Огонь с небес

А так, похоже, финны искали что-то, может тот самый метеорит. Я сам много раз видел, как небольшие группы разведчиков от трёх до пяти человек уходили из лагеря в севером направлении. Они же потом докладывали господину майору и с умными мордами по карте той, подробной очень, пальцами водили.

– Понятно. Что дальше?

– А дальше, – Суслик вздохнул в притворном ужасе. – Да вы сами видели, что там произошло?

– Здесь вопросы задаю я. Что конкретно произошло? – потребовал Александр.

– Два дня всё тихо было. Ну, это, финны своими делами занимались, я при кухне самой грязной работой занимался. А на третий день, ближе к полудню, мне приспичило. В свой нужник финны меня не пускали. Отошёл я за яму выгребную. Только все дела свои сделал, как слышу…, – Суслик выждал эффектную паузу, – пулемёт застрекотал. Следом шум, гам, крики, выстрелы. Ещё пулемёт застрекотал. Финны забегали, засуетились. Но я-то ждать и выяснять не стал, сразу в лес рванул, только пятки засверкали. И не зря! – с гордым видом выдал Суслик.

До опушки добежал и под куст рухнул. Вот тогда я всю суету эту со стороны увидел. В центре лагеря оба бронетранспортёра стояли, «Ганомаги» эти. Так финны с их из пулемётов стрелять начали. Так часто, так настырно, как у нас в армии говорили, на расплав ствола. И всё поверху, поверху, словно зенитчики воздушный налёт отбивают. Я даже на локтях приподнялся. Уж больно мне интересно стало, кого это они там сбить пытаются? Да только так ничего и не успел рассмотреть.

– Что? Снова зелёный свет с небес? – с плохо скрытым сарказмом поинтересовался Александр.

– Он самый, – Суслик даже не улыбнулся. – Откуда-то с высоты этот самый свет зелёный падать начал. Первый раз по бронетранспортёрам попало. Бахнуло так, что оба пулемёта враз заткнулись. А потом ещё, ещё и ещё, и всё по лагерю. Я от страха за дерево спрятался, в землю вжался. Не дай бог, думаю заметят меня. Убьют же!

Александр в задумчивости качнул головой. Вот уж точно, что трус умирает тысячу раз. Зато именно заячья трусость аж целых два раза спасла Суслику жизнь. Прояви он хоть каплю храбрости, то мог бы запросто остаться в финском лагере навсегда.

– Однако бог есть и он меня любит! – в возбуждении Суслик вскочил на ноги и навалился всем телом на прутья решётки. – Светопреставление быстро закончилось. Я из-за дерева выглянул… Всё, тишина. В финском лагере никто более не кричит, не стреляет, только дым валит. Это всё, что может гореть, гореть начало. Ну я боком, боком, боком и в лес бежать.

– Что? Опять чуть не заблудился и к железной дороге вышел, чтобы потом по шпалам в Четвёрочку вернуться?

– Не-е-е! – от ужаса Суслик даже побледнел. – Меня в первый раз чуть не расстреляли, когда решили, будто это партизаны напали. А тут финны, целый отряд, да ещё фронтовые разведчики. Господин майор Корпела, это комендант Кондопоги, ещё решит, будто это я партизан на разведчиков навёл, да ещё и разгромить помог. Меня бы тогда точно к стенке поставили бы.

Правда, – Суслик смутился, – это я потом всё сообразил и обмозговал. А тогда я просто в лес дёрнул. Подальше от лагеря финского. Как не заблудился, то господь лишь ведает. Но финнам тогда крепко досталось, гражданин начальник.

– С чего ты решил, что крепко? – спросил Александр.

– Это на лугу грохот страшный был, будто судный день пришёл. Однако и в лесу я выстрелы слышал, – охотно пояснил Суслик. – Ведь финнов, разведчиков этих, в лагере меньше половины было, остальные по лесу шатались. Уж не знаю, что они искали: то ли куда тот метеорит странный упал, то ли чертей ловили. Да только черти эти точно говорю в контратаку перешли.

