И не будет больше слёз

Ну, вспоминай, о чем ты думал минуту назад? Это были не твои мысли, понимаешь? Ты слушал врага.

Игнат отложил нож и глухо пробормотал:

– Не верю…

– Твое право.

– Лерка умерла, понимаешь, крылатый? – кажется, боль была настолько сильна, что Игната даже появление Ангела не удивило. – Мой ребенок и моя Лерка!

– Никто не умер. – Натанэль незаметно вернулся к человеческому образу, поправил кепку… Багровый шар тускнел и уменьшался в размерах…

Игнат недоверчиво посмотрел на Натанэля, даже не заметив перемен, которые произошли с обликом Ангела.

– Объясни! – потребовал он у доставщика пиццы и тут же в голове мелькнула мысль, что он просто сошел с ума.

– А чего тут объяснять? – пожал плечами «доставщик». – Просто позвони ей.

Игнат послушно вытащил из кармана телефон, провел пальцем по экрану…

Какое-то время молча слушал нежный голосок, доносящийся из трубки, потом прошептал «Я тебя тоже», и отключил телефон.

– Ну вот видишь! Слава Богу! – с улыбкой сказал Натанэль.

Игнат молча смотрел на него.

– Ну, чего смотришь? Приятного аппетита! Я побежал, у меня еще заказов – миллион!

Савельевы

… – Отличная работа, Натанэль! Ты сделал все, как надо. Ты спас всех! Ребенок родился.

… Нет, крест этот оставь себе. Это твоя награда…

Натанэль расплылся в счастливой улыбке и прижал драгоценный крест к груди. Получить такую награду из рук Спасителя – это… Это даже не просто счастье, это выше всех известных Натанэлю понятий и слов…

– И еще у Меня есть для тебя подарок. Поторопись, Натанэль. Через минуту ты должен быть на месте. Иди, малыш, тебя уже ждут!

– Благодарю Тебя, Господи! Благослови!

Натанэль расправил крылья и шагнул в небольшую уютную церковь Святой Троицы.

… Священник был молодой, статный, с очень умными и добрыми глазами и прятавшейся в бороде и усах улыбкой. Он держал в руках совсем маленькую девочку. Вот он поднял ее повыше, оглядел толпу родственников и друзей, и торжественно провозгласил:

– Крещается раба Божия младенец Серафима. Во имя Отца… Аминь! И Сына… Аминь!… И Святаго Духа… Аминь!…

Крестить внучку своего настоятеля, протоиерея Максима Савельева, священник почитал за большую честь.

Натанэль смотрел на «подарок», Ангелом-Хранителем которого он отныне становится, и от волнения у него трепетали крылья.

Серафима! Солнечный Зайчик с набережной, рыжая девочка, которой он подарил… подарит… свое перо.

***

В доме Максима и Лидии Савельевых царил праздник.

Из церкви домой вернулись радостные, счастливые, чуть возбужденные. Игнат гордо нес на руках Серафиму, следом шла сияющая Лера с огромным букетом цветов. Затем шумной радостной толпой шли гости, а замыкали процессию родители – матушка Лидия и настоятель церкви Святой Троицы протоиерей отец Максим.

Дома Серафиму унесли в детскую и уложили в кроватку.

Ангел-Хранитель малышки на секунду задержался в гостиной, разглядывая фотографию в тонкой изящной рамочке. Фото было сделано во время венчания Леры и Игната. Они стояли с горящими свечами в руках, счастливые, красивые, над их головами сверкали венцы, а из окна прямо на молодых падал широкий солнечный луч.

Февраль, три месяца до «дня икс». Сатана завязал первый узел в своей паутине…

***

Праздничное застолье было недолгим. Можно сказать – символическим.

Посидели часа полтора и стали потихоньку расходиться. Первыми откланялись певчие из храма, где служил настоятелем отец Максим. Чуть позже ушли крестные родители маленькой Серафимы. Последними проводили стареньких маму и папу батюшки. За столом остались только четверо.

