От края встречи до края расставания

– Это тебе, – я вручаю ей цветы. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше всех, – она улыбается и вдыхает аромат цветов.

– Едем домой? – спрашивает ее муж.

– Конечно! Надеюсь, ты купил огромный торт и шампанское?

– Мы все купили, – улыбаюсь ей и берусь за ручки каталки.

Дома мама постоянно сидит на стуле и не встает, она ест торт, но будто ей совсем не хочется есть, и она делает это через силу, ради нас. Она выпила один бокал шампанского и мне показалось, что ей стало хуже, но она делает вид, что все хорошо. Мама притворяется для меня, что с ней все хорошо, я притворяюсь для нее, что ничего не знаю и ее муж, притворяется для нее, будто ничего не сказал мне. Этот круговорот бессмысленной лжи вызывает во мне тошноту и отчаянье.

Имею ли я право сказать, что я все знаю и мне не нужен этот цирк? Или я обязан молчать, ведь это ее просьба?

– Отведи меня в туалет, – с улыбкой говорит она своему мужу.

– Конечно, родная, – он встает из-за стола и помогает ей.

Как только они выходят за дверь я плачу. Слезы не льются рекой, но я смаргиваю две большие капли.

– Держись, – хлопает меня по спине ее муж.

– Почему она не ест?

– Она несколько месяцев уже не ест, только через силу.

Мне больно от осознания как сильно ее организм отравлен болезнью и от того, что она все это время молчала.

– А вы что не пили шампанское? Меня ждали? – смеется она позади меня.

– Да, тебя ждали, мы же для тебя собрались тут, – улыбаюсь я, глядя в тарелку с тортом.

– Не обращайте на меня внимание, ешьте, пейте, а я тут прилягу, – она садится на диван и поднимает на меня глаза, – все-таки операция была.

Мне тяжело слышать всю эту ложь, но я держусь. Держусь ради нее. Я разливаю шампанское на двоих и подняв бокал чокаюсь с ее мужем. Мы молча смотрим друг на друга и резко осушаем бокалы, будто стопку водки.

Спустя четыре дня ее не стало.

***

На студии ребята скинулись на похороны для моей мамы и получилась приличная сумма, на которую я позволил себе оплатить не только ресторан на полсотни человек, но и дорогие блюда, которые любила мама. Я сижу в середине стола и смотрю на каждого человека, который присутствует тут, меня удивляет, что мама со столькими людьми не потеряла связь сквозь года. Даже адвокат моего отца передал мне записку от него, в которой были очень трогательные слова, которые я должен произнести сегодня за него.

Я начал речь с записки отца:

– На протяжении долгого времени она сражалась с раком с невероятной отвагой и силой. Вся ее жизнь стала битвой, и она никогда не сдавалась. Ее доброта, сострадание и улыбка были всегда рядом с ней, даже когда она сама испытывала боль. Она могла создать атмосферу любви и тепла в нашем доме, даже в самые трудные времена. Ее отсутствие навсегда оставит огромную пустоту в моем сердце. Дорогая моя бывшая жена, пусть твоя душа отдохнет в мире и свете. Я буду помнить тебя всегда. Спасибо за все, что ты дала нам в этой жизни. Пусть земля будет тебе пухом. Спасибо, – по моим щекам текут слезы.

Все встают и молча делаю глоток джина, который у каждого стоит на столе, потому что его любила мама.

– Это слова моего отца и мне стыдно, что я ничего не могу сказать столь прекрасного. Мама, ты была для меня всегда опорой, примером и другом. Спасибо, что ты всегда принимала меня такого, какой я есть и не заставляла меня быть кем-то другим. Мам, я буду всегда тебя помнить и любить, – моя рука дрогнула, я резко подношу к губам бокал задев зубы и выпиваю залпом.

После меня речь говорит ее муж, и его прощание с женой некоторым за столом явно кажется скупым, но только не для меня. Я знаю, как тяжело даются ему эмоции, но то, что в его речи были слова «родная», «счастье» и «разбитое сердце», я понимаю, как сильно он переживает, поэтому встаю и обнимаю его.

4

Год назад

Прошел год со смерти матери, а я все еще не могу это принять. Каждый раз, когда я остаюсь со своими мыслями наедине – меня накрывает. Я начал больше пить и меньше времени уделать себе в бытовом плане. Я не расчесывал свои длинные волосы и в некоторых местах они свалялись, но мне все равно. Каждый день я прихожу в пустую квартиру и мысли о том, что я позвоню маме, а там тишина, разбивают меня на части. В студии я беру больше работы, только чтобы не было времени на раздумья. С девушками видеться я перестал совсем, они все разом стали «пресными» и «безвкусными», что в общении, что в сексе. Я даже забросил дрочку из-за дерьмового порно, в котором вечно все переигрывают.

– Фил, ты сегодня с нами? – Леха садится рядом со мной.

– Нет, я работать буду.

– Брось, тебе нужно развеяться.

– Не хочу я развеиваться, у меня все отлично.

– Мы видим, как отлично… – вклинивается в разговор Влад.

– И что же ты видишь? – поворачиваюсь в сторону Влада.

– От тебя воняет как от бомжа, волосы в колтунах, ты, брат, совсем себя запустил.

– И вечный твой перегар, – добавляет Леха, будто вишенку на торт. – Ты даже ни с кем не трахаешься.

– Если проблема только в этом, – показываю на свои волосы, – то не переживайте, я помоюсь, а если в том, что я не трахаюсь – идите нахер.

– Фил, тебе нужно выбираться из этого, – Леха встает со стула.

– Да, Фил, тебе бы сменить обстановку, – Влад выходит за дверь.

– Иди сегодня домой раньше, – Леха сжимает мое плечо и тоже выходит за дверь.

После их слов я уже не могу работать, мысли о том, что всем заметно, как сильно мне плохо не дают покоя, поэтому я выхожу из студии не доделав работу и иду домой.

Какого черта я делаю? Даже пацаны стали переживать. Но что я могу сделать? Сказать себе: «Перестань»? Это не поможет. Это никогда не помогает.

Не заметив, как дошел до дома, я осматриваюсь: перед моим домом сквер, левее оживленная дорога, а с другой стороны сквера другая оживленная дорога.

Шум. Меня окружает шум.

В моей голове всплывают воспоминания из лета, как я не мог уснуть ночью из-за пьяных компашек в сквере, для которых нет понятия «позднее время». Сразу за этим воспоминанием пришло другое: осенью и весной с обоих оживленных дорог до самого утра доносятся звуки машин и мотоциклов. Я начинаю злиться на то, что я не понял раньше.

Мне нужно съехать отсюда. Черт, мне просто нужно съехать и все наладиться.

Захожу в квартиру, разуваюсь, беру пиво из холодильника, наливаю его в стакан, который я не мыл уже неделю, отпиваю и одной рукой захожу на сайт с арендой квартир. Листаю предложения.

– Дурацкая, – вслух даю оценку каждой квартире. – Только не в этом районе! А вот этот вариант неплох.

Читаю описание квартиры: просторная студия с современным ремонтом, широкий подоконник, на котором можно уютно посидеть с кружкой чая, на кухне новая техника.

– Кружкой пива… Пива, а не чая, да? – обращаюсь я к своему стакану.

Я замолкаю и перевариваю то, что сейчас сделал.

Спросил у кружки… Это еще хуже, чем спрашивать у своего отражения в зеркале в порядке ли я…

Набираю номер из объявления.

– Добрый вечер, – послышалось из динамика.

– Добрый, – я прочистил горло, – все еще сдаете студию?

– Да.

– Когда можно посмотреть ее?

– Сейчас, я как раз тут, показываю другим арендосъемщикам.

Другим? Ты на понт берешь или реально все резко захотели жить на отшибе?

– Я буду через… – я замялся, прикидывая сколько по времени займет путь, – через двадцать минут.

– Хорошо, тогда я Вас жду.

Залпом выпиваю стакан пива, заранее зная, что это плохая идея.

В такси мне уже невыносимо хочется ссать, но я терплю, представляя, что через минуту мы будем на месте и я смогу отлить. Как только я успокаиваюсь и отвлекаюсь, я замечаю гребанную пробку перед светофором.

– Бля… – протяжно, почти на распев произношу я.

– Все в порядке? – оборачивается на меня водитель.

– Типо того, – усмехаюсь я. – Пробка надолго?

– Торопимся? – участливо интересуется он.

– Да, – с долей обреченности произношу в ответ.

На удивление водитель начинает делать то, чего я никак не ожидал: он разворачивается через две сплошные и заворачивает в гаражи. Грешным делом, я подумал, что водила догадался, что мне нужно отлить, поэтому и завез в гаражи, но я ошибался. Водитель и не думал останавливаться, он везет меня по гравию и ухабам, растрясывая содержимое моего мочевого пузыря. Я хватаюсь за ручку над дверью и сжимаю ее так сильно, что ожидаю отломать ее. Во мне разом возникло множество чувств: и злость, и огорчение, и ненависть, и грусть…

– Приехали, – довольно произносит водитель.

– Уже? – озираюсь по сторонам.

– Да, – улыбается он.

– Спасибо, – протягиваю ему купюры и выхожу из машины.

Передо мной стоит серый дом, ничем не примечательный, обычный муравейник, напротив которого стоит такой же серый муравейник. Я сразу отмечаю, что дом напротив стоит метров на тридцать дальше от дороги, нежели тот, в котором сдается студия.

Опять что ли ночами эти тачки слушать… Надо будет спросить.

Набираю номер из объявления.

– Вы подъехали?

– Да, стою у подъезда.

– Седьмой этаж, – говорит женщина и раздается звук домофона.

Захожу в подъезд и подхожу к лифту, отмечая, что здесь уныло все: старый лифт, потрескавшаяся краска на стенах и выломанные почтовые ящики.

Вот и андеграунд…

Захожу в лифт и пока он еле тащится на седьмой этаж я пытаюсь принять решение о нужности переезда сюда.

– Здравствуйте, – протягивает мне руку невысокая женщина в белом брючном костюме, как только открываются двери лифта.

– Здравствуйте, – жму ее руку.

Вот же ебнутая… Наверняка также мужа донимает, когда он в толчке задерживается.

Мы проходим два метра по общему коридору и наконец оказываемся в студии. Студия оказывается именно такой, как и на фото: справа от входа вешалка, слева дверь санузла, впереди у окна стоит кровать, застеленная белым покрывалом. Подхожу к окну и провожу рукой по широченному подоконнику, на котором лежит подушка.

– На нем очень удобно сидеть, – раздается голос позади меня, – или грустить. Хотя, мужчины не грустят, как девочки из фильмов для подростков.

Я поворачиваюсь лицом к ней.

– Грустят, еще как грустят, – достаточно грубо говорю и прохожу мимо нее, обходя диван, – только в эти моменты подоконник нужен для другого.

Я открываю холодильник, оценивая удобство расположения полок для хранения пива.

– Он рабочий, но сейчас отключен, – щебечет она.

Молча подхожу к вытяжке и включаю ее, проверяя насколько хорошо она затягивает, хотя готовить вовсе не планирую.

– Вытяжка новая, отлично работает, – волнуясь произносит женщина.

Главное, чтобы дым от сиги затягивала…

Возвращаюсь к входной двери, захожу в санузел и оцениваю обстановку.

Неплохо… Нахера тут светомузыка?

Подхожу к душевой кабине и распахиваю ее двери.

– Здесь режим массажа для спины, если сидеть вон там, – позади меня она жестикулирует, – еще тут есть подсветка, можно устроить релакс.

Или отеъбать какую-нибудь девку, сделав вид, что романтик устроил…

– Вы задумались? Что-то смущает? – прерывает мои мысли она.

– Ничего. Хотя, да, ремонт в подъезде, – смотрю прямо ей в глаза.

– Ну… – моментально она становится еще более неуверенной, чем минуту назад, – к сожалению, это вопрос к коммунальщикам…

Ее голос теряет все краски, она предчувствует, что я откажусь.

– Беру.

– Что?

– Говорю, что хочу заключить договор на аренду.

– На сколько Вас интересует аренда? – ее голос начинает оживать.

– Давайте начнем с года.

5

Расторгнув контракт с арендодателем квартиры, в которой жил, я сразу же заселяюсь в новую. Поначалу суета с переездом меня отвлекала, и я практически забыл о своих проблемах, меня затянуло в раздумья о новой квартире, о том, как изменится досуг, но как только я развесил все вещи и разложил пиво по полкам холодильника, меня снова накрыла тоска.

Я сажусь с ногами на подоконник, кладу руки на колени, смотрю на свои коричневые ботинки с полу развязанными шнурками, на дырявые джинсы и на свои руки, покрытые татуировками.

Что если не было бы этих татуировок? Если бы не был панком? Был бы я другим? Был бы я более счастливым?

Внутри становится погано от своих мыслей, и я смотрю в окно. Напротив моего окна, на балконе стоит девушка, ее руки покоятся на подоконнике, а ее подбородок упирается в руки. Ее поза говорит мне о грусти, тоске и одиночестве.

Она тоже страдает… Может быть этот город создан для слез?

Девушка выпрямляется, и я вижу ее голую грудь, ее черные пышные волосы спадают с плеч, она разворачивается и уходит вглубь комнаты, показывая мне голое тело. Я не верю глазам, неосознанно упираюсь лбом в стекло и дышу, оставляя запотевшее пятно.

Это она.

Еще несколько минут я сижу не двигаясь.

Это ведь она? Я не сошел с ума? Она. Точно она. Я запомнил ее в деталях.

Пока я смотрю на балкон, на котором только что стояла она, в глубине зажигается свет и она проходит от одного угла комнаты до другого, но мне не видно, что именно она делает, как бы я ни силился разглядеть, мне это не удается.

Я не могу подглядывать, это неправильно. А что правильно? Она бы не ходила голой, если бы не хотела, чтобы на нее смотрели.

В последнее время меня все больше стало затягивать в споры с самим собой, в которых я будто разрываюсь на два человека.

Я еще раз попытался всмотреться в окно, увидеть ее, разглядеть что она делает, но это было нереально. Задумавшись на секунду, я нахожу решение проблемы, но она снова приводит меня к внутреннему диалогу.

Нужен бинокль. Мне нужен чертов бинокль.

Захожу на сайт магазина с товарами для туризма и выбираю средний по цене и по характеристикам бинокль, добавляю в корзину. Я прижимаю большой палец левой руки к губам и в волнение двигаю губами из стороны в сторону, неотрывно глядя в экран телефона.

Бинокль… Нет-нет-нет. Нет, я не псих, я не буду за ней следить. Тогда я ничего о ней не узнаю, а без информации я не смогу с ней познакомиться. Ха! Будто она обратит на меня внимание.

Провожу рукой по свалявшимся волосам.

– Начну с малого, – тихо произношу, глядя на ее балкон.

Слезаю с подоконника и иду в ванную. В ванной я смотрю на себя в зеркало: длинные спутанные волосы, худое тело, покрытое татуировками, потерянный взгляд.

– И как мы можем понравиться ей? – спрашиваю у своего отражения.

Убираю волосы назад, приглаживаю их, имитируя короткую стрижку и смотрю на себя.

– Бред. Какая разница какой длины у меня волосы? – залезаю в душ.

Теплые струи воды бьют мне в лицо, я подхожу ближе, и вода льется теперь на спину. В мыслях возникает она и я чувствую, как напрягается член. Я вспоминаю ее голую грудь, ее бедра, ее красивые стройные ноги красивой формы и не могу ничего с собой поделать. Упираюсь ладонью в стенку душевой кабины, сплевываю в другую руку и дрочу. Я представляю как держу ее за волосы, запрокидываю ее голову, оголяя ее шею. Представляю как пахнет ее кожа и от мысли, что она пахнет дикими ягодами и у меня срывает башню. Моя рука двигается так быстро, что я чувствую приближение конца.

– У… – звучно выдыхаю и кончаю на стенку душевой кабины.

Меня отпускает возбуждение и помешательство, но в ту же секунду накрывает чувство голода. Я быстро моюсь, дважды промываю волосы шампунем и выхожу из ванной, обернув вокруг бедер полотенце. Холодные мокрые волосы неприятно прилипли к лопаткам. Подхожу к шкафу и одеваюсь точно в такие же шмотки, что и были на мне, только чистые.

Как только высыхают волосы, выхожу из дома и захожу в ближайший супермаркет, беру корзинку и иду прямиком к отделу с алкоголем. Глаза разбегаются. Тянусь к водке, но замечаю Jägermeister по сниженной цене и сразу же кладу его в корзину. Несколько секунду стою и тупо смотрю на полки с алкоголем.

Там всего тридцать пять градусов, маловато будет…

Тянусь все-таки за водкой, беру сразу две бутылки и колу. Внутри становится легче от предстоящего пьяного вечера, и я с улыбкой иду за мясными нарезками. Хватаю с полок по одной пачке разных закусок и поворачиваюсь в сторону отдела сладостей, как передо мной проходит Она. Я наблюдаю, как она, виляя бедрами идет на кассу со своими покупками и ничего не могу с собой поделать, я просто в открытую пялюсь, но она даже не замечает этого. На кассу идет какой-то мужик и я ускоряю шаг, чтобы встать перед ним, а точнее после нее.

Перед ней стоит всего один человек, но у него полная корзина и я расслабленно наблюдаю за ней, зная, что она не исчезнет через мгновение. В ее корзине лежит банка ананасов, джин и апельсиновый сок. Перевожу взгляд снова на нее: она что-то печатает в телефоне, стуча ногтями по экрану. Подходит ее очередь на кассе, и она выкладывает все из корзинки на ленту, ее движения не похожи на движения ни одной моей знакомой, она будто плывет в пространстве, ее мягкие и плавные движения меня заводят. Она мягко сгибает кисть и складывает все в пакет, я замечаю ее длинные искусственные ногти: они заостренные и достаточно длинные, а цвет их напоминает мне парафин.

Она поворачивается и смотрит на меня.

– Привет, – достаточно тихо говорю ей, встречаясь с ее взглядом.

В ответ она улыбается мне, разворачивается и выходит из магазина, а я все еще смотрю ей вслед.

– Пакет?

– Что?

– Пакет нужен? – спрашивает кассир.

– Да, – растерянно киваю я.

Выхожу из супермаркета и медленно иду домой.

Я был прав. Такая девушка, как она не посмотрит в мою сторону. Но посмотрела ведь? Да, посмотрела, а потом улыбнулась дежурной улыбкой. С чего ты взял, что дежурной? Может быть она застенчива? Хм… Потому что она явно привыкла отшивать таких как я.

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю весь воздух из легких, представляя, что выдуваю из себя мысли. В глубине души меня пугает, что я веду сам с собой диалог, но я ничего с этим не делаю.

Дома я наливаю половину стакана водки и половину колы, чокаюсь с бутылкой водки и в голову приходит абсолютно дурная идея. Я перебираюсь на подоконник вместе с бутылками и закусками.

Ну вот, как будто мы пьем вместе.

Я пью стакан за стаканом и в течение часа я выпиваю половину бутылки и все еще смотрю на ее окна. Вдруг загорается свет в глубине, мелькает чернота и снова появляется свет. Я пытаюсь разглядеть, что там происходит, но у меня ничего не получается. В гневе я беру телефон и заказываю бинокль. Я понимаю как это ужасно, но и в то же время я понимаю, что я этого хочу, и ничего не хочу сильнее, чем увидеть ее.

Интересно, чем она занимается? Почему она пьет в одиночестве? Все это странно. Такой девушке стоит только щелкнуть пальцами, как толпа из парней окружит ее, да ей даже не нужно ничего делать, просто посмотреть на кого-то и все, он будет ей верен до конца жизни. Черт… До конца жизни? Что за дичь?

Я пугаюсь своих мыслей, я понимаю, куда все движется и мне становится не по себе. Решаю отменить заказ бинокля, но в статусе заказа написано «собран», и я оставляю все как есть.

Да просто не буду пользоваться и все.

6

Неделей позже.

Сижу на диване и выбиваю ритм по подлокотнику палочкой от суши. В голове заела песня. Открываю приложение с музыкой, вбиваю туда «Dannee – night» и включаю. Это совсем не то, что я слушаю обычно и первые пятнадцать секунд я не чувствую тех эмоций, которые были у меня в голове, но через секунду трек становится ритмичнее и я закрываю глаза, постукивая по подлокотнику теперь уже пальцами.

Я будто наяву вижу, как она под музыку раздевается передо мной, медленно, не торопясь, попадая в такт. Она смотрит на меня своим надменным взглядом и победно улыбается, она точно знает как она на меня влияет. Ее бедра двигаются из стороны в сторону, она соблазняет меня, ей хочется, чтобы я сходил по ней с ума. Она проводит своими длинными ногтями по коже бедер, и кожа под ногтями прогибается, показывая какое у нее упругое тело.

Я открываю глаза, у меня заболело в желудке, и тошнота подошла к горлу. Запрокидываю голову и сглатываю несколько раз прохладные слюни. Встаю с дивана, подхожу к холодильнику и беру банку пива. Я чувствую себя не в своей тарелке, что-то не так, мне что-то не дает покоя. Отпиваю прямо из банки, поворачиваюсь спиной к холодильнику и смотрю в окно. Секундный ступор, я ставлю банку на стол, и иду к гардеробу. Достаю коробку с биноклем, вытаскиваю его из коробки и смотрю на него. Он напоминает бинокль отца, который я в детстве видел у него в черном футляре. Снимаю пластиковые заглушки и смотрю в бинокль на комнату. Ничего не видно, все размазано. Подхожу к окну и подношу бинокль к глазам.

Несколько минут я кручу шестеренки, настраивая бинокль и пока смотрю в него тошнота снова подступает. Наконец у меня получается настроить его и я ищу ее окна, глядя в бинокль. Ее шторы в комнате открыты, я вижу, как она стоит в какой-то странной неестественной позе и не двигается. Я сажусь на подоконник и продолжаю наблюдать. Она меняет позу, и я вижу, что на ней ничего нет, я разглядываю ее грудь и неосознанно сглатываю слюну. Она поворачивается спиной ко мне и нагибается. Я не могу поверить тому, что я вижу: я детально разглядываю ее промежность. В этой позе она стоит долго и у нее все еще раздвинуты ноги.

Это самая развратная поза, что я видел…

Одной рукой я продолжаю держать бинокль у глаз, а второй расстегиваю свои джинсы. У меня не просто мимолетное желание, у меня четкое осознание того, что член не упадет, пока я не подрочу. Она меняет позу, и я застываю, наблюдая, что будет дальше. Она поднимает правую ногу вверх и мой мозг рисует самое развратное продолжение. Я сжимаю и тру член через трусы, глядя на нее, представляя как вхожу в нее и как она стонет от удовольствия. Она опускает ногу и еще больше прогибается в спине, чтобы я мог рассмотреть все ее дырочки лучше. Я засовываю руку в трусы и дрочу так яростно, будто я жестко трахаю ее в узкие дырочки, представляю, что я растягиваю ее и до меня у нее никого не было с таким большим членом.

Достаточно быстро кончаю в кулак. Кладу бинокль на подоконник и иду в ванную. Пока я мою член в раковине я мельком поглядываю на свое отражение.

– Мне нужно что-то менять. Такой, какой я сейчас – ей явно не нужен.

– Ты так уверен, что вообще ей будешь нужен?

– Я буду выглядеть так, как ей нравится.

– Может не стоит заморачиваться?

– Стоит.

– Твои татухи она не оценит.

– Ей будет все равно, если я буду в остальном подходить ей…

Единственное, чего мне хочется прямо сейчас – это быть другим, быть тем, кто ей нужен, но я совершенно не знаю, как узнать о ее представлении идеального парня. Провожу рукой по волосам и уже знаю с чего я начну. Возвращаюсь на кухню, допиваю банку пива, сминаю ее, беру бумажник и выхожу из дома.

***

– Как Вас стричь? – спрашивает девушка – барбер позади меня.

– А как сейчас модно? – разглядываю нарисованные головы парней на стенах.

– Ну… по плечи или чуть ниже… – она проводит по моим волосам рукой, – сантиметров пятнадцать-двадцать отрезать нужно.

– А с короткими волосами, что модно? – прищуриваюсь и смотрю на ее реакцию.

– Да на короткие куча клевых стрижек, – она улыбается.

Ее улыбка сигнализирует мне о том, что ей явно нравятся парни с короткими волосами. Я смотрю на нее, оценивая, насколько она привлекательна в сравнении с той для которой я все это делаю…

Простая, не на что засматриваться, но симпатичная и я ей явно не нравлюсь из-за длинных волос.

– Ну так что? – она смотрит мне в глаза через зеркало.

– Мне нужна короткая клевая стрижка, – использую ее слово, чтобы расположить к себе.

Спустя час меня разворачивают к зеркалу, и я себя не узнаю: по бокам и на затылке у меня нет волос, все убрано под машинку, а на темени и затылке есть волосы длинной сантиметров семь и уложены гелем вверх и слегла вправо. Я не могу понять своих ощущений.

– Вам так больше идет, – застенчиво улыбается девушка.

– Именно этого я и хотел, – улыбаюсь ей в ответ, замечая, как она смущается.

Выхожу из барбершопа и иду вдоль домов в сторону дома. Я замечаю несколько заинтересованных взглядов девушек, они рассматривают меня не так как раньше. Раньше чувствовалось, что они смотрят на меня, как на странную обезьянку, татуированную странную диковинную обезьянку, которая их интересует только с точки зрения «поглазеть». Сейчас же я ощущаю совсем другое, сейчас девушки смотрят на меня так, будто они не прочь переспать со мной.