Папа едет на море

Валя Филиппенко

Папа едет на море

Моей семье:

папе, маме, бабушке, любимой сестре, а также Алисе Николаевой, городку Бетта на Черном море и шпицу Ёжику – первой в моей жизни собаке, с большой душой и чувством собственного достоинства, как у самого золотистого лабрадора.

© Филиппенко В., текст, 2023

© Издание на русском языке. ООО «Издательский дом «Самокат», 2023

Каникулы композитора

Всё началось в июне. Это был один из первых теплых летних дней. Свет в гостиной еще не горел. Окно довольно щурилось на закатном солнце. Шторы покачивались от сквозняка. Я почувствовала: в комнате спрятались хорошие новости.

* * *

Оставив в коридоре рюкзак с танцевальной формой, я забралась в папино кресло. Устроилась поудобнее и принялась ждать, когда новости покажутся. Наконец они выглянули из-за двери, а вместе с ними появилась мама. Улыбаясь, она сказала: «Мы едем на море!»

Мы едем на море! Вы слышали? Таких хороших новостей в нашем доме не было целый год!

Обычно, едва услышав о море, я достаю из-под кровати свой чемодан. Складываю туда секреты, которые нельзя положить в большой чемодан родителей: коробку для ракушек, маленький фотоаппарат, дневник. И еще специальное морское кольцо с большим камнем – им я любуюсь под водой, когда плаваю. Мне кажется, оно привлекает хорошую погоду.

И вот в нашем доме начался щекотный и жужжащий процесс. С антресолей, словно лавины с гор, спускались чемоданы. Папа нырял в кладовку то за ластами, то за маской. А мама взяла «Курортную газету» и стала искать подходящее место для отдыха.

Пансионат для композитора

Всю следующую неделю по вечерам и в обеденный перерыв мама не выпускала из рук телефон. В «Курортной газете» очень много объявлений о квартирах, отелях, пансионатах, санаториях и домиках у моря.

УЮТНЫЙ ШАТЕР У МОРЯ С ПЛОЩАДКОЙ ДЛЯ КОСТРА

ДВУХКОМНАТНАЯ КВАРТИРА С ВИДОМ НА ДОРОГУ К ПЛЯЖУ

ПАНСИОН У ТЕТИ ВИОЛЕТТЫ ДОМА: ГОРЯЧАЯ ВОДА, ДОМАШНИЕ КОТЛЕТЫ, ПЛЕТЕНЫЕ КОВРИКИ

САНАТОРИЙ «СКАЗКА»: ТЕННИСНЫЙ КОРТ, ЛЕТНЯЯ ШКОЛА И СОБСТВЕННЫЙ ПЛЯЖ

ОТЕЛЬ «МАРИЯ» С РЕСТОРАНОМ. В МЕНЮ ВСЕГДА СВЕЖАЯ РЫБА!

ПАНСИОНАТ «ГАГРЫ» В ГАГРАХ

ГОСТЕВОЙ ДОМ «АНАТОЛИЙ»: ПАРКОВКА ДЛЯ АВТОМОБИЛЯ И ПЛАВАТЕЛЬНОГО МАТРАСА ПРИ БРОНИРОВАНИИ ОТ 10 ДНЕЙ

ГОСТИНИЦА «ЛЕТО»: ТРЕХРАЗОВОЕ ПИТАНИЕ И НАДУВНОЙ БАССЕЙН

Мама с папой подходили к планированию отпуска очень серьезно. Кроме расстояния до пляжа, чистоты, хорошей еды и красивой территории, их интересовало еще и фортепиано. Или пианино. Или фортепиано и пианино. В актовом зале, холле, музыкальной комнате. В крайнем случае – в соседнем отеле. Или у местных музыкантов. Папе был нужен инструмент, чтобы не прерывать работу даже в отпуске.

«Курортная газета» согласно кивала и задумчиво морщила строчки.

Мама, закинув ногу на ногу, звонила по объявлениям, обведенным карандашом. Вид у нее был очень деловой. Как будто ей отвечали не администраторы пансионата «Мечта» или дома отдыха «Камелия», а капитаны секретной подводной лодки.

– Алло, это подлодка?

– Бульк-бульк… Да! Капитан первого ранга Субмаринин слушает!

– Это Алла Михайловна. У вас на подлодке есть фортепиано?

– Бульк-бульк… У нас имеются тромбон, треугольник и барабан. Подойдет?

– Нет… Может быть, на соседнем авианосце найдется пианино?

– Бульк-бульк, Алла Михайловна! Выясним. Перезвоните нам завтра. Кладу трубку, уходим на дно.

Карандаш стучал по бумаге, как барабанная палочка. Мама делала в газете пометки: «перезвонить на следующий день», «старый рояль (расстроенный)», «ради папы привезут инструмент из дома».

