Осень жизни

После окончания института, получи распределение в одну из районных газет, она целый год исправно прославляла трудовые подвиги комбайнеров и лесорубов. Но стоило увидеть в конце статьи собственную фамилию, как её тут же начинала охватывать паника. «Она никогда не позволит мне завоевать популярность среди читателей и героев моих статей. Если бы я работала на телевидении, меня узнавали бы в лицо, и тогда никакая фамилия не была бы страшна».

Так ей казалось. Но когда её мечта сбылась, реальность оказалась хуже ожиданий.

На первых порах руководство телевидения не поручало ей никаких серьёзных заданий. Работа Любы ограничивалась новостными материалами. И тем не менее её фамилия мелькала на экране. Сколько раз просила она режиссёра монтажа Сергея писать её самым мелким шрифтом, на что тот неизменно отвечал, что не имя красит человека, а человек – имя. «Может быть, так и есть», – думала Люба, но все равно считала, что не получает серьёзных заданий из-за своей неблагозвучной фамилии.

А однажды случилось нечто, что заставило её пойти к главному редактору и спросить, может ли она придумать себе псевдоним.

– Твоё право, – ответил он. – Но зачем тебе это?

– После прошлой планёрки я всю ночь провела в слезах.

В тот день на планёрке среди прочих сюжетов обсуждали и черновой вариант сюжета, подготовленного ею, – о глубокой любви двух людей, встретившихся на фронте и сохранивших свои чувства на протяжении нескольких десятилетий. Она впервые получила столь серьёзное задание. Редактор сказал, что её будущее как тележурналиста зависит от того, как она справится с этим заданием. Старалась вовсю. Однако всё испортил Сергей. Занимаясь нарезкой материала и вставкой титров, он вынес в самое начало крупным планом, да ещё и в ярком, притягивающем взгляд цвете, её имя – Гнилая Любовь, а ниже шло название: «Вместе сорок лет». Выходя с планёрки, все только и говорили: «Ох уж эта гнилая любовь! На что только она не способна!».

– Ну и что заставило тебя так взволноваться? Сергей не сразу сообразил, как прозвучит твоя фамилия в контексте с названием, а увидел лишь то, что ты впервые создала нечто стоящее. Вот он из уважения к тебе и вынес на экран крупным планом твоё имя. Но потом всё исправил и заодно доработал сюжет в лучшую сторону. В итоге твой фильм приобрёл дополнительную выразительность, тонкий подтекст, удивительную художественную целостность и заиграл новыми красками. Лучше бы ты оценила Сергея и то, какие удачные отобрал он фрагменты, добавил спецэффекты, компьютерную графику, синхронизировал видеоряд с музыкальной композицией. Телезрители отреагировали на твой фильм мгновенно. Уже поступают звонки с положительными откликами. Так что скажи спасибо Сергею. Он не просто талант, а талантище!

– Зато наши все смеются, – и у Любы на глаза вновь набежали слёзы, но уже от того, что Иван Филиппыч похвалил не её, а Сергея.

– Зачем принимать близко к сердцу то, что завтра забудется?

И тогда она достала из кармана свой последний и самый главный козырь.

– Мне кажется, моя фамилия лишает меня уверенности в себе и мешает достичь успеха в работе.

– Если кажется, то меняй, – устало сказал редактор. – Хотя я не стал бы этого делать. Лучше бы ты потратила свою энергию на то, чтобы поучиться у лучших мастеров талантливо реализовывать любую идею и делать это быстро и качественно. Ты умеешь хорошо начитывать закадровый текст, у тебя прекрасный тембр голоса. Тут ты без сомнения талант. А над остальным, милочка, надо поработать. Хочу напомнить тебе, что во всех пособиях по тележурналистике в списке обязательных профессиональных качеств, кроме физических данных – хорошей внешности, приятного голоса и правильного произношения, неизменно присутствуют и такие качества, как знание жизни и людей, ум и находчивость, чувство юмора, терпение, воображение, энтузиазм, способность работать в коллективе. А это либо есть в человеке, либо нет. Но даже то, что дано природой, необходимо, милочка, развивать в течение всей своей профессиональной деятельности. Опять же поучись этому у Сергея. Вот он настоящий труженик! К тому же инициативный, рисковый и, что самое важное, имеет свою точку зрения, свои принципы и умеет самостоятельно принимать решения. Его уже сколько раз пытались забрать в кинематограф, но что-то крепко держит его у нас на телевидении, – и, понизив голос, добавил: – Это, конечно, не моё дело, но поговаривают, что он влюблён в тебя.

