Эта книга – вымысел на основе реальности. Я прошу читателя не обращать внимания на первую главу. То есть внимание обратить, конечно, надо, просто никто из моих первых читателей не увидел, сначала, связи первой главы с остальными. Пусть читатель не пугается первой главы и не думает, что вся книга такая. Вся книга не такая. Пусть читатель сам решит, какова она. Я намеренно изменил дату сражения у острова Фидониси (в действительности оно произошло в 1788, а не 1778 году; вместе с ним автоматически перенеслись на десять лет назад все события, связанные с присоединением Крыма к России и строительством Черноморского флота) – пусть читатель простит мне эту оплошность. Я изменил дату для того, чтобы подогнать это событие под остальные. Все остальные же события вымышлены (за исключением Трафальгарского сражения, но его исход был, конечно, не таким). Любое совпадение является случайным, за исключением тех имен и фактов, которые известны всему миру. Здесь присутствует достаточно серьезное коверканье истории, но в наше время ее еще и не так коверкают, причем коверкают в науке, а это – художественная книга. Кроме того, здесь ни в коем случае не выражается мое отношение к гражданам и подданным определенных стран. В книге выражено отношение не ко всей нации, а лишь к ее «отцам» и видным личностям, которые здесь упомянуты. В начале каждой главы, где история подвергается изменению, я старался изложить исторические события такими, какими они записаны в наших учебниках и другой исторической литературе. И, несмотря на все изменения, которые я внес в историю, в конце книги я возвращаю все на круги своя. Кстати конец книги может оказаться для вас неожиданным, но «природу» завершения повествования я попытаюсь объяснить в послесловии. А пока, предлагаю вам углубиться в чтение «Независимого» и прошу после прочтения сначала решить для себя, о чем эта книга, а уж потом прочитать мое объяснение ее содержания. Так будет интересней и полезней для читателя. Итак, приятного чтения! Надеюсь, вам понравится…

I. Casus belli1

1778 год, сражение у острова Фидониси.

Некто был матросом на одном из русских фрегатов. В его обязанности входило «дежурство» на марс-площадке2 с ружьем в руке. Некто стрелял хорошо. А еще Некто хорошо соображал…

…Некто был из обычной русской семьи. Они жили в Энском селе, Энского уезда, Энской губернии. Он кое-как получил образование. Можно сказать, он дал себе его сам. Отца Некто почти не видел. Отец был моряком. Воспитывался Некто матерью и бабушкой. Некто был довольно суетным. Но иногда он мог сидеть, задумавшись, по нескольку десятков минут. Некто стремился к морю, хотя никогда его не видел. Его отец участвовал в Чесменском сражении. После него он привез для Некто самоучитель английского, найденный им у убитого турка. И Некто выучил английский. А потом он занялся французским. Наконец Некто упросил родителей отпустить его во флот. Отец поехал в Питер, а Некто – в Севастополь. Там Некто и поступил на службу на один из фрегатов формировавшейся эскадры. Вскоре к нему присоединился отец, ратовавший в Питере за свое назначение в Севастополь.

Первое время Некто выполнял второстепенную работу. Попутно он обучался навигации. Некто проявлял к морскому делу живейший интерес. В это же время проявилась его способность точно стрелять. А выяснилось это совершенно случайно, в результате спора с отцом. Отец, проигравший спор, посоветовал командиру фрегата обратить на сына внимание. Тот обратил и назначил Некто на должность стрелка с марс-площадки…

…И вот Некто впервые в бою. Впервые выпадает шанс проявить свое мастерство с пользой для товарищей. Он на марс-площадке, как мишень в тире. Спиной Некто почти прислоняется к мачте, чтобы хоть с одной стороны закрыться от вражеского огня. Корабль в гуще боя. Турки превосходят числом, но не умением. Этот бой – дебютный и сразу удачный для Ф. Ф. Ушакова. Но с Некто немного другая история.

