Её чужая дочь

Рина Фиори

Её чужая дочь

Глава 1

– Па-апа, – тоненький жалобный всхлип раздаётся где-то поблизости.

Вздрагиваю от неожиданности. Становится не по себе, кожа покрывается мурашками, а сердце в груди начинает колотиться, как бешеное.

Тут-тук, тук-тук… Оно бьётся о рёбра, разгоняя кровь. Я начинаю часто дышать, грудь вздымается от волнения.

Мой ночной кошмар, кажется, решил достать меня наяву.

Каждую ночь я слышу детский плач…

Делаю шаг вперёд, и автоматические створки дверей закрываются.

Оглядываюсь по сторонам. Быть может, мне показалось? Очень на это надеюсь.

Дышу глубоко, размеренно, чтобы привести мысли в порядок и немного успокоить нервную систему. Свободной рукой массирую пульсирующий висок.

В тысячный раз бросаю взгляд на документы. Вроде бы ничего не перепутала. «РусТур» – одно из самых популярных туристических агентств нашего города. И именно здесь я буду проходить преддипломную практику.

Такой замечательный шанс выпал немногим, и я готова была запищать от счастья, когда узнала, где буду работать следующие несколько недель. А если повезёт, то и дольше.

Одёргиваю свою единственную юбку. Строгую, зауженную, идеально подходящую для работы в офисе. Расправляю воланы на любимой блузке приятного мятного оттенка, выпрямляю спину и…

– Па-па! – настойчиво доносится до моих ушей.

Значит, не послышалось.

Судорожно оглядываюсь по сторонам. Слева от меня – огромный фикус, справа – пара кожаных диванов и кресел тёмно-синего цвета. А в противоположном конце холла – стол администратора. Пустующий.

– Э-эй, – произношу на распев.

На негнущихся ногах иду на поиски. Заглядываю за кресло – никого. Пару раз обхожу вокруг диванов, даже за горшком фикуса смотрю, но источник плача найти не удаётся.

Боковым зрением замечаю лёгкое колыхание золотистой ткани, которой укрыта небольшая тумба с рекламными листовками. И как я сразу её не заметила?

Аккуратно приподнимаю тяжёлое полотно ткани и обнаруживаю под тумбой ребёнка. Маленькая девочка сидит на полу, прижав руками коленочки к груди, и горько всхлипывает.

Она так увлечена, что даже не сразу замечает поток света, пробравшийся под её временное укрытие.

– Привет? – пытаюсь обратить внимание ребёнка на себя, но тут происходит нечто совершенно непредсказуемое.

Девочка резко вскидывает голову, долю секунды смотрит на меня широко распахнутыми глазами и разражается новой порцией плача.

Документы вместе с папкой для бумаг летят из моих рук и падают на пол. Тонкие листки серой бумаги разлетаются в разные стороны.

А я падаю на колени и тяну руки к малышке.

– Тише, тише, не плачь, – пытаюсь успокоить девочку словами, но очень скоро понимаю, что это невозможно. – Иди ко мне, – принимаю единственно эффективное, хоть и слишком рискованное действие.

Прижимаю к себе девочку, глажу тёмные завитки пышных волос. Вытираю пальцами слёзы с пухлых румяных щёчек, с трудом давя в себе порыв собрать влагу губами.

Я больна? Возможно. Но на это есть свои причины.

Сердце буквально обливается кровью, но я терплю. Гоню прочь все мысли о личной боли, ведь они сейчас неуместны.

Девочка ещё пару раз всхлипывает, вздрагивает в моих руках и замолкает.

Тянет тонкие ручки и обвивает мягкими ладошками мою шею.

Не сразу понимаю, что тоже плачу, горячие солёные дорожки текут по щекам и растворяются в тёмных волосах малышки.

От девочки пахнет чем-то сладким, ванилью и яблоками. Хочется прижать её к себе крепко-крепко и не отпускать никуда. Но я понимаю, что и так переборщила, ведь чужих детей трогать нельзя категорически. Я же так хотела успокоить ребёнка, что позволила себе слабину.

Немного отстраняюсь от девочки, рассматривая её милое личико.

Красивые карие глаза цвета ириски, слегка вздёрнутый носик, аккуратные губки-бантик. Такая хорошенькая, просто глаз не отвести.

– Меня зовут Женя, – представляюсь, чтобы не пугать ребёнка своим молчанием и пристальным вниманием. – А тебя?