«Был бы влюблён, – подумала Люба, – не давал бы всем повода лишний раз судачить обо мне. И никакие объяснения не могут оправдать его поступок».

Но больше всего она была ущемлена тем, что редактор советует ей учиться у Сергея, и потому с вызовом ответила, что ей всегда казалось, что закадровый текст важнее любой картинки.

– Я читала, что без нормального текста всё, что зритель видит на экране, превращается в камин, в котором можно наблюдать разве что игру языков пламени.

– Ты, голубушка, права: поскольку сказанное иногда оказывается значительно важнее показанного, то восемьдесят процентов смысла зрители постигают при помощи ушей. Но ты упускаешь другое, не менее значимое, – то, что столько же процентов информации они получают при помощи зрения. Иногда показ события вообще не нуждается в пространных комментариях: изображение говорит само за себя и может превалировать над звучащим с экрана словом. В таких случаях тележурналисту не стоит вступать в состязание с изображением, дублируя его. Потом – пожалуйста. Но это будет уже попытка развить впечатление, осмыслить его. Так, во всяком случае, должны были учить тебя преподаватели. Так что, – повторил Иван Филиппыч, – если любишь свою профессию, займись самообразованием и тогда никакая фамилия не станет препятствовать твоей известности. Или ты думаешь, над твоим псевдонимом не будут смеяться? Есть на эту тему масса смешных анекдотов. Но я тебе расскажу одну байку. Она, правда, грубая, но показательная. На имя Николая II подала прошение о смене фамилии купчиха Семижопова. Николай II разрешил замену и со словами: «Хватит ей и пяти!» присвоил купчихе новую фамилию, – и Иван Филиппыч рассмеялся. Но взглянув на Любу, сжалился над девушкой: – Если тебе станет легче жить с другой фамилией, то меняй. А лучше выйди замуж. У Сергея, кстати, замечательная фамилия – Любимов.

– Я подумаю, – и, хлопнув дверью, Люба вылетела из кабинета.

А на следующий день рано утром помчалась в паспортный стол узнать, реально ли поменять фамилию и сколько времени это займёт.

– Я за вами буду? – спросила она парня, одиноко сидевшего в коридоре.

Он кивнул.

И пяти минут не прошло, как из кабинета послышался голос:

– Соловей, заходите.

Любу словно током электрическим прошибло. «Вот такую фамилию я хочу! Как я сразу об этом не подумала? Редактор ведь сказал, что никто так хорошо не умеет начитывать тексты, как я». Всё остальное, сказанное им, конечно же, пролетело мимо её ушей. И не удивительно: она видела панацею от всех своих бед только в смене фамилии.

Перерыв папки, шкатулки, ящички, коробочки, достала все документы, которые получила за свою недолгую жизнь, начиная с аттестата зрелости, диплома об окончании вуза и заканчивая пропуском для входа на телевидение, пытаясь разобраться, что из них подлежит обмену, а что – нет. И даже водительское удостоверение нашла, которое пока не пригодилось, но всякое может быть – вдруг машину когда-нибудь купит?

Одного боялась – рассказать об этом маме и отцу, но сумела убедить их.

И всё это время ей хотелось, чтобы однажды редактор сказал о ней так же, как о Сергее: что она умная, талантливая, имеет свою точку зрения, свои принципы и умеет самостоятельно принимать решения.

Всё чаще вспоминала Люба и другие его слова – о том, что репортёру на монтаже просто необходимы знания и практика режиссёра. А представляя своё прекрасное будущее, стала изучать опыт известных мэтров, стоявших во главе кинопроектов: быть может, когда-нибудь её пригласят в кинематограф, и она станет снимать настоящее кино.

Вновь почувствовав себя студенткой, она тщательно записывала в отдельную тетрадь всё, что из прочитанного считала для себя важным и интересным. И первое, что взяла на вооружение, – слова Эйзенштейна о том, как важно уметь выражать свои мысли через картинки, а также умение Михаила Ромма из любой жизненной ситуации извлекать тему, и многое другое, что прошло мимо её внимания, когда она училась на журфаке. Но больше всего поразила фраза Григория Козинцева о том, что режиссуре научить невозможно, но можно научиться думать, тогда до всего остального можно добраться своим собственным умом.