Пару раз маме предложили взять пианино с собой. В одном санатории обещали открыть заброшенный корпус и стереть пыль со старого клавесина. Многие отвечали, что есть детское игрушечное фортепиано, что дочка бросила музыкальную школу и что могут достать аккордеон.

«Я буду сочинять музыку для хора “Волна” в сопровождении барабана, сломанной гитары и жестяного таза!» – смеялся папа и звонко стучал ложкой по кастрюле. Мама делала глубокий вдох и снова крутила прозрачный диск, хватающий ее за пальцы. «Алло! Это отель “Прибрежная чайка”? А есть ли в вашем актовом зале рояль?»

«Морской»

В прихожей на тумбочке с обувью стояла особенная вазочка. В нее складывали то, что не должно потеряться. Маленький фонарик на случай, если отключат свет. Швейцарский нож, чтобы открывать все, что закрылось. Тюбик суперклея – вы наверняка вспомните пару случаев, когда он вам пригодился. Ключик от почтового ящика.

Проверять почту – это моя обязанность, еще с прошлого года. По средам и пятницам я открывала скрипучую дверцу. И представляла себя то сотрудницей банка, то секретарем консерватории, то генеральским адъютантом, который принимает корреспонденцию и несет в кабинет стопку важных конвертов и папок. В ящике могло появиться что угодно. Газеты и открытка «известному композитору» из Тулы. Мамин глянцевый журнал, сияющий улыбками актрис и фотомоделей. Пара сонных пухлых конвертов. Или уведомление о посылке, которую собрали для всех нас где-то далеко.

И вот вчера за металлической дверцей с номером 52 оказалось письмо. Белый уголок торчал из прорези, и я легко вытянула его двумя пальцами. Даже не пришлось бежать наверх за ключом. Конверт, весь в марках и печатях, был толстым. В него будто положили сразу несколько открыток. Важные округлые буквы гласили: «От И. А. Плёнкина».

Вообще, письма нам приходили довольно часто, особенно после папиных гастролей или выступлений на радио и телевидении. Но они были обычными. А от этого письма веяло приключением.

Дома папа вскрыл конверт и достал из него фотографии пляжа, гостиничного номера и фойе с роялем. Он довольно потирал руки и поглядывал на маму. Пансионат «Морской» приглашал папу в резиденцию для людей искусства. Обещали лучший номер с видом на море, балконом, огромными окнами, ванной и зеркальным столиком. К обещанию прилагались две просьбы: о концерте и о творческой встрече с директором пансионата.

Мама в «Морской» еще не звонила. Зато папа слышал о нем в консерватории и был очень рад, что они сами ему написали. Вот только как там узнали, что мы собираемся в отпуск?

На одном из снимков прекрасный рояль «Ямаша» улыбался во все пятьдесят два белых зуба. От идеальной лакированной крышки пучком отражались солнечные лучи.

– А еще там есть салон красоты и кинотеатр. – Мама положила перед папой фотографию аппарата для сушки волос. Таким жестом наш математик передвигал ферзя, объявляя «шах и мат» учителю биологии во время поездок на олимпиады.

Папа засмеялся: он обязательно сделает в «Морском» укладку. Прямо перед концертом.

Я бы на это посмотрела! (Напомню, что у моего папы лысина.)

Поезд

Следующие десять дней пронеслись, как чайки над пляжем.

Каждый день я разбирала и снова собирала чемодан, просила маму послушать прогноз погоды на море и показывала подружкам во дворе фотографии пансионата.

Папа много работал.

По вечерам они с мамой прогуливались. Вокруг кружились тополиный пух, густой запах подувядшей сирени и папины мысли. Папа ел эскимо и волновался. «Понимаешь, с тех пор как я стал композитором, я ни разу не был в отпуске. А вдруг я так расслаблюсь, что потеряю форму?» – говорил он.

Мама целовала папу в нос и гладила по руке. «Тебе нужно отдохнуть… И подстричься».

Седьмого июля, в пятницу, мы положили в багажник такси три больших маминых чемодана, взяли в салон мой маленький чемодан и папин саквояж – и помахали рукой окнам квартиры. Папа тревожно прижимал к себе кожаную папку с нотами. В поезде он уселся с ней у окна и наконец успокоился.

Я залезла на верхнюю полку. Мы ехали в отдельном купе, и я могла перепрыгивать с одной полки на другую, словно мартышка с ветки на ветку. Мама ушла за чаем и ужином в вагон-ресторан. Папа закрыл глаза и, подперев голову руками, что-то мурлыкал.

– Ты слышишь? – спросил он.

Я слышала много всего. Но что именно слышал папа?

– Стук колес. Совсем как метроном. Такая простая бесконечная музыка.

«Раз-два-три» – стучали колеса, как будто билось сердце поезда. Папа достал из папки ноты и начал что-то записывать. К стуку добавились шелест бумаги и вздохи композитора.