Все уже подустали, притихли, и сидели молча, каждый думал о чем-то своем… За спиной каждого члена семьи стоял Ангел-Хранитель, а за отцом Максимом их было два.

– Папа, – неожиданно попросила Лера, – Может быть, сегодня ты расскажешь нам свою тайну? Ну ради такого дня. Расскажи, пожалуйста! Как ты пришел к Богу?

– И правда, Максим, – поддержала дочь матушка. – Рассказывай! Ты всегда говорил нам, что просто не представлял себе другого жизненного пути, кроме служения Богу. Сколько лет ты уже мучаешь нас своей тайной.

– Пожалуйста! – внес и свой голос Игнат.

– Мучаю? – искренне поразился батюшка. – Просто было не время… а сейчас… Сейчас, пожалуй, и расскажу.

Все притихли, глядя на задумавшегося отца Максима. Сидели, затаив дыхание, ждали, пока отец соберется с мыслями и начнет рассказывать. Все чувствовали, что этот рассказ будет необычным. И почему-то каждый из членов семьи был уверен, что этот рассказ коснется всех…

– Даже не знаю, с чего начать…

– Папа, начни с начала!

Отец Максим взглянул на Леру… Немного помолчал, вздохнул и заговорил.

– Возможно, вы мне не поверите. Но это действительно было. И было именно так, как я вам сейчас расскажу.

Лидуша, помнишь, ты сильно заболела, и совсем не выходила из дома? Нам тогда лет по шестнадцать было. Я очень тосковал по тебе, на улице мне делать было нечего, дома тоже. В общем, пропадал я без тебя. – отец Максим невесело улыбнулся и продолжил:

– И вот, в один из таких тоскливых вечеров, я полез на крышу… ты же помнишь, мы с тобой любили сидеть на крыше и смотреть на звезды… Так вот, полез я на крышу. Уже совсем стемнело. Я стоял почти у самого края крыши и смотрел в небо…

А потом… Потом меня откинуло на середину крыши и я увидел битву Ангела и беса. Вживую. По-настоящему. Я не знаю, почему Господь решил показать это мне, глупому влюбленному мальчишке… возможно, если бы я это не увидел своими глазами, наша жизнь повернула бы совсем в другое русло. И, скорее всего, я не стал бы священником. Ведь в юности я совсем не думал ни о Боге, ни об Ангелах, ни о душе…

– Пап, Ангел победил?

– Конечно! Но проклятия и светящиеся злобой кровавые глаза беса я помню до сих пор. Как же они нас ненавидят! Господи, помилуй! – отец Максим перекрестился и взглянул на иконы.

– Максим, – вмешалась матушка, – а ты помнишь, как выглядел этот Ангел?

– Да. Очень хорошо помню, – с легким удивлением ответил батюшка, словно и сам не ожидал от своей памяти такого подарка. – Это в бою он стал ангелом с крыльями и сверкающим мечом, а в начале он показался мне в обычном человеческом облике, и даже немножко поговорил со мной. Он высокий, широкоплечий, с прямыми каштановыми волосами и удивительными, изумрудными глазами…

– Изумрудными глазами… – словно эхо, повторила матушка. – А ведь он и ко мне приходил.

Все с изумлением уставились на матушку.

– Как – к тебе? – недоверчиво переспросил батюшка. – Когда?

– Когда у тебя мама умерла…

– Лида, что ты такое говоришь? Мои родители живут в соседнем доме, бодрые и здоровые, слава Богу! Они двадцать минут назад встали из-за этого стола!

Матушка не ответила, она прикрыла глаза, и стала растирать себе виски. Потом подняла жалобный, недоумевающий взгляд на мужа:

– Я знаю… Но… Он приходил ко мне именно в тот момент… Я ничего не понимаю. Я очень сильно тогда болела, видимо, какой-то бред… Господи, помилуй, надо же такое сказать!