И с нетерпением ждала, когда в её руки попадут пахнущие типографской краской новенькие документы. И вот, наконец, в титрах стала появляться её новая фамилия.

Прошло достаточно времени, прежде чем её вызвал к себе главный редактор.

– Ну что, милочка, хочу сделать вам комплимент, – Иван Филиппыч из уважения к коллеге даже на вы перешёл. – Ваши последние работы восхитительны! Вы хорошо потрудились, сумели повысить своё мастерство, закалили свои способности в борьбе за интересный, оставляющий впечатление у зрителей эфир, а также максимально использовали свой талант, артистизм, обаяние. Вашему упорству можно позавидовать. Вы на своём примере подтвердили тезис о том, что успех – это два процента таланта и девяносто восемь процентов трудолюбия. Вы научились воздействовать на зрителя значимостью темы, чёткостью авторской позиции. А ещё вам удалось использовать специфику экрана для передачи процессов, происходящих во внутренней жизни человека. И, конечно же, искренне восхищаюсь тем, как свободно, непринужденно вы строите беседу. Вовремя взятая пауза в речи, небрежно оброненная фраза, улыбка, смех, интонация, выразительный жест, мимика… Всё это делает вашу речь необычайно доступной, выразительной, эмоциональной.

И ни слова о том, что у неё появилась новая фамилия. Но её заметили другие: «Вы только послушайте, как наша Люба с телеэкрана соловьём заливается!».

Годы, потраченные на самообразование, дали свои плоды. Люба обрела уверенность в своих силах, стала набирать обороты и обрастать друзьями. И всё в её жизни потекло к ней, а не от неё, как это было раньше. Она стала притягивать к себе успех и даже расцвела внешне. У неё появился свой ярко выраженный стиль, за которым скрывались не только её личность, но и её талант, кругозор, компетентность, культура, актёрские способности, обаяние.

Не раз добрым словом вспоминала она главного редактора, натолкнувшего её на необходимость работать над собой. Именно это принесло ей осознание собственной ценности. Теперь она могла позволить себе избирательно подходить к заказам, а в случае, если какой из них был ей не интересен, и вовсе отказаться от проекта.

Сейчас уже она учила начинающих журналистов тому, что успех их сюжетам может обеспечить лишь глубокое знание той темы, о которой они собираются поведать телезрителям, умение отбирать события и факты, необходимые для её раскрытия, а также способность наблюдать за тем, что происходит в окружающем мире, и искать что-то, что сможет пригодиться.

– Наша работа, – говорила она, – похожа на работу скульптора, задача которого – освобождать фигуру, спрятанную в мраморе или камне, отсекая всё лишнее.

И призывала избегать штампов, сидящих «на кончике языка и с поразительной готовностью срывающихся так легко и непринуждённо, что нужно усилие для того, чтобы избежать их», а также дорожить мнением аудитории, её вниманием и временем, не утомлять телезрителей, а, напротив, волновать новизной мыслей и эмоций.

– Это должно стать первой, последней и единственной заповедью тележурналиста, – говорила она.

И всегда завершала общение с начинающими журналистами словами Вуди Аллена: «Окружающий мир – это бесконечный источник вдохновения и идей. Не закрывайтесь от него».

Приходилось участвовать и в подготовке дикторских кадров – обучать их культуре звучащего слова. Из её кабинета то и дело доносились какие-то непонятные звуки типа: «Мим-бр-ми, ним-бр-ми, рым-бр-мы, трым-бр-мы…».

– Что у вас там происходит? – заглядывая в дверь, спрашивал проходящий мимо редактор.

– Развиваем речь, – с улыбкой объясняла Люба. – А вы не хотите попробовать?

– Увольте, у меня своей работы выше крыши.

У Любы её тоже было много, но как отказать в помощи тем, кем сама была недавно?..

Сейчас Люба была бы не прочь вернуть свою родовую фамилию. Причин для этого оказалось много. И одной из них стало то, что нашлась дальняя родня, носящая эту фамилию. Но мало кто из них мог догадаться, что «звезда» телевидения Любовь Соловей – их родственница. А доказать свою причастность к своему роду теперь очень трудно. Ещё самозванкой назовут! А ведь среди Гнилых, оказывается, есть один профессор, два преподавателя вуза, врач-невропатолог и даже искусствовед. Но стоит только Любе представить, какой путь надо пройти, чтобы вернуть себе прежнюю фамилию, как тут же у неё отпадало всякое желание заниматься этим вторично.

Глава 3

«Интересно, как сложилась жизнь Александры Бездарь?». Этот вопрос давно волновал Любу, но она всё никак не могла найти время, чтобы зайти в нотариальную контору, где в своё время познакомилась с помощником нотариуса.

Однажды любопытство взяло верх, и она зашла в знакомую дверь. Ничего здесь не изменилось. Вот только Александра Бездарь, судя по вывеске на двери кабинета, пошла в гору: она уже не помощник нотариуса, а нотариус, причём весьма востребованный: к её кабинету выстроилась очередь человек из пятнадцати. Значит, смогла добиться своего и даже фамилию менять не пришлось. Тем более есть о чём с ней поговорить.

Отстояв в очереди часа три и выслушав море восхищённых отзывов в адрес нотариуса, зашла в кабинет. И растерялась, увидев в кресле незнакомую женщину.

– А я вообще-то к Александре Бездарь.

– Я слушаю вас.

– Года три назад здесь работала помощником нотариуса женщина с такой же фамилией, как у вас.

– Я поняла, о ком вы говорите. Она здесь больше не работает. Но вы можете получить консультацию у меня, – с улыбкой сказала хозяйка кабинета.

– Честно говоря, я пришла не за консультацией. Когда-то я посоветовала Александре сменить фамилию, вот и решила узнать, как сложилась её жизнь.

– Увы, не интересовалась. Знаю только, что фамилию свою она сменила.

А с любопытством посмотрев на собеседницу, словно решая, говорить ей об этом или нет, добавила:

– Снова стала Ивановой.

– Извините за любопытство. У вас, как и у неё, очень редкая фамилия. Но судя по тому, что вы не знаете о её судьбе, вы не родственники, – и, показав удостоверение члена Союза журналистов, Люба спросила: – А вас не смущает ваша фамилия? Не мешает в работе?

Нотариус посмотрела на часы.

– К сожалению, у меня расписана каждая минута. Но вопрос вы задали и вправду интересный. Подходите к шести вечера, постараюсь ответить.

И вот Люба снова у Александры. За окном уже надвигались сумерки, и хозяйка кабинета зажгла настольную лампу. Рядом в рамке высветился портрет симпатичного мужчины.

– Мой муж, – и без всякого перехода сказала: – Вы показали удостоверение… Не думала, что ко мне когда-то пожалует автор и ведущая программы «Интересные встречи с Любовью Соловей». Вы уж извините, что заставила вас ждать до вечера, но работа прежде всего, – и тут же поинтересовалась: – Получается, интерес к нашей фамилии у вас профессиональный?

– Вовсе нет. Мною движет чистое любопытство. Когда-то во время моего визита сюда Александра пожаловалась, что фамилия мешает ей строить карьеру. Вот я и посоветовала сменить её. В своё время так же поступила я сама, но потом поняла, что дело вовсе не в фамилии. Вот и решила удостовериться, удалось ли осознать то же самое вашей коллеге.

Это было сказано настолько искренне, что хозяйка кабинета тут же поняла, что гостья не собирается вторгаться ни в её жизнь, ни в жизнь её одноклассницы, выставляя на всеобщее обозрение их историю.

– Мы учились в одном классе, – начала она свой рассказ. – И дружили. Мне нравился Гриша Бездарь, но, видя его отношение к Александре и думая, что она холодна к нему лишь внешне, я, не желая причинить подруге боль, меньше всего хотела, чтобы кто-нибудь из них заподозрил о моих чувствах к парню. После школы мы с ней собрались поступать на юридический факультет. Но когда ехали с её родителями в аэропорт, нас догнал Гриша. Моё сердце выскакивало из груди, когда я слушала, как он объясняется ей в любви. Получив диплом, я приехала в свой родной город и первым делом встретилась с Александрой. Сколько всего недоброго услышала я от неё в адрес Гриши! Если верить её словам, он сломал ей жизнь. Со средним специальным образованием она могла работать только помощником нотариуса, да и то её держали на работе благодаря отцу. Клиенты даже в кабинет к ней не хотели заходить, как она объясняла, «из-за фамилии мужа, будь он неладен».

Александра остановилась: вдруг гостье не интересно то, что она рассказывает? Но Люба слушала внимательно.

– Мне было не понятно, какое отношение к тому, что у неё не складывалось на работе, имела фамилия Гриши? Другой вопрос, когда, забыв фамилию Сумкина, к человеку обращаются Чемоданова. Да и то от этого становится только смешно, и сразу вспоминается рассказ Чехова «Лошадиная фамилия». Но чтобы фамилия влияла на достижения в работе… Это уже из области фантастики. Я всегда была убеждена, что успех – это два процента таланта и девяносто восемь процентов труда. Вы согласны со мной?

– Однозначно. Проверено на себе.

– А вот Александра не приложила никаких усилий к тому, чтобы стать успешным специалистом. Лучше бы занялась самообразованием, чем обвинять мужа и его фамилию в негативном отношении к себе клиентов.

– Вы правы. Обычно мы видим то, во что верим. Если люди постоянно думают о своей бедности и только об этом и говорят, им не грозит стать обеспеченными. К каждому приходит то, во что он верит… Извините, что прервала ваш рассказ. И что же произошло дальше?

– Гриша не выдержал семейных конфликтов и со словами «возвращаю тебе твою фамилию» подал на развод. Я встретилась с ним. Хотела утешить. Он пригласил меня за город посмотреть, как заходит солнце. Зрелище, скажу вам, необыкновенное! А после того, как мы проговорили всю ночь, мы стали встречаться, а ещё через некоторое время Гриша предложил мне выйти за него замуж. С уходом на пенсию нотариуса я заняла его место, а Александра уволилась. Вот такая история…

– Очень даже интересная.

– Ах, да, забыла, вы ведь задали вопрос, не мешает ли мне в работе моя фамилия? Нисколько. Не думаю, что кардиологу Бессердечной Татьяне Васильевне, на приёме у которой мне однажды пришлось побывать, приходило в голову сменить свою фамилию на более благозвучную или выбрать из-за этого другую профессию. Она на сегодня – один из самых грамотных врачей в городе. А к нашему мануалисту Виктору Костоломову всегда очереди выстраиваются, и ни у кого не возникает желания поискать другого врача только потому, что их не устраивает его фамилия. А ещё мой прадедушка рассказывал, что во время войны у них был экипаж, который не пропустил ни одного немецкого самолёта. Не поверите, фамилии лётчика, штурмана и техника были Могилин, Смертин и Концов. После войны каждый из них был награждён орденом Красного Знамени.

– Спасибо, Александра. Было очень приятно пообщаться с вами. Люблю положительно настроенных людей, а вы просто заряжаете позитивом. И почему я не встретила вас, когда только задумала поменять свою фамилию? Честное слово, я не стала бы этого делать. И я рада, что вам повезло с мужем, – добавила Люба, глядя на портрет человека, который, в отличие от неё, сохранил верность своему роду.

– Мне тоже с ним повезло. Надеюсь, наша история не станет достоянием общественности?

– Ваша – однозначно нет. Но каждая такая встреча становится для меня источником вдохновения и идей.

Высказывание Вуди Аллена, которое Люба когда-то записала в тетрадь, стало её девизом как в профессии, так и в жизни вообще.

***

И руководство телевидения, и коллеги по работе, и телезрители оценили восходящую «звезду» и за душевные телепередачи, и за редкостную красоту. За эти годы многие мужчины пытались добиться её благосклонности, но Люба, отдавая всю свою энергию и любовь работе, не поощрила ни одного из них даже взглядом, считая, что замужество может помешать продвижению к успеху.

А тут ещё мама каждый день напоминала ей о том, что мечтает о внуке или внучке.

– Ты без нашей помощи не останешься. Мы с отцом поможем тебе растить ребёнка.

Но у Любы на это был готовый ответ:

– Вот если вы ещё и в декрет вместо меня пойдёте, тогда выйду замуж.

На что мама на полном серьёзе отвечала:

– Увы, доченька, уйти в отпуск по беременности и родам может только беременная женщина. А вот отпуск по уходу за ребёнком по закону можем взять и мы, твои близкие родственники.

Люба терпеть не могла такие разговоры. Особенно стали доставать они её, когда впереди замаячили сорок лет. А это означало только одно: если в своё время она не создала семью, то теперь шанс встретить человека, который будет ей душевно близок, слишком мал. Даже если и появится претендент на её руку и сердце, то где гарантия, что она со временем она не разочаруется в нём или он – в ней?..

«Мы ведь, женщины, с возрастом становимся слишком разборчивыми. Впрочем, мужчины такие же. У них тоже есть свои притязания. Неудачно пройдя через семейные узы, многие больше не хотят связывать свою жизнь с опытными ровесницами, им подавай ту, что всё ещё полна наивности и любой ценой будет удерживать возле себя мужчину. А вот со взрослой спутницей рассчитывать на подобную лояльность очень трудно. Впрочем, я не раз убеждалась и в обратном: чем старше женщина, тем крепче цепляется она за мужчину, – и тут же с огорчением подумала о себе: – С возрастом я становлюсь умнее, а к таким, по словам некоторых мужчин, непросто подойти. Но не превращаться же ради них в дурочку?».

Люба никогда не озвучивала вслух подобные мысли. Тем более родителям. Они ведь обязательно спросят, откуда у неё такое глубокое познание жизни. Ещё и засмеют, потому что их поколение не привыкло «менять коней на переправе» – если поженились, то на всю жизнь. Им не понять то, что происходит сейчас. Вот почему никогда не делилась с ними результатами собственных наблюдений за знакомыми и незнакомыми мужчинами своего возраста и старше.

А наблюдать и слышать приходилось много чего.

Глава 4

Любе нравилось ходить в соседнее кафе. Почему-то именно сюда мужчины и женщины заглядывают в поисках себе пары. Негласно все называют его «Три холостяка».

Она тоже частенько бывала здесь, пила кофе и прислушивалась к разговорам, которые происходили за соседними столиками, черпая темы для своих будущих творческих замыслов. И однажды встретила там Александру, бывшую Бездарь, вернувшую себе после развода девичью фамилию. Что её туда занесло, неизвестно, но вполне возможно, ей надоело быть Ивановой. Подсела к ней за столик. Та сразу признала в Любе свою бывшую посетительницу, посоветовавшую сменить фамилию, и на вопрос: «Как дела?» рассказала, что за это время имела несчастье ещё дважды побывать замужем, но смена фамилии ничего ей не дала, кроме семейных ссор, всю вину за которые она возложила на бывших мужей.

И неожиданно получила отпор от человека, сидящего за соседним столиком.

– Извините, не знаю вашего имени-отчества.

– Александра. Можно просто Сашенька, – кокетливо отозвалась Александра.

– Как я понял, Александра, вы всегда и во всём обвиняете мужчин и считаете, что всё зло идёт от них. А вот я убеждён в обратном. И попробуйте меня переубедить. Моя первая жена ушла от меня, ободрав как липку, а вторая такое выкинула, что я волком взвыл и сам ушёл от неё, оставив ей всё, что успел за это время нажить. А что заставило вас разочароваться в мужчинах, я так и не понял. Наверное, и вправду попадались негодяи. Такие среди сильной половины человечества тоже встречаются. И я вот о чём подумал, милочка. У меня есть друг. Сейчас он в поисках очередной барышни, – и наклонившись к ней, предложил: – Хотите, познакомлю? Он сейчас придёт. У нас с ним здесь назначена встреча.

В этот момент в кафе зашёл мужчина и направился в его сторону.

– А вот и он собственной персоной. Ему всегда везло на хорошеньких женщин. Не так ли, Георгий?

– У меня их три было, – расплылся тот в улыбке, – но, в отличие от тебя, Виктор, я ни про одну не могу сказать ничего плохого.

Александра весьма быстро сориентировалась в том, что происходит, и тут же включилась в разговор.

– А зачем тогда разводились? – полюбопытствовала она.

«Думаю, её вряд ли интересует, что именно заставляет людей расставаться друг с другом. По всему видно, что пришла она сюда явно с целью с кем-нибудь познакомиться», – подумала Люба, не впервой наблюдавшая за тем, как здесь происходят подобные знакомства.