Ортополис

Пока Даниель спал, транспорт забрал желающих покинуть платформу, в том числе раненого техника. Об этом ему доложила Марина, когда они встретились в коридоре.

Ивана и других сотрудников дата центра Даниель обнаружил на офисной палубе. Они что-то обсуждали и затихли при появлении Даниеля. К его удивлению, среди оставшихся он увидел ту скептичную девушку, любительницу игр на телефоне и кивнул ей. Та дёрнула губами, обозначив улыбку. Иван перестал шевелить пальцами и отложил планшет.

– Симона составила список условий, на которых мы готовы остаться.

Скептичная девушка протянула Даниелю листок из блокнота, исписанный мелкими печатными буквами. Он пробежался по нему глазами и кивнул.

– Принимается. Вас меньше, чем было. Придётся больше работать, совмещать разные функции. Симона назначаешься менеджером. Задача номер один – восстановить баланс между текущей мощностью дата центра и объёмом продаваемых услуг. Если будет не хватать рук и голов, подумай, кого ещё можно привлечь, нанять, привезти или озадачить удалённо. Будут идеи, делись. Иван, с тобой я хотел поговорить отдельно.

– Ну, понятно, – пробурчала Симона, – Кому нужен слепой на горящей подводной лодке?

Иван кивнул, поднялся, они вдвоём с Даниелем заняли закуток с двумя диванами и сели друг напротив друга.

– Да я всё понимаю, при таком раздрае я бесполезен. К чему такие церемонии? Подыщу себе что-нибудь другое без проблем.

– Расскажи мне про свою гарнитуру.

– А что рассказывать? Хорошая вещь, дорогая, нейроинтерфейс последнего поколения. Может накладывать изображение на зрительную область. У меня, как ты понимаешь, оно накладывается на чёрный фон.

– Почему бы не подмешивать картинку с камеры?

– Без проблем. Как только заведётся лишняя пара годовых зарплат, тут же прикуплю видеомодуль с нейроматрицей.

– А как у этой штуки с расширением функциональности?

– Без проблем. Есть программный интерфейс. Я сам себе много чего добавил.

– Я предлагаю тебе уволиться из VakaDC и возглавить одно из направлений в другом проекте. Направление базовое, проект большой, а ты мне представляешься тем, кто сделает всё как для себя. Я пришлю тебе концепцию, после этого обговорим условия, если будет интересно. У тебя будет приоритет в использовании мощностей дата центра и возможность, хотя нет, служебная обязанность формировать функциональные группы внутри направления. Об этом тоже найдёшь в концепции. Если ничего из этого тебя не пугает, если будет интересно, двинемся дальше.

– А если конкретней? Что придётся делать? Хотя бы в общих чертах. Потому что я пока не понял, при чём здесь я.

– В общих чертах. Я задумал систему, в которой взаимодействие между пользователями, между системой и пользователями происходит в основном через нейроинтерфейс, для чего, как мне кажется, отлично подошла бы такая гарнитура, как у тебя. Необходимо будет идентифицировать элементы в системе, создать интерфейс для быстрого и удобного взаимодействия. Не исключено, что элементами будут не только люди и не только обладатели гарнитуры, так что будет над чем подумать.

– Интерфейсы и идентификация – это мне понятно. Но это только фасад, а что за ним?

– То, что за ним, будет сделано ещё двумя группами. Вам придётся взаимодействовать. Твоя задача – обеспечить основу.

– Это какая-то социальная сеть?

– Скорее система создания социумов из разрозненных элементов.

– Я в игре.

Даниель отправил Ивану и получил в ответ подписанное согласие не трепаться с кем попало о проекте раньше времени. Затем отправил ему тоже самое, что ранее отправлял Максу Дрессену, только выделил куски, которые касались его направления.

Иван удобно расположился на диване и сосредоточился на полученных материалах. Так его Даниель и оставил, сосредоточенным и с приятным ощущением собственных возможностей, не ограниченных, как принято было считать, а прекрасно подходящих под большую задачу.

Поднимаясь к себе, Даниель поискал изготовителя нейрогарнитур. Такая компактная, как у Ивана, производилась только в одном месте под заказ. Видеомодуль к ней действительно стоил как зеница ока. Видимо, по логике производителя, тот, кто хочет получить замену неработающим глазам, заплатит за него любые деньги.

Если нужна одна штука, можно сходить в магазин. Если сотня, заказать оптовую партию. При масштабах, задуманных Даниелем, впору было заиметь собственную инженерную компанию и арендовать производственный кластер. В материалах экспериментов с номами у него были спецификации нейроинтерфейсов, которые можно воплотить в виде компактной гарнитуры. Для лаборатории компактность была не нужна. Но использовать эти спецификации означало бы ограбить корпорацию и Макса. Последнее дело. Значит, нужно предложить заняться этим самой корпорации. Так будет честно.

Даниель составил послание Максу о том, что готов заказать пробную партию гарнитур. Он перечислил требования к устройству, дал ссылку на нейроинтерфейс в лабораторном архиве и всё, что нашёл по гарнитуре Ивана в качестве примера. Не успел он сходить за вторым за утро сандвичем, как получил ответ: «Отправил маркетингу, ждём аналитику. Инженеры наготове. Твоя активность пугает. В хорошем смысле :)». Даниель хмыкнул. Давненько он не ощущал, как семена его идей, оставленные в благоприятном месте, меняют действительность, ну или хотя бы представление о ней.

Верхняя палуба была изрядно покорёжена и замусорена, но по-прежнему неплохо служила смотровой площадкой, где можно вдыхать окружающий мир, не подозревающий, какие перемены ждут его в скором времени. Даже тот, кто их задумал, не может достоверно об этом говорить. Делать и надеяться, видеть последствия и подстраиваться под них, снова делать, снова надеяться. Из реальности, адекватной действительности, выстроить новую, улучшенную. Привести действительность к этой новой реальности, которая, отвечая на воздействие, изменится, согласно собственным законам, потому что не обязана ложиться в подготовленную для неё модель. И снова начинать с того, чтобы выстроить ту реальность, ту модель, которая ей адекватна, и чаще опаздывать, чем нагонять. Лучше получается у новых поколений, не обвешанных неподатливыми стереотипами и «знанием» действительности в формате нагромождения связей «если, то», потому что действительность меняется быстрее, чем однажды выстроенное представление о ней.

Со стороны стейлендов приближался быстроходный катер. Даниель хлопнул себя по лбу и заторопился вниз. Шахта лифта была искорёжена, так что по коридорам и трапам пришлось сбегать до уровня океана. Амир уже был там, на обломке понтона со сложенными на груди руками в помятой одежде, хлопающей по его телу на ветру и неприкрытой злостью на лице, серо – жёлтом, когда-то румяном и самодовольном.

– Посмотрите на них! Чего вы припёрлись? – Амир попытался отпихнуть ногой причаливший катер обратно в океан, – Это всё ещё территория независимого государства! Это моя территория! У меня кто-нибудь спросил разрешения тут высаживаться?

Последний вопрос был адресован Даниелю, поэтому вышедшие на бак и стоящие в нерешительности люди как по команде повернули головы в его сторону. Это была та троица, которую Даниель видел по видеосвязи, только девушка оказалась в действительности ещё миниатюрней, а инженер по строительству разоделся в струящиеся шелка, отливающие, как крылья бабочки. И только военный эксперт выглядел в точности, как в прошлый раз. Даниель не заметил при нём оружия, хотя это мало что значило. Наверняка неподалёку патрулируют дроны, готовые подчиняться его командам, а если в равной степени и остальных, то считать его опаснее других не имело смысла.

Девушка протиснулась вперёд и подобралась вплотную к борту, у которого стоял Амир.

– Это объединённая дипломатическая миссия от стейлендов Хилл, Ярд, Хайв, Стар, Ферн и Номад. Я, Николь Сваггер, её возглавляю, это мои помощники. Мы признаём вашу независимость и без вашего приглашения не сойдём с трапа.

– Это я их пригласил, Амир, – сказал Даниель.

– А кто ты такой, чтобы приглашать в мой дом моих врагов?

– Я владелец компании, которая платит тебе аренду. Я владелец проекта, который превратит платформу в центр разработки, а это дополнительный доход и возможность привести платформу в порядок. Твою платформу, Амир. Из той точки, где мы сейчас, есть два пути, выбор зависит от тебя. Первый. Ты прогоняешь посланников и остаёшься единственным обитателем платформы, как капитан гибнущего судна, потому что остальные эвакуируются. Еда скоро закончится, опреснители повреждены, поэтому вода тоже. Оставаться здесь нет смысла. А как только закончится проплаченный срок нахождения внутри периметра безопасности, тебе конец. Второй. Ты приглашаешь посланников, присоединяешься к переговорам и постепенно превращаешься во владельца перспективной недвижимости. Если получится подружиться с соседями, конечно. Они уже пошли на контакт и даже взяли под защиту.

– За защиту я заплатил, а потому ничего не должен. Ладно, хрен с вами, – буркнул Амир и уставился на свои ботинки.

– Простите, но «хрен с вами» трудно считать официальным приглашением в свой дом, – сказала Николь.

– Приглашаю, – ответил Амир и застыл с разведёнными руками, – Пожалте.

Амир не хотел ничего пропустить, поэтому от предложения провести Ноама и Шэнли по всем закоулкам платформы, пока Даниель и Николь обсудят форму сотрудничества, он отказался. Пришлось пройтись по закоулкам всем вместе, а затем засесть в кают компании. Ноама больше всего заинтересовали затопленные палубы, и всю дорогу он мусолил идею, что начинать ремонт нужно с них. Шэнли порхал в своём балахоне, делал пометки, ощупывал детали конструкции, старался протиснуться в каждую щель, а если не получалось, пропихивал в неё щуп анализатора.

К концу инспекции у Шэнли была подробная карта платформы с указанием материалов. Материалы на карте подводной части, составленной дроном-скаутом, который Ноам забросил в шахту лифта, Амиру пришлось указать вручную. Удивительно, но ни одного тела скаут не обнаружил. Их могло унести через зияющую дыру на месте одного из шлюзов. Амир подумал, что надо бы заблокировать аккаунты погибших и отправить в архив, раз другого ритуала, отмечающего их финальную точку на временной шкале, не предполагалось.

После того, как коптер эвакуировал большую часть техников со второй палубы, в кают компании стало не так тесно, когда там собрались, помимо самой делегации, все желающие поприсутствовать на переговорах. Яника пробралась поближе к Ноаму понежиться в его брутальной ауре. Марина взяла на себя привычную роль распорядителя и очень быстро организовала пространство так, чтобы всем всё было видно и слышно. Сама она не отрывала глаз от наряда Шэнли, а разок даже изловчилась и потёрла ткань между пальцев привычным жестом ценителя.

Раздался негромкий, ровный, почти не окрашенный интонацией голос Николь:

– Мы представляем делегацию от совета правительств стейлендов и рады быть в гостях здесь на Вакаруру у наших соседей.

Поползли робкие аплодисменты, послышался одобрительный гул со стороны коридора.

– Наша задача – создать почву для полноценного сотрудничества между нашими странами. Для этого я предлагаю следующий порядок действий. Принять за основу принципы либертарианства в формировании законов государства Вакаруру. Для примера можно использовать свод законов любого из стейлендов. Они находятся в открытом доступе. Сформировать правительство Вакаруру для обеспечения соблюдения принятых законов, и в качестве точки входа при взаимодействии с другими государствами. Правительству заключить пакет договоров, после чего станет возможно полноценное членство государства Вакаруру в составе содружества стейлендов с использованием всех преимуществ такого статуса, а именно: беспрепятственное перемещение граждан, товаров и информации, а также присоединение к контрактам о совместно используемых ресурсах, таких как, например, средства обороны, – Николь посмотрела на Ноама, тот кивнул сцепленным перед собой рукам, – И комплексу строительных роботов, – теперь кивнул Шэнли, – Как и любым другим сервисам, содержание которых слишком дорого и нецелесообразно по одиночке нашими небольшими государствами. Полный список договоров будет доступен на закрытой части сайта содружества стейлендов правительству Вакаруру после того, как оно будет сформировано по рекомендуемой нами процедуре. Для начала нужно определиться с точкой входа, выделить представителя, с которым мы будем взаимодействовать. На кого укажете. Амир?

Вокруг возмущённо загудели. Амир уставился на свои ноги.

– Хотелось бы кое-что уточнить, – Даниель помахал рукой, привлекая внимание. – Вы упомянули принципы либертарианства, как основу для всего остального. В чём они заключаются?

– Это принципы, защищающие свободу личности, объявляющие её наивысшей ценностью. Согласно им, каждый имеет абсолютное право управлять своей жизнью. Никто не имеет права нарушать права других, каждый обязан уважать права других людей. Никто не имеет права прибегать к насилию в ситуации добровольного, мирного и честного взаимодействия и претендовать на чужое честно нажитое имущество. Деятельность разделяется на личную и экономическую. Что касается правительства, поощряется стремление к уменьшению его размеров. Налогов как таковых мы не признаём, а применяем добровольное финансирование государственных функций. Как видите, мы придаём большое значение личной свободе и ответственности.

– Я нашёл текст на сайте содружества, – Даниель помахал коммуникатором, – Вы процитировали его почти дословно. И что, правительство не применяет никакого насилия к гражданам?

– Вы, наверное, не дочитали. Применение силы правительством оправдано, если оно защищает права граждан, – сказал Ноам.

Яника, которая не сводила с него глаз, закивала.

– А когда было иначе? – спросил Даниель.

– Что вы хотите сказать? – Николь подняла глаза на Даниеля и как-то по-взрослому, по заученному сплела пальцы перед собой.

– Я хочу сказать, что применение насилия правительством всегда оправдывалось заботой о правах граждан. С одной стороны насилие отвергается в условиях «добровольного, мирного и честного взаимодействия». С другой, вполне допускается для защиты прав. Но достаточно усомниться в добровольности, то есть в отсутствии давления обстоятельств, в отсутствии выбора, в честности, понимание которой может сильно разниться, в зависимости от того, в чью пользу складывается ситуация, или в миролюбии, чтобы считать, что право на насилие получено. Если есть право на насилие с целью защиты от посягательств, значит, есть прекрасная возможность для провокации, ложных обвинений и некорректных интерпретаций, чтобы оправдать применение силы. «Честно нажитое имущество» вполне может иметь шлейф истории, в которой где-то когда-то кто-то завладел чем-то «нечестно». Тогда уж надо говорить об «отмытом» или «прощённом» имуществе. А эта «обязанность уважать права других». Права могут быть присвоены, уважение вообще не понятно с точки зрения закона, а обязанность не понятно как должна быть реализована. Больше подходит для лозунгов в борьбе за отнятые права, чем на базу для законов. Попробуй спасти другого с его «абсолютным правом управлять своей жизнью», не предоставив доказательств того, что он погибает не по собственной воле. Подозреваю, что сиамские близнецы в принципе не могут быть либертарианцами. Теперь про разделение деятельности на экономическую и личную. Бессмыслица! Экономическое очень плотно связано с личным, оно обеспечивает ресурсами это самое личное, иначе зачем оно? И, наконец, самое абсурдное на мой взгляд. Стремление к уменьшению размеров правительства в пределе ведёт к его отсутствию. А добровольное финансирование государства противоречит стремлению каждого к минимализации необязательных с его личной точки зрения затрат, а потому на практике слово «добровольное» сразу получит специфическое толкование, либо финансирование упадёт до уровня, когда выполнение функций станет невозможно.

– Вот наш представитель, – сказала Кимберли и хлопнула Даниеля по плечу, от чего тот вздрогнул. По кают компании прошёл одобрительный гул.

На лице Николь появилась лёгкая улыбка.

– Вы глубоко копаете, – сказала она, но по этим принципам живут все стейленды. Конечно, у каждого в законодательстве есть свои особенности, но если вам нужно, чтобы в законе было определено, что значит «добровольно» или «уважать», пожалуйста прописывайте.

– Всё это я к тому, что принципы либертарианства не избавляют от пороков, против которых они направлены, а маскируют их, прячут за расплывчатыми формулировками. Они может быть хороши в условиях противостояния системе несправедливого налогообложения, подавляющей личные права и свободу, но как база для построения государства не годится. Все эти декларации могут сработать на небольшой выборке специально отобранных людей, но если увеличить масштаб, то издержки, связанные с непрерывным прояснением понятий, с борьбой между группами с разной интерпретацией этих деклараций, которые суть лозунги, превысят все их преимущества. К каждому придётся приставить юриста, а это мечта любого тирана. И всё равно, задекларированные принципы, могу спорить, постоянно нарушаются, потому что в реальном мире, в нашей действительности слишком многое существует вопреки их красивым формулировкам. Идея системы, которая в своей основе отрицает какие-либо свойства составляющих её элементов, да вот хотя бы взять свойственный людям оппортунизм или стремление интерпретировать ситуацию в свою пользу, в том числе элементарную «ложь во спасение», такая система ведёт к мёртвому обществу. Но общество стремится быть живым, подвижным, адаптивным. Декларации пусты, если они невыполнимы, и не важно, насколько красиво они звучат. Кого остановила в своё время декларация о недопустимости использования в бою автономных дронов? Или декларация некоторых корпораций в неучастии в их разработке? Декларации не сработали, потому что противоречили целевой функции адаптации – получению преимущества в борьбе за ресурсы. Лично я не могу игнорировать такие противоречия.

– У вас есть вариант получше? – спросила Николь. Теперь ухмылялись её спутники.

– Существует проект по его созданию и технической реализации. Когда он завершится, мы предложим его вам для анализа.

0x06

К концу следующей недели Даниель, перебрав профили пары сотен соискателей, подброшенных ему кадровой службой корпорации xMiss по его требованиям, отобрав и переговорив лично с полусотней из них, выбрал руководителей с прекрасными междисциплинарными показателями для оставшихся направлений.

Направление по взаимодействию элементов в системе досталось Еве Патель, специалисту по блокчейну, одновременно опытному юристу по экономическим спорам, зрелой женщине с въедливым характером.

Направление по механизмам саморегуляции инфраструктуры Даниель решил поручить только что вышедшему на пенсию, и уже успевшему ужаснуться мертвенному спокойствию предстоящих лет, техническому топ менеджеру независимой социологической службы Базилю Ганту, прекрасно владеющему методиками сбора, проверки и представления больших данных. Во время интервью Даниель отметил, что Базиль предельно собран и не растрачивается на лишние слова и движения тела.

Пока улаживались формальности с новыми сотрудниками, подоспела партия промышленных образцов нейрогарнитур. Одно дело тестировать разработку на симуляторе, совсем другое – состыковаться с гарнитурой во плоти. Утром Иван получил гарнитуры для прошивки и тренировки, к вечеру, когда Даниель наведался в его закуток на офисной палубе, прежний гаджет Ивана лежал на столе без дела.

– И как тебе? – спросил Даниель.

Иван развернулся на кресле и оглядел Даниеля.

– Я тебя другим представлял.

– Придётся поправить представление. Как прибор?

– Надевай, – Иван протянул Даниелю гарнитуру, которую вынул из стенда.

Даниель приладил прибор к голове за ухом. Прибор пикнул, обозначая, что установлен правильно. На чуть затемнившееся изображение с правого глаза наложился интерфейс авторизации пользователя. Даниель выбрал «новый пользователь» и после того, как его биометрия сохранилась в системе, получил предложение задать пароль для мысленного ввода.

– Иван, что за мысленный пароль?

– Выбери образ. Лучше что-нибудь старое или даже навязчивое, то, что трудно забыть. Фразу, произнесённую кем-то, или написанную, или предмет, – всё равно что. Постарайся отчётливо его себе представить. Придётся повторить его несколько раз, пока образ не перестанет менять эмоцию, которую он вызывает или не станет абсолютно нейтральным, чтобы раз от раза не искажать отклик.

– Но ведь можно выбрать что-то из физического мира? Любой предмет или запись, или вот, собственную ладонь.

– Можно. Причём, укравший предмет, не сможет представиться тобой, ведь отклик на образ у всех разный, но может помешать отсутствие предмета в нужный момент, не то освещение или ещё что-то. В этом смысле мысленный образ абстрактнее, но надёжней.

Старый образ. Насколько старый? Из тех, что хотя бы не противно вызвать в памяти. Когда он впервые услышал собственную фамилию? Луци. Фамилию людей, укрывших его в приюте от провластных бандитов. Или день, когда забрали Стефано, а Елена сказала, что им пора в отпуск? Она почему-то не радовалась отпуску. Она врала. Тогда он не мог объяснить это враньё, просто немного испугался. Испуг забылся, когда они и вправду сели в самолёт. У него болели уши. Особенно перед приземлением. Усталость. Куда-то ехали. Тошнотный запах машины. Чужая квартира, из которой они ушли и пришли в приют. Боль одиночества среди чужих. Когда он решил, что пора оттуда уйти, оказалось, что он не может.

Или Лиза. Её лицо, когда они впервые встретились. Этот образ и так всплывает неизменным многие годы. Его не пришлось повторять много раз, поскольку, хотя он не стал нейтральным полностью, вызывал стабильную эмоциональную реакцию без лишнего шума и флуктуаций.

– Способы аутентификации не заменяют друг друга, а дополняют. Грубо говоря, Ортополис может знать, что ты это ты, с разной степенью уверенности, но никогда абсолютно.

– То, что нужно. Теперь пора ввести понятие связности. Смотри, мы сидим друг напротив друга. Оба идентифицированы с определённой уверенностью, но к тому же продолжаем свидетельствовать друг о друге. Пока наши траектории не прерываются, Ортополис может быть уверен, что ты – это ты, а я – это я, ведь мы, по сути, являемся той непрерывной траекторией перемещения нашего цикла сознания, которая тянется от точки нашего рождения до точки нашей смерти – прерывания цикла сознания в следствие разрушения его носителя. А имя… Назови человека как угодно, это будет всего лишь ярлыком на его траектории.

– Но тогда, нужно дать Ортополису знания о пространстве, модель пространства.

– Пусть сам её составляет. Каждый носитель гарнитуры, каждый гаджет, подключённый к нему – это источник информации о пространстве.

– А если сюда войдёт третий подключённый, он своим свидетельством повысит достоверность наших траекторий, которые также не абсолютно достоверны, а что-то вроде облаков вероятности?

– Ты всё прекрасно понял. Знаешь, как это сделать?

– Один не справлюсь. Понадобится помощь одного британского священника.

– Молитвы тут не помогут.

– Он уже умер, но в своё время весьма преуспел на почве вычисления того, как новые свидетельства веры эту веру укрепляют. Я про теорему Байеса.

– Это единственный священник, которого я согласен подключить к проекту.

– А для формирования облака траектории должен подойти фильтр частиц. Только вот, гарнитура, получается, в основном передаёт в систему данные, но тогда зачем ей такая мощность? Это ещё половина мозга снаружи на голове. Что делать с такой разрядностью и глубиной?

– Когда я экспериментировал с искусственными адаптониками – номами – то наблюдал за ними не только снаружи, а подключался к их сенсорной системе, чтобы на себе ощущать, что они чувствуют и делают. Думаю, что подобная коммуникация между людьми уменьшит потери от недопонимания по сравнению с пространными рассказами о том, что кто видит, слышит, чувствует или делает.

– Ничего себе! Подключиться к другому, влезть в его шкуру?

– Что-то типа того. Естественно, с разрешения того, к кому подключаются. И чем выше разрядность и глубина, тем точнее передача нюансов.

– Но…, я с такими задачами не сталкивался. Не представляю, как именно это должно быть сделано.

– Описание и подробности того, как это когда-то сделал я, я тебе пришлю. Уверен, ты разберёшься.

0x07

Даниель перестал ощущать на себе нейрогарнитуру, рука сама потянулась к голове, чтобы проверить, на месте ли она. Промелькнула мысль, что прибор самостоятельно способен блокировать тактильные сигналы о собственном присутствии на теле, но скорее всего, эта была просто хорошо подогнана под изгибы черепа. Он сдублировал изображение с планшета на визуальный канал, но затем отключил. К тому, что изображение не исчезает, когда закрываешь глаза, сразу привыкнуть трудно.