Ведьмам здесь не место

– Такое, милая моя, бывает, когда очень уважаешь мертвечину. Дядя Коля – некромант, знаешь?

– Знаю, только не сталкивалась никогда.

– Только на всю голову больные с этим со всем связываются. Сама видела, что там с ним в другом слое бытия творится.

– Жуть. А он правда меня к себе приглашал? Ну, это он всерьез про чай с зефиром?

– Сходи, узнай, – хмыкнула Ирина Сергеевна, – только зефира не забудь. И заварку я бы на твоем месте свою брала. И завещание написала бы. У таких, как дядя Коля, разница между живым и мертвым не очень явная.

Аллочка надолго замолчала, а потом, когда они уже подъезжали к своему особняку, сказала тихое «Спасибо». Ирина Сергеевна слегка наклонила голову, прекрасная понимая, что Аллочка благодарит ее за то, что она пощадила ведьму и не пошла на сделку с дядей Колей.

– Теперь будет посложней, но у нас есть настоящий медиум. Видела когда-нибудь?

Аллочка качнула головой.

– Я сама таких встречала пару раз всего, так что это будет интересно.

– Как с дядей Колей?

– Еще интереснее. Ты, кстати, про контуры дяди Коли что скажешь?

– Ну, таких толстых я не видела никогда. И от тела до контура все в фиолетовом и черном, в багровом еще. Цвета смерти…

– Да. Все верно. А цвета его рун видела?

– Багровые…

– Высечены с добавлением мертвой крови, и, скорее всего, человеческой костью. Кстати, на бутылку, которую он из мусорки достал, смотрела?

– Не.. нет… А зачем? Бутылка как бутылка.

– Ох, Аллочка… Не бывает у контурников просто бутылок. Если бы смотрела, то увидела бы, что этой бутылкой был в висок убит человек. Мгновенная смерть. Неудивительно, что нашего дядю Колю на такие вещички тянет.

– Простите, Ирина Сергеевна, я не думала…

– Думай, Аллочка, думай. Для нас не бывает двух одинаковых ручек, если одной подписана открытка маме на день рождения, а другой поставлена двойка в дневник. С точки зрения контурника это две разные ручки. Практикуйся больше с предметами, отслеживай остаточные контуры.

Аллочка нахмурилась, расстроилась, и Ирина Сергеевна не стала ее отчитывать, хотя и хотелось. Девочке и так досталось, а она повела себя очень достойно. Ирина Сергеевна вспомнила, как Аллочка кинула ей под ноги свой драгоценный оберег, защищая ее от сбрендившего старика. Да, девочка стоит доверия.

Ну что ж. Поохотимся. Пока расклад такой: дядя Коля, Алим и она со своими девочками. Алима можно в расчет не брать, он недоумок, у которого в голове одни понты. А вот с дядей Колей лучше бы не пересекаться. Завтра нужно составить план, подумать о вопросе, который можно задать медиуму и решить обычные насущные проблемы, которых в ее царстве «ясноглазых» хватало.

И поймать глупенькую молоденькую ведьму. Ведьму с такой силой, за которую Ирине Сергеевне дадут то, что она хочет.

Глава 5

Когда я со всех ног бежала по адресу, который показали мне карты, я не подозревала, что это последнее утро моей относительно спокойной жизни. Я тогда еще не знала, что за меня взялся самый жуткий некромант в России и самая талантливая контурница с целым отрядом своих глазастых девиц.

Вот про Алима я знала, потому что из-за этого гаденыша мне пришлось искупаться в речке и испортить свои любимые кроссовки. И еще пришлось целый год бегать от него по всему Петербургу, выучить все более-менее безопасные места, пользоваться все это время гостеприимством Ильки. И искать, бесконечно искать свой амулет, который мог бы подарить мне защиту от всего этого, спрятать меня, уравнять меня с обычными людьми.

..Про амулет мне рассказала старая ведьма, приютившая меня на пару месяцев в самом начале моих мытарств, когда я скиталась по городу как дикий зверь, боясь каждую секунду быть пойманной. Антонина Егоровна, баба Тоня – моя спасительница. Если когда-нибудь у меня будет дочь, назову ее Антониной. А мальчика – Антоном. Это прям железно. Потому что шанс выжить подарила мне именно она.

Бабе Тоне было девяносто шесть лет. И она была еще вполне ничего для такой древней бабульки. Это, конечно, потому, что она была ведьмой, такой же, как и я. Только, по ее словам, я была намного сильнее и перспективнее. Из-за этого она порой говорила про меня плохие слова и замахивалась старым ломиком, которым порой вскрывала почтовые ящики соседей. Что сказать, характерец у нее был как у ведьмы в самом плохом смысле этого слова.

Нашла она меня сама, когда я дрожала в ноябре где-то на очередном загаженном голубями чердаке. Почуяла. Она сильная ведьма была. Хотя, по ее словам, от меня на полгорода силой несло, вот она и пришла за мной. Она очень хорошо понимала, что со мной может случиться, если меня найдут другие. Пожалела, видимо.

– Ишь, залезла, дура! Вылазь давай! Со мной иди, если жить хочешь, бестолковая! – кричала она на меня, когда я от неожиданности и испуга забилась под какой-то чердачный хлам.

И я пошла. Потому что начала понемногу понимать, что в ситуации я оказалась не в самой приятной. Молодая ведьма = периамм. Рано или поздно. С бабкой-ведьмой, с такой же, как и я, шансов всяко побольше.

Баба Тоня привела меня к себе домой. Она вовсе не бедствовала, жила в большой квартире одна. Гости к ней почти не ходили, заезжала пару раз дочь на часок, да и все на этом. Поэтому у бабы Тони для меня нашелся защищенный уголок. Жаль, что ненадолго.

– Я помру скоро, – сказала она мне преспокойно, внимательно на меня мутноватыми серыми глазами, – но хоть покажу чего, поучу. Тебя же никто и не учил небось.

– Вы очень бодро выглядите, еще много лет проживете, – вежливо пыталась польстить я. Мне было жутко неловко жить у старого человека. Баба Тоня на это только хмыкнула.

– Глупая ж ты девка… Всяк ведьма свой срок знает. Дар-то надо передать, а то сила распирает, небось, помереть не даст спокойно, на том свете измучит.

Силы у бабы Тони и впрямь хватало. В изнанке вокруг нее клубилось в черном контуре светлое сияние с редкими черными точками. Правда, сама она, как я, изнанки не видела. Так, чуть-чуть совсем. Поэтому мое обучение шло не совсем по плану.

– Ишь ты, молодая дура, – прямо говорила мне баба Тоня, пытаясь объяснить мне суть карт Таро или гаданий на воске, – мне помирать через два месяца, так я и тебя переживу, бестолочь! Ты не карту смотри, а в карту. Не на воск, в унутрь воска!

Я старательно пыталась смотреть «унутрь», но получалось скверно. Карты Таро для меня были особой пыткой. Я смотрела на них и проваливалась куда-то совсем уж в дикость. Картинка в ином зрении не складывалась, а складывалась чушь несусветная. Какая-то мешанина образов, цветов, звуков. От этого болела голова и ныли зубы. С воском было то же самое. Я даже плакала пару раз от боли. С холодом тоже было странно. Температура вокруг меня скакала как безумная, от жесткого минуса до жары.

Через неделю баба Тоня плюнула (в прямом смысле слова) и сунула мне в руки обычную колоду карт.

– Вот цельные карты. Вот эти об опасности говорят. Если дама выпадет вот такая, то лукавство и ложь будет, если король червей, то любовь или желанное что, если туз пиковый, то беги без оглядки, лучше всего в воду. Вода твой дар прячет. А ну, повтори, неуч! Вот так. Скидай карту вниз, сначала желанное загадывай, потом что на пути будет, чтоб получить чего хочешь. Ну?