Девочка улыбается тепло, а у меня начинает печь в солнечном сплетении от этой улыбки. Такой открытой, обволакивающей, согревающей. Я словно уже видела её раньше. Давно, когда этой малышки скорее всего ещё не было на свете.

Но где? Девочке на вид года три-четыре, не больше. Да и я в этом городе всего около трёх лет.

– Мия! – звонкий женский голос разрезает пространство вокруг нас. А заодно отвечает на мой вопрос, который остался без внимания, пока малышка меня разглядывала с интересом.

– Вот негодная девчонка, – шипит подоспевшая к нам девушка.

Я поднимаюсь на ноги и хочу заговорить, но не успеваю проронить ни звука.

– Почему опять сбежала? – незнакомка дёргает Мию на себя.

Слишком грубо. Слишком резко.

– Меня отец твой или уволит, или вовсе прибьёт, если ты не прекратишь убегать от меня, – продолжает изливать поток яда на притихшую девочку.

Такая симпатичная девушка, а ведёт себя, как сорвавшаяся с цепи старая собака.

– Может, стоит уделять ребёнку больше внимания, и тогда не придётся трястись от страха? – произношу с вызовом.

Я не боюсь высказывать своё мнение, тем более, считаю его правильным.

– А ты кто? – упирает руку в оголённый бок. Девушка одета в тонкие облегающие джинсы и короткий топ. Так себе наряд для приличного офиса.

– Я… – хочу представиться, но прикусываю язык. – Мне нужен администратор.

Да. Я должна поговорить если не с боссом, то хотя бы с кем-нибудь, кто представляет турагентство. И это точно не взбесившаяся некомпетентная нянька.

– Это мама, – лепечет Мия и касается моей руки своей тёплой бархатной ладошкой.

– Ч-что? – произносим синхронно с её няней.

Переглядываемся.

– Ты – моя мама, – отвечает девочка спокойно. Словно она тут единственная взрослая, а мы – несмышленые малыши, которым простые истины объяснять нужно.

Чувствую, что в лёгких заканчивается кислород. Они превращаются в засохшую сморщенную губку, которая не в состоянии распрямиться.

Мама…

– Малыш, – присаживаюсь перед девочкой на корточки. – Я не твоя… – с трудом сглатываю тяжёлый ком, – мама.

Сердце рвётся в лохмотья, в голове туман.

Я никогда не забуду…

– Мия, ну, что за глупости? – взвизгивает возмущённо няня девочки, а потом и вовсе хватает подопечную за руку и бесцеремонно тянет в сторону, подальше от меня.

Только сейчас замечаю, что мои документы так и продолжают валяться на полу. Наклоняюсь, собираю разбросанные листки и замираю, услышав до боли знакомый мужской голос.

– Где моя конфетка? – строгий, слегка хриплый, но насквозь пропитанный нежностью и любовью бас разносится по помещению.

Вскидываю голову. Лицо утопает в шёлке моих распущенных волос, которые я инстинктивно хочу отбросить назад, но не делаю этого.

Поднимаюсь, прижимаю к груди документы и отворачиваюсь. В висках начинает пульсировать с такой силой, что кажется, моя голова сейчас просто взорвётся. А сердце… Оно гоняет по телу кровь, словно дикий голодный зверь, который мечется по клетке в поисках свободы. Тщетно пытаясь угомонить рвущиеся из горла всхлипы, ещё раз бросаю взгляд в сторону мужчины.

Это он. Это точно он.

Зажимаю рот ладонью. Я не хочу, чтобы кто-либо обратил на меня внимание, поэтому делаю несколько шагов в сторону огромного фикуса.

Невидимкой стать он мне вряд ли поможет, но это небольшое ограждение создаёт лёгкое ощущение защищённости.

– Папа! – детский голос проникает сквозь дымку поплывшего сознания.

Не выдерживаю, оборачиваюсь.

Вижу, как Мия раскидывает в сторону свои ручки и обнимает мужчину, крепко повиснув у него на шее.

Гладит чёрные, как смоль, волосы отца, и весело хохочет.

Папа…

Руслан Селиванов. Моя первая и единственная любовь, мой первый и единственный мужчина. Отец моей погибшей дочери…

И папа этой чудесной девочки…

Он знал, что станет отцом, обещал вернуться и… исчез.

Оставив меня в одиночестве проживать горечь потери.

Я думала, разлюбил. И оказалась права. Возможно, он уже тогда знал, что не вернётся. Может быть, его ждала беременная жена.

И ребёнок… Дочка… Ровесница нашей погибшей малышки…

Глава 2

Первая мысль – бежать.

Подальше от Селиванова и этого турагентства. Наплевать на три года, которые я потратила на учёбу, бросить всё и уехать, чтобы больше никогда не встречаться с этим предателем.

Прикрываю глаза на мгновение.

То лето проносится перед глазами, словно яркая короткая вспышка.

Прошло почти четыре года, а я до сих пор помню всё до малейших деталей.

Не знаю, как Руслана занесло в наш посёлок. Он утверждал, что приехал по работе, а я… Не думала, мне было всё равно. Я любила. Безоговорочно, сильно, жарко. Как можно любить в семнадцать.

Он тоже говорил о чувствах, шептал красивые слова. Выросшая без родителей, недолюбленная, я отдала ему всю себя.

А спустя месяц узнала, что жду ребёнка. Маленькое чудо, плод нашей большой горячей любви.

Руслан был рад, как мне тогда казалось. Обещал забрать меня в город, устроить красивую свадьбу.

А я даже не мечтала обо всём этом, просто хотела, чтобы он был рядом.

Наивная глупая дурочка…

У Селиванова были ещё какие-то дела в нашем посёлке, но за две недели до отъезда он сорвался и улетел за границу. Сказал, что у него умер отец, меня, конечно, с собой не взял.

Я ждала. Я отвечала на каждый его звонок, на каждое сообщение.

Он не пропадал с радаров, только всё оттягивал время нашей встречи, говорил, что не может вернуться, есть какие-то проблемы после смерти отца.

Роды начались немного раньше срока, и после суток мучений меня прооперировали.

А Руслан пропал. Больше не звонил и не писал, словно испарился. Я думала, что с ним случилась беда, но очень скоро поняла, что ошиблась.

Он просто заблокировал меня везде, где только мог.

Я даже не смогла сообщить Руслану о том, что нашей дочки не стало.

Спасибо тёте, она всё время была со мной рядом. Поддерживала, не давала сойти с ума.

Через полгода депрессии, толком не придя в себя, я собрала вещи и уехала. Из пышной цветущей красавицы превратилась в тощую затравленную щепку. Меня даже в посёлке узнавать перестали, настолько я изменилась внешне. Но мне было абсолютно плевать на то, как я выгляжу, и что обо мне думают окружающие.

С тех пор я живу с дырой в сердце. Зияющей, незатягивающейся раной.

Кажется, я стала более хладнокровной и циничной, особенно, в отношении мужчин. Да и взрослых людей в целом. На детей это правило не распространяется, перед ними я по-прежнему безоружна. Но те, кто не знал меня раньше, не видят перемен, считают, что у меня просто сложный характер.

Родственники просили не бросать их, ведь им так нужна была моя помощь. Дядя и тётя воспитывают сирот и брошенных детей, и я им помогала, сколько себя помню.

Но после смерти ребёнка я малодушно сбежала. Понимала, что не смогу забыть, но хотела хоть немного стереть из памяти воспоминания нашей любви и своего горя. А в родном посёлке мне всё напоминало об этом.

Не знала, в каком городе живёт Руслан, иначе ни за что не приехала бы сюда.

Кажется, я стою с закрытыми глазами дольше, чем следует. В холле становится тихо. Ушли, значит.

Оглядываюсь по сторонам, убеждаясь в своей догадке.

Нет, я не уйду. Я останусь, я пройду практику в «РусТуре» и стану высококлассным специалистом. Я не позволю Селиванову сломать мою жизнь ещё раз.

Цокот каблуков прерывает мои мысли.

– Добрый день, – здоровается миловидная блондинка.

Она присаживается за стол администратора, и я уверенным шагом иду к ней.

Показываю свои документы, обрисовываю ситуацию вкратце.

Стараюсь сосредоточиться на словах будущей сотрудницы, но из головы всё никак не выходит образ Руслана в обнимку с дочкой. И ещё это её «мама», выворачивающее мою душу и рвущее раненое материнское сердце.

Кто её мать? Интересно, Руслан с ней был знаком до меня? Или познакомился после?

– Евгения? – отвлекает от тяжёлых мыслей тихий голос. – Пройдёмте, я отведу вас к нашему менеджеру по рекламе.

Поднимаюсь вслед за администратором и иду вглубь здания. Здесь всё такое современное, а ещё очень яркое. На стенах – бесконечные морские пейзажи с одной стороны, с другой – горные снежные вершины. Реклама путешествий во всей своей красе.

– Слышала, что Вадик очень не хотел, чтобы к нему приставляли практикантку, – рассказывает мне девушка. – Ну, то есть, его приставляли к практикантке, – тихонько хихикает.

Стучится в одну из дверей. Они здесь все одинаковые, только табличками отличаются. После короткого и важного «войдите!» открывает дверь и пропускает меня вперёд.

Представляюсь, отдаю ведущему менеджеру рекламы свои документы. Жду указаний.

– Евгения Кудряшова? – уточняет непонятно зачем.

С трудом сдерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза.

Ну, чего ты на меня уставился? Красивая? Знаю. На маму похожа, она была невероятной красавицей, я всего лишь её жалкая копия. Ещё и выгляжу дёшево: на дорогую одежду и брендовую косметику не заработала. Пока что.

Но этот Вадим всё равно едва слюной не захлёбывается, разглядывая мои обтянутые плотной тканью бёдра. Поднимает свои бесстыжие глаза выше, ещё, ещё… Да это не в какие ворота.

– Евгения Евгеньевна, – отвечаю громче и резче, чем следует.

Спасибо Селиванову, которого я так некстати сейчас вспоминаю – он преподнёс мне замечательный урок в своё время, благодаря которому я не растекаюсь лужицей от внимания противоположного пола. Напротив, меня раздражают эти красноречивые взгляды.

– Что же, Милана, свободна, – кивает администратору, и та исчезает за дверью.

Записываю на подкорке её имя. Пригодится. Девушка представлялась, но я мимо ушей пропустила.

– Евгения, – смакует моё имя, – начнём?

С трудом выдавливаю из себя вежливую скупую улыбку. Просто потому, что хочу пройти практику. Просто потому, что хочу здесь работать.

На удивление, оставшееся время Вадим ведёт себя достаточно прилично. Показывает мне агентство, рассказывает о проектах, которые планирует запустить босс в новом сезоне. Для каждого нужна мощная рекламная кампания, и наша задача совместными усилиями сделать так, чтобы Руслан Романович был доволен.

Руслан… Как представлю, что он где-то радом, так готова сорваться с места и бежать без оглядки. Ненавижу его, ненавижу. Но из турагентства не уйду. Я не могу отказаться от практики. И не хочу.

А ещё перед глазами стоит образ его дочки. Мия… Такое красивое имя. И злиться на неё за то, что её мать, возможно, лишила меня любимого мужчины, невозможно. Малышка ведь ни в чём не виновата.

А улыбка у неё точь-в-точь как у Руслана. Такая же открытая и обезоруживающая.

– Женя? – Вадим щёлкает пальцами перед моим лицом. – Будешь работать со мной в кабинете.

Парень хищно улыбается, но мне настолько безразлично его внимание, что я даже не нахожу в себе силы злиться. Пусть хоть зафантазируется – плевать.

Сейчас главное Селиванову на глаза не попадаться. Конечно, я сильно изменилась с момента нашей последней встречи. Мало того, что похудела, ещё и отрастила длинные волосы, которые после операции стали значительно темнее. Из светло-русой девчонки я стала практически шатенкой.

И остаётся призрачная надежда на то, что при встрече Руслан меня не узнает. Раз уж для него я была всего лишь мимолётным эпизодом, вряд ли он запомнил каждую деталь моей внешности.

Глава 3

Руслан

– Да, мам, Мия со мной, в офисе, – цежу сквозь зубы, недовольный тем, что приходится отчитываться.

Терпеть не могу, когда кто-то пытается меня контролировать. Это целиком и полностью моя прерогатива – держать всё под строжайшим контролем.

Впрочем, в моей жизни только один человечек, которому всё сходит с рук. Это моя трёхлетняя дочка Мия. Маленькое солнышко, сладкая конфетка, милая хитренькая принцесса. С каждым днём она всё больше становится похожа на свою мать. Девушку, ради которой я готов был мир с ног на голову перевернуть, но увы… Не оценила. Не срослось.

Прогоняю прочь неприятные мысли, и, прощаясь с мамой, опускаю трубку. Странно, отчего я вообще вдруг вспомнил про Еву? Вытравил ведь эту заразу и из головы, и из сердца.

Открываю рабочую почту, проверяю отчёты менеджеров по продажам. На носу начало сезона, всё должно быть в лучшем виде.

– Милана, – зову по коммутатору администратора, – Вадика ко мне. Быстро.

Девушка хоть и недавно работает в агентстве, но приказы выполняет чётко, без лишних вопросов.

Менеджер по рекламе появляется в моём кабинете буквально через пару минут. Шустрый парень, ещё бы работал в том же темпе, цены б ему не было.

– Рекламная кампания для презентации экзотических туров готова? – спрашиваю без лишних расшаркиваний.

Я вообще с подчинёнными не церемонюсь. В конце концов, я плачу всем довольно приличные деньги.

– Руслан Романович, – шелестит Вадик. Глазки маленькие в пол опускает, руками теребит короткие русые волосы. Как барышня, честное слово.

– Вадик! – прикрикиваю, напоминая подчинённому о том, что терпеть не могу, когда кто-то мямлит. – Если ты не собираешься работать, то можешь быть свободен прямо сейчас!

– Руслан Романович, Руслан Романович, – частит Ерохин, нервно подпрыгивая на месте. – Вы не так меня поняли.

Ухмыляюсь. Потому что вмиг догадываюсь, почему парень так себя ведёт. Не хочет мой менеджер по рекламе работать. А зарплату получать хочет. Что ж, придётся искать другого.

– Завтра не покажешь готовые варианты – уволю, – чеканю холодно и взмахом руки приказываю парню покинуть мой кабинет.

Не то, чтобы я люблю разбрасываться ценными кадрами или без разбора рубить головы. Но некоторые реально напрашиваются.

Чувствую, что мне необходима очередная порция эмоций. Мой личный заряд позитива, мой допинг. Моя Мия.

Набираю няню, которая здесь специально для того, чтобы присматривать за моей конфеткой в офисе.

Не отвечает.

Ещё пару попыток. Длинные гудки начинают раздражать, а монотонный голос автоответчика в конце и вовсе выводит из равновесия.

Какого хрена?

Вылетаю из кабинета, громко хлопнув дверью.

Несусь по длинному коридору в сторону специально оборудованной игровой комнаты.

Ни дочери, ни её няни здесь нет.

Открываю дверь в кухню – пусто. Ну, как пусто. Пара бездельников пьёт халявный кофе, а тех, кого ищу, и близко нет.

– Работать! – рявкаю на подчинённых. – Быстро!

По мобильному пытаюсь дозвониться до няньки, которую, кажется, ждёт та же участь, что и рекламщика.

Раньше Мия оставалась дома с няней, но когда дочка немного подросла, стала напрашиваться со мной в офис. У нас с ней настолько тесная связь, что мы и нескольких часов друг без друга не можем прожить. Приходится, конечно, оставлять её на целый день иногда. Но это только в крайнем случае.

Однако я знаю о том, что у моей принцессы не самый простой характер. Вся в отца. Слава Богу. И иногда Мия даже посторонними манипулировать умудряется покруче любого взрослого. Поэтому интуиция вопит, что неслучайно нянька трубку не берёт.

Интересно, я ей баснословную сумму денег плачу, чтобы самому по офису носиться в поисках дочери?

– О-ой! – налетаю на стоящую посреди коридора девушку.

А вот, собственно, и виновница моей незапланированной утренней пробежки.

– Что ой, Катерина, что ой? Мия где?

– Я – Карина, – пытается надуть губы, но тут же выпрямляет по стойке смирно, стоит ей уловить мой грозный взгляд.

– Мию приведи! Сию минуту! – из последних сил держу себя в руках.

Одно неверное движение со стороны няньки, и весь офис будет содрогаться от моего крика.

Девушку сдувает, словно ветром, а я устало потираю переносицу. Почему меня окружают одни идиоты?

Разумеется, стоять на месте и ждать, когда эта без пяти минут уволенная дамочка найдёт мою дочь, я не собираюсь.

Делаю пару глубоких вдохов и иду в приёмную, чтобы начать поиски оттуда.

К счастью, моим волнениям приходит конец, потому что в холле я нахожу свою принцессу.

Нянька держит Мию за руку и ведёт ко мне навстречу.

– Где моя конфетка? – широко раскинув руки, готовлюсь обнять свою любимку.

– Папочка! – дочка прижимается ко мне крепко-крепко, а я на мгновение успокаиваюсь.

Только рядом с ней я не чувствую злости и раздражения на весь мир, которые живут перманентно в моей очерствелой душе и каменном сердце.

– Как ты, моё солнышко, где была? – кошусь на побледневшую няню.

– Я… гуляла, – Мия кокетливо хлопает ресничками и опускает виноватый взгляд в пол.

– Тааак, понятно, – выпрямляюсь, – опять сбежала.

Не спрашиваю, констатирую факт. Но на дочку не ругаюсь – не умею просто. Эта маленькая проказница вьёт из меня верёвки, я любую её прихоть исполняю, даже не задумываясь о том, что могу избаловать ребёнка.

Но вот няньке точно не поздоровится.

– А я видела маму, – улыбается малышка.

Её слова бьют меня по голове сильнее, чем самый отработанный удар профессионала.

Какая на хрен, мама?

Молча стреляю глазами в Карину. Или Катерину. Нянек мы меняем стабильно раз в месяц, поэтому нет необходимости запоминать их имена.

Жду, что девушка сама объяснит всё, но та продолжает стоять статуей. Не моргает, даже дышит едва ли. Боится? Правильно.

Меня все в этом офисе должны бояться.

– О чём говорит моя дочь? – пропускаю слова сквозь стиснутые зубы, когда моё терпение заканчивается.

– Я… не… я… – лепечет девушка.

Из груди сам собой вырывается звук, напоминающий рычание голодного льва, но я гашу его. Стараюсь держаться только из-за того, что рядом моя малышка. Она не должна видеть меня в плохом свете.

– Можешь искать новую работу, – бросаю бывшей работнице, подхватываю Мию на руки и иду в свой кабинет.

– Руслан Романович! Подождите!

О, у няньки голос, кажется, прорезался.

Бежит теперь за мной, бормочет что-то несвязное, убеждает, что в агентстве не было посторонних.

– Дети, – выдыхает, судорожно выдавливая из себя улыбку. – Нафантазируют себе всякого.

– Но папа, я видела маму, – настаивает моя девочка.

– Да, моё солнышко, пойдём, ты мне подробнее расскажешь об этом, – киваю дочке.

Делаю небрежный взмах рукой в сторону няньки и бросаю короткий испепеляющий взгляд.

– Уйди, – произношу одними губами, чтобы Мия не слышала моей грубости.

Прохожу в свой кабинет, усаживаю дочку на мягкий диван. Он укрыт пушистым розовым пледом, а по углам вместо подушек сидят два плюшевых медведя.

Мия тут же притягивает к себе того, у которого на шее повязан большой красный бант, обнимает его. Моя лапочка.

Да, непросто объяснять посетителям, почему в кабинете у главы престижного турагентства такое странное убранство. Но я и не объясняю, мне плевать, главное, чтобы моя дочурка была довольна.

Сложно с подчинёнными быть суровым и жёстким, а с дочерью мягким и ласковым. Иногда кажется, что ещё немного, и я с ума сойду от постоянной необходимости переключаться между двумя личностями: строгого босса и любящего отца.

– Малыш, – присаживаюсь возле дочки на диван, обнимаю принцессу, притягиваю её к себе. – Скажи, кого ты видела?

– Маму, – роняет невозмутимо.

Отстраняется от медведя, пытается снять с него бант и нацепить его на себя.

– Давай помогу, – улыбаюсь своей красавице.

Пристраиваю на её тёмные пушистые волосы бант. Получается кривовато, но Мия всё равно довольна. Я так и не научился толком заплетать малышке косы. Для нас это самое настоящее испытание – волосы у моей дочки роскошные, в три года уже до пояса.

Принимаю решение не пытать маленького ребёнка расспросами. Может быть, няня права, и Мия действительно всё придумала.

В конце концов, как бы я не старался заменить ребёнку мать, чем старше малышка становится, тем больше ей не хватает женского внимания.

Глава 4

– Может, кофе? – предлагает Вадим, демонстрируя мне банку с растворимым напитком.

Я, конечно, не привереда, да и денег лишних на дорогостоящие продукты у меня нет. Но уж лучше я выпью стакан воды, чем вот это вот…

– Нет, спасибо, я не пью кофе вечером, – бросаю, чтобы отвязался.

Весь день меня отвлекает, а я не могу работать, когда под ухом кто-то жужжит. Но учитывая, что работаю здесь первый день, ещё и на птичьих правах, ставить условия не смею.

– Тогда чайку, – продолжает докапываться парень, – зелёного?

На мгновение прикрываю глаза. Не то, чтобы меня сам Вадим раздражает, нет. Я стараюсь не обращать внимания на его масленые взгляды и с головой погружаюсь в проект. Но вот навязчивое внимание Ерохина – настоящее испытание, особенно когда только-только приходит интересная идея. Пытаешься ухватиться за эту нить, придумать, как превратить её в нечто стоящее, и тут на тебе: