Джихад по-русски

Наконец, оторвавшись от монитора, он с интересом посмотрел на меня.

– А вы опасный человек, Иван Петрович.

– Опасный для врагов, – заметил я.

– Надеюсь, мы к их числу не относимся?

Я усмехнулся.

– Я что, похож на сумасшедшего?

– Вы оказали нам неоценимую помощь, – продолжал Скворцов, не обратив внимания на мою реплику. – К сожалению, вы единственный из пассажиров, кто хоть что-то видел, остальные при первых же звуках выстрелов попрятались в своих купе. Разумеется, мы только начали опрос свидетелей, однако я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог рассказать больше, чем вы. Поэтому нам, возможно, придётся ещё раз побеспокоить вас.

– Андрей Васильевич, вы обещали сообщить на мою работу о том, что я задерживаюсь, – вспомнил я.

– Оставьте номер телефона вашего руководства, мы обязательно с ним свяжемся. А сейчас можете быть свободны. Я вас больше не задерживаю, Иван Петрович.

– Одну минуту, – внезапно заговорил молчавший до сих пор «москвич». – Господин Рукавицын, с какой целью вы находились на территории Чеченской республики в январе этого года?

Мне совершенно не понравился его тон. Да и сам он внушал мне острую неприязнь.

– Я обязан отвечать на этот вопрос? – спросил я холодно.

– Обязаны. Я жду ответа.

– Ко вчерашним событиям это не имеет никакого отношения.

– Позвольте мне самому решать, что имеет к ним отношение, а что не имеет. Итак?

– Руководство вашего ведомства располагает необходимой информацией. Сделайте запрос, и вы получите нужные вам сведения.

Он буквально жрал меня глазами. Похоже, мой ответ пришёлся ему не по вкусу. Мне даже показалось, что он растерялся.

– Только хочу предупредить, – продолжал я насмешливо, намереваясь окончательно добить противника, – рядовые сотрудники Конторы, – я специально употребил это обиходное наименование ФСБ, расхожее среди сотрудников ведомства, – к этой информации доступа не имеют. А если рядовой сотрудник всё-таки попытается её получить, то завтра же будет уволен.

Он аж побагровел при слове «рядовой».

– Я могу быть свободен? – поставил я последнюю жирную точку под своим выступлением. Наверное, я всё-таки сумасшедший, если только что заполучил здесь, в стенах Конторы, врага.

– Вы можете быть свободны, господин Рукавицын, – выдавил наконец из себя этот тип, – однако город прошу не покидать до особого нашего распоряжения.

– Распоряжения? – я пожал плечами. – Может быть, мне ещё подписку о невыезде дать?

Во всё время нашей перепалки Скворцов невозмутимо и очень внимательно, будто находится в помещении один, рассматривал вид за окном – глухую кирпичную стену какого-то предприятия.

– Вы свободны, господин Рукавицын.

– Разумеется. – Не мог же я оставить последнее слово за ним!

Не простившись, с гордо поднятой головой, я покинул стены этого гостеприимного заведения. И только оказавшись на улице, я почувствовал, как откуда-то изнутри, от самой печёнки, к горлу подкатывает злость.

Оказывается, и в моём родном городе кретинов достаточно.

8.

Домой я не пошёл. Под «домом» я, ясное дело, понимал хату Наташки Самойловой. До вечера было ещё далеко, а лишний раз встречаться с ревнивым Русланчиком мне не хотелось. Поэтому решил перекусить в какой-нибудь кафешке, где-нибудь в центре города. Сказано – сделано. Общественный транспорт здесь, конечно же, ходил, но, привыкший к московским масштабам, по городу я передвигался исключительно пешком. Кроме того, я не мог отказать себе в удовольствии лишний раз прогуляться по своей «малой родине».

Мне удалось отыскать уютное заведение, вполне приличное даже по столичным меркам. Кафе утопало в зелени, часть столиков под тентами было вынесено на улицу, прямо на тротуар, и обнесено импровизированной оградкой. Рядом проходил проспект Ленина – главная улица города. Словом, кусочек цивилизации в глухой провинции.

Я расположился за свободным столиком, заказал пива, пару бутербродов с красной рыбой, попросил принести утреннюю прессу. Имею я право посидеть в культурном месте как белый человек и хотя бы на четверть часа отвлечься от всех проблем? Попробуйте ответить, что нет.

В этот погожий майский день почти все столики были заняты. Люди отдыхали. По одному, по парам, а то и целыми семьями. Тут же, по тротуару, сновали прохожие, по проспекту мчались машины. Привычная картина.

Уткнувшись в газету, я не заметил, как за мой столик кто-то подсел. Чьё-то вежливое покашливание вернуло меня к реальности. Опустив газетную страницу, я встретился взглядом с моим попутчиком хохлом, который ещё тогда, в поезде, пытался накормить меня салом.

– Ну здравствуй, хлопчик, – приветливо улыбнулся он. – Значит, и тебя в городе задержали?

– Всех, – предположил я, – кто ехал в том поезде.

– Ну не скажи, – возразил он, – многих уже отпустили. Сняли показания – и адью.

Я пожал плечами.

– Им видней.

– Ты не против, хлопец, если я за твоим столиком пристроюсь?

– Место не куплено. Сиди, дед.

На голове его красовалась синяя бейсболка с аббревиатурой «NYC». Я криво усмехнулся. Мне захотелось его чем-то уколоть, да побольней.

– Что, дед, в НАТО собираешься вступать?

– Это ещё почему? – насторожился он.

Я кивнул на бейсболку.

– От кепки-то твоей душком американским отдаёт. «Нью-Йорк Сити» написано, сечёшь?

Он тут же снял её и швырнул на тротуар, под ноги прохожим.

– Я ответил на твой вопрос? – с вызовом сказал он и неожиданно рассмеялся.

Я опустил глаза. Мне стало стыдно. Действительно, и чего я к нему прицепился? Нормальный, в принципе, мужик, даром что хохол.

– А тебя, хлопец, уже вызывали? – спросил он как ни в чём не бывало.

Я кивнул.

– Вот и меня тоже. Тёмная, скажу я тебе, история. Ведь следов бандитов так и не нашли. А куда, спрашивается, здесь можно скрыться? Степь кругом на сотни километров.

Интересная мысль. Я внимательно посмотрел на старика. Он тем временем продолжал:

– Скрыться можно только в городе, здесь их и надо искать. Здесь, кстати, воинская часть стоит. Четыре БТРа – это не иголка в стогу сена.

– Три, – поправил его я.

– Четыре. Ещё один стоял на переезде, перегораживая путь составу.

– Это они вам сказали? – я кивнул в ту сторону, где находилась городская резиденция ФСБ.

– Конечно, они. Не бандиты же.

А старик, видать, не промах! Выудить у «фээсбэшников» информацию – для этого нужен особый талант.

– Что вам ещё удалось узнать?

– А тебе-то зачем?

– Вы сами завели этот разговор, я вас за язык не тянул.

– Ну хорошо. Парни из госбезопасности так и не смогли установить личность человека, которого бандиты увезли с собой. Железнодорожный билет был куплен на подставное лицо, которое реально проживает в Новочеркасске. Скорее всего, похищенный уже заранее знал, что его ищут, и потому подготовился к нападению. Но бандиты всё равно его нашли.

Да, история, действительно, тёмная. Но меня она не касается. Я вынул пачку сигарет и с сожалением обнаружил, что она пуста.

– Отец, у тебя сигареты не будет?

– Не курю. Не имею такой привычки. Я всё больше по горилке, по домашней. С сальцом. – Он сделал ударение на последнем слове и хитро прищурился.

Я невольно улыбнулся. Ну и хитрец этот старикан! Поискал глазами, где бы можно было купить сигарет, но ничего не нашёл.

– Там, внутри, наверняка продают, – он кивнул на витрину кафе.

Я поднялся.

– Пойду, куплю.

В помещении кафе царил полумрак. Я подошёл к барной стойке, за которой на высоких табуретках сидели два местных пацана. Играла тихая музыка, уличный шум сюда не проникал, отсекаемый плотно закрытыми окнами и дверьми. За стойкой колдовал бармен, смешивая коктейли для пацанов. Я решил дождаться, когда он закончит, а пока, чтобы как-то скоротать время, стрельнул сигаретку у парней.

Мне надоело наблюдать за манипуляциями бармена, и я уставился в окно. Сквозь стекло я видел людей, мирно сидящих за столиками, видел прохожих, спешащих по своим делам, видел проносящиеся мимо авто. Городская идиллия. Всё, как обычно.

Прямо напротив кафе притормозила чёрная «волга». Задняя дверца приоткрылась, из неё высунулась рука и швырнула небольшой пакет на тротуар. Пакет лопнул, в воздух тут же поднялось белесое облачко. Лёгкий ветерок разметал его вдоль тротуара, часть его проникла на территорию уличного кафе. Рука неизвестного захлопнула дверцу, «волга» резко сорвалась с места и укатила.

Я насторожился. Всё это мне совершенно не понравилось. Особенно этот белый порошок.

– Вы что-то хотели? – услышал я за спиной голос бармена.

– Сигарет, – машинально отозвался я, не оборачиваясь. – «Марльборо-Лайт». Две пачки.

– Сто рублей.

Я не глядя вынул из кармана купюру, кинул на стойку и почувствовал, как мне в ладонь легли две пачки сигарет.

– Спасибо.

Я во все глаза смотрел сквозь стекло. А там, на улице, творилось что-то непонятное.

Сначала люди начали кашлять. И прохожие, и те, что сидели за столиками. Потом кашель у них разом прекратился. И вот тут-то начался кошмар.

Парень лет двадцати, проходивший в тот момент мимо кафе, внезапно остановился, резко повернулся и ударил кулаком в лицо шедшего следом мужчину средних лет. Тот свалился, но тут же вскочил и схватил своего обидчика за горло. Оба упали на асфальт, с обеих сторон посыпались глухие удары. Из разбитого носа мужчины лилась кровь.

Из-за ближайшего столика вскочил молодой человек, ловко перемахнул через ограду и начал яростно бить дерущихся ногами. Спешившая мимо девчонка лет восемнадцати вцепилась ему в волосы и буквально повисла на нём.

Из-за соседнего столика поднялся солидный отец семейства и обрушил бутылку из-под пива на голову моему знакомому, хохлу. Тот со стоном сполз со стула и упал под столик. Из разбитой головы хлестала кровь и, смешиваясь с пивом, собиралась в лужу.

Я и глазом моргнуть не успел, как драка захватила всех, кто в этот момент оказался на крохотном пятачке около кафе. Дрались здоровые мужики, дрались дети, дрались женщины, дрались тщедушные старики. В ход уже пошли ножи, металлические предметы, стулья. Людей охватило какое-то жуткое безумие, агрессия и страсть к уничтожению вспыхнули вдруг с такой яростной силой, что простые обыватели, мирные провинциальные горожане в одно мгновение превратились в злобных животных, кровожадных хищников, диких зверей, готовых рвать друг друга на части, терзать, убивать.

Вот какая-то старушка, божий одуванчик, ловко воткнула остриё старомодного зонтика в глаз крупному мужчине, который, истекая кровью, пытался подняться с земли – и тут же грохнулась сама, сбитая с ног мощным ударом бейсбольной биты.

Выпучив глаза, я смотрел на это дикое побоище и ничего не понимал. Этого быть просто не могло. Нет, это всё какая-то страшная мистификация, чья-то идиотская шутка. Может быть, у меня просто крыша поехала?

Сквозь толстое стекло витрины до меня доносились вопли, нечеловеческое рычание, трёхэтажная матерная брань. Кто-то, видимо, с противоположного тротуара, истошно завопил: «Караул! Убивают!!»

Тут я услышал вой милицейской сирены. Ну наконец-то! Авто канареечного цвета резко затормозило, из него выскочило трое милиционеров. Размахивая дубинками, они ворвались в самую гущу дерущихся. Секунд десять я ничего не мог разобрать в этой куче-мале, а потом услышал выстрелы. Три выстрела подряд. Кто-то упал, ноги дерущихся теперь месили неподвижное тело. На мостовую выкатилась милицейская фуражка, следом с проломленным черепом вылетел её владелец. В поле зрения оказался ещё один блюститель порядка. С окровавленной щекой, в разодранном кителе, он выскочил из толпы и начал без разбору палить в людей. Потом медленно повернул голову в сторону кафе. Наши взгляды пересеклись. Я невольно отпрянул назад, к стойке.

Это были глаза безумца.

В баре двое парней, бледные, насмерть перепуганные, неподвижно сидели на высоких табуретках и широко раскрытыми глазами смотрели в окно. Но вот один из них сорвался и кинулся к двери.

– Стоять! – крикнул я. – Если откроешь дверь, то погибнешь!

Парень остановился уже у самого выхода. Видно, мой окрик на него подействовал. Я резко повернулся к бармену. Того трясла крупная дрожь.

– Второй выход есть? – заорал я на него. – Ну, живее!

Он неуверенно показал на дверь, ведущую во внутренние помещения.

– Там…

– Пацаны, быстро уходим! – скомандовал я. – Живо, живо, если жить хотите! И ты тоже, – кивнул я бармену.

– Я… не могу… – заблеял он, мотая головой. – У меня… касса…

– Забирай выручку и дуй отсюда, чтобы духу твоего здесь не было! – заорал я, взбешённый его тупостью.

Пацаны уже бежали к запасному выходу, бармен судорожно выгребал деньги из кассы. Я снова повернулся к окну – и увидел дуло пистолета, направленное мне точно в лоб. Милиционер целился в меня.

Я ничком свалился на пол – и тут же грянул выстрел. Огромное стекло, дрогнув, с жутким грохотом посыпалось вниз, осколки брызнули в разные стороны. В следующий момент я уже был на ногах.

– Вперёд, мать твою!! – крикнул я замешкавшемуся бармену и, не дожидаясь его, ринулся к выходу вслед за парнями. За спиной прогремел ещё один выстрел, и снова мимо.

Путаясь в коридорах, я наконец вырвался на волю и оказался на заднем дворе. В горле запершило, во рту появился какой-то сладковатый привкус. К горлу подкатил комок, я невольно кашлянул. И тут дикая ярость охватила меня.

– Ублюдки! Козлы вонючие!!! – заорал я, плохо соображая, на кого направлена моя злость.

Во двор с выпученными глазами выскочил бармен. Ага, ты-то мне и нужен! Я подскочил к нему и с размаху врезал кулаком в его мерзкую холёную рожу. На душе сразу полегчало. Парень грохнулся на землю, но тут же вскочил и с рычанием бросился на меня. Разбитые губы кровоточили.

Я приготовился было повторить свой выпад, но тут в мозгах что-то щёлкнуло. Словно тумблер переключил моё сознание в другой режим.

Стоп! Что я делаю?! Я заразился всеобщим безумием. Кашель, потом приступ звериной ярости – как и у тех, на тротуаре. Нет, не поддаваться инстинктам, держаться, держаться!

Это всё тот белый порошок! – вдруг осенило меня. Люди были отравлены каким-то сильнодействующим химическим составом, и я тоже глотнул этого адского зелья.

Только не сдаваться! Держать сознание под контролем!..

Отшвырнув в сторону бармена, прущего на меня, словно танк на минное поле, я проскользнул дворами на соседнюю улицу. Трезвый расчёт боролся в моём мозгу с вспышками спонтанной ярости. Я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь как можно больше провентилировать свои лёгкие – ведь именно через лёгкие в организм попала эта мерзость. Слава Богу, я мог себя контролировать. Видно, я получил совсем небольшую дозу, которой не удалось сломить мою волю.

Я сориентировался, выбрал направление и помчался домой.

9.

– Кто там? – донёсся до меня из-за двери дрожащий от испуга голос Наташки.

– Да я это, я! – нетерпеливо отозвался я. – Рукавицын. Открывай!

Дверь чуть приоткрылась. Я рванул её на себя и влетел в квартиру. Наташка ойкнула и отскочила назад. Круглыми от страха глазами она смотрела на меня и нервно теребила в руках салфетку.

– Ты слышал? – шёпотом спросила она. И без её комментариев я понял, что она имеет в виду.

– Я видел, – сказал я. – А сама-то ты откуда знаешь?

– Подруга у меня живёт на проспекте Ленина. Она и рассказала, по телефону. Ванечка, дорогой, что происходит?

– Не знаю. – Я не счёл нужным говорить ей о своих догадках про белый порошок. Ведь я мог и ошибаться. – Похоже на массовое помешательство.

– Ужас какой! Я ничего не понимаю!

– Я понимаю не больше твоего.

– Говорят, милиция в людей стреляла. Прямо в толпу.

– Стреляла, – кивнул я. – В меня-то точно один стрелял. Еле ноги унёс.

– Как ты там оказался, Ванечка?

– В кафе зашёл посидеть, а тут как раз… – я запнулся, чуть было не сболтнув про чёрную «волгу», которая, я был уверен, и была виной сегодняшней трагедии.

– Что как раз? – насторожилась она. – Ты что-нибудь знаешь?

– Да ничего я, Наташка, не знаю. Всё это было так неожиданно и… противоестественно.

Она не ответила. Я видел, что тревога не покидает её.

– Вот и Руслан куда-то пропал, – сказала Наташка. – С утра ушёл, даже не сказал, куда. Тревожно мне как-то. Завтра ему на работу, отпуск-то кончился, а его всё нет. Может, случилось что, а, Вань?

– Брось, Наташ, не накручивай себя, – сделал я неуклюжую попытку её успокоить. – Вернётся твой Руслан, помяни моё слово.

Я оказался прав: с Русланом ничего не случилось. Целый и невредимый, он вернулся домой к вечеру. Наташка к тому времени совсем уже извелась.

– Слава Богу! – прошептала она, когда в прихожей затопали знакомые шаги. – Русланчик, миленький, что же ты так долго?

Он кинул на неё мрачный взгляд и молча прошёл в свою комнату. Вот сволочь! Жена места себе не находит, а он… Козёл ревнивый! Может, рожу ему набить?

Да ну его в баню. Пускай сами разбираются. Постороннему человеку влезать в семейные дрязги – самое неблагодарное занятие, в конце концов сам же виноватым и окажешься. Я махнул рукой и ушёл к себе. День был слишком богат на события, нужно и меру знать. Пора и на боковую.

Утром, когда я проснулся, Руслана уже не было. Ага, догадался я, ушёл на свою работу. Что ж, пришла пора и мне собирать чемоданы. Хамство вчерашнего «фээсбэшника» давало мне моральное право покинуть этот город, даже вопреки его «распоряжению». В конце концов, меня дома ждут.

Пацаны, Митька и Витька (так звали Наташкиных сыновей, этих фанатов «тетриса») к тому времени уже ушли в школу. Их присутствие в квартире вообще не ощущалось: как правило, они сидели у себя в комнате перед компьютерами и резались в игры по сети. Их присутствие выдавал лишь грохот выстрелов из-за двери да электронные реплики героев «квейков», «думов», «коунтр-страйков» и «варкрафтов». Домоседы – на улицу за уши не вытянешь.

– Вань, иди скорей, глянь, что по телеку показывают, – услышал я Наташкин голос из соседней комнаты.

Городской канал ТВ транслировал передачу с места вчерашних трагических событий. Передали сводку: четверо погибших, среди них один милиционер и один ребёнок; тринадцать человек в больнице, пятеро очень тяжёлых. На месте происшествия работает следственная группа, причины трагедии выясняются. А виновные, конечно же, будут наказаны, – мысленно добавил я.

И всё. Никаких комментариев, никаких подробностей и версий. Сдержанно и официально.

В десять позвонили из ФСБ и пригласили Наташку для дачи показаний.

– Вань, поехали со мной, – сказала она, умоляюще глядя на меня. – Я одна боюсь.

Я ещё не объявил ей, что собрался уезжать. Кроме того, я не знал расписания поездов. Поэтому я решил несколько отсрочить свой отъезд. Поеду завтра, один день погоды не сделает. В конце концов, не бросать же её одну.

– Поехали, – сказал я.

– Спасибо, Ванечка. Ты настоящий друг.

Мы спустились вниз. Она вывела свою машину, села за руль. Я пристроился рядом. До городского отдела ФСБ было рукой подать, минут пять езды. Вероятность того, что за столь короткий отрезок времени с нами может что-нибудь случиться, была микроскопически мала, однако все законы и привычная логика переставали действовать, когда дело касалось меня. Похоже, я обладал какой-то феноменальной способностью притягивать неприятности. Так было и в этот раз.

Едва мы выскочили на улицу Менделеева, как шедший перед нами рейсовый автобус, на котором ехало в тот момент десятка два пассажиров, внезапно вильнул в сторону и на всей скорости боднул фонарный столб. Столб накренился, но не упал. Из салона автобуса до меня донеслись испуганные крики. Но не это привлекло моё внимание.

В салоне автобуса вспыхнула драка. Не какая-нибудь лёгкая разборка между двумя-тремя подвыпившими алкашами, а настоящая всеобщая драка. Дрались все без исключения, дрались отчаянно, яростно, насмерть. Мы видели сквозь стекло искажённые лица людей, их налитые кровью безумные глаза, отборная матерная брань неслась из автобуса, как из портового кабака. Откуда-то выскочила группа парней и словно по команде начала швырять в автобус камнями. На асфальт посыпались мелкие осколки калёного стекла. Несколько камней залетело в салон автобуса и вызвало новый взрыв агрессии среди пассажиров – словно злой мальчуган ткнул палкой в муравейник. «Отстрелявшись», парни одновременно кинулись врассыпную.

Я распахнул дверцу авто.

– Сиди здесь! Не выходи отсюда, слышишь?

– Ты куда? – испуганно крикнула Наташка. – Не уходи!

– Я скоро!

Её била крупная дрожь. Однако мне некогда было её успокаивать. Выскочив из машины, я бросился вдогонку за одним из пацанов, который в этот самый момент прошмыгнул мимо нас. Бегал я хорошо и поэтому догнал его уже метров через двести. Увидев, что ему от меня не уйти, он резко остановился, повернулся ко мне лицом, обхватил голову руками и испуганно заверещал:

– Не бейте меня, дяденька!

Ему было лет четырнадцать, не больше. Я схватил его за руку, как следует встряхнул и, нависая над ним, грозно заорал в самое его ухо:

– Кто сказал вам это сделать?! Отвечай, щенок!

– Мужик какой-то. Я его не знаю. Дал нам сто баксов и сказал, что нужно обстрелять камнями вон тот автобус. Дяденька, я правду говорю! Отпустите меня, я больше не буду!

– Как он выглядел, этот мужик?

– Не знаю, я не запомнил. Чёрный такой, с усами. На грузина похож.

Так, ясно. На грузина. Кавказец, значит. Именно этого я и опасался.

– Ещё что-нибудь запомнил?

– Хвостик у него был, на затылке, как у Горца.

– У какого ещё горца?

– У Дункана Маклауда, из фильма «Горец».

– Тьфу, детский сад! – Я выругался. – Давай, дуй отсюда, – сказал я, отпуская парня. – И чтоб я тебя больше не видел, никогда. Ещё раз встречу, ноги оторву. Понял?

Он не ответил. Едва почувствовав свободу, он рванул изо всех сил и нырнул в ближайший двор. А я поспешил назад. Наташка осталась одна, в двадцати метрах от избивающих друг друга безумцев. Если драка выплеснется из автобуса на улицу, ей грозит реальная опасность.

Я оказался не далёк от истины. Едва её машина оказалась в поле моего зрения, как я увидел, что несколько человек уже покинули автобус и продолжали драку возле него. Вот один из них, мощным ударом свалив своего противника, хищным взглядом окинул окрестности в поисках новой жертвы. Взгляд его упал на машину Наташки. Оскалившись, он двинулся к ней. В руке он сжимал металлический прут.

Я нёсся во весь дух. У машины мы оказались одновременно. Он не видел меня, и это дало мне значительное преимущество. Не сбавляя скорости, я влетел в него и сшиб с ног. Он отлетел в сторону метров на семь и грохнулся на асфальт. Я подскочил к дверце авто со стороны водителя и резко распахнул дверцу.

– Двигайся! – крикнул я Наташке.

Она тут же переместилась на соседнее сидение, уступая мне место за рулём. Я сел и до отказа вдавил педаль газа. Послушная машина рванула и понеслась прочь от этого страшного места.

10.

Я рывком распахнул дверь кабинета Скворцова. «Фээсбэшник» сидел за письменным столом и копался в бумагах. Он был один.

Он поднял глаза.

– Рукавицын? Я вас не вызывал.

– Оставьте, Андрей Васильевич. – Я шагнул к столу. – Сейчас не до церемоний.

Он мрачно кивнул, молча соглашаясь со мной.

– Присаживайтесь.

Я пропустил приглашение мимо ушей.

– Надеюсь, вы понимаете, господин Скворцов, что после вчерашнего посещения я не горел желанием вновь оказаться в этом кабинете. Более того, сегодня я собирался уехать в Москву. Однако обстоятельства изменились. Вы должны выслушать меня.

– Спасибо за оказанную честь, – сухо проговорил он, продолжая копаться в своих бумагах. – Говорите, Рукавицын, я вас слушаю.

– Я был свидетелем вчерашних событий на проспекте Ленина.

Он усмехнулся.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь. Вы всегда оказываетесь там, где горячо.

– Но это ещё не всё. Сегодняшний инцидент также произошёл на моих глазах.

Он подался вперёд. В его глазах я прочитал живой интерес.

– Какой инцидент?

– На улице Менделеева. Десять минут назад.

– Так, с этого места поподробнее.

Я рассказал ему обо всём, чему стал свидетелем за эти два дня. Он внимательно слушал меня, попутно делая пометки в блокноте. Когда я закончил, он какое-то время молчал.

– Белый порошок, говорите? Хм, любопытно. Номера машины вы, конечно, не запомнили?

– Я его вообще не видел, «волга» стояла ко мне боком.

– И вы считаете, что сегодняшний инцидент вызван теми же причинами?

– Абсолютно. Поведение людей совершенно идентично. Массовый психоз, бессознательная агрессия. А чтобы ещё больше обострить ситуацию, преступники наняли местных пацанов, чтобы те закидали автобус камнями.