– Логично, – согласился Александр. – Что дальше?

– Я до темноты по лесу бегал, – Суслик стыдливо опустил глаза, – всё от выстрелов шарахался. А тут, понимаешь, непонятным образом опять на Дубуяну вышел. Едва не обделался, когда в потёмках деревенские избы различил. Хотел было обратно в лес рвануть, да темно и холодно, да и жрать как захотелось. Вот и не дёрнул обратно в лес.

Про себя Александр лишь усмехнулся. Суслик трус первостатейный, если что и может придать ему храбрости, так это пустое брюхо. Несложно догадаться, что произошло дальше, однако Александр всё равно старательно записал показания беглого полицая.

– Не знаю, сколько я в темноте сидел. Может, час, может, больше, – продолжил Суслик, – но всё тихо было. Тогда я обратно в лагерь финский побрёл. Дошёл, а там такое творится, – Суслик перешёл на драматический шёпот. – Всё, что могло сгореть, уже сгорело. Вонища. И трупы разведчиков этих финских валяются. Я даже свет зажигать не стал, чтобы не пугаться ещё больше. Погорели они все сильно. Ну или большая часть точно погорела.

– Зачем ты вернулся в разгромленный лагерь? – спросил Александр.

– Так понятно зачем, – Суслик даже удивился, – за едой. Я же точно знал, где у кашевара финского продукты лежали. На моё счастье уцелели они. Ну, пусть не все, но вполне достаточно. Я, это, в мешок, сколько влезло, и обратно в лес. Ах, да, ещё винтовку, «мосинку», прихватил. Одну из тех, что в лесу разведчики подобрали. Господин майор мне в качестве личного оружия её выдал. И патроны взял сколько было. И уже с богатством этим в лес и рванул.

Первым делом, как вновь в лесу оказался, так это пожрал. Сухари, кажется, прямо так в сухомятку умял. А потом дальше на юг двинул. К железке вышел. И лишь тогда я задумался, крепко задумался, а что дальше делать?

Возвращаться обратно в Кондопогу не рискнул, говорил уже почему. К партизанам? Так их ещё найти надо. Да и где гарантия, что уже они сразу к стенке не поставят, либо к берёзе какой? Куда не кинь всюду клин. Впрочем, одно я понял твёрдо – финны будут выяснять, что с отрядом разведчиков фронтовых приключилось. У них связь по рации была, сам видел. Вот так я и решил несколько дней в лесу перекантоваться, благо лето на дворе, а у меня целый мешок жратвы и «мосинка» с патронами.

– Понятно, дальше.

– А дальше самое страшное началось, – хмуро произнёс Суслик. – Я, это, как рассвело, решил ближе к дороге на Дубуяну перебраться.

– Это ещё зачем? – не понял Александр.

– Так, это, разведчиков финских искать кто будет, так непременно по дороге на Дубуяну пройдёт. А я хоть знать буду. А когда они обратно, того, пройдут, значит, того, закончили поиски.

– И как? Прошли?– не без ехидства спросил Александр.

– Как дурак четыре дня у дороги просидел, лишний раз на открытое место выйти боялся, – Суслик сердито насупился. – А на пятый день я глазам своим не поверил – немцы прикатили. Форма-то вроде обычная, как у пехоты обычной, только чёрная. Ещё у каждого на одной петлице по две молнии. Я сразу сообразил, что это эсэсовцы будут. И вот тогда я бога всей душой возблагодарил, что на месте остался, что в Кондопогу не сунулся даже. Финны – ещё те сволочи, а эсэсовцы так вообще нелюди.

– Так на что ты надеялся? – спросил Александр.

– Да ни на что я не надеялся, – хмуро бросил Суслик. – Выжить просто хотел, и ничего более.

– Понятно. Сколько эсэсовцев проехало в Дубуяну? Количество, транспорт, вооружение?

– О-о-о…, – с восторгом протянул Суслик. – Я-то думал, что это финнов много было, а немцев ещё больше оказалось. По дороге не меньше шести-восьми одних только грузовиков прошло. Ещё не меньше трёх полугусеничных транспортёров с такими, – Суслик показал руками, – характерными наклонёнными бортами. Не знаю, как они там у немцев назывались. Да! Ещё два танка. Таких…, – Суслик замялся, – таких не слишком больших. Башня такая закруглённая, что ли. И да, ствол такой гладкий, без конца.

– В смысле, без дульного тормоза? – уточнил Александр.

– Точно, – радостно выдохнул Суслик, – без тормоза дульного.

– Танки? – с грозной миной на лице переспросил Александр. – Ты в лесу, случаем, со страху умом не тронулся?

– Никак нет, гражданин начальник, – Суслик даже обиделся. – Были танки, две штуки. Но больше всего меня удивили два грузовика на гусеницах.

– На гусеницах? Это как? – недоверчиво спросил Александр.

– Да, на гусеницах, – Суслик кивнул. – Кабина такая обычная, без брони вообще, и кузов с тентом, как полагается. Только вместо колёс гусеницы как у танка. Да, – Суслик вздёрнул голову, – как раз из-за этих грузовиков на гусеницах немцы медленно ехали. Пешком не догнать, а вот на велосипеде обогнать можно.

Дела-а-а… Александр расстелил перед собой очередной чистый лист бумаги. Суслик хреново разбирается в немецкой технике, однако его описания более чем точны. Танки явно Панцер 3. Их выпуск прекратили ещё в сорок третьем, ибо сильно устарели. Однако немцы продолжали использовать их против партизан.

Грузовики на гусеницах должны быть грузовые трактора Steyr RSO/01. Приходилось с такими сталкиваться. Маленькая скорость и буквально запредельный расход топлива не позволяли использовать их для перевозки личного состава и грузов на большие расстояния. Зато грузовые трактора обладали очень хорошей проходимостью. Если разобраться, то самое то для карельских лесов и болот.

– Понятно, дальше, – приказал Александр.

– А дальше война началась, гражданин начальник.

– В каком смысле? – не понял Александр.

– В двойном, – охотно пояснил Суслик. – Я так и сидел возле перекрёстка железной дороги с грунтовкой на Дубуяну. На север даже не думал ходить. Однако те, или тот, кто финский лагерь с землёй перемешал, потом и с немцами в форме чёрной сцепились. Я то и дело слышал выстрелы, в том числе из пушки. Я так понимаю, то танки стреляли. Уж в кого, понятия не имею.

Но самое удивительное, это когда у меня над головой воздушный бой развернулся. И ладно бы фрицы с нашими советскими соколами сцепились. Так нет же. Я, это, специально на открытое место выскочил, глаза поднял, да так и замер с раскрытым ртом. Немецкие истребили, уж не знаю, как они там называются, незнамо с кем сцепились. За дальностью разглядеть не сумел, но если это и был самолёт, то дюже странный.

– Что значит дюже странный? – Александр перебил Суслика.

– Как бы это выразиться? – Суслик задумчиво пожевал губы. –Достаточно далеко было, подробностей не разобрал. Но мне показалось, только не смейтесь, будто в воздухе…, – Суслик собрался с духом и выдал скороговоркой. – Будто в воздухе тарелка летала.

– Тарелка? – от удивления стальное перо едва не выскользнуло из пальцев, Александр во все глаза уставился на беглого полицая.

– Ну уж точно не ангел небесный, – даже не пытаясь скрыть сарказм, произнёс Суслик. – И уж точно не обычный самолёт с крыльями, хвостом и пропеллером. И эта самая «тарелка» разделалась с немцами в два счёта.

Гражданин начальник, я сам видел, как эта «тарелка» зелёным светом во все стороны палила. Очень скоро один истребитель как бензин в ведре вспыхнул. Ну, как грузовики на моих глазах. А другой удрать хотел, но не успел. Правда, «тарелка» за ним не шибко вслед рванула. Так это, пальнула на прощанье. Попала или нет, то я не знаю, и самолёт, и «тарелка» за деревьями скрылись.

Александр лишь качнул головой. Суслик несёт такое, что даже самый талантливый писатель-фантаст нервно курит в сторонке. И как только на такой протокол отреагирует капитан Давыдов? Ясно дело, что глава районной милиции будет не в восторге. Однако допрос нужно довести до конца. После можно и нужно будет разобраться, что в словах Суслика правда, а что бред сивой кобылы.

– Понятно, дальше.

– А потом Красная армия в наступление перешла. Я не сразу сообразил, что это за грохот такой. Отвык, понимаете, за три года мирной жизни. Подумал сперва, что это фрицы с чертями в лесу опять сцепились. Однако артподготовку ни с чем не перепутать. Да и по железной дороге движение в разы выросло.

Про числа не спрашивайте, – сразу же предупредил Суслик. – Когда немцы из-под Дубуяны рванули, то не знаю. Сбился со счёта. Только рёв движков на дороге услышал.

– Неужели немцы только раз проехали в сторону Дубуяны, а потом обратно? – с недоверием спросил Александр.

– Нет, конечно же, – отмахнулся Суслик. – Немцы по дороге между Четвёрочкой и Дубуяной регулярно ездили. Но то были один грузовик, максимум два. А тут целая колонна прошла. Когда я на дорогу выскочил, то всё, ушли немцы, только на земле следы от шин остались. А потом Красная армия прошла.

– Как это понять «Красная армия прошла»?

– Э-э-э…, – Суслик на миг задумался. – По железной дороге и по грунтовке передовые отряды прошли. А потом по железке эшелоны пошли. Я сразу понял, что это Красная армия: паровозы знакомые, и на каждом большие красные звёзды. Вот так я и понял, что Восточной Карелии больше нет, что она снова стала Карело-Финская ССР.

– Понятно, дальше?

– А дальше я окончательно растерялся, – Суслик расстроился так, будто продал любимую тёщу на корм людоедам. – Возвращаться в Кондопогу просто опасно. Пока там советская власть устаканится. Пока там органы все положенные облавы, зачистки и проверки проведут. Если сунуться, так могут и стенке поставить, лишь бы только под ногами не путался.

Бежать в Финляндию? – от столь глупой мысли Суслик сам же и рассмеялся. – Так фронт же. Его ещё перейти надо, а потом доказать финнам, что не шпион, а политический беженец. А им тогда тоже не до рядовых вспомогательной полиции было. Тоже могли запросто к стенке поставить, лишь бы только под ногами не путался.

Вот так и получилось, – Суслик тяжко вздохнул, – что я подёргался, подёргался, да и повернул обратно в Дубуяну.

– И не страшно было? – не без злорадства поинтересовался Александр.

– Страшно, ещё как, – нехотя, сквозь зубы, признался Суслик. – Да только когда брюхо к позвоночнику прилипло, а ночной холод доконал окончательно, храбрость, она, того, прорезалась сильно. Немцы эти чёрные на своих двоих укатили. Ну, это, – Суслик неопределённо махнул рукой, не побили их как ранее нас с финнами. Вот я и решил, что тому чудо-юдо лесному не до меня будет. А в Дубуяне, по крайней мере, избы тёплые и дров полно. Я, это, когда ещё у финнов при кухне был, несколько раз в деревню за дровами наведывался.

– Понятно, дальше.

– Нашёл я в деревне сарай добротный, тёплый и в нём обосновался. Но вы знаете: избу ещё протопить надо, дров много требуется. А мне много ли одному места надо? А так печку сложил и экономия хорошая.

– Чем всё это время питался?

– Вот уж точно, что бог послал, тем и питался, – Суслик нервно сглотнул. – Сперва по деревне прошёлся, всё съестное, что удалось найти, всё до крошки подобрал. Ну, это, что ещё испортиться не успело. А тут осень, грибы, ягоды. Что собрал, что сумел впрок насушить. Потом у меня винтовка была с патронами. Какая-никакая охота получилась. Птицу бил, кабанчиков несколько раз добыть удалось. Ну и прочее по мелочи. Силки на зайцев ставил, даже мышами не брезговал.

– Всё равно голодал сильно?

– Всё равно голодал сильно, – эхом отозвался Суслик. – Сам не знаю, как зиму пережил. Весной, оно, несколько легче стало. Да только я сам чуть диким волком не завыл. И вот тогда я понял, что ещё одну такую зиму просто не переживу.

– Опять храбрость прорезалась?

– Да, прорезалась, – с тихим вызовом признался Суслик. – Зимой, особенно в непогоду, времени для раздумий вагон и тележка было. Вот и думал, думал, прикидывал всё, размышлял.

– И чего надумал?

– А чего ещё я мог надумать? – глухо пробурчал Суслик. – Война закончилась, наконец-то, вот я и решил всё же к финнам податься. Но чтобы сразу к стенке не поставили, решил выдать себя за местного ингерманладца, типа, представителя родственного финнам народа, который пострадал от новоявленных жидов-комиссаров. Не зря же эти самые ингерманландцы во время оккупации от финнов немалыми поблажками пользовались.

– И ты, со всей своей славянской харей, всерьёз надеялся сойти за этого, как там их, – Александр на миг задумался, – ингерманландца?

– А что мне было терять? – тихо возразил Суслик. – Пока сообразят, пока разберутся, много воды утечёт.

– А если бы тебя всё равно обратно выдали?

– А если бы меня обратно всё равно не выдали? – вопросом на вопрос ответил Суслик. – Говорю же, я сам чуть диким волком от жизни такой дикой не завыл. Вот и решил рискнуть. А иначе бы я в этой Дубуяне вконец с голодухи копыта бы отбросил.

– Понятно, дальше.

– Дальше? – словно попугай, повторил Суслик. – А, ну да. Оголодал я сильно, а дорога дальняя, да всё через лес и болота. Вот я и решил, того, магазин в Четвёрочке ограбить. Благо посёлок небольшой, лес к домам вплотную подходит, удрать и спрятаться легко. Я, это, сперва на день под кустом на площади в разведку залёг, наблюдал, значит. Где этот самый магазин находится, как рано продавщица закрывает его и уходит. В ту же ночь, так сказать, пошёл на дело. Вы бы ни за что меня не поймали, да только жадность меня сгубила.

– Это каким же образом жадность тебя сгубила?

– Взломать замок – смех один, ломиком разок провернул, он и сломался. Я как в магазин забрался, как свечку зажёг, так глаза сразу во все стороны разбежались. Еды-то, еды, – Суслик печально понурил голову. – Я-то сначала думал сидр доверху набить и сразу в лес, и пёхом, пёхом, пёхом на запад. А тут… Крупа, сахар, чай, водка. Сам не заметил, как вместо одного сидора ещё два мешка всякой снеди набил.

Меня так никто и не заметил, как я магазин вскрыл и добычу вынес. Из посёлка легко выбрался. А потом, сами знаете, устал сидр и два мешка по лесу тащить. И лишь тогда до меня допёрло, что дурака свалял. Мне бы пожрать как следует, самое нужное отобрать, в единственный сидр сложить, остальное бросить и дёру, дёру, дёру на запад. Да опять же жадность проклятущая сгубила. Я же так отощал, так отощал. А тут жратва нормальная, чай, водка. Как такое богатство бросить? Застрелиться и то легче. Вот я и решил один мешок пока спрятать, а второй всё-таки утащить.

Я, это, пока по лесу шлялся, лодку нашёл, маленькую совсем. Кажется, она ботник называется, охотники с неё птицу бьют. Вот на ботнике этом я и уплыл от Четвёрочки подальше.

Господи, в то утро я впервые за много месяцев пожрал по-человечески, брюхо до самого верха набил. Знал бы как утрамбовать, обязательно утрамбовал бы и ещё пожрал. Мне бы опять за ум взяться, опять лишнее бросить и ходу, ходу, ходу на запад. Так, опять же, жадность не дала. Ведь ночью в лесу я первый же попавшийся мешок под корнями дерева заныкал. А в нём водка была, четыре бутылки. Уж как мне до усрачки захотелось нормальной водки испить! – лицо Суслика аж раскраснелось от вожделения. – Я же столько лет нормальной советской водки не пил, всё самогон палёный, от которого потом башка по швам трещит.

В общем, не выдержал я. Как ночь настала, ботник к прежнему месту подогнал и за мешком припрятанным отправился. Сам чёрт меня к этому мешку поганому вывел, нет чтобы в лесу ночном заблудиться, а там и вы со своим пистолетом нарисовались, – зло закончил Суслик. – Кстати, а как вы сумели мешок найти?

– Ясно дело как, – Александр усмехнулся. – У Василия Потапова, местного заядлого охотника, собака имеется, на след натасканная. Вот она к мешку тобой припрятанному и привела. Остальное дело техники.

– И не страшно было меня в тёмном лесу ловить? Заплутать не боялись?

– Что б ты знал, Суслик, – Александр выпрямился на стуле, – я в войну тылы Красной армии охранял, шпионов, диверсантов, недобитков всяких ловил. Что, что, а ходить по ночному лесу и в засаде сидеть я умею.

– А-а-а, понятно, – грустно протянул Суслик. – Ну всё против меня.

– Где второй мешок, сидр и прочее, что ты сожрать не успел? – Александр продолжил допрос.

– Понятно где: в ботнике, на берегу, дожидается. Я думал на этот раз точно на запад рвану.

– Хорошо, – Александр поднял исписанный листок протокола, – сегодня днём схожу, принесу, что ты сожрать не успел. Радуйся, дурень, на тебе всё меньше ущерб висеть будет. Ту же водку, как положено, в магазине продадут.

– Так я и радуюсь, – хмуро произнёс Суслик. – Может теперь пожрать дадите? Заключённых, вообще-то, кормить полагается.

– Дам, дам, – Александр кивнул, – столовая скоро откроется. А, может, и не дам, – Александр раздвинул на столе веером исписанные листы протокола. – Не сходятся твои показания, Суслик, не сходятся.

– Как это не сходятся? – Суслик встрепенулся и ухватился обоими руками за прутья решётки, перспектива остаться без завтрака напугала его не на шутку. – Я же вам всё рассказал, как на духу.

– Всё, да не всё, – Александр положил перед собой очередной чистый лист. – Начнём с того, что ты всю Дубуяну как следует обшмонал.

– Так я уже признал это.

– А бывшие лагеря немцев и финнов?

– С финнами никак не получилось, – Суслик набычился. – Там такая война была, воронка на воронке. Что сумел той ночью после разгрома финнов унести, только то мне и досталось. А что не сгорело, то после либо немцы подобрали, либо сами финны. Ну, эти, которые выжить сумели. Там, рядом в лесочке, братская могила, финская. Либо немцы всех убитых финнов закопали, либо финны, кто выжил, сами убитых закопали. Но надписи на дощечке могильной точно финские. А с бывшим лагерем немцев так вообще голяк полный оказался. Фрицы забрали с собой всё ценное.

– Понятно, с этим разобрались, – Александр на миг оторвался от записей. – По твоим словам, всё это время, пока ты жил в Дубуяне, ты занимался охотой и собирательством.

– Да, занимался, – Суслик кивнул.

– А как же тогда чудо-юдо лесное? – делано удивился Александр. – Неужели так ни разу и не встретились?

– Гражданин начальник, чудо-юдо лесное где-то на севере от Дубуяны обитает. А я в ту сторону не ходил никогда. Да, боялся. А встречаться… В основном, так сказать, косвенным образом. То и дело на круги натыкался, осенью и весной трава хитрым образом заворачивалась. А зимой, бывало, и снег проседал.

– Круги одинаковые? Или каждый раз разные?

– Э-э-э…, – Суслик задумчиво нахмурил лоб. – Каждый раз линейкой не измерял, но мне кажется, что два, нет, даже три определённых размера всего. Иногда казалось, будