После Победы

Сначала я думала, что мне кажется, но теперь, спустя много лет, я понимаю, что была права и понимаю причины этих чувств. Но об этом позже, по ходу дела сами поймёте, что к чему.

Так вот, я сидела за столом и пыталась вспомнить, что делала на протяжении всего дня. Урывками в памяти всплыло, что разговаривала со Стасом, и он обещал заехать вечером – вытащить меня куда-нибудь. Что же, наверное, мне это действительно было необходимо.

Невольно мысли коснулись Влада и сердце обожгло. Нет, не стоило думать о нём. Глубоко внутри, глубже, чем в сердце, я понимала, что он не вернётся. Бывают у меня в голове такие убеждённые в своей правоте мысли о том, чего знать не могу, но почему-то всегда они оказываются верными. Поэтому на протяжении своей недолгой жизни, я научилась верить себе и своим чувствам.

 С самого начала я чувствовала, что он опасен, и что надо бежать от него, без оглядки, куда угодно, бросив всё. Наверное, это был единственный раз, когда я воспротивилась своим инстинктам. Зря ли? Не знаю. Наверное, нет. Но и об этом я тоже расскажу позже.

Стук в дверь меня напугал. Борясь с собственными мыслями, я и не заметила, как наступили летние сумерки. Впрочем, дверь тут же открылась, напугав ещё больше. Их было трое. Очень странные, они вошли в дом, и обступили меня. Один, чернявый парень чуть постарше меня, резким движением схватил меня за руку и начал разглядывать браслет. Страх перехватил моё дыхание – ни пошевелиться, ни закричать я не смогла. Так и стояла, разевая рот, как рыба.

– Проверь её. – Рявкнул чернявый тому, что стоял у меня за спиной.

Мужчина медленным шагом обошёл меня, обхватил ладонями лицо и посмотрел в глаза. Он был постарше, на вид около сорока лет, светловолосый и загорелый. Было в нём что-то такое-же опасное, как и во Владе, будто бы хищное.

Глаза под светлыми ресницами, вдруг, обрели пронзительность, а дальше стало происходить нечто совершенно для меня непонятное: словно в ускоренной съёмке я наблюдала свою жизнь со стороны. Какие-то периоды он проскакивал, на каких-то останавливался и смотрел, а я, невольно, смотрела вместе с ним. Дело дошло до родителей, потом до детского дома, а затем я увидела сон, который мучил меня на протяжении всей жизни. Плачущая женщина, прижимала меня к себе, говорила, говорила, но я не могла разобрать ни слова. Я видела как она, заливаясь слезами, застёгивала браслет на моей руке, как целовала меня в щёки, глаза, как смотрела на меня пронзительным и долгим взглядом. Няня мяла подол длинного платья.

От этих видений моё сердце начало бешено колотиться, но ни пошевелиться, ни заговорить я так и не смогла. Мужчина же, смотревший мои ночные кошмары, внезапно отпустил меня и посмотрел уже совершенно другим взглядом. Чернявый нервно сжимал кулаки и явно еле сдерживал себя, чтобы не наорать на взрослого. Тот же, посмотрев на меня ещё несколько секунд, кивнул и сказал хриплым и шершавым голосом:

– Это она.

Теперь уже все трое уставились на меня с каким-то нездоровым интересом.  От их взглядов появилось стойкое ощущение, что рядом с привычной для меня головой появилась вторая, или же, что на лбу вылез ещё один глаз. В общем, они смотрели на меня, как на что-то нереальное.

– Значит, Влад нашёл-таки! – Удовлетворённо и с нескрываемым восхищением проговорил светловолосый.

В этот момент я поняла, что могу двигаться и говорить. Первое что я сказала… Ну знаете, в состоянии шока мозг начинает работать по-другому, поэтому, произнеся свои первые слова за этот вечер, я сама удивилась их абсурдности. Так вот, я спросила у них – не хотят ли они чаю. До сих пор, вспоминая тот вечер, думаю – почему из всех нелепых вопросов, которые можно было задать в подобной ситуации, я задала именно этот?

Мужчины переглянулись и уставились на меня со смесью любопытства и снисходительности. Так смотрят на умалишённых.

Не знаю, сколько бы продолжалась немая сцена, но на улице послышался гул автомобиля, припарковавшегося возле дома.

Именно этот звук и стал спусковым крючком последующего разгрома. Осознав, за несколько мгновений до этого, что в моём доме находилось трое мужчин, один из которых делал что-то странное с моей головой, мне, наконец, стало страшно. Но прежде, чем я прочувствовала свой страх, повинуясь инстинктам, я швырнула в них стул, стоящий сбоку от меня и, тут же, рванула к двери. Шалость не удалась. Не успев добежать до двери буквально пары шагов, я услышала звук разбившегося стекла и, одновременно с этим, почувствовала, как чья-то рука перехватила меня поперёк туловища.

Дальше всё происходило на редкость стремительно: тот, что ковырялся в моей голове – а это именно он перехватил моё туловище, выкинул меня в окно, за которым меня поймал чернявый. Третий парень, какой-то белёсый и невзрачный, подвёл к нам трёх лошадей. ЛОШАДЕЙ! Твою мать, откуда они взяли лошадей? – подумала я, когда меня закидывали в седло перед чернявым. Скользнула мысль спрыгнуть с лошади, но животное уже начало двигаться и инстинкт самосохранения победил. Вцепившись в луку седла, с ужасом поняла, что мы собираемся перепрыгнуть забор. И тут я сделала то, что, наверное, нормальная девушка сделала бы в самом начале. А именно – я зажмурилась и завизжала. Но прыжок прошёл благополучно, поэтому рот мой быстро заткнули рукой и сказали молчать.

Лошади помчались по дороге между домами, сзади просигналила машина, я уже успела понадеяться на Стаса, но лошади перемахнули через невысокий забор посёлка и помчались в лес.

Тут моя надежда угасла, и на её место пришло любопытство. В первую очередь, я сомневалась в том, что всё происходящее реально. Нет, ну серьёзно! Что за идиотизм – похищать меня, сироту, да ещё и таким странным способом? И причём здесь Влад? Как он мог искать меня, если мы встретились абсолютно случайно? Мысли о нём снова обожгли, но теперь думать о другом стало легче. Например, о том – куда мы всё-таки направляемся?

Светловолосый ехал впереди, мы за ним, а сзади пожилой. Все молчали, а мне почему-то очень не хотелось прерывать их молчание. При этом, абсолютно противоречиво, мне хотелось задать тысячу вопросов, наорать и заставить вернуть домой.

Я не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент я поняла, что все мои мысли вращаются вокруг… нет, не Влада. И даже не вокруг направления нашего движения, а вполне прозаически, они вращались вокруг моей отбитой задницы. Попытки сесть поудобнее увенчались лишь раздражительным тычком в бок от черноволосого.

Сколько можно ехать? И, самое главное – куда?

Я прикусила губу почти до крови, но всё-таки решилась открыть рот:

– Куда мы едем? И кто вы, блин, вообще такие?

Мужчины проигнорировали меня, чего, впрочем, я и ожидала.

То ли от большого количества событий последних дней, то ли от стресса, а может и из-за отбитой и ноющей тупой болью, пятой точки, я впала в болезненный ступор. Происходящее не укладывалось в голове, я даже ущипнула себя несколько раз, чтобы проверить – не дурной ли это сон, который когда-нибудь должен кончиться.

Не может же это длиться вечно? И как они двигаются в кромешной темноте? Придётся подождать, в конце концов, всё должно выясниться – так я думала, убаюкивала себя этими мыслями, цеплялась за них, как за спасательный круг.

Ночь длилась бесконечно. Когда я поняла, что меня снимают с лошади и усаживают на траву – даже расчувствовалась. Слёзы подступили к глазам. Мне потребовалось усилие, чтобы не заплакать.

– Эй, принцесса, держи. – На колени бухнулся хлеб.

– Я не принцесса. – Буркнула я и начала жевать.

Желудок предательски взвыл.

Чернявый в ответ на это засмеялся, но светловолосый, которого звали странным именем – Бригг, его веселья не разделил.

– Она не знает. – Сказал он шершавым голосом и отвернулся.

Чернявого это почему-то развеселило. Если бы я могла мыслить адекватно, то поняла бы, что ему даже понравилась моя неосведомлённость. Он подобрался, как кот, наблюдающий за мышью через стекло, сел передо мной на корточки и слегка наклонился.

– Ничего не знает? – Он переспросил у Бригга, но глаз не отводил от меня.

Я с набитым ртом продолжала разглядывать этих двух. Похоже, скоро мне, наконец, расскажут, зачем меня похитили и куда мы едем. Это обнадёжило.

Верхушки деревьев посветлели, занимался рассвет, и этот, ничем не примечательный в обычных обстоятельствах, факт меня озадачил. Всё дело в том, что лес за нашим посёлком совсем небольшой. Примерно километров шесть в диаметре. То есть скакать по нему, даже в полной темноте, всего-то часа полтора. Даже если по дуге – это не больше двух – трёх часов. Если уже рассвет, а мы всё ещё в лесу, то получается, что мы скачем по нему кругами? Но зачем? Какой в этом, вообще, может быть смысл?

Я осмотрелась. В последние годы я не так уж часто бывала в нашем лесу, но пока были живы бабушка с дедушкой, мы ходили сюда хотя бы раз в неделю. Мне пришлось закрыть глаза, посчитать до двадцати, потом снова осмотреться, чтобы, наконец, признать – этот лес был незнакомым. Он не был страшным или отталкивающим – он был чужим.

Это сон, это сон, это просто дурацкий сон – успокаивала я себя.

Это не сон.

Чернявый с любопытством наблюдал за моими мысленными метаниями.

– Значит, ты ничего не знаешь? – Он рассмеялся.

Взгляд его стал глумливо-любопытным. Так смотрят отморозки, подсовывая живого таракана в пенал одноклассницы.

– Ну почему же? – Почти всерьёз обиделась я. – Киты общаются между собой на частоте пятнадцать – двадцать герц, луна движется вокруг земли со скоростью одна целая, две сотых километров в секунду и отвечает за движение мирового океана, а тесто для блинов на свежем молоке вкуснее, чем на кислом. Если тебя интересуют другие области моих знаний, то ты вполне можешь об этом спросить, а не глазеть на меня, как на циркачку перед выступлением.

Глаза чернявого во время моей речи заметно расширились, а выражение лица с глумливого сменилось на растерянное, а затем медленно перешло в жалостливо-презрительное.

– Слушай, а она точно нормальная? – Спросил он у Бригга, который старательно устанавливал котёл над медленно разгорающимся костром.

Бригг бросил на меня короткий взгляд, перевёл его на чернявого, и кивнул, плотно сжав губы.

Может быть мне, конечно, показалось, но его последующий кашель уж очень напомнил старательно сдерживаемый смех. Чернявый, видимо понял всё так же, как я, и, отвесив мне пинка, удалился. Ну и козёл – хотела крикнуть я, но вовремя остановилась. Ладно, булку не отобрал и то хорошо.

Начался новый день, который оставил мне на память, окончательно отбитую филейную часть. Мои спутники весь день молчали. Ночь опустилась вместе с холодом и росой. Густая трава упругими стеблями щекотала голые пятки.

Руки мне связали колючей верёвкой так, чтобы я могла развести их на ширину плеч. Чернявый хотел оставить их стянутыми, но Бригг отвёл его в лес и долго о чём-то говорил. Тогда же выяснилось, что чернявого зовут Велер и он в этой команде главный. Я не подслушивала. Честно.

Конец верёвки Бригг привязал к толстой ветке дерева. С узлом он возился недолго, но закончив, подозвал меня и попросил дотронуться до узла. Тут же раздался свист, переходящий в гром. Дааа… Сбежать не получится. Да не больно-то и хотелось, если честно. Всё потому, что все события последних дней казались мне нелепыми. По привычке анализируя происходящее, я решила, что оставаться с ними безопасней, чем соваться в совершенно незнакомый лес. Ну и… Ну ладно, ещё мне было любопытно. Хотелось узнать, куда меня везут и что вообще тут происходит. И как Бригг делает эти странные вещи.

Белёсый парень появился из леса с мёртвым кроликом в руках, изрядно меня напугав. Напугал он меня тем, что вышел из-за дерева, под которым я сидела, тогда, когда я окончательно забыла об его присутствии в нашей дружной компании. Он молча уселся возле костра, быстро разделал кролика, обтёр какими-то специями из деревянной баночки и подвесил над костром, предварительно нанизав на металлический прут.

Наблюдая за его манипуляциями, я успокоилась. Но тут же снова заволновалась – а вдруг мне не дадут этого прекрасного кролика? Но зря. Видимо, нужна я им живой и относительно здоровой – решила я, когда доела вкусное кроличье мясо. Это меня совсем успокоило. Ровно настолько, насколько нужно, чтобы уснуть. Не просто уснуть, а уснуть на траве под деревом в компании трёх незнакомых мужчин, утащивших меня непонятно куда и, что более странно – непонятно зачем. Правда, перед этим Бригг хмуро глянув на Велера, кинул мне тонкое, как простынь, но очень тёплое одеяло, так что я пригрелась и провалилась в сон.

Может быть, я как-то неправильно реагировала на происходящие со мной вещи, но проснувшись в предрассветный час, я не только не понадеялась на то, что происходящее было сном, но даже обрадовалась, обнаружив себя в лесу, с привязанными к дереву руками. Не то чтобы мне нравилось лежать на траве связанной – всё-таки подобные извращения явно не моё, скорее обрадовало то… То, что жизнь не скатилась с уходом Влада обратно в скучную рутину, напоминающую день сурка? Что мне не придётся снова оправдываться перед собой в том, что я живу серой, скучной, ничем не примечательной жизнью?

Мне с самого детства казалось, что я живу не свою жизнь, что занимаю чьё-то место, а сама должна быть где-то далеко, совершенно в другом месте, в абсолютно другой жизни. И, как ни странно, я оказалась права. Тогда я думала, что заняла место ребёнка, которому не суждено было родиться у моих родителей. Потом поняла, что дело было в другом.

Я лежала на траве, рассматривала звёздное небо и радовалась тому, что могла со спокойной совестью не думать о Владе. Недолго. Ровно до тех пор, пока не прокрутила в голове всё, о чём говорили вчера мои спутники. Потом ещё раз. И ещё. Я пришла к неутешительному выводу: Влад был замешан в моём похищении. И вот тут мне стало по-настоящему тошно и обидно. Как ни крути, но он был со мной по какой-то конкретной причине. Именно по той, из-за которой я сейчас лежу в траве. И всё, что между нами было… Нет, думать об этом было невозможно. Тут же перед глазами возник Стас, который сейчас сказал бы: “Я же предупреждал.”

Я аккуратно села. Медленно растёрла онемевшие плечо, руку и бедро. Когда резь прошла, я попыталась встать. Опёрлась о ствол дерева и потянулась. Ломота в теле постепенно прошла. Какой бы мягкой не была трава, бока я отлежала знатно.

– Не спится, принцесса? – Спросил хмурый Бригг, сидящий у костра.

Всё это время он молча наблюдал за моими манипуляциями.

Я подумала с минуту и продолжила разминать конечности. Потом решила, что терять мне нечего, а из всех троих провожатых, Бригг внушает мне наибольшее доверие.

– Почему вы называете меня принцессой? – Спросила я, и тут же прикусила язык.

Не потому, что страшно, а потому, что я хотела узнать более существенную, в данной ситуации информацию.

Бригга, впрочем, вопрос не удивил. Мне даже показалось, что он ждал именно его.

– Потому что ты и есть принцесса. – Невозмутимо ответил он, и продолжил смотреть в тлеющий костёр.

Мда… Час от часу не легче. Сначала я решила, что это слишком бредовая ситуация и узнавать куда меня везут не имеет смысла, но потом пришла к выводу, что делать всё равно нечего. Так почему бы и не поговорить? Пусть и о самых идиотских теориях.

Откровенно говоря, каждый ребёнок в детском доме, до определённого возраста свято верит в то, что он принц или принцесса, которого случайно потеряли. Первое время он усердно ждёт, когда же его, наконец, найдут. Потом он просто ждёт, что его заберут домой, а потом. Потом бывает разное. И почти всегда неимоверно грустное.

Поэтому всерьёз я к словам Бригга не отнеслась. Мало ли что им там причудилось? Им всем, начиная от Влада. Кстати, раз уж всё равно, о чём спрашивать, так почему бы и нет – решила я.

– Причём здесь Влад?

А вот теперь Бригг посмотрел на меня с интересом. И я могу его понять. Ведь, по сути, Влад – это последнее, что должно меня волновать в данной ситуации.

Мужчина поворошил угли, подкинул ещё несколько веток, снова посмотрел на меня. Затем он нахмурился, поджал губы и едва заметно покачал головой.

– Долго рассказывать. Да и не расскажет никто ведь. – Он снова покачал головой. –  Ты уверена, что хочешь узнать об этом?

– Хочу. – Я уселась возле костра, благо длина верёвки позволяла, и протянула к нему руки.

– Твои родители наворотили дел в своё время. Таких, что до сих пор аукаются, а ведь уже тридцать восемь лет, как их в живых нет. – Бригг бросил на меня беглый взгляд и вернулся к углям и продолжил говорить.

– Поначалу они неплохо справлялись со своими королевскими обязанностями. Их любили. Народ ими восхищался, а это, поверь мне, дорого стоит. Но со временем они стали меняться. Сначала их жестокость проявлялась в мелочах, потом стали срываться дипломатические встречи, а спустя время их приказы стали не только жестокими, но и глупыми. Они словно играли в королевство. Будто впали в детство. До сих пор не понимаю, что с ними произошло. – Бригг надолго замолчал.

– Сначала те, кто указывал на глупость приказов, впали в немилость и были изгнаны. Потом те, кто пытался сгладить последствия этих приказов или отказывался их выполнять, умирали. Поначалу от несчастных случаев, но всё чаще и чаще их стали убивать. Очень жестоко. Брат Влада отказался сжечь деревню, заплатившую слишком мало налогов. На все его доводы о том, что мёртвая деревня не сможет платить, вообще никаких налогов, были встречены смехом. Через несколько дней их всех убили. Выжили только Влад и его дядя.  – На лице рассказчика проступили глубокие морщины. Он продолжил после паузы, которую я не решилась нарушить.

– Сложное было время. Сложное и опасное. Ты не представляешь, насколько опасное. Любое действие, любое слово, могло привести в действие приговор. А самое страшное было в том, что невозможно было понять какие именно слова или действия будут караться. Семья барона Наймор была не единственной пострадавшей. Это и погубило твою семью. Спустя время дядя Влада собрал войско и поднял восстание. Много людей откликнулось на его призыв, и власть в королевстве поменялась. Не знаю, что с тобой было бы, если бы твоя мать тебя не спрятала. Она, конечно, рисковала – портал со случайной точкой выхода – штука опасная. Но тебе повезло. Я думаю, что тебе повезло даже больше, чем, если бы ты росла с родителями.

– Значит Влад… – Я не смогла сформулировать вопрос.

– Он поклялся отомстить. – Слова Бригга резанули ножом по живому.

Он надолго замолчал, затем вынул из огня горящую ветку и тихонько подул на неё. Пламя взметнулось, на мгновение в его очертаниях проступила птица, и снова всё стало как прежде.

– Что это? – Я посмотрела на него как ребёнок на фокусника. – Это ты сделал? Но как? – я проговорила эти вопросы, но на самом деле уже догадывалась каким будет ответ.

Мне было до одури страшно принять факт возможности волшебства, но происходящие в эту ночь события меня убедили. Да и не только в эту ночь, если быть откровенной.

Той, последней, весной был гололёд. Ходить было настолько трудно, что хотелось надеть коньки.

– Ель, тебе раковина на уши не давит?

Влад задал вопрос с настолько невозмутимым выражением лица, что, не знай, я его уже несколько недель, поинтересовалась бы, о чём он спрашивает. Но я уже привыкла к его шуткам, поэтому скользя по ледяной корке проворчала:

– Давит, конечно. Но лучше пусть давит она, чем лбом по льду елозить.

Влад фыркнул и показательно изобразил падение, в последний момент, подхватившись из забавного пируэта. Глядя на него, я захлебнулась смехом, но продолжила идти, и, что вполне естественно, грохнулась с треском. В буквальном смысле. Спустя несколько мгновений хватания ртом воздуха я поняла, что треск произвела моя нога.

Честно сказать, не помню, как Влад тащил меня домой, но отчётливо помню, как он положил меня на диван, быстро, но внимательно глянул и сказал, что мне надо поспать. В тот момент я даже забыла об острой боли от возмущения. Спать? Со сломанной ногой? Ты издеваешься? – если бы я могла, то залепила бы сейчас ему хорошего пинка. Но он снова глянул на меня, и я уснула. Это было странно, даже во сне мне казалось, что это неправильно и так не должно быть. Но самое интересное меня ждало после пробуждения. А именно – совершенно здоровая нога. Влад на все вопросы отмалчивался или говорил, что уснула я сама (ну да, конечно), а нога прошла из-за холодного компресса, который он менял по мере таянья льда.

Мне пришлось поверить, потому что других вариантов не было. Пришлось, но периодически сознание подкидывало воспоминания об этом дне, и я снова и снова задумывалась о нормальности произошедшего.

Да, в том мире, куда я попала существует магия. Конечно, она оказалась не такой, как в книжках про Гарри Поттера, но всё же.

– Постой Бригг, у тебя неувязка. – Осознала я вслух.

– Нет никаких неувязок, принцесса.

– Мне вчера исполнилось двадцать. А ты сказал, что моих родителей нет в живых уже тридцать восемь лет. – Я восторжествовала, но ненадолго.

– Видишь ли, принцесса, время в разных мирах течёт по-разному. В нашем мире прошло тридцать восемь, а в том всего восемнадцать. Это законы мироздания.

Торжество улетучилось. Другой мир? Серьёзно?

– Тогда почему в нашем мире ничего не знают о вашем?

– Потому что вы не умеете переходить грань.

– Почему?

– В вашем мире нет магов. Точнее есть, но очень мало и они скрываются.

Я вспомнила про костры инквизиции и замолчала. Значит, перейти границу между мирами можно только с помощью магии. В голове тут же пронеслись все загадочные истории, которые я когда-либо слышала. Затем я вспомнила, как Стас говорил, что не смог найти ничего о прошлом Влада, будто он взялся из ниоткуда. Вспомнились оборванные нити поисков моих родителей. Вместе с тем, всплыли слова Стаса о том, что он так и не смог проследить за Владом – всё время забывал о слежке.

– Влад тоже волшебник? – Озвучила я, кольнувшую сердце, догадку.

– Да. Очень сильный. – Бриг посмотрел на меня из-под светлых бровей.

– Если всё так, как ты говоришь – почему он не забрал меня сам?

Бригг замолчал так надолго, что я перестала ждать ответа.

– Не знаю, принцесса.

5.

 Уже на протяжении двух часов мы сидели на каменистом склоне холма и обсуждали детали въезда в город. Ну, обсуждали, естественно, мои милые сопровождающие, а я разглядывала высокие стены, башенки и покатые крыши, игрушечного замка из фэнтезийного фильма. Вокруг крепости раскинулся город со своими разношёрстными домиками, оградами и кронами деревьев. Они тоже были обнесены забором, но деревянным и невысоким. За этим забором лепились маленькие домики, но уже совсем простые – чаще одноэтажные. Социальное расслоение столицы Амрэйта можно было наблюдать, не заходя внутрь.

Мои спутники никак не могли решить, как ввезти меня в город. Очевидно, что вариант с красной ковровой дорожкой и фейверками они даже не рассматривали. А зря, мне бы понравилось. Бригг настаивал на том, что надо кому-то пойти в город, взять некий каяр и вернуться сюда, дабы не дискредитировать принцессу. Велер считал, что подобных сложностей можно избежать и обойтись тем же способом, каким меня доставили до этого самого места. То есть впереди себя на лошади и с верёвкой на руках.

Я наблюдала за ними и задавалась вопросом – почему Велер такой нервный? Он прямо-таки упивался своей властью, пусть и власть его распространялась только на меня. Спорили они долго, пока белёсый парень по имени Вар, который был в их компании кем-то вроде подмастерья, не предположил, что если они войдут в город на лошадях, то это привлечёт нездоровое внимание, потому как все знают, что на лошадях ездят только путешественники между мирами. Спорщики сначала молча уставились на него, потом поорали ещё немного, и сошлись на предложении Бригга. Вару же предстояло вернуться в город с лошадьми. С этого момента появилась хоть какая-то определённость в моём обозримом будущем, и мне стало немного легче. Я совершенно не представляла, что ждало меня в стенах этого замка.

Не каждый день удаётся проехаться по городу другого мира на непонятной машине. Нет, она была похожа на наши, по крайней мере, в ней угадывалось, что это машина. Корпус был гибким, водитель сидел по центру, но, как выяснилось потом, он вполне мог сместиться в сторону, и разложить второе кресло рядом. Здесь машины называли каярами. После чуда местного автопрома меня удивили дороги. Они были идеально ровными, покрытыми каким-то раствором, по цвету, напоминающем мрамор. Звук от шин был при этом глухим, будто покрытие дороги поглощало его. Люди при виде нас оглядывались с любопытством. Мальчишки махали руками, а женщины их одёргивали.

Я уставилась в тонированное окно и долго пыталась понять, что с этим городом не так. Чем дольше я наблюдала, тем больше убеждалась в том, что средневековые домики и одежда – не более чем стилизация.