Лера, до этого молча слушавшая родителей, поняла, что настала ее очередь. Она сделала глоточек сока, отодвинула стакан и призналась:

– Я тоже его знаю. Высокий парень с изумрудными глазами. Он подошел ко мне на улице, когда я шла делать аборт… – Семья с ужасом смотрела на Леру, а та, словно выпутываясь из какого-то тумана, пробормотала:

– Подождите, что я такое говорю! Какой аборт? Я шла в женскую консультацию, а он подошел ко мне и подарил икону, которая сейчас над кроваткой Серафимы…

– Ну тогда и я скажу, – неожиданно проговорил Игнат. – Я тоже знаю этого парня. И видел я его дважды. Первый раз, когда я собирался убить врача, который зарезал Лерку и Серафиму. То есть… Я не помню… Но он приходил ко мне, принес пиццу… Боже мой, какая глупость! Но это был он! Он показался мне в ангельском образе!

А второй раз… Этого я совсем не понимаю… Но второй раз я увижу его лет через шесть, когда мы с Серафимой будем гулять на набережной. Он даст Серафиме персик и подарит то самое перо, которое сейчас висит над кроваткой Серафимы. То есть, этого пера как будто бы еще нет. Но оно уже есть…

Семья молча смотрела друг на друга, не зная, как реагировать на открывшиеся тайны. Никто ничего не понимал, лишь отец Максим, подумав, произнес:

– Очевидно, что это один и тот же Ангел. И еще понятно, что ничего не понятно. Но Господу виднее. Все это происходило по Его воле. И если надо будет, Он откроет нам смысл всех этих чудес. А пока… Пока мы будем просто жить дальше.

Последние рваные клочья сатанинского морока рассеивались и исчезали во тьме.

эпилог

Натанэль расправил крылья и распростер их над детской кроваткой. В изголовье кроватки висела небольшая икона, совсем недавно подаренная Лере Натанэлем. А сверху, вставленное между стеной и иконой, чуть отсвечивало изумрудным светом белое перо с зелеными звездочками, которого, в общем-то, еще не должно было быть здесь…

В детскую вошла Лера… И увидела Ангела, прикрывавшего детскую кроватку белоснежными крыльями с изумрудным отливом. Ангел посмотрел на Леру веселыми зелеными глазами и улыбнулся:

– Здравствуй, Огонек!

Лера на мгновение остановилась, приглядываясь к Ангелу. Почему-то она нисколько не удивилась. И сразу поняла, что вряд ли увидит это чудо когда-нибудь еще. Она изо всех сил старалась разглядеть и запомнить его получше.

Потом робко протянула руку и погладила теплое шелковое крыло…

– Спасибо, – еле слышно прошептала она и тихонько выскользнула из комнаты.

Натанэль поднял голову, и сквозь все этажи, перекрытия, крышу, взглянул прямо в безбрежную бриллиантовую ночь.

– Слава Тебе, Господи! Как чудесно Ты все устроил!

– Это Любовь, Натанэль. Любовь. И никаких чудес…

А в кроватке крепко спала, сжав кулачки и улыбаясь свои младенческим снам, их маленькая святая Серафима.

Ангел особого назначения – 2. Серафима

…И когда я обернусь на пороге,

Я скажу одно лишь слово

– ВЕРЬ!…

В. Цой

…Мне неведомы границы миров, я вижу и слышу то, что другим людям недоступно. Это прекрасно и… очень страшно. Много удивительного было в моей жизни – и встречи со святыми, и война с нечистью. Всегда мой Ангел был рядом, учил и спасал меня. И лишь один только раз мы с Натанэлем не справились со злой человеческой волей. Но теперь я знаю точно – смерти нет, и мой Ангел останется со мной навсегда. Есть много реальностей, много друзей и врагов, множество развилок и тропинок, ведущих в никуда. И лишь одна дорога в Вечность правильная. И Натанэль покажет путь. Итак, меня зовут Серафима… Привет.

***

Глава 1. Память о прошлом

Ласковый майский ветерок шуршал молодой свежей листвой, с реки доносился умиротворяющий, успокаивающий плеск волн. Вечер был на удивление теплым и приятным. Проходящие по набережной люди все как один выглядели счастливыми, на душе было легко и светло.

Лера и Игнат Звонаревы сидели на лавочке и о чем-то тихо беседовали. Высокий, плечистый Игнат обнимал маленькую стройненькую рыжеволосую жену за плечи.

Их шестилетняя дочка Серафима медленно, будто неохотно, раскачивалась на качели, меланхолично загребая носками белых сандаликов песок.

– Серафима! Зачем ты это делаешь? Ноги будут как у хрюшки!

– Ну и что? – печально, даже как-то безразлично, спросила Серафима. – Все равно дома купаться буду.

Детская площадка, где Серафима гуляла с родителями, расположилась на набережной реки. Кругом было очень красиво – цветы, деревья, аллейки и беседки. Но сегодня Серафиме ничего не нравилось. Ей было тоскливо. Она поминутно оглядывалась на реку, на бетонный парапет с чугунными резными вставками, отгораживающий набережную от воды, словно ожидала кого-то там увидеть…

– Серафимушка, что с тобой? – спросил Игнат. – Иди сюда, доченька, давай вместе посидим, поговорим.

Серафима сползла с качели и поплелась к родителям, волоча за собой слетевшую с головы шляпку. Втиснулась на лавочку между ними, прижалась головой к маминому плечу и сказала:

– Мне грустно…

***

Стоящий рядом с Серафимой ее Ангел-Хранитель Натанэль не уставал любоваться своей подопечной. Девочка она была резвая, шустрая, очень умная. И красивая. Да, очень красивая! Рыжая до изумления. Рыжие, с коричневыми крапинками, глаза, густые длиннющие темно-рыжие ресницы, тонкие, изогнутые изящной дугой рыжие бровки… Веснушки, как нарисованные солнышки, расположились ровненько на носу и немного по щекам, остальная кожа была белоснежной… Словно кто-то нежно и аккуратно расписывал хрупкую фарфоровую куклу.

А волосы! Ах, какие у этой малышки волосы! Цвета темного золота шелковые кудри тяжелой волной струились по спине почти до самой попы. Справиться с ними было очень сложно.

Сегодня, собираясь на прогулку, мама заплела ей две лохматые, непослушные косички, вплетя в них атласные зеленые ленты.

Но главная красота заключалась, конечно, не во внешности. У Серафимы было чуткое, нежное, отзывчивое сердце… Сама она этого еще не сознавала, но ее светлая душа жила в двух реальностях сразу, и ей дано было видеть и слышать то, о чем другие даже не подозревали.

Серафима ничему не удивлялась, она считала, что так и должно быть. Только много позже она поймет, что все не так просто.

Вот и сейчас… Натанэль понимал, что тревожит и печалит девочку. Ведь сегодня тот самый «день икс», день, в который замороченная и обманутая сатаной Валерия едва не сделала аборт… Серафима это чувствует. А еще, кажется, она начинает что-то вспоминать.

Воспоминания из прошлого, которого не было… Потому-то она и поглядывает на заборчик вдоль реки. Ведь там она познакомилась с ним – Натанэлем.

***

– Мам, пап! – вдруг закричала Серафима. – Вы видите? Видите? Это он!

Родители с недоумением переглянулись, Игнат пожал плечами, а Лера закричала:

– Серафима! Подожди, куда ты?!

Но Серафима уже соскочила со скамейки и бросилась к парапету. В недоумении оглядела пустое место, с обидой обернулась назад… И услышала:

– Привет, Девчушка-Конопушка! Я здесь. – Натанэль понял, что время пришло.