Раскладывать карты получилось. С ними дело быстро пошло на лад, и я научилась смотреть «унутрь». Карты были для меня простыми и понятными, и мой дар не сходил с ума. Изнанка послушно показывала мне то, что я должна была увидеть. С другой стороны, я и так многое видела без карт.

– Много будешь знать – плохо будешь спать, – сказала мне на это баба Тоня. – Дар твой сильный, посильней тебя будет, ты за ним не угонишься и помрешь, не сдюжишь. Покажешь его там, где не надо, а на него охотников полгорода. А ежели через карты дар пропускать, никто тебя не и найдет. Мало ль кто в картишки балуется? Ты поглядывать-то поглядывай в изнанку свою, только не шибко часто, а вот через картишки сколько хошь. И руками не лезь в то, что увидишь. Мала еще.

Идея с тем, чтобы смотреть в изнанку через карты, мне показалась логичной. Знать бы об этом раньше! Ведь тогда бы я сдуру не полезла бы воздействовать через изнанку на мир. И тогда я не была бы виновата в том, что сделала тогда, еще дома…

Так прошли почти два месяца. Я училась видеть сквозь карты, потихоньку отвыкала постоянно пастись в ином зрении. Училась еще видеть воск, кофейную гущу, плетение заговоренных ниток, травы тоже, с ними у меня, кстати, лучше всего шло. Учила еще всякие наговоры, наветы.

Баба Тоня лечила в основном, но насильно своих знаний мне не давала.

– Ты глупая, ты вредить будешь, не понимаешь ничего, – ворчала она, но чему-то все-таким учила. И я вникала во все, что баба Тоня считала нужным мне открыть. Если честно, я очень боялась, поэтому ходила за старушкой хвостом.

Я теперь знала, что за мою жизнь никто и гроша ломаного не даст. Стоит мне только оступиться, и мне конец. Меня найдут и убьют. Довольно жестоко, кстати. Периаммы из юных ведьм ценятся очень дорого. Баба Тоня периодически на меня смотрела так… с жалостью, как на обреченного человека. Который одной ногой уже в могиле стоит.

С каждым днем баба Тоня сдавала все сильнее, слабела и подолгу спала. Она знала и день, и время своей смерти и доживала последние деньки, от чего стала мягче, добрее, разговорчивее.

– Маринка, я тебе дара своего не дам, он у нас через поколение переходит, к праправнучке моей пойдет, – говорила она. – У внучки моей защита врожденная есть, ее не найдет никто, а вот тебе, девка, такой не досталось. Видать, дар к тебе не по роду как-то попал, не скрытый дар-то, весь на виду. Тяжко тебе будет. Главное, энтим бабам не попадись, с жжеными глазьями. Они тя быстро на кусочки разберут, вши проклятые. Ты девка сильная, они на тебя как на лису охотиться будут, всю тебя флажками обложут. Но есть кой-что тут, в городе. Ты слушай…

И баба Тоня рассказала мне про ведьмовские амулеты – старинные, еще с зари времен существующие плетения на сильной крови. Будешь такой амулет иметь – и нипочем будет тебе вся эта братия, мечтающая сделать из тебя сильный периамм.

Ведьмы водятся в России, да и молодых навалом, только все они скрыты даром своих родов. Природная защита, врожденная, как я поняла. Через такую просто так не пробьешься. А у меня такой нет. Вот она я, как дымок от костра в чистом поле. Потому защитный амулет для меня – единственное спасение.

– В городе, знаю, есть такой. Чую его, да мне без надобности. Найди его и живи себе спокойно. А ежели не найдешь, ехай в леса. Там тебя природа укроет, она наш самый сильный амулет. Только не жизть это, а мучение. Природа за защиту много просит. Мужа у тя не будет, друзей тожа. Будешь одна свой век куковать, можа, только девку родишь от какого охотника залетного, чтоб дар передать.

..Баба Тоня многому успела меня научить. Правда, на большую часть моих вопросов она отказывалась отвечать. Только хмурилась и ругалась.

– Много будешь знать, плохо будешь спать, – повторяла она. – Больно у тебя силы много, ишь, растянутая какая. Чисто резинка.

Я тогда не понимала, что такое эта «резинка», а теперь знаю. Мой дар был настолько большим, что тело его не вмещало, и сила клубилась рядом, давала почти неограниченный резерв.

Благодаря этой силе я научилась предсказывать будущее по картам до трех ближайших часов и менять его, немного научилась разбираться в том зрении, на которое могла переключаться во время гадания. А видела я все больше и больше, все четче и ярче. Теперь вместо линий и переплетений цветов я могла видеть четкую картинку.

Правда, и энергии на это тратилось немало. Бралась она, к несчастью, из моих ресурсов, и быстрое взаимодействие с картами или другими вещами, помогающими выйти за грань, вымораживало меня. Холодно было жуть. Я потому и таскалась всегда в теплой толстовке и спортивных штанах, носила распиханные по карманам спички и зажигалки и имела при себе парацетамол. С моим образом жизни это была необходимость. Хорошо хоть, что деньги у меня были.

– На те, девка, на пропитание. Да не транжирь, потихоньку трать. Ежели амулет не найдешь, домик на Алтае купишь, – сказала баба Тоня совсем слабым голосом за два дня до своей смерти. – Я с собой не заберу, похоронят уж как-нибудь, а внукам и так много чего достанется, и квартира есчо. Та бери, кому говорю!

Она пихнула мне в руки две розовые пачки, перехваченные резинкой. Там оказалась сумма, достаточная для того, чтобы я прожила эти два года, совсем не думая о деньгах. Правда, и тратила я очень умеренно.

Только намного позже я узнала, что баба Тоня поменяла свою четверть золота на деньги. В нашем мире ходила другая валюта – золото самой высокой пробы квадратными слитками. Один такой слиток был очень значимой суммой. Еще я знала, что с ведами, вещунами и прочими иными расплачиваются не деньгами, а золотыми брусочками, отпиленными от цельных слитков, или золотой крошкой.

Нафига все это было надо, я не сильно понимала и понимать не хотела. Вроде бы это золото было каким-то особенным, что-то там Илька про энергию говорил и про силу. Для Ильки я пару раз выполняла поручения, которые он оплатил золотыми крошками. От оплаты я отказалась, попросила только иметь постоянную собственную кровать в его коммуналке. Мне не отказали.

Илька вообще добрый человек. Мне везет на добрых людей. А иначе бы уже давно была в сосновой деревяшке и болталась на жирной шее какого-нибудь богатея.

Но я пыталась выжить. Как трусливый заяц, я петляла по городу и пригородам, пряталась на чердаках, теплотрассах, под мостами, в странных домах и квартирах. Спала черт знает как и где, если вообще спала. Переводила карточные колоды, как ребенок конфеты. Я изо всех сил пыталась отстоять свое право на спокойную счастливую жизнь.

Да, у меня много раз опускались руки, но каждый день на протяжении всего этого времени я бросала карты из новой свежей колоды, имея только одну цель. И сегодня я ее достигну, ведь такого сладкого расклада у меня не было ни разу. Ни разу!

Я практически задыхалась от восторга, ну или от простуды, которую получила вчера в речке. Но это не мешало мне мчаться вперед изо всех сил. Вагон метро ехал еле-еле, и автобус тоже, и все на свете было очень медленным. Мне хотелось бежать изо всех сил, пока не заколет в боку, а во рту не появится привкус крови. Быстрее! Быстрее! Совсем скоро я получу свой амулет, и все у меня будет хорошо. Больше никаких Алимов и других стремных охотников за головами. Впереди только свобода.

Глава 6

Правда, был тут один нюанс.