Некто просто четко исполнял свои обязанности. Он дежурил на марс площадке грот-мачты. Их фрегат был атакован тремя мелкими турецкими кораблями. Некто стрелял в сторону одного из них, укрывался за мачтой, перезаряжался, разворачивался и стрелял в сторону другого. Фрегат, на котором находился Некто (вместе с отцом), был тридцати восьми пушечным. В один из периодов сражения завязался ожесточенный бой с сорока двух пушечным турецким фрегатом. Некто стрелял по орудийным расчетам, обслуживавшим орудия на опердеке3 турецкого фрегата. Поэтому сам он был желанной целью турецких стрелков. Бой был маневренным, и русские старались давать залпы по туркам, не попадая под ответные. Но вот на турецком фрегате приготовили залп. Турецкий офицер поднял руку, чтобы ее взмахом отдать команду «пли». В этот момент Некто обратил внимание, что этот турецкий офицер в действительности одет в английский мундир, да и лицом на турка не похож. Некто взял прицел и выстрелил. Прозвучал бортовой залп…

…Отец Некто был наводчиком одного из орудий на опердеке. Место опасное, чего уж говорить. Некто периодически поглядывал вниз, но там все было в порядке. Пушка, наводимая отцом, делала выстрел за выстрелом. После вышеупомянутого залпа же пушка была разбита, весь расчет – убит, и только отец – цел и невредим.

Теперь отец укрылся, а бой продолжался. Некто очень удивился присутствию английского офицера на турецком корабле. Он слышал, что Англия помогает туркам, но не думал, что эта помощь – прямая. Некто увидел, что скрывается под маской дружбы и взаимопомощи. И, хотя он об этом не догадывался, его ждала еще пара подтверждений этого предположения.

Первое выразилось, спустя несколько минут, на (или в) турецком линейном корабле, под кормой которого проходил фрегат. Понятно, что высота борта турецкого линейного была значительно больше, чем у русского фрегата. Но марс-площадка, занимаемая Некто, все равно находилась выше. И вот наш стрелок, не веря своим глазам, обнаружил второго английского офицера, готовящегося отдать команду «пли» турецким стрелкам, выстроившимся на юте4 и нацелившими свои ружья на матросов, находящихся на опердеке русского фрегата. Некто едва успел убить англичанина раньше, чем тот взмахнул рукой, но турки не растерялись, подняли головы и вразнобой выстрелили по марс площадке. Но Некто уже… не было, он укрылся за мачтой и перезаряжал там ружье, думая уже вписать англичан в число своих личных врагов. В это время турецкий линейный корабль остался позади…

Второе выразилось, спустя двадцать – тридцать минут, в виде маленького турецкого кораблика, попавшего под бортовой залп русского фрегата. Судя по всему, этот турецкий кораблик был корвет, с вооружением порядка двадцати пушек на опердеке. Далеко не все из них к тому моменту находились в рабочем состоянии. Так вот на марс-площадке фок-мачты этого корвета стоял английский матрос, с ружьем. Он брал прицел то ниже, то выше, то левее, то правее, раздумывая: в кого бы выстрелить. Но Некто быстро нашел этого выдающегося из масс индивидуума, воевавшего за деньги, а не за Родину или что-то близкое к ней, ибо ей – Англии – ничего со стороны России не угрожало. Много таких, жадной толпой окружающих людей, которые платят им за их лесть, выражающуюся в готовности пойти на что угодно, в погоне за деньгами, являющимися, по сути, пустой бумагой и обычным железом, которое им так и не дано, зачастую, увидеть. Но Некто не думал об этом. Его мысли были направлены теперь в одну точку – в голову англичанина, возлежащую на дуле ружья Некто, равно как и его самого голова выцеливалась английским солдатом удачи. Некто выстрелил…

К этому времени их фрегат представлял довольно мрачное зрелище. Половина пушек была разбита, некоторый такелаж5 – порван, а рангоут6 – поломан. Но сражение подходило к концу. Турки, как это ни странно, начали отступать, потеряв один корабль. Ушаков провел блестящий маневренный бой и заставил противника, превосходящего его по числу линейных кораблей в восемь (!) раз, уйти. Такого исхода никто не ожидал. Командование флота сделало определенные выводы.

Некто сделал для себя свои выводы. Он окончательно понял, что не всегда тот друг, кто другом зовется. Некто знал, что «враг моего врага – мой друг». Исходя из этого, он понял, что «друг моего врага – мой враг». Во время обратного пути в Севастополь Некто все обдумал. В его уме в то время рождались туманные мысли, касающиеся его будущего. И он решил изложить свои мысли командиру фрегата, с которым у них с отцом были особые отношения. Тот выслушал его. Сначала он колебался, но, путем долгих споров, Некто убедил его в своей правоте.