Серафима в восторге подняла глаза на Ангела.

– Это ты! Это правда ты! – закричала она, бросаясь к Натанэлю в объятия. – Я так по тебе скучала! Где же ты был?

– Слушай, Лера, а тебе не кажется, что она с кем-то разговаривает? – с сомнением и тревогой спросил Игнат.

– Кажется… Знаешь, пойдем лучше домой.

– Доченька! Собирай игрушки, мы уходим!

Но Серафима не слышала, она в восторге скакала вокруг своего Ангела, приплясывала и хлопала в ладошки.

– Тише, малышка, тише. Да, это я. И я всегда был рядом, просто ты меня не видела и не помнила. Но это наша с тобой тайна, ты помнишь?

Серафима прихлопнула рот ладошкой и быстро-быстро закивала головой.

Потом с гордостью взглянула на Натанэля:

– Я никогда ничего не забываю, вот!

– Доченька, ты забыла на качелях своего Миху, – сказал подошедший Игнат.

Натанэль чуть не рассмеялся, а Серафима охнула, резво развернулась на пятках, из-под сандаликов веером брызнули мелкие камушки и песок. Она помчалась к качелям, где одиноко сидел тощий, с длинными лапами и грустной мордой, любимый плюшевый мишка. Подхватила его за лапу и бегом вернулась к родителям.

– Все, конопушки мои, – сказал Игнат, – идем домой.

Игнат частенько называл своих «девочек» конопушками, не зная, что и Ангел-Хранитель его дочери зовет их так же.

Серафима испуганно посмотрела сначала на родителей, потом на Натанэля. Натанэль улыбался.

– Слушайся родителей, Серафима, я никуда не денусь. Раз уж ты вспомнила меня сама, то теперь ты сможешь разговаривать со мной и видеть меня в любое время. Главное – позови.

Натанэль взглянул на своих братьев – Хранителей Игната и Валерии. В его глазах светилась явная, неприкрытая неземная радость и любовь к маленькой Серафиме.

Ангелы Леры и Игната тоже были вполне счастливы. Их подопечные молодые люди были верующими, добрыми и нескандальными. А самое главное – они все любили друг друга.

Глава 2. Зеленые глаза

От реки потянуло прохладой, Лера натянула на уставшую Серафиму теплую кофточку, еще раз внимательно оглядела скамейку, качели – ничего не забыли?, взяла дочь за руку и отправилась к ближайшей лестнице наверх, с набережной на усаженный гордыми вековыми липами бульвар.

Игнат шел чуть позади, о чем-то задумавшись. Ему вдруг вспомнился «доставщик» пиццы, который приходил к нему домой несколько лет назад. Подробностей Игнат не помнил, но какое-то странное ощущение чего-то загадочного сохранилось до сих пор.

Вот и Серафима сегодня какая-то необычная, да и у Леры в глазах нет-нет, да и мелькнет какая-то печалинка.

Да, странный день сегодня. Такое чувство, что надо вспомнить что-то очень важное, но оно никак не желает вспоминаться.

Игнат вздохнул и ускорил шаг. Догнал своих, и подхватил на руки едва передвигающую ноги дочку.

– Серафимушка, а ты у нас не заболела? Что ты ползешь как черепаха? Что-то болит?

– Нет, папочка, – прижимаясь к отцовскому плечу и устраиваясь поудобнее, пробормотала Серафима. – Просто сегодня очень странный день.

Игнат вздрогнул, взял дочь рукой за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Почему странный? День как день, – осторожно сказал он.

– Нет, папа. Ты просто ничего не понимаешь. Только не обижайся, ладно? – Серафима обвила ручонками шею Игната и прижалась к нему покрепче.

– Не буду обижаться, – серьезно пообещал Игнат. – Расскажи.

– Ну… понимаешь, сначала мне было очень грустно. Как будто я сейчас умру…

Игнат с ужасом посмотрел на дочь. Ей всего шесть лет, что за мысли?

– Нет, папочка, ты не пугайся… Это мне только так казалось. Ну вот. А потом… потом я ждала его.

– Кого? – чуть не со страхом спросил Игнат. Лера тоже затаила дыхание. Она уже давно шла рядом с ними и внимательно слушала весь разговор.

– Ангела. Моего Ангела, понимаешь?

– Доченька, – осторожно начала Лера, – Люди не могут видеть Ангелов. Им можно только молиться.

– А я вижу, – упрямо заявила Серафима. Глазки у нее слипались. Насыщенный эмоциями вечер сказывался, малышка уже почти спала. – Я вижу. Вот он, идет рядом… у него большие крылья и зеленые-зеленые глаза…

Серафима опустила ресницы, уложила голову Игнату на плечо и моментально уснула.

А родители необыкновенной девочки при словах «зеленые-зеленые глаза» как по команде остановились и посмотрели друг на друга. У обоих это словосочетание вызывало какие-то ассоциации, невнятные воспоминания о событиях, которых, кажется, никогда не было… Или были?

Лера осторожно спросила у мужа:

– Игнат, ты что-то понимаешь? Мне кажется чем-то очень знакомым вот эти «зеленые глаза».

– Мне тоже, – задумчиво ответил Игнат. – Но я не могу ничего ни объяснить, ни вспомнить. Словно какая-то… не знаю… Пленка? Кажется, порви ее, и все моментально станет ясно. Но как ее порвать? Это как сон. Да, именно сон. Обрывки, намеки. И помнишь, а рассказать не можешь.

– Да. – Лера опустила голову и поежилась. На Липовом бульваре было совсем холодно. – Пойдем домой скорее, холодно. И ты прав. Это как сон.

Натанэль слушал беседу молодых людей, и ему было очень их жалко. Они были в смятении, им было плохо. Прошло почти семь лет с тех ужасных дней. События, которых не было, узлы, которые с успехом распутал тогда Натанэль, уходили из сознания людей, стирались из памяти, как и должно было быть. Но след от этой злой сатанинской паутины будет тянуться, видимо, еще долго.

Натанэль переглянулся с братьями. Поглядев в их глаза, он прочел ту же самую мысль, ту же идею, о которой только что подумал сам.

Да, – решили все трое Ангелов, – так будет правильно. Пусть Серафима расскажет родителям все. Они не должны мучиться. Они люди верующие, и поймут все правильно.

А ночь тем временем опускалась на сияющий огнями город, ветер утих, в небе золотилась почти полная луна. Появились придавленные днем запахи. Пахло сиренью, рекой, молодой листвой и немного дождиком.

Лера остановилась, подняла голову, любуясь луной и россыпью крупных звезд. Этот вечер тоже что-то напоминал ей, но вот что? Сердце билось беспокойно, с какими-то перерывами и скачками. Лере вдруг стало страшно, и она по давней, еще детской привычке, стала читать молитвы.

Игнат со спящей на руках дочерью тоже остановился, поджидая жену. Лера стояла на каком-то возвышении, и Игнат любовался тоненьким силуэтом жены на фоне ночного неба. На душе у него тоже было как-то неспокойно, и Игнат начал молиться.

Наконец двинулись дальше. Почти возле самого дома рос роскошный куст сирени. Лера остановилась и зарылась лицом в благоухающие ветви. Не надышаться!

Вспомнила, как в детстве, с подружками, искали цветочки с пятью лепестками и поедали их, загадывая желания. Так, бывало, по полдня паслись вокруг куста, питаясь сиренью, жевали цветы, словно коровы… Лера улыбнулась воспоминаниям и хотела наломать веточек домой.

– Не надо, мамочка, – сквозь сон пролепетала Серафима. – Не ломай, им больно.

И немедленно засопела дальше.

Игнат посмотрел на Леру, и оба чуть не расхохотались. Ну и ребенок им достался! Чудо чудное! Слава Богу! Спаси и сохрани, Господи, наше чадо! – одновременно подумали молодые родители.

Лера напоследок еще раз вдохнула сиреневый аромат, подхватила выпавшего из рук дочери Миху, и семья в сопровождении трех ангелов направилась домой.

***

Дома сонную Серафиму раздели и засунули под душ. Купание нынче обошлось без радужной пены, резиновых уточек и лодочек. Серафима молча стояла под тугими струями, а Лера быстренько смывала грязь и песок с дочкиных рук, коленок и ножек.

Затем кое-как накормили малышку кусочком творожной запеканки. Серафима с закрытыми глазами открывала рот, жевала…

Наконец надели пижаму и с облегчением уложили в кроватку. Серафима мгновенно провалилась в сон, но потом снова открыла глазки и пробормотала «Миха». Игнат вложил в руки дочери медведя, та удовлетворенно прижала его к груди и моментально уснула. Игнат перекрестил дочку. Лера взглянула на икону, до сих пор висевшую в изголовье кровати… На перо с зелеными звездочками… И в голове вдруг стало что-то проясняться, словно рвались и уплывали куда-то вдаль клочья тумана.

Она вышла из детской и посмотрела на мужа. Тот стоял возле окна, глядя на ночной город, на затихающий бульвар под окнами. В ушах у него были наушники. Лера могла бы со стопроцентной уверенностью сказать, какую музыку слушает сейчас ее муж.

Они тихонько подошла сзади, обхватила руками широкую грудь мужа, прижалась головой к его плечу и прислушалась… Так и есть… Его любимый Цой…

«Дом стоит, свет горит. Из окна видна даль…»

Лера осторожно выдернула наушники из ушей Игната и закончила фразу:

– … «Так откуда взялась печаль?»

Игнат обернулся, зарылся лицом в любимые рыжие кудряшки, тихонько поцеловал жену и сказал:

– Все хорошо, мой Огонек… Просто вечер странный. Пойдем спать, родная.

***

Хуже всех в эту ночь спалось Игнату. Ему снились черти, ножи и пицца. Он стонал и рычал во сне, Лера тихонько гладила его по щеке, шептала молитву, и на какое-то время муж успокаивался.

А сама Лера долго-долго не могла уснуть. Временами ей почему-то казалось, что их Серафима – только сон, а на самом деле никакой дочери у них нет, и виновата в этом она. Лера в панике вскакивала и неслась в комнату Серафимы, слушала ее легкое дыхание, в мягком свете ночника всматривалась в дочкино личико и немного успокаивалась.

«День икс» не прошел для семьи Звонаревых даром…

Наконец уснула и уставшая Лера. Два ангела несли стражу возле спящих молодых людей.

А Натанэль, привычно раскинув крылья над детской кроваткой, внимательно наблюдал за всем, что творится вокруг.

Глава 3. Пробуждение

Родители Валерии – отец Максим и матушка Лидия, ушли из жизни три года назад, буквально один за другим.

Первым от обширного инфаркта отошел ко Господу отец Максим. Следом за супругом, через месяц, с этим же диагнозом, отправилась в «путь всея земли» и матушка Лидия.

Лера очень тосковала по родителям, каждый день исправно читала псалтирь, подавала записки об упокоении…

В церковь, после смерти родителей, они с Игнатом ходить не перестали. Исповедались, причащались, приучали к церковной жизни маленькую Серафиму.

Ходили в тот же храм Святой Троицы, где когда-то служил настоятелем отец Максим, где они венчались и крестили маленькую дочку.

Серафима в храме чувствовала себя, как дома. Поначалу, как и все дети, службу практически не слушала, играла и тихонько разговаривала с Михой, сидя на лавочке у входа, или прямо на коврике возле одной из колонн.