Дверь открылась, и в купе, обгоняя проводницу и маму, вплыл поднос. Густые кудри пара вились над стаканами чая в гордых подстаканниках. Подмигивала хрусталем вазочка с тушеными баклажанами. Дышала теплом большая тарелка риса для папы. Свежо вздыхали нарезанные огурцы и помидоры. Тонко намекало о себе печенье с апельсиновым джемом и шоколадом.

Но мне совсем не хотелось есть. Я улеглась на своей полке с книгой и очень быстро уснула. А когда проснулась, за окном было уже зеленоватое утреннее небо. Рядом с поездом, искрясь, бежало море.

Балкон

Пансионат «Морской» встретил нас красными дорожками и запахом кофе и пирожных. На холодных мраморных ступенях разлегся лабрадор цвета пломбира. Он пускал слюни – старенький был, наверное. Но при виде папы пес сел, вытянулся в струнку и приветственно гавкнул, будто признав в нем знаменитого музыканта. Папа кивнул в ответ, оставив у входа наш багаж.

Синяя, как море, бархатная стойка сияла от улыбки администратора. Он замахал нам рукой: «Аркадий! Дорогой Аркадий! Мы вас ждали!»

Чемоданы исчезли вместе с носильщиком и его высокой тележкой, похожей на золотую клетку. Паспорта распахнули страницы, сообщая о папе с мамой все, что требовалось. А я смотрела на море. Оно было совсем рядом, за колоннами крыльца, набережной и пляжем, и махало мне прямо как администратор. Нужно срочно искупаться!

Я шепнула маме, что ужас как хочу на пляж. «И я», – тоже шепотом ответила она. Еще бы, у нее в чемодане лежало шесть купальников!

Наш номер с видом на море был на третьем этаже. Он будто дразнился, показывая всем снаружи полукруглый балкон-язык. Кроме спальни родителей, там оказалась отдельная комната для меня. Совсем не детская, уютная, с голубыми обоями и шуршащими тяжелыми шторами. А еще – гостиная с тем самым балконом.

Мама принялась раскладывать вещи. Я переоделась в купальник и намазалась солнцезащитным кремом. А папа исчез.

На столе лежала записка, написанная нервным почерком:

«Ушел искать инструмент.

До встречи на ужине».

Просто прелесть

Вы замечали, что на море солнце садится раньше, чем в городе? В первый вечер нашего путешествия мы с мамой лежали у воды дольше всех: еще совсем белые и очень счастливые. «Как оладушки, которым надо поджариться», – сказала мама. Я вертелась с бока на бок, чтобы подрумяниться со всех сторон. И между делом бегала поплавать в море.

Ветра почти не было. Но лучи солнца падали под углом, как в тетради в косую линейку. Так что под водой мне удалось разглядеть только очертания мохнатых от водорослей камней, медузу и пару рыбок, блеснувших серебристыми спинками. Но они спасли этот морской день!

Галька на берегу еще совсем горячо кусала за пятки, когда в столовой начали стучать ножами и кастрюлями. Готовили ужин. Мы с мамой, а с нами за компанию головокружительный голод перебрались поближе к пансионату.

На балконе появился папа и замахал нам стопкой нотных листов. Похоже, он решил выбросить белый флаг и сдаться голоду и отпуску. На нем были короткие брюки и легкая рубашка. Он сиял так, что гуляющие на набережной подняли головы и заулыбались. А одна пухлая тетенька, в платье в горох и со взбитой, как молочный коктейль, прической, зачем-то помахала папе в ответ.

Я чуть не засмеялась, но мама строго посмотрела на меня и кивнула ей. Тетенька заметила это и поспешила нам навстречу, цокая каблуками по брусчатке.

– Какая прелесть, что вы приехали в «Морской»! Аркадий – настоящий талант. А вы просто прелесть! – затараторила она.

Я снова хотела засмеяться, но посмотрела на маму и только улыбнулась. Она поправляла влажные волосы, завитые ветром и морской водой. И если у тетеньки на голове взбили молочный коктейль, то у мамы – красиво выложили гречневую лапшу. (Ничего себе я проголодалась.)

– Простите, я не представилась! Лариса! Лариса Ауэрбах!

– Алла. Люда, – ответили мы с мамой.

– Вы же знаете, что в пансионате есть прелестный салон красоты? – продолжила горохово-молочная тетенька. – Приходите, мы будем вам очень рады. Сделаем стрижку, укладку или питательную маску. Или маникюр. Аркадию, вам… – она заговорщицки глянула на маму, – и вам, – (на меня). – Вы такая прелесть!

Какая же эта Лариса сладкая. Пожалуй, сегодня обойдусь без десерта.

В лифте мама рассматривала себя в зеркале, снова поправляла волосы и мечтательно вздыхала.

– Завтра же зайду в парикмахерскую.

В зеркале, будто на киноэкране, проплыла фотография с космическим аппаратом, поедающим головы женщин и завивающим волосы, – ее нам прислали в конверте вместе с приглашением в пансионат. Теперь мне казалось, что под этим аппаратом сидит моя мама.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.