коня, но этим все и кончилось: он не знал, куда ему направиться. Поэтому он решил продвигаться к центру города, посматривая по сторонам и, при удобном случае, расспросить понравившегося человека о возможности найти квартиру. Глазго был в то время типичным английским городом с недостаточно широкими улицами и достаточно грязными переулками. Этот город разительно отличался от того, что де Брильяр видел в Америке. Но не от удивления поглядывал Робер по сторонам, проезжая шагом по улицам Глазго: он опасался, что его здесь ищут и узнают, хотя его собственный внешний облик вроде бы достаточно изменился. В то же время де Брильяр хотел увидеть человека, с которым, по его мнению, можно было бы поговорить; увидеть среди пьяных шаек бездельничающих моряков, ободранных попрошаек и самодовольных торговцев. Однако же этот человек не заставил себя и Робера долго ждать, хоть и явился он в слегка необычном виде.

Робер остановился на одной из улиц, ближе к центру города. Он уже вроде как присмотрел человека, которого можно было бы, на его взгляд, разговорить, как вдруг его внимание привлекла карета, которая неслась, запряженная тройкой белых коней, прямо на де Брильяра. Да, да, именно неслась, неслась по центру оживленного города, заставляя людей шарахаться в стороны. Кучер, одетый достаточно богато, чтобы была видна его принадлежность к знатным господам, щедро оплачивающим его труд, то и дело погонял лошадей, хотя гнать быстрее было уже немыслимо. Сама карета была по тем временам достаточно богатой: с черным фоном ее окраски контрастировали сверкающие полоски золота, окаймлявшие двери и окна, золотые львы красовались на ее бортах.

Де Брильяр удивленно смотрел на этот, несущийся на него экипаж, продолжая стоять посреди дороги. Но если сам француз не поддавался инстинкту самосохранения, то его конь поддался. В едва ли не самый последний момент лошадь шарахнулась в сторону так, что всадник от неожиданности еле удержался в седле. В следующий миг экипаж пронесся мимо так быстро, что никто не успел бы увидеть его пассажира или пассажиров. Никто, но не Робер. На секунду перед ним мелькнуло женское лицо. В дальнейшем де Брильяр руководствовался в своих действиях внутренним голосом, который подсказывал ему, что он должен проследовать за этой женщиной. И Робер, не скрываясь, погнал коня за проехавшей каретой.

Экипаж, а за ним и де Брильяр постоянно сворачивал с улицы в улицу, будто кучер хотел, чтобы француз отстал. Но Робер не отставал. Как результат погони, де Брильяр увидел двухэтажный дом на окраине города, у которого уже ненавистный Роберу экипаж остановился, и кучер (!) вывел молодую черноволосую женщину из кареты. Де Брильяр наблюдал за этим из-за угла. Каково же было его удивление, когда кучер погнал лошадей дальше, только высадив неизвестную. Но все же, Робер де Брильяр не был Джорджем Сэйлором, чтобы находить странности сплошь и рядом: он решил, что кучер его не заметил, в то время как Сэйлор увидел бы в этой ситуации хитрость, ловушку.

Итак, Робер направился к дому. Он не знал твердо своих намерений, он поддавался какому-то влечению, что и отличало его от Сэйлора, всегда руководствовавшегося только своим умом и здравым смыслом, хотя имевшего и некую долю авантюризма, в то время как у де Брильяра этого авантюризма было хоть отбавляй. Дом, к которому теперь направлялся француз, представлял собой двухэтажное коричневое здание с восемью окнами (довольно большими) на фасаде (по четыре на каждом этаже). Широкая терраса переходила на втором этаже в балкон, обильно украшенный резьбой по дереву, и как бы служила ему опорой. На террасе стояло два стула, по бокам от входной двери. Серый деревянный забор ограничивал участок, в центре которого и находился вышеописанный дом.