И Некто взял то, что выпросил у тех, кто дал ему это. Некто направился туда, куда указывал ему разум, используя то, что получил от тех, у кого он это выпросил. Некто попрощался с теми, кто не хотел его отпускать. И Некто мысленно приказал тем, кто хотел убить его, готовиться к явлению его, ибо сказано: «Si vis pacem – para bellum».

II. Si vis pacem – para bellum7

1779 – 1780 годы, Глазго – Филадельфия – Нью-Йорк – Бостон – Брест.

Глазго

Томас Фоули был владельцем судоверфи «Фоули Марине» в Глазго. Он был потомственным наследником этой верфи. Его дед открыл ее. Фоули были семьей джентри – «новых дворян». Его дед – Джордж Фоули, первым решил, что судостроение принесет его семье куда больше прибыли, чем пасущиеся на огромных площадях пастбищ овцы. Его предприятие оправдало себя. Прибыль от государственных и частных заказов была в три раза больше, чем от продажи шерсти. Они строили корабли: военные – для государства; торговые – для частных компаний; яхты – для дворян. Сначала на верфи было три стапеля8, при отце Томаса – шесть, Томас увеличил число стапелей до восьми.

Вообще семья Фоули любила деньги. Томас – в особенности. Он имел страсть к деньгам, всюду гоняясь за наживой. В его планах было добавить еще два стапеля на верфь. «Фоули Марине» давила конкурентов якобы низкими ценами, а в действительности требовала на пятьдесят процентов больше. В обмен верфь предлагала древесину высшего качества, ускоренную постройку, без потерь в качестве продукта, и лучшую в Англии отделку. Надо сказать, «Фоули Марине» действительно сдерживала свое слово, ведь стоило Томасу увидеть дополнительный доход, как он мог все перевернуть в поисках древесины высшего качества и лучших мастеров отделки. И владелец верфи творил чудеса, находя все это в кратчайший срок. «Фоули Марине» не переставала удивлять клиентов скоростью и качеством постройки.

Джордж Сэйлор слышал об этих великолепных качествах знаменитой судоверфи. Поэтому он отправился именно туда. Когда Сэйлор прибыл в контору, он увидел очередь из четырех человек, ожидающих делового разговора с Томасом Фоули. Джордж понял, что ему нужно действовать быстро, дабы не упустить свой шанс. И он бесцеремонно направился к двери, на которой висела табличка: «Томас Фоули. Начальник верфи. Владелец «Фоули Марине».

– Сэр, вообще-то здесь соблюдается очередь! – попытался возразить Сэйлору какой-то великовозрастный джентельмен, сидевший в коридоре. Он был довольно плотного телосложения. Судя по всему – лицо от Ост-индской компании. Но Сэйлор не сдавал.

– Мистер, мы с мистером Фоули сейчас быстро все уладим. Вас мы нисколько не задержим.

Он открыл дверь в кабинет и вошел. Фоули удивленно поднял глаза на явившегося.

Владелец верфи сидел за небольшим столом, заваленным бумагами. Напротив стола стоял стул для клиентов. Дверь также была напротив стола, примерно в двух метрах от него, и открывалась наружу. Слева от нее располагалось единственное, в тот момент распахнутое, окно. На подоконнике стоял фонарь. Больше ничего примечательного в кабинете не обнаруживалось.

Томас Фоули был высоким человеком с тощей и костлявой фигурой, увенчанной неестественно вытянутым в области скул лицом. Глаза были близко поставлены, а высокий лоб полузакрыт неизменной треуголкой, которую он, похоже, никогда не снимал. Парик отсутствовал. Фоули одевался в мундир (!) темно-зеленого цвета, наподобие красных мундиров английских солдат. Белые отвороты рукавов этого мундира, в особенности на правой руке, уже давно замусолились и истерлись. Штаны и обувь Фоули напоминали снаряжение армии Англии. В общем, внешний вид не соответствовал человеку его достатка. Владелец судоверфи явно экономил на одежде.

Джордж Сэйлор представлял собой противоположность Томасу Фоули. Это был человек, ростом еще выше первого, но с более атлетичной фигурой. Лицо представляло собой по форме некое совмещение овала с прямоугольником, но не так вытягивалось, как у Фоули. Глаза расставленные шире, играли хитринкой и затаенной силой. Голову его венчала темно-синяя треуголка с черной окантовкой, из-под которой выбивались темно-коричневые волосы. Джордж носил мундир на манер капитанского в цвет треуголки. Плащ-накидка черного цвета, из-под которой внизу выглядывали ножны, а вверху рукоять сабли, повисла за спиной. Кроме того, на поясе было две кобуры с пистолетами. Все отвороты и окантовка мундира блестели золочеными пуговицами на вороного цвета ткани. На ногах посетитель носил походные сапоги со шпорами, а ладони скрывал под черными перчатками. Так выглядел Джордж Сэйлор – человек, представший перед глазами владельца и директора «Фоули Марине».

– Что вам угодно, сэр, и почему вы так бесцеремонно вломились сюда?

– У меня нет времени на формальности, джентльмен. Мистер Томас Фоули, как я понимаю? Меня зовут Джордж Сэйлор. У меня есть предложение, которое вас озолотит.

– Присаживайтесь, сэр, – Фоули указал клиенту на стул.

– Спасибо, мистер Фоули. Я прошу вас объявить джентльменам в коридоре, что сегодня вы никого не примете. Иначе я не смогу говорить. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы они удалились.

И Томас, почуявший запах денег, мгновенно исполнил просьбу Сэйлора.

– Так о чем собственно речь? – Фоули отложил все бумаги и уставился на собеседника.

– Вы должны построить корабль. Фрегат. Из лучшей древесины, в кратчайшие сроки и без потерь в качестве. Я слышал, по таким делам «Фоули Марине» – лучшая верфь, – взгляд Сэйлора сверлил Фоули и тот, не выдержав, опустил глаза.

– Извините, сэр, но у нас нет свободного стапеля, да и готовой древесины. Кстати, кто вас прислал?

– Я прислал себя сам. Я заплачу вам двойную цену, и вы найдете стапель, древесину и рабочие руки. Я доплачу еще, и вы больше не будете интересоваться, кто меня прислал, не так ли?

Фоули почуял, что из этого клиента можно выкачать еще больше и не согласился:

– Вы знаете, сколько эти рабочие требуют в оплату своего труда? А сколь дорога сейчас древесина? Я разорюсь!

– За тройную цену – нет. Больше того, вы сохраните в строжайшей тайне то, что вы будете строить и то, для кого вы будете строить. Вы сохраните в тайне спуск этого корабля, на корме которого не будет названия, на воду. Вы заплатите рабочим, чтобы они молчали, и сами будете молчать. Вы найдете первоклассную древесину и стапель на пустом месте. И, через двадцать один месяц, вы сдадите мне лучший в мире фрегат. Не так ли, мистер Томас Фоули?

Глаза судостроителя светились от счастья:

– Я все сделаю в точности!

– Вот вам аванс. Здесь реальная стоимость работ. Остальное получите после постройки, – и Сэйлор отсчитал энное количество ассигнаций и, в дополнение к ним, выложил на стол мешок со звонкой монетой.

– Спасибо, сэр Джордж! Я все сделаю по высшему разряду!

– Я очень на вас надеюсь, мистер. Счастливо оставаться! Возможно, мы еще увидимся во время работ, а вообще, ждите нас через двадцать один месяц.

– Вы уже уходите? Что ж, до свидания, сэр Джордж! Был очень рад познакомиться с вами!

Сэйлор уже хлопнул дверью. У порога он бросил бумагу, с номером его банковского счета, в качестве гарантии выплаты остальных денег. Фоули был счастлив. Он закрыл контору и удалился выполнять обязательства.

Джордж Сэйлор шел по улице Глазго в направлении порта. Он думал: «Вот как деньги преображают людей. Этот скупой и жадный человек готов на все, лишь бы сорвать с клиента лишний фунт. А когда тот заплатит ему, Фоули перевернет всю Англию, но найдет и сделает то, что обязался. Ему бы королем быть с таким темпераментом. Золотой был бы человек, если бы деньги не так любил». В это время Сэйлор открыл кошелек, чтобы проверить количество денег.

Какой-то человек на бегу оттолкнул Сэйлора и выхватил у него кошель. Началась погоня. Люди на улице расступались перед бегущими и смотрели им вслед. Сэйлор не звал на помощь. Он был уверен в своих силах и способностях. Когда вор свернул за угол, Сэйлор решил, что момент настал. На бегу он выхватил пистолет из правой кобуры левой рукой и выстрелил под ноги вору. Людей рядом не было. Это произошло в узком грязном переулке. Расчет Сэйлор оказался правильным: пуля ударила в землю рядом с ногой вора, и он упал.

Джордж подбежал, перевернул лежащего вора, чтобы увидеть его лицо. Кошель Сэйлора лежал впереди, метрах в двух. Вор был чуть моложе Сэйлора. Лицом он смахивал на француза. Одеждой – на моряка. Теперь он был весь в грязи. Сэйлор приставил пистолет к голове вора:

– Кто ты такой!?

– Я ничего не скажу!

– У тебя два варианта: или я спускаю курок, или ты получишь половину денег, которые хотел украсть. Выбирай!

– Я вам не верю!

– Я считаю до трех… Один!… Два…

– Стоп! Меня зовут Робер де Брильяр. Я – французский матрос. Наш корабль потопили англичане. Меня взяли в плен. Здесь я сбежал, и теперь меня разыскивают. Все! Я все сказал.

– Какие паруса ты бы поставил, если бы дул свежий норд-ост, а тебе надо было бы идти строго на зюйд-вест?

– Я бы поставил марсели и брамсели на фок и грот и, может быть крюйс-марсель9.

– Вставай! Вот тебе деньги. Я вывезу тебя из Глазго в обмен на то, что ты будешь служить мне верно. Родные у тебя есть?

– Нет, сэр! Я буду с вами везде. А к чему был вопрос про ветер?

– Мы направляемся в Филадельфию, де Брильяр. Расскажу тебе все по дороге. А пока, нужно попасть в порт. Если ты голоден, пообедаешь на корабле.

Филадельфия

Торговый корабль, капитану которого Сэйлор заплатил хорошие деньги, чтобы тот довез их до Филадельфии, высадил двух путников на внешнем рейде. Сажая Сэйлора и де Брильяра в шлюпку, стоимость которой они вполне оплатили, капитан сказал им, что опасается захвата судна, потому что не знает, под чьим контролем город.

И вот два странника гребли в направлении берега страны, раздираемой войной за независимость, начавшейся в результате неправильной политики английского короля и парламента в отношении свободолюбивых жителей этой страны, являвшими собой не англичан, а смесь пятидесяти народов, и именовавших себя американцами. Естественно, патриоты ненавидели англичан. Джордж Сэйлор рассчитывал набрать основную часть команды из них. Его спутник, Робер де Брильяр, был введен Джорджем в курс дела. Во время долгого путешествия через Атлантику, Сэйлор убедил де Брильяра, что их дело – правое. И теперь умный матрос из пикардийской семьи стал убежденным сторонником задуманного Сэйлором предприятия.

Филадельфия была тогда знаменита тем, что в этом городе, 4 июля 1776 года, Континентальный конгресс принял Декларацию о независимости новой страны – Соединенных Штатов Америки от Англии и еще кого бы то ни было. Филадельфия являлась типичным колониальным городом, как и другие такие в Северной Америке. Достаточно широкие улицы застраивались одинаковыми (или почти одинаковыми) трех-, четырехэтажными домами. На широких улицах бродила беднота и патрули Континентальной армии. У пристаней стояло несколько кораблей, в том числе фрегат под американским флагом.

Джордж Сэйлор решил пристать к самой отдаленной пристани, чтобы не привлекать лишнего внимания. Они высаживались в утренней дымке. Как ни хотел он засекретить высадку, патрули уже суетились, озадаченные появлением корабля с английским флагом на внешнем рейде. Однако путники без эксцессов ступили на твердую землю и пошли по улице к центру города. Де Брильяр не понимал, зачем они идут в центр, если они прибыли нанимать моряков, которые болтаются в порту, но француз не задавал лишних вопросов. Каково же было его удивление, когда Сэйлор у первого попавшегося патруля остановился и спросил, где можно найти коменданта города.

– Зачем вам комендант, сэр? – спросил де Брильяр, когда они отошли на достаточное расстояние от солдат.

– Думай, де Брильяр. Ты это умеешь, поэтому ты и здесь.

Они пошли дальше. Через некоторое время моряки добрались до площади у здания ратуши. По пути Джордж постоянно справлялся о правильности дороги к ней. Вход в ратушу охраняли два солдата. Когда Сэйлор и де Брильяр подошли к ним, те потребовали пропуск. Пропуска не было.

– Ну, на «нет» и суда нет! – констатировал капрал Континентальной армии.