Я знала, что амулет перемещается. А это значит, что им владеет кто-то. И я изо всех сил надеялась, что это не другая молодая ведьма. Иначе тогда мне пришлось бы уехать на Алтай и коротать свои деньки в лесной избушке. Я понимала, что останусь ни с чем, потому что не смогла бы ради сохранения своей жизни пожертвовать чужой. Но если амулет носит простой человек, не зная, чем обладает… В таком случае у меня была куча способов амулетом завладеть: купить, обменять, обмануть, даже украсть. Надо только найти.

..Дом на курьих ножках, как прозвали его в народе, был совсем рядом. Я смотрела на выпуклые серые балконы, на такое же, в тон, серое небо. А в душе у меня цвела сирень и пели ангелы. Еще чуть-чуть, еще немножко… Не выдержав, я побежала так, как давно хотела: быстро-быстро. Через четыре минуты я стояла у подъезда, переводя дыхание, еще через еще полторы минуты смотрела на черную, оббитую дорогим материалом дверь с серебристыми цифрами «18».

Сердце колотилось как безумное. Кто выйдет мне навстречу? Как мне представиться? Что говорить? А главное, как перейти к разговору об амулете? Сразу же попросить продать? Сказать, что эта вещь мне очень дорога? Ладно. Ладно.

Я вытерла вспотевшие ладошки об толстовку, потуже заплела косу, оглядела себя со всех сторон… Мда. То еще зрелище. На улице не холодно, а я в черной теплой одежде, в берцах. Волосы тиной еще попахивают, под глазами, скорее всего, жуткие мешки, и нос хлюпает после вчерашнего. Я бы такой, как я, никогда бы не открыла и еще полицию бы вызвала.

Но я буду надеяться на лучшее. И, набрав в грудь воздуха, я нажала на кнопку звонка.

Я примерно представляла себе, что говорить, если выйдет молодая девушка или мамочка в декрете. Отлично представляла, что говорить бабушкам или дедушкам. С детьми я тоже легко смогла бы договориться. Но почему-то молодого мужчину я себе совсем не представляла. А надо было бы.

Потому что на пороге квартиры стоял и удивленно смотрел на меня симпатичный всклоченный блондин в темной пижаме. Заспанный и явно недовольный.

– Девушка, вам кого? – спросил он.

– Мнедяу, – неразборчиво пробормотала я, от удивления делая шаг назад.

– Чего? – нахмурившись, переспросил парень, а я только и смогла, что мотнуть головой. Думай, думай!

– Я от Федора Егоровича Полуцкого, антиквара, – нашлась я.

– Я ничего не покупаю, до свидания, – пробурчал парень и начал закрывать дверь.

– Я ничего и не продаю. Я вам не торговка на полставки.

Возмущение в голосе было настоящим, и дверь притормозила.

– Ну, к делу. Чего хотели?

– Купить за большие деньги одну очень неважную для вас ерундовину. А на мой внешний вид внимания не обращайте, я только из экспедиции вернулась и сразу к вам, с поручением от Федора Егоровича, – важно надув щеки, сказала я, переходя на свое особое зрение. Иногда и можно позволить себе подглядеть в изнанку. Изредка.

Переплетение цветов и линий послушно повисло в пространстве, накладываясь на реальность. И в молодом человеке, который стоял передо мной, линий было много, очень много. Красные огненные, оранжевые, переливающиеся желтые, как яркий одуванчик, они вдруг оформились в яркий, похожий на пламя щит, который обтекал его тело.

Значит, парень носит защитный амулет! И я могу им завладеть, не боясь, что он без амулета помрет. Дар мальчишек для периамма не подходит, не наследуется по мужским линиям.

– Я могу зайти и изложить суть дела за закрытыми дверями? – спросила я, выныривая из мира красок и энергий. – Нужно бы и цену обсудить.

Парень внимательно посмотрел на меня, хмыкнул, но дверь приоткрыл и даже отступил на два шага.

