Ревность 2

Морозные иголки моментально впились мне под кожу. Именно этого я боялась больше всего – условий. Особенно тех, которые сопровождались эпитетом «маленькое». Как правило всё маленькое или же написанное мелким шрифтом влекло за собой совсем не маленькие последствия.

– Подождите пугаться, барышня. Условие номинальное, но тем не менее ваш супруг пожелал стребовать с вас обещание.

Тут мои глаза вовсе полезли на лоб. Что задумал Подольский? А Семён Абрамович намеренно затягивал с объяснением и вдоволь тешил себя моей растерянностью.

– От вас требуется немного, Мирослава Андреевна – оставить при себе фамилию супруга и никогда её не менять.

«Странные шутки, однако».

– Это действительно единственное условие Георгия Родионовича. Он пожелал, чтобы вы дали слово не менять фамилию, полученную в браке с ним. – Видимо мысли отразились на моём лице, либо я произнесла их вслух, если Семён Абрамович повторно озвучил условие Геры, чтобы я не сочла будто мне послышалось.

– А если я в будущем решу выйти замуж повторно, я всё равно должна остаться Подольской? – моё недоумение было настолько сильным, что начало раздражать меня саму. Или же блажь почти бывшего супруга действовала на нервы.

– Это уже будет на вашей совести, Мирослава Андреевна. По крайней мере, когда я задал аналогичный вопрос Георгию Родионовичу, то услышал именно такой ответ. Как я понял, он рассчитывает на вашу порядочность и полученного от вас обещания ему будет вполне достаточно.

– Бред какой-то. Что ему даст то обстоятельство, если я останусь Подольской?

– Не могу знать, барышня. По моему скромному мнению, условие не из ряда оскорбительных или невыполнимых, не так ли?

Я ничего не понимала. Какую цель мог преследовать Гера, требуя с меня оставаться при его фамилии? Но на мой неискушённый взгляд озвученное условие действительно меня ни к чему не обязывало. Держать слово или нет – моё собственное решение в будущем. Я, честно признаться, как-то не задумывалась о смене фамилии на девичью —Каляеву хотя бы потому, что отсутствие собственного жилья, работы и любых вразумительных перспектив ближайшего будущего заботили меня гораздо сильнее. Даже сейчас я больше переживала о том, как найти работу, как вообще влиться в новую для меня жизнь, ведь я даже близко не представляла, что такое жить одной, жить без Него.

Пожилой мужчина меня не торопил. Я периодически всматривалась в его невозмутимое лицо, напряженно выискивая двойное дно в произнесённых им словах, но естественно ничего не находила. Поэтому пометавшись и посомневавшись какое-то время я тем не менее поставила подписи везде, где требовалось, а также официально подтвердила своё согласие не менять фамилию документально. Освободив стол от бумаг и проявив позабытое радушие, я угостила Семёна Абрамовича кофе с бутербродами, мы мило поболтали на отвлечённые темы, а после душевно распрощались с неожиданным визитёром, на поверку оказавшимся весьма приятным собеседником.

Я же с того дня обзавелась статусом разведёнки, но при жилплощади и солидном банковском счёте, а для безработной меня это весомая поддержка на первое время.

*****

– Так что ты решила? – обратилась к подруге, когда, разобрав вещи, мы устроили чаепитие в гостиной комнате с эркером, застеклённым панорамными окнами. Тяжёлые светлые бархатные шторы распахнуты до упора и комнату, внутреннее убранство которой соответствовало всей квартире в кремово-бежевых тонах, заливал солнечный свет.

– Ты про что? – Маринка вздёрнула бровь, отвлекаясь от внутренних дум.

– Переедешь ко мне? Хотя бы на время.

– Не знаю, Мирка. Надо подумать.

– Я смотрю на тебя последние пятнадцать минут, и ты только и делаешь, что думаешь. Случилось что?

– Нет. Всё нормально. Просто задумалась.

– Последнее время ты частенько задумчивая. У вас с Савелием как?

– Не парься. Ничего не случилось. Тебе надо свои нервы лечить, а не моими думками грузиться.

– Нет у меня никаких нервов, – отвернулась в сторону окна, обиженная на скрытость и неразговорчивость ближайшей подруги.

– Особенно когда ты воешь по ночам в подушку, думая, что я не слышу.

Я незамедлительно полыхнула алым смущением. Мы обе врушки, обе утверждали, что всё хорошо, но внутренности грызла тоска. Мои то причины более чем ясны, но что происходило с Мариной?

– Нечего подслушивать, – буркнула ей недовольно. Кому понравится обнажение тайн во всеуслышание?

– Даже не собиралась, звукоизоляция дерьмовая. Но считаю, что лучше дать тебе время обвыкнуться с новой жизнью, новой квартирой. Иначе ты продолжишь сбегать от реальности и прятаться за кулинарными хлопотами, готовя для меня ужины и наводя порядок. Ни к чему тебе затыкать дыру после бывшего мужа подругой.

– Любимой подругой, – уточнила самое важное и повернулась обратно к ней. Её голубые, широко распахнутые глаза больше не смеялись и не искрили беззаботным весельем.

– Конечно, любимую, – моментально подтвердила она в ответ, – но ты просто заполняешь мной пустоту. Лучше наведи сейчас порядок в собственных мозгах и разберись с чувствами к Подольскому, а дальше видно будет.

Маринкина отповедь безжалостна, но честна и прямолинейна. Как и всегда моя подруга в своих высказываниях не утруждала себя упаковать слова в красивую обёртку для облегчения принятия суровой действительности и её дальнейшей удобоваримости.

Глава 3

Снегопад впервые не радовал. Я откинула голову назад вглядываясь в небо, ловила губами снежинки, когда вышла из бизнес-центра после очередного провального собеседования. Настроение паршивое, унылая погода как раз под стать. Тряхнула головой, разгоняя тоску, и решила прогуляться, засунув озябшие руки в карманы пуховика. Жизнь превратилась в бег по замкнутому круг. Если раньше я общалась хотя бы с тётей Машей и Мариной, иногда с Подольским, если у того наличествовало благожелательное настроение, то сейчас резко осталась одна. С подругой мы перезванивались ежедневно, за исключением тех вечеров, когда она встречалась с Савелием. Тем не менее одиночество давило хуже бетонной плиты. Я боялась рухнуть в депрессию не столько из-за расставания с Бывшим, сколько из-за дефицита простого человеческого общения. Ветер больно хлестанул по щекам, обжигая кожу противными колючими льдинками. А раздавшийся из кармана телефонный звонок и мой незапланированный разговор, на первый взгляд не суливший ничего особенного, проявил себя с неожиданной стороны и оказался способен перевернуть мою последующую жизнь вверх тормашками…

Следующим днём, невзирая на предыдущую бессонную ночь, я с предвкушением, каковое не испытывала даже в период переезда в новую квартиру (который скорее печалил, чем радовал), проверила кухонные запасы и вспомнив нехитрый рецепт овсяного печенья, подсмотренный у Марии Мстиславовны, суетилась на кухне. Чем существенным накормить гостей у меня найдётся, но от десерта к чаю ни одна девушка на моей памяти не отказывалась. За суматохой время пролетело незаметно и звонок домофона, огласившего трелью всю квартиру, взвинтил уровень дофамина в крови.

Сёстры ввалились в коридор, принеся с собой уличную промозглость. После обмена приветствиями я сразу перешла к инструкциям:

– Раздевайтесь, одежду и обувь – в шкаф. – Внесла дополнительной конкретики о местонахождении гардероба для верхней одежды кивком в сторону. – Если нужны тапки, то придётся обойтись без них. Я недавно переехала и не успела обжиться.

Сама тем временем вернулась на кухню и крикнула, не оборачиваясь: – Если ноги замёрзли, то выдам шерстяные носки.

«После жизни в особняке у меня похоже пунктик на тапки и шерстяную одежду», – сыронизировала про себя. Девушки вскоре присоединились ко мне и вертели головами по сторонам, заинтересованно осматриваясь, но скованность и напряжение им скрыть не удалось.

– Проходите, не стесняйтесь. Присаживайтесь за стол, кормить вас буду. Небось голодные, как и все студенты.

– Мира, нам как-то неловко, горячего чая вполне достаточно, – по размеренному голосу и произнесённым словам я сразу догадалась, что говорила Лера. Поэтому не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть её длинные рыжие косы.

– Девочки, я не так давно сама была студенткой и уж, поверьте, прекрасно знаю, что чаем ваши растущие организмы не насытятся.

А пока сёстры ели, воспользовавшись прихватками, я вытащила подрумянившееся печенье из духовки и оставила остужаться. Сев за стол к девочкам я решила сразу объясниться, не откладывая в долгий ящик. Поскольку всегда старалась строить отношения с людьми базируясь на доверии, но и от себя приходилось требовать не меньше, чтобы не подводить тех, кто на меня рассчитывал.

– Знаю, что до сих пор не сдержала своё обещание, и ваша флешка так и лежит у меня. Но семейные обстоятельства сложились не самым благоприятным образом, поэтому продвигать вашу идею через моего…, – недобро хмыкнула и сразу нахмурилась, прогоняя ненавистный образ из головы. Тем не менее разводить мадридские тайны из своего обновлённого семейного положения я не собиралась. Да, обрести статус разведёнки – не самый редкий штамп в нашей стране, и уж точно не самый приятный, но меня мало интересовало стороннее мнение относительно нюансов моей личной жизни, которая не зря всегда величалась словом «личная», а значит глубоко секретная и тщательно законспирированная. – …Через моего теперь уже бывшего супруга не получится. За столько месяцев он не проявил интереса к проекту, а значит придётся искать другие варианты.

Заметив округлившиеся глаза моих гостий, поспешила с новым обещанием. «Как бы тебе, Мира, не пришлось позже краснеть, за несбывшиеся надежды девочек. Слишком легко ты разбрасываешься обещаниями, исполнение которых зависит совсем не от тебя».

– Предупреждаю сразу, пока точно не представляю через кого и как предстоит действовать. Однако так уж сложилось, что теперь у меня вагон свободного времени, которое я с удовольствием посвящу проекту. И сразу вас немного пожурю, только без обид, но та информация, которая собрана, обработана и записана на флешку никуда не годится. Вчера, после звонка от вас я остаток дня и всю ночь напролёт изучала предложение. Прошерстила его вдоль и поперёк. И могу заметить, что на мой совсем непрофессиональный взгляд – проект откровенно сырой. А я не собираюсь краснеть перед занятыми уважаемыми людьми за собственные недоработки. Поэтому предлагаю всем нам хорошенько потрудиться, чтобы существенно повысить шансы на выживаемость вашего замысла. Кстати, у меня куча идей, планов и вообще всего, а также накопилась уйма избыточной энергии, которую просто необходимо слить во что-то стоящее. Как вам такое начало?

Девушки испуганно притихли, обдумывая мои слова. Я сверлила их по очереди пытливым взглядом, но отступать не собиралась. Я была готова даже к тому, чтобы выкупить у них идею, если вдруг напоролась на отказ. Всю прошлую ночь я не сомкнула глаз, гоняя туда-сюда разбушевавшиеся после долгого застоя мысли, искала доступную информацию в интернете, а после изливала фантазию на бумагу, чтобы уже утром упорядочить и систематизировать или хотя бы прочитать сделанные ночью записи. Поэтому сегодня я «слегка» на взводе от принятой за последние 24 часа дозы кофеина, рассчитанной на вес бегемота, но в большей степени из-за решения, которое приняла бессонной ночью относительно того, чем хотела бы заниматься по-настоящему, вкладывая душу и все имеющиеся нерастраченные силы.

Кто бы меня спросил: «куда ты лезешь, глупая наивная дурёха?» Мне повезло, что теперь я жила одна и отчитываться о собственной безрассудной дерзкой браваде, смахивающей на сумасшествие в стадии «зимнего обострения» ни перед кем не обязана.

Варя с Лерой переглянулись, без слов передавая друг другу посыл. Становясь невольным свидетелем похожих душевных моментов, я всегда искренне жалела, что у меня не было сестры. Я бы тоже хотела такого общения между близкими, когда слова не нужны, а достаточно лишь взгляда и выражения лица, чтобы понять мысли собеседника. «Зачем тебе для этого сестра? С Герой иной раз вы общались именно так». Жаль, что невозможно придушить собственную память.

– По-моему, всё отлично, Мира. Мы не представляем, что делали без тебя. Ты обладаешь хоть какими-то возможностями, знаешь к кому можно обратиться. А у нас кроме сырой идеи больше ничего нет. А на одном желании далеко не уедешь, – Лера высказалась за обеих. Но мне нужно больше.

– Варя, ты тоже согласна? Я не настаиваю, но лучше сразу обсудить все нюансы и тонкости, чтобы после не вскрылись обиды и недопонимания.

– Конечно, согласна. Будто у нас выбор есть, – в отличие от сестры, вторая рыжая девушка не умела обходиться без сарказма.

– Раз вы не против, то первое и самое основное нововведение – наш будущий центр детских внеобразовательных курсов я планирую ориентировать в первую очередь на нужды обездоленных детей, особенно тех, кто помимо этого испытывает различные физические и не только недуги. Сами понимаете, что государство оплачивать досуг ребят из детских домов свыше того, что они уже получают в своих учреждениях, не будет. Поэтому самая первоочередная задача после того, как мы упорядочим и структурируем наш будущий детский центр – это поиск нежадных и добрых благотворителей, за чей счёт я планирую разнообразить жизнь тем ребятишкам, кто не по своей воле попал в трудную ситуацию.

– О-о, отличная идея, мы как-то упустили детей с инвалидностью из виду, – моментально подхватила Лера.

– Я намереваюсь, исходя именно из их нужд и потребностей развивать наши будущие кружки. Что ж давайте пройдёмся по основным пунктам. Я кратко набросала то, что хотела бы видеть в нём сама, – передала девочкам кипу исписанных ночью листов. – – С творческими кружками вроде рисования, лепки, возможно, танцев всё понятно. Для старших по возрасту ребят следует поискать специалистов ведущих научные кружки, обязательно шахматы, конструирование и моделирование, робототехника, думаю мальчишки такими вещами заинтересуются в первую очередь. Помимо узконаправленных медицинских кабинетов вроде логопеда и психолога, нужен обязательно бассейн, чтобы заниматься акватерапией особенно для детей с ограниченными возможностями по здоровью, если, конечно, удастся отыскать свободного и согласного специалиста. Нам придётся определить какие виды спорта с уже отработанными схемами мы сможем включить. Ещё я намереваюсь поднять статистику по городу и области о процентном соотношении нарушений функций организма среди несовершеннолетних в разрезе детских домов. Всё же моя главная цель – это обхватить как можно больше тех, кто так или иначе остался сиротой…

– А где нам взять статистику, это вообще открытая информация?

Варя задала дельный вопрос, в то время как я умудрилась погрузиться в собственные тягомотные размышления, посещающие меня с некоторых пор слишком часто. К сожалению или к счастью – даже не знала, что это теперь для меня, может статься и вовсе наказание:

– Я знаю человека, обладающего нужными сведениями. Беру этот пункт на себя, – начала выписывать личные задачи на отдельный лист бумаги, чтобы не забыть.

Девчонки одновременно потянулись за печеньем и также одновременно захрустели, тем самым вызвав у меня улыбку.

– За вами интересно наблюдать, – высказала своё мнение и встала, чтобы включить электрический чайник, дабы они не давились сухомяткой.

– Ты не общалась раньше с близнецами?

– Ни разу, не везло как-то.

– С нами насмотришься, – Варя подхватила эстафету откровений, – многие, наоборот, говорят, что мы их пугаем. – На мой молчаливый, но ярко выраженный удивлённый взгляд она пустилась в объяснения: – Например, Лера начинает предложение, а я заканчиваю. Или я заранее знаю, что сестра следующей зайдёт в аудиторию. Сокурсники сначала смеются, потом пугаются. – Они вместе заразительно расхохотались.

– Мне не страшно, но жутко любопытно, – уточнила своё отношение к близнецам.

– А на первых курсах мы вообще меняли друг друга на экзаменах и поэтому у нас обеих были отличные оценки.

– Сейчас ваш фокус не пройдёт, – намекнула на их разные причёски.

– Я сразу предупредила Варьку, чтобы она не стригла волосы до окончания универа, но та упёрлась бараном. Теперь приходится сдавать все предметы как положено.

– А вообще, мы с сестрой всё делаем одинаково, иногда мне кажется, что мы даже думаем одинаково, – Варя разошлась, видимо наконец-то смогла раскрепостить себя рядом со мной, – и болеем тоже одновременно.

– Это как? Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

– Например, когда Лерка простужалась, то у меня тоже поднималась температура, хотя я точно знала, что заразиться от неё не могла.

– Не совсем верно, – я моментально встряла с возражением, – вы регулярно и тесно взаимодействуете, а она могла заболеть неделей раньше. Плюс у неё свои симптомы, у тебя свои. Одну и ту же болезнь одна из вас перенесла легче, другая тяжелее. На самом деле вариантов великое множество, – разлив чай по кружкам, я вернулась к столу.

– Мы тоже так думали по началу, – Лера подула на исходящую паром кружку, через секунду Варя зеркально отразила её движение. Наблюдая за ними, я убеждалась в том, что они копировали движения друг друга совершенно неосознанно, ни мгновения не задумываясь над тем, что планировали сделать. – Только однажды летом одна из нас оставалась в городе, а другая уезжала в деревню к бабушке и заболела, искупавшись в холодной речке.

– А я в это же время находилась в городе и ни с того ни с сего слегла из-за плохого самочувствия, которое выражалось только в общей слабости, никаких других симптомов не было. Я не объедалась мороженым, не общалась с больными и не купалась в ледяной воде, – Варя пихнула в бок сестру и грозно сдвинула брови к переносице, выражая недовольство.

– Я вам верю, девочки, можете не убеждать меня. Про феномен близнецов написано бессчётное количество литературы и снято множество фильмов, что мне кажется любой человек понимает – связь между вами уникальна. Хотя подозреваю, вам она приносит не только радости, но и хлопот доставляет предостаточно.

– Это точно, – подтвердила Лера. Девушки повесили носы, загрустили и я моментально пожалела о неосторожных словах.

– Так, унывать нам некогда, коллеги, продолжим обсуждение, – две пары ореховых глаз тут же вперились в меня, сверкнув предвкушением, – значит мы исходим из того, что Центр в первую очередь будет нацелен на детские приюты и их потребности. Во вторую очередь – ориентируемся на малоимущие, проблемные семьи. По этому вопросу мне предстоит пообщаться с органами опеки, но надеюсь всё пройдёт без особых сложностей, – я не забывала вести личный список дел, пополняя его новыми задачами. – По крайней мере информацию по городу мы с вами получим. А для семей с нормальным достатком услуги будем оказывать по прейскуранту, хоть какой-то заработок, но нам позарез необходим. На голой благотворительности долго мы не просуществуем, – когда слова иссякли я смотрела поочерёдно на каждую, ожидая одобрения. Иной раз мне казалось, что я нагло вклинилась туда, где меня не особо ждали, и взялась устанавливать собственные правила.

– Мы указывали доход в презентации, – согласилась одна из них.

– Скорей всего он будет единственным. Я пока других возможностей не вижу. Ладно с этим разобрались. Меня также волнует вопрос, что делать с помещением? У вас есть какие-нибудь здания на примете?

Сёстры переглянулись, даже не пытаясь скрыть удивление на лицах.

– Вы так далеко не заглядывали, верно?

Слаженное мотание рыжими головами послужило ответом. Я зажмурилась и потёрла лоб. О скольких же вещах предстоит озаботиться и не забыть. Всё предусмотреть нереально, но самые важные вопросы, которые посыплются от потенциальных благотворителей должны быть проработаны с особой тщательностью.

– Я по образованию экономист, но, честно говоря, сама в некотором замешательстве, – откровенно призналась, как есть, – кто нам может помочь в поиске здания, сориентировать по ценам? Нужно ведь предусмотреть как аренду помещения, так и его выкуп. Возможно, с рассрочкой.

– Может позвонить в риэлтерское агентство? Пусть предложат несколько вариантов…, – робко протянула Варя.

А я, едва приподняв один уголок губ, подумала беззлобно, но с насмешкой: «Да девочка, сложная работа и связанные с ней хлопоты способны в один миг приструнить гонор и апломб, не так ли?» Вслух же сказала совсем другое:

– Отличная идея, между прочим. Молодец, Варя. Это поручаю вам. Думаю, что ничего сложного не предвидится, кроме муторного обзвона. Если надо проехать по адресам, скинете мне координаты помещений и телефон риелтора. Финансовую сторону вопроса я возьму на себя.

– Мира, а вы…, – Лера запнулась от волнения вновь перейдя на «вы», но быстро исправилась, – ты ведь не обязана.

– Не обязана. Но я хочу. К тому же могу. Тем более у меня возможностей действительно побольше ваших. Проработку финансовой части нашего безумного проекта я тоже беру на себя, моя подруга с бухгалтерской специальностью поможет, по крайней мере надеюсь на это.

– Звучит здорово. Но может мы ещё можем чем-то помочь? Ты не думай, что мы такие уж беспомощные.

– Лера, ты, кажется, на детского психолога учишься?

– Да, а Варька логопед.

– Я надеюсь после окончания института вы планируете работать в будущем Центре?

– Конечно! – два звонких голоса слились в один.

– Тогда параллельно начинайте подыскивать нужных нам специалистов. Я, например, даже не представляю кто согласится за весьма умеренную плату оказывать услуги подопечным детских домов. За звонкие монеты от самодостаточных семей, само собой, желающие найдутся легко. А вот как будут обстоять дела с теми часами, которые оплачивать предстоит непосредственно Центру из пожертвованных добрыми дядями и тётями капиталов, я не берусь предположить.

– Мы можем пообщаться с недавними выпускниками нашего института, возможно кто-то из них согласится. Да и просто обзвонить тех, кто заинтересован в поиске работы, и обсудить наше предложение. За спрос ведь денег не берут.

– Дельная инициатива, – снова похвалила Варю, вовсю фонтанирующую идеями.

– От нас что-то ещё нужно?

– Не знаю пока, Лера. Давайте решать вопросы по мере поступления. Всё равно за один вечер мы не можем вывернуть мозги наизнанку и предусмотреть все нюансы. Тем более ни одна из нас никогда не участвовала в подобных авантюрах.

– Тогда мы пойдём? – раздавшийся робкий голосок вызвал у меня непроизвольную улыбку, – а по мере результатов созвонимся.

– Если вдруг возникнут идеи, не забывайте делиться или записывайте, чтобы не забыть, – наградила девочек напоследок занудным наставлением. «Входишь в роль, Мира».

*****

На выходных Маринка, сидя у меня в гостях, слушала в моём пересказе последние новости, таращила в неверии свои, итак, круглые от природы глазищи, а после крутила пальцем у виска.

– Ну ты, мать, даёшь… Совсем сбрендила на почве развода… – помимо осуждающего выражения лица, она неодобрительно качала головой. И я, упреждая готовый вырваться из её раскрытого рта поток осуждений, зачастила оправдаться:

– Подожди списывать нас со счетов. Конечно, проект сырой. Но мы никуда не торопимся. Мне всё равно в отсутствии работы заняться нечем, вот как раз попробую вникнуть и разобраться.

– Вот же дурища! – Порицания от неё избежать не удалось, но я не особо надеялась. – Куда ты лезешь? Ты хотя бы отдаёшь себе отчёт, что твоя затея не просто «вникнуть и разобраться»?! Ты жизнь положишь, но и того не хватит!

– Всё я прекрасно понимаю, – отмахнулась раздражённо, – мне не двадцать лет. И даже тогда я понимала бы, что в одиночку надорвусь не приблизившись ни на шаг. Но и ничего не делать не могу. Идея хорошая и главное нужная. В нашем городе таких центров нет и сейчас, разрабатывая проект, я даже удивляюсь почему. Коммерческих, между прочим, навалом, а благотворительного – ни одного.

– Может потому, что люди поумней тебя заранее понимали всю бесполезность. Была бы ты владельцем корпорации с миллиардным оборотом в иностранной валюте, я бы слова поперёк не сказала, а напротив поддержала чем могла. Но кто ты, Мира? Думаешь говнюк-Подольский встретит тебя с распростёртыми объятиями после развода, заявись ты к нему с подобной идеей благотворительности? Да ему всю жизнь придётся горбатиться на твой Центр, не получая зарплаты. Какой идиот вообще согласится повесить ярмо себе на шею?

– Мариш, давай ты не будешь читать нотации, а лучше поможешь мне с расчётами. Твоя бухгалтерская специализация небось покрылась плесенью на секретарской должности.

– А вот оскорблять не нужно. Ничего не заплесневела. Давай сюда свои бумаги, – буркнула Маринка обиженно, но до вечера просидела за работой, не разгибая спины.

Трель домофона разнеслась по квартире, а через несколько минут шумные сёстры заполнили пространство кухни. После знакомства и взаимного представления, Марина глядела на них с серьёзной задумчивостью, а я выдохнула облегчённо, когда поняла, что колких реплик от неё не последует. Как никак девушки не вышли из того нежного возраста, когда любые критически окрашенные слова от старших воспринимались болезненно и в штыки.