После Победы

Некоторое время Стас шёл молча, потом начал говорить тихим, но уверенным голосом, постепенно наращивая громкость.

– Я выяснял про него, Ель. Он приехал полгода назад, снимает квартиру у старушки на другом конце города. Нигде не работает, но при этом не считает деньги. Я попросил отца пробить его документы, но не удалось. Паспорт настоящий, но он как будто нигде никогда не жил, не учился и не работал. Нет никаких сведений о его родных. Он будто просто из ничего появился здесь вместе со своим паспортом.

После обоюдного молчания он добавил:

– А ещё я пытался следить за ним. Но он всегда исчезал. Понимаешь? Я будто всегда забывал о том, что следил за ним, и уходил по другим делам. Как-то странно это всё. Если бы я верил в мистику, то подумал бы, что он какой-нибудь Гарри Поттер с каким-нибудь таинственным заданием в нашем захолустье. Не доверяй ему. Я прошу тебя.

Чешуйчатый кот внутри недовольно метался. Я ведь действительно ничего не знала о Владе. Даже фамилии. А, если подумать, то он никогда не говорил, что его зовут Влад. Он просто просил называть его так. И у меня не было поводов доверять ему. Это всё действительно очень подозрительно, но… Но мне почему-то очень хотелось верить Владу. Только сейчас, разговаривая со Стасом, я в полной мере осознала, что действительно хочу доверять Владу. Что он, как будто, стал мне дорог. Осознав это, я испугалась. Я влюбилась? Как я могла влюбиться в непонятно кого? Этого не должно было случиться. Но больше всего меня тревожило то, что я совершенно не понимала, зачем Владу проводить со мной столько времени. Почему именно со мной?

– Ель… – От неожиданности сердце подпрыгнуло в моей груди. Задумавшись, я совершенно забыла о том, что не одна.

– Ель, переедь ко мне на время? – Стас остановился, пнул ледяной булыжник в близлежащий сугроб и посмотрел на меня, вопросительно подняв брови.  – Постой, Ель, не отказывайся. Я знаю, что тебе скучно с моими друзьями, да и со мной тоже, но так ты сможешь начать новую жизнь. Что тебе здесь делать? Мы с отцом поможем тебе с продажей дома, если хочешь. Да и Ольга не против. Она не рада, конечно, но и не против. Переезжай, а?

От удивления я задохнулась и не заметила очередной ледяной булыжник под ногами. Споткнулась, чуть не упала, выпрямилась и уставилась на Стаса. Слова застряли в глотке.

– Что мне там делать, Стас? За мою халупу в городе можно купить разве что убитую комнату в коммуналке. Даже на минимальную квартиру я не смогу заработать. Да и в целом – что мне у тебя делать?

– Подумай об этом. Просто подумай. – Стас нахмурился и посмотрел в небо.

Я проследила за его взглядом. Стая ворон кружилась в небе, нависала тяжёлой мглой, наводила тоску карканьем.

– Давай так, Стас – Если у меня появятся подозрения, что Влад хочет навредить мне, я перееду к тебе. Но пока что я не вижу в нём ничего плохого.

– А подозрительного?

– Ну да, он подозрительный. Но ничего плохого пока не сделал.

– Когда сделает – будет поздно. – Недовольно проворчал мой собеседник.

– Спасибо, Стас. Ты замечательный друг.

Я посмотрела в глаза своему старому другу. Он неловко обнял меня за плечи.

– Я волнуюсь за тебя, Елёнок.

В глазах защипало. Елёнком меня называли родители и дедушка с бабушкой. Давно пережитая тоска снова всколыхнулась в сердце, но тут же утихла – сменилась светлой грустью.

           Спустя два часа после расставания со Стасом, я металась по дому, перекладывая вещи с места на место. Несколько раз садилась читать разные книги, но так и не смогла вникнуть ни в одну из них. Страх и тревога метались во мне так же, как я по дому. В конце концов, я решила, что надо не ломать голову, а расспросить Влада о его прошлом. Ну не мог же он, в конце концов, действительно, возникнуть здесь из ниоткуда. Это абсурд, бред сумасшедшего. И всё-таки неизвестность не давала мне покоя. Почему так рвётся что-то внутри? Зачем Стас просит меня переехать? – Спрашивала я себя снова и снова.

– Стас просит тебя переехать? – Голос Влада прозвучал от двери и застал меня врасплох.

Старая хрустальная ваза выскользнула из рук и разбилась, разлетевшись миллионом осколков по комнате.

– И ты согласилась?

– Нет… Не знаю. Что мне там делать? – Я потрясла головой, в попытке идентифицировать свои чувства.

– Я разве говорила об этом вслух? – Спросила я, осознав, что либо он умеет читать мысли, либо я не заметила, что говорю сама с собой вслух.

Взгляд Влада лезвием скользнул по мне, содрал кожу по миллиметру. Я уже и забыла, что он может так холодно смотреть.

– Разумеется, ты сказала об этом вслух.

 Слёзы подступили к горлу, голос прозвучал глухо. Я начала оправдываться, потом одёрнула себя, но вновь продолжила. Сидя на полу, среди осколков старой вазы я говорила и говорила.

– Мы со Стасом подружились ещё в начальной школе. Я помогала ему с домашкой, а он не давал другим ребятам дразнить меня. У него родители очень много работали, и он часто оставался до самого вечера у меня в гостях. Потом его мама уволилась, и мы стали проводить меньше времени вместе. Сейчас, спустя год после школы мы стали общаться ещё реже, но всё же остались друг для друга близкими друзьями. Стас год готовился к поступлению в Москве, а я нашла работу. Его родители взяли надо мной опекунство, когда бабушка умерла. Благодаря им я не попала в детский дом снова.

Осколки блестели в лучах заходящего солнца. Я сидела на полу без сил, запустив в волосы холодные пальцы. Что же делать дальше?

Руки Влада притянули мою голову к его плечу, вытирали солёные слёзы с моих щёк, обнимали крепко-крепко. Он долго молчал. Как хорошо, что он молчал. Как хорошо, что он умел молчать тогда, когда не было нужды в разговорах.

– Расскажи мне о своей семье. – Спросил Влад.

Я удивилась. Влад никогда не спрашивал меня о родителях после первого дня знакомства.

Тишина сдавила нас со всех сторон, сердце стучало, как гонг – медленно и глухо. Я заговорила и окончательно успокоилась. Внезапно поняла, что не перееду к Стасу.

– Меня удочерили в три. Это было зимой. В ту зиму было много-много снега, а мороз раскрашивал окна блестящими узорами. Это сейчас окна пластиковые, тогда были деревянные, двойные. Иногда они промерзали полностью и можно было втапливать монетки. Я помню, как сугробы полностью закрывали забор, и я удивлялась – думала, что его нет. У меня перехватывало дыхание от того, что весь этот двор мой, и я могу лепить сколько угодно снеговиков и копать пещеры. Ты знаешь, это так странно, но ту первую зиму я помню хорошо, а родителей нет. Их лица сливаются. Когда я рассматриваю их фотографии, то всегда чувствую, будто это не они. Не знаю, как объяснить. – Я помолчала, потом продолжила.

– Через пять лет родители погибли – разбились на машине. Бабушка с дедушкой старались не показывать, как сильно скучают по ним. Потом умер дед. Я долго не верила в его смерть. Когда бабушка умерла, родители Стаса установили опеку надо мной. Я осталась жить тут, но они меня содержали и помогали. Стас для меня брат. Не по крови, конечно. На протяжении двух лет после смерти бабушки мы пытались найти моих биологических родителей. Не смогли. Недавно потеряли последние ниточки. Даже связи родителей Стаса не помогли. Единственное, что мы узнали – меня нашли в приблизительно полуторагодовалом возрасте на улице. На руку в несколько раз был намотан браслет. Его пытались снять, но не смогли. В конце концов, мы решили, что мои родители из какой-то секты – ведь на мне была ещё и странная одежда. Больше я ничего о себе не знаю. Больше ничего. – Я замолчала. Влад тоже не прервал молчания.

– Глупо, конечно, но мне кажется, что однажды мой мир рухнет, как уже рухнул когда-то. Ведь это ненормально, что я оказалась одна на улице, в полуторогодовалом возрасте. Знаешь, мне часто снится мама. Моя настоящая мама. Но я не могу вспомнить её лица. В этих снах вокруг всё время кричат, что-то падает, взрывается, свистит. И во сне я всегда знаю, что это конец, что как раньше уже не будет. Может быть, это воспоминания о прошлой жизни? Наверное, тогда – в той жизни, мой мир рухнул впервые. И меня не покидает чувство, что это повторится: через неделю или через год, но повторится. – Я снова замолчала.

– Мне страшно, Влад. Иногда я думаю – а, вдруг, они все ушли из жизни так рано из-за меня? Может, это я притягиваю смерть? И я чувствую себя ужасно глупо, рассказывая тебе об этом. Ты мне веришь?

Влад посмотрел на меня долгим взглядом. Как будто, знал о чём я говорю. Прошептал тихо, почти беззвучно:

– Верю.

Я не знала, сколько прошло времени. Может несколько минут, а может и несколько дней. Мы встали и молча пошли пить чай. Как будто стеснялись друг другу что-то сказать.

Прошло две недели. Солнце заполнило мир теплом, прорезалась кричаще-зелёная травка, птицы стали гомонить по утрам, навёрстывали упущенное за зимний период. Утром выходного дня я сидела перед окном с кружкой. Пока дымился обжигающе горячий кофе – я обдумывала события последних дней. Дело в том, что неделю назад произошёл ряд событий, совершенно выбивший меня из колеи. Во-первых… Думаю, надо рассказать об этом подробнее.

Во-первых, в субботу днём объявился мой бывший. Что ему было нужно – до сих пор оставалось загадкой. Роман у нас был недолгий, вялый и, думаю, непонятный для нас обоих. Лёша ходил на курсы вместе со Стасом, особо они не общались, но однажды я случайно столкнулась с ними в магазине всякой сувенирной ерунды. Я зашла туда поглазеть и погреться, а они выбирали подарок преподавателю. После Алексей выпросил у Стаса мой номер, мы начали общаться, довольно быстро он предложил встречаться, а я согласилась. Мне до сих пор непонятно – что же мной двигало в тот момент. Скука, любопытство или что-то иное? С самого начала нам было слегка не по себе в компании друг друга. И я, вспоминая сейчас тот период, недоумеваю – на чём держались наши отношения несколько месяцев? Однажды, меня отправили в другой магазин нашей сети, чтобы поменять перепутанные на складе книги. По пути я зашла в кафе и, на протяжении практически получаса, наблюдала за поцелуями своего парня и миленькой блондинки. Мне даже не было обидно. Просто смешно. Помню, что в тот момент я вздохнула с облегчением от того, что получила повод расстаться. Странно, наверное, но в последние два месяца отношений я только и делала, что искала этот самый повод. Расстались мы быстро и практически мирно. С тех пор случайно виделись всего лишь несколько раз.

Ну, так вот – в прошлую субботу он пришёл ко мне в гости. Похлопав невинными глазками, он сказал, что шёл мимо, увидел мой силуэт в окне и решил заглянуть. Правда, помешивая в третий раз сахар в чае, он начал говорить о том, как ему было хорошо со мной и как он хочет всё вернуть. Честно сказать, в тот момент я изрядно растерялась. Но, собравшись с силами, наотрез отказалась начинать всё с начала, середины, конца или любой другой точки. Тогда, не сильно расстроившись, Лёша предложил мне интимную связь, не обременённую отношениями. Мой повторный отказ его почему-то не впечатлил, и, спустя полчаса туманных намёков он начал меня уговаривать, расписывая несомненные плюсы для моего здоровья и количество подарков, которые он мне будет за это дарить. После он решил, что тактильный контакт всколыхнёт во мне какие-то чувства и решил меня обнять. Очень удивился моему предложению свалить из моего дома, попытался меня обнять снова, как вдруг, оказался в горизонтальном положении в паре метров от меня. Влад, который, как выяснилось, уже несколько минут наблюдал за его действиями через окно, был зол. Глядя на него у меня внутри что-то заледенело и появилось желание спрятаться. Перед глазами возникла сцена нашей первой встречи и, стало понятно, что Лёша – труп. Алексей, тем временем, совершенно не догадываясь о своей близкой смерти, встал, и злобно посмотрев на Влада, высказал своё возмущение в крайне нецензурной и оскорбительной для Влада форме. Осознав, что сейчас в моём доме появится покойник, я, сама не поняла как, оказалась между ними. Прижимаясь лопатками к груди Влада, я в очень грубой, но понятной форме объяснила Лёше кто он такой и куда ему стоит отправиться. Сначала мне показалось, что Лёша сейчас бросится на меня. Кажется, Владу тоже, потому что спустя долю секунды, я уже была за его спиной и наблюдала, вылетающего Лёшу из моего дома.

Влад был в бешенстве. На его челюстях гуляли желваки. Именно тогда, глядя на его холодную злость, я впервые подумала о том, что могу ему нравиться не только как подруга. И, именно в тот день я окончательно убедилась в том, что он нравится мне. Не как друг.

 Весна стремительно отвоёвывала землю. Уже к середине мая началась жара, а к началу июня жители города высыпали на пляжи. На протяжении двух недель компания Стаса планировала выезд на природу.

В назначенное утро мы встретились на выезде из города. Я приехала с Владом на его байке, который тут же привлёк всеобщее внимание. Во-первых, компания не была знакома с моим другом. Большинство из друзей Стаса, не без оснований, считали меня тихоней, поэтому, когда я появилась в компании Влада – очень удивились. Пятнадцать минут все восхищённо прогуливались вокруг мотоцикла, наконец, приехали ребята, которых мы ждали, и мы помчались на наше любимое место. Я, уже привычно, обнимала Влада. Ветер свистел в волосах, но в шлеме я этого не слышала. Влад начал ездить на байке сразу же, как только сошёл снег. Он попытался научить меня управлять им, но эта махина оказалась тяжеловатой.

Обычно я воспринимала поездки на пикник с компанией Стаса как обязанность, которая вносит разнообразие в мою размеренную жизнь. Но в этот раз всё пошло по другому сценарию. Девушки смотрели на Влада с плохо скрываемым восхищением, на меня с неприязнью и удивлением, а парни приглядывались к моему спутнику с интересом и настороженностью.

В первые полчаса мы все метались по поляне и упорно создавали хаос. Часть парней отправились купаться, Ольга с Кристиной распаковывали продукты, Стас и Влад разжигали мангал. Я сидела на краю поляны под деревом и наблюдала за общей суматохой. Через полчаса Влад позвал меня купаться и я, к неудовольствию некоторых девушек, согласилась.

Озеро, на котором мы отдыхали, большое по площади, но маленькое по глубине – идеальное место для пикника в начале лета – вода нагревается быстро и уже через неделю жары можно купаться. К тому времени, когда я переоделась и зашла в воду, Влад уже уплыл. Я, как всегда, медленно прорезала водное пространство рывками тела. Ритмичные движения позволяли спокойно думать, гребок за гребком, приближали меня к противоположному берегу. В детстве меня водили в бассейн, но профессионально я заниматься не захотела. В память о том времени осталось только умение хорошо плавать.

– Не боишься так далеко заплывать? – Влад приблизился ко мне.

– Нет. Чего бояться-то?

– Утонуть.

Я засмеялась.

– Серьёзно? Нет, утонуть я точно не боюсь.

– О, ты так хорошо плаваешь? А я не заметил.

Я брызнула ему в лицо.

– Нет. Утонуть может каждый. Но я не боюсь.

– Почему?

– Все мы смертны. Раньше, позже. Страшно причинить боль своим уходом. А я, в этом плане, свободна, как ветер.

– А как же друзья?

– Ты хотел сказать – Стас?

– Да.

– У него много друзей. Не думаю, что для него это станет чем-то непоправимым. Да, да. Я говорю, как циник. Не надо на меня так смотреть.

Мне стало неловко от этого разговора. Успокаивало только то, что тонуть я не собиралась. Но выражение лица Влада меня беспокоило. На нём обозначились морщины, а в глазах появилась горечь. Если бы я его увидела сейчас впервые, то дала бы ему все сорок лет.

– Не делай целью жизни – смерть, Ель. Ты нужна мне.

Я зависла на месте. Попыталась сказать что-то смешное, но посмотрела на его лицо и промолчала. Влад тоже молчал.

– В каком смысле, Влад?

– В том, о каком ты сейчас подумала.

– А ты умеешь читать мысли?

Влад содрал с меня шкуру своим наждачным взглядом и подплыл вплотную. Если бы он ответил утвердительно – я бы даже не удивилась. Правда, удивиться мне всё же пришлось. Потому что Влад обхватил меня своими огромными руками, притянул к себе вплотную и поцеловал. Сначала неловко, пробуя на вкус, а потом сильно, но нежно. Я настолько удивилась, что сначала замерла. Потом оттаяла и, повинуясь внутреннему состоянию, ответила. Прижалась ближе, вцепилась в его плечи. Лишь через несколько минут я поняла, что он удерживает меня над поверхностью воды, потому что я забыла двигать ногами.

– Ты сейчас серьёзно? – Спросила я через несколько минут.

– Да, Ель.

Когда мы вышли из воды, обстановка на берегу изменилась. Стас старательно укладывал шампура на мангал, Ольга с двумя девушками нанизывали мясо, другие шептались и хихикали. Сцена длилась недолго, через полчаса все болтуны успокоились сами собой. Ольга отвела Стаса в сторону и долго ему что-то выговаривала. Когда они вернулись, Стас выглядел сконфуженно, но пытался дружелюбно улыбаться. Я весь вечер пребывала в состоянии счастливого волнения. Наши с Владом пальцы переплетались снова и снова.

Наверное, это странно, но став парой мы стали чаще молчать, чем говорить. Зачем наполнять словами тишину, если всё понятно без них? Достаточно быть рядом. Прикасаться кончиками пальцев. Вдыхать воздух полной грудью. Смотреть в глаза и чувствовать сердцем. Бывали дни, когда мы не говорили ни слова.

В тот день мы с Владом перешли невидимую грань, которую нам нельзя было переходить. Возможно, это спасло бы сотни жизней. А может и уничтожило бы тысячи. Я часто думала об этом, когда оставалась одна. Что было бы, если бы мы послушались голоса разума? А если бы не встретились вообще? Кто был бы сейчас жив, а кто, наоборот ушёл бы раньше времени? В каком варианте будущего было бы меньше потерь? Боюсь, что тогда мы бы потеряли самое главное – себя.

3.

День рождения – забавный праздник. В этот день специально для меня порвалась граница мира, выпустила наружу маленький, кричащий комок.

Живя в материнской утробе, ребёнок, находится в предбаннике, готовится вступить в мир, для которого он был зачат. А что происходит, когда ребёнок попадает не в тот мир?

Июль встретил нас безжалостным солнцем и мягким асфальтом. Я сидела перед открытым окном с кружкой крепкого кофе и молча наслаждалась летом, жизнью и рассыпчатым печеньем. Чудесное утро, чудесного дня. Рёв мотора вплёлся в птичий гомон, хлопнула калитка. Влад вошёл пружинистым шагом. Волосы, собранные в хвост на затылке, отливали серебром.

– Ты готова? – Он легко запрыгнул на подоконник и улыбнулся. – Сегодня нам предстоит небольшая поездка. И дай печеньку!

– Эй! Ты ничего не говорил про поездку. – Сказала я и попыталась спрятать вазочку со сладостями.

Он запрокинул голову и засмеялся, а я не смогла отделаться от мысли, что обнажённое горло – это проявление высшей степени доверия.

Бывают такие дни, когда всё внутреннее мироустройство растекается теплом, наполняя внешний мир нежностью и счастьем. В эти дни невольно приходят мысли о бесконечности счастья и безграничности любви. Мой двадцатый день рождения был именно таким.

Мотоциклетный шлем привычно сжал голову, а я только успела удивиться – как это? Я так быстро привыкла к присутствию Влада в моей жизни, что мне иногда казалось, будто он был со мной всегда. Нежность наполнила моё сердце до самых краёв – до бесконечности. И как же недолго мне оставалось быть уверенной в незыблемости своего мира.

Но об остальном позже, в тот момент я думала только о ветре, об изумрудном платье, летящем вслед за байком и о счастье, которое меня грело изнутри. Мне до дрожи нравилось ездить вот так, за спиной. Я могла обнимать Влада сильно-сильно и ничего не бояться. Мне казалось, что он догадывался об этом. Часто я ловила себя на размышлениях о том, что Влад читает меня как открытую книгу. Я гнала от себя эти мысли, но они возвращались, да ещё и подкидывали подтверждений моих догадок.

Город уже давно остался позади, а мы всё ехали и ехали. Лес проносился мимо нас сплошной стеной, красивый, как на картинке и сладко-пряный.

– У меня есть для тебя сюрприз. – Сказал Влад, когда мы остановились в галдящих зарослях. – Сейчас увидишь.

 Он сжал мою руку и повёл сквозь деревья. Лес расступился внезапно. Край земли. Скалистый обрыв скатывался на добрую сотню метров вниз, под ним несла свои тёмные воды река. Горизонт терялся вдали, как мираж в дымке. Глубокий и сильный ветер, ничем не перехваченный, бил в грудь. Невероятная глубина неба обнимала нас своим куполом. Словно во сне я сделала несколько шагов к обрыву, но Влад не дал подойти вплотную к пропасти. Удержал за предплечья и засмеялся.

Мне казалось, что воздух наполнился сладостью. Наверное, это и было счастье.

– Я знал, что ты оценишь. – Влад улыбался.

В тот момент, он выглядел совсем молодым.

Мы долго сидели, прислонившись спинами к дереву, дышали ветром, ели пироги и разговаривали. Это так просто. Как бы мне хотелось, чтобы этот день не кончался.

Закат мы встретили тут же. И это было самое потрясающее зрелище в моей жизни. Солнце медленно приблизилось к горизонту, но, едва коснувшись его, ускорилось, вероятно, предвкушая скорый отдых. Небо вокруг него окрасилось сначала жидким золотом, а потом подёрнулось огненной краснотой, пока не затухло багровыми всполохами.

Несколько минут стояла тишина, но потом я почувствовала, как что-то касается моей шеи. Это был прозрачный, многогранный камень, размером с пол ногтя на мизинце, который висел на тонкой цепочке. Он повис точно между ключицами.

– Это мой подарок. На день рождения и на прощание.  – Влад замолчал, а моё сердце рухнуло в пропасть. Слова застряли, так и не сорвавшись с губ.

Он смотрел на меня очень внимательно. Тем самым взглядом, который пронизывал насквозь. Его руки обхватили, прижали к груди, спрятали от внешнего мира.

– Я уезжаю завтра.  – И снова наступила тишина.

– Надолго? – Спросила я, спустя две вечности.

Спросила, глубоко внутри себя уже зная ответ. Знала, что он не вернётся.

– Не знаю.

Он не сказал больше ничего, но стало понятно, что это конец. Потом я подумала о том, что вечер только начинался и мы успевали ещё наговориться или хотя бы просто побыть рядом. На прощание.

У меня ещё будет время, чтобы всё обдумать – убедила я себя. И забылась в этом вечере. Последнем в своём роде.

Через два часа мы ввалились в мой дом с коробками пиццы и пироженками. Смеялись всю дорогу от пиццерии. Мы продолжали смеяться и дурачиться дома. Я решила, что у меня ещё будет много времени на слёзы и тоску, а сейчас я хотела быть счастливой. Счастливой, как никогда раньше.

– Сегодня в полночь будут показывать фильм «Мертвец». Посмотрим? – Влад распаковал пиццу.

– Посмотрим – посмотрим. – Проворчала я и выдернула самый большой кусок.

Какая, в сущности, глупость – смотреть фильм накануне отъезда – подумала я. Но это значит, что он останется у меня ночевать.

Последняя конфета, оставшаяся в вазочке, вызвала битву. Это было смешно и так по-детски. Высокий и сильный Влад с лёгкостью отнял у меня конфету и, задирая руку, или отводя ее, назад не давал мне. Я в детстве так играла с дедушкой. Азарт захлестнул, битва продолжалась несколько минут, как вдруг я поняла, что прижимаюсь к Владу, пытаясь достать конфету из-за его спины. Сердце начало неистово колотиться где-то в горле, дыхание перехватило. А почему бы и нет? Эта мысль пронзила мой мозг и оказалась настолько неожиданной. Я не знаю, сколько длилось это осознание. Но как только я решилась – время исчезло вообще. Словно его и не было никогда. Весь мир исчез. Мои губы нашли его. И реальность погрузилась во тьму. Нет, я не теряла сознание, но дальше я себя не контролировала. Сильные и нежные руки вцепились в меня, дыхание сбилось.

Фильм мы всё-таки посмотрели.

Солнце заливало мир, воздух наполнялся летними запахами, а мы стояли на крыльце и молчали. Уткнувшись в грудь Влада носом, я думала о том, что люблю его. И о том, что сама никогда не смогу отпустить.

Он всегда был сильнее меня. В конце концов, Влад посмотрел на меня в последний раз.

– Ель.

– А?

– Браслет. Не снимай его. Никогда, ладно?

– Что? Причём тут браслет?

– Не важно. Просто не снимай его. Кто бы ни просил тебя сделать это. Хорошо?

– Обещаю.

Влад щёлкнул меня по носу, завёл мотоцикл и уехал. Я долго стояла на крыльце, прислушивалась к звукам, пока не поняла, что этот период моей жизни закончился. Значит должен начаться новый – подумала я и зашла в дом.

4.

Вечер наступил стремительно. Я весь день провела в шоковом состоянии, потому что после прощания с Владом ничего не помнила. Будто закрыла глаза солнечным утром, а открыла только в вечерних сумерках.

Я сидела за столом с кружкой остывшего чая, в его любимом зелёном платье и с ощущением нереальности прошедшего дня. Насчёт платья знала не со слов Влада –  я не раз замечала, как блестели его глаза, когда он смотрел на меня в этом платье. Казалось, что он на мгновение забывал, как дышать. А когда я надевала одежду своего любимого – тёмно-синего цвета, в его глазах появлялись тревога и выраженная тоска.