– Ребята, а вы давно пили фирменный виски? – заискивающе спросил Сэйлор, подняв брови и глядя на солдат как бы исподлобья и улыбаясь кривой насмешливой улыбкой.

– Давно, сэр!

– Значит, выпьете сегодня, – и он протянул солдатам бутылку виски.

Джорджа и Робера впустили в ратушу. Они прошли к кабинету коменданта Филадельфии. У двери какой-то швейцар сказал им, что комендант никого сегодня не примет. На это Сэйлор с обычной своей бесцеремонностью ответил:

– Нас примет!

– Но сэр…

Однако Сэйлор и де Брильяр уже хлопнули дверью.

В комнате, где они оказались, имелось два окна – слева и справа, напротив друг друга. На стенах были поклеены обои, а на полу – положен паркет. Потолок украшала люстра на восемь свечей, а стену напротив двери – картина, изображавшая баталию времен крестовых походов. Под полотном стоял стол, за которым и сидел хозяин кабинета.

Комендант был человеком среднего роста и телосложения. Его лицо имело почти круглую форму с орлиным носом и совиными бровями. Подбородок едва выделялся, а под носом комендант носил усы. На голове его был парик (!), а треуголка лежала рядом. Представитель власти носил мундир, похожий на форму немецких наемников, темно-серого цвета с белыми отворотами и золотыми пуговицами. Рядом со стулом стояла прислоненная к стене сабля в ножнах. Когда двое неизвестных вошли в кабинет, комендант был занят какими-то мыслями. Его руки лежали на столе, а глаза были устремлены в одну точку.

Сэйлору этот человек понравился. Поэтому он заговорил первым:

– Сэр, извините нас за то, что мы так внезапно вломились к вам в кабинет.

– Да… Господа… Я не занят. У вас что-то важное? Вы кто?

– Меня зовут Отто Штайнер, – представился Джордж Сэйлор, – а это мой французский друг – Робер де Брильяр. Вот мои документы. Робер, покажи мистеру…

– Миллеру. Рой Миллер.

– …Мистеру Миллеру свои документы.

И Сэйлор предъявил коменданту Миллеру свои прусские документы. При этом, движение его руки сопровождалось заинтересованным взглядом не перестающего удивляться де Брильяра. Он выложил свои единственные документы.

– Так… Значит, Штайнер и… Присаживайтесь, господа!.. И Робер де Брильяр, – комендант читал их бумаги.

– Совершенно верно, сэр!

– Когда вы прибыли к нам, господа?

– Вчера, на корабле, привезшем припасы для Континентальной армии из Франции, – ответ Сэйлора сопровождался тем, что глаза де Брильяра чуть не вылезли из орбит от удивления. Робер решил, что им конец. Но, не тут-то было.

– А, это тот корабль!? Ясно, господа… Так что же вам от меня надо?

– Мистер Миллер, мы собираемся посетить Нью-Йорк и Бостон. Мы хоти получить от вас какой-нибудь документ, дабы избежать возможных недоразумений с солдатами как там, так и здесь, – Сэйлор сверлил коменданта взглядом, говоря эти слова, облокотившись на стол и оперев голову на кулак левой руки. Де Брильяр сидел напротив него.

– Многоуважаемые господа! Я не могу дать вам подобного верительного документа. Я не знаю кто вы. За вас никто не поручится. А может вы – английские шпионы? А? Ваши имена, быть может, совсем не ваши? Может быть вы, Отто Штайнер, сейчас выхватите пистолет и убьете меня? Но по вам и вам, Робер, я вижу – вы этого не сделаете. Вы люди порядочные. Но у меня есть инструкции, и их я, как бы я этого ни хотел, нарушать не могу. Извините, господа! – произнося эти слова, Миллер переводил взгляд то на де Брильяра, то на Сэйлора.

– Спасибо за оказанную нам честь, сэр комендант. Кстати, отсюда открывается прекрасный пейзаж! – и Джордж посмотрел в окно. Комендант тоже повернулся туда, а наблюдательный Робер заметил, что хитрый Сэйлор стянул со стола коменданта две бумажки из тех, что лежали там большой стопкой.

– Да, вид неплохой! А к чему это вы?

– Просто обратил внимание. Ну что, до свидания, мистер Миллер! – и Сэйлор встал и направился к двери, увлекая за собой де Брильяра.

1 2 3...5 >

На страницу:

Перейти

1 из 5