– Марина, рада познакомиться, – сказала я и улыбнулась. Еще бы мне не улыбаться, если совсем скоро мои мучения закончатся.

– Ага, – улыбнулся он в ответ. – Говорите, Марина.

И я, не обращая внимания на то, что он слушал меня явно с насмешкой и даже не потрудился представиться в ответ, заговорила. То есть принялась вдохновенно врать.

– Вещица, которую вы постоянно носите, имеет для Федора Григорьевича особую, ностальгическую ценность.

– А не Федора Егоровича? – перебил он меня.

– А я как сказала? Так вот, этот амулет практически не имеет никакой материальной ценности, но для человека, на которого я работаю, ценность есть исключительно личная. Понимаете, его бабушка однажды была в Париже и встретила там одного почтенного француза, Жана Поля. Жан Поль был человеком весьма обеспеченным и имел огром…

– Так, стой, – перебил меня парень, – погоди с этим своим Жан Полем. Какой амулет? О чем ты вообще?

– Ну, об амулете, талисмане. Который вы постоянно носите, конечно. К сожалению, Федор Егорович не смог…

– Девушка, вы ошиблись, я не ношу и никогда не носил никаких талисманов и амулетов. Единственное, что я всегда с собой ношу, – моя банковская карта. Не ее случайно ищете?

Он потешался надо мной, а я посмотрела на него иначе, и он по-прежнему перед другим моим зрением был в огненном щите. А это могло значить только одно: он прямо сейчас в амулете и врет мне.

– Но он же прямо сейчас на вас…

Парень снова хмыкнул, на этот раз как-то даже гаденько, и расстегнул верхнюю пуговицу пижамы.

– Нету на мне ничего. Я не ношу украшений. Мне целиком раздеться или только до половины?

А я лихорадочно осматривала его шею, мочки ушей, пальцы, запястья и ничего, похожего на амулет, не находила. Но там, в другом слое реальности, парень полыхал защитной аурой, и подобной я никогда не видела. Значит, это точно оно. А он мне врет. Но где тогда этот амулет? В виде татуировки? Импланта?

– Погодите, – пробормотала я, сунула руки в рюкзак, наощупь открыла колоду и быстро раскинула ее.

Карты я тасовала так быстро, как могла. Тут же стало нестерпимо холодно. Изо рта вырвалось облачко пара.

– Девушка, шли бы вы отсюда, – сказал парень, но вдруг испуганно вздохнул, отошел на шаг назад. Неудивительно, ведь воздух вокруг меня вымерз, и это заметил бы любой, но мне было плевать. Я должна убедиться.

Первая карта – червовый король – скользнула ему под ноги вопреки всем законам физики. Вторая карта – червовый туз – показывала, что я достигла своей цели. И вот дама треф, которая легла следом, мне совсем не понравилась.

– Максик, что тут у тебя творится? – раздался за моей спиной капризный голосок, и я повернула голову.

Молодая девушка в сером обтягивающем платье, в черных туфлях на каблуках и с изящной сумочкой в руке. Ухоженные каштановые волосы, красивое, умело подкрашенное лицо. И яркий запах жасмина.

– Да вот, девушка от антиквара Егора Федоровича пришла, хочет у нас антиквариат купить.

– А, поня-я-ятно. Не успела я, значит, за порог, а к тебе уже го-о-остья. А почему так х-о-олодно? Ты что, кондей включил на полную мо-ощность? – спросила она, проходя мимо меня и скидывая рядом со мной туфли. – И откуда тут карты? Вы что, гадаете на любофь?

– Извините, – пробормотала я, быстро собрала карты с пола, чувствуя, как краснею от неловкости.

– Девушка уронила. Но она уже уходит. Я ей сказал, что антиквариата у нас нет, – раздался голос Макса, но я слышала его как сквозь вату. На глаза навернулись слезы. Ну не может же закончиться все вот так? Столько месяцев моих поисков не могут закончиться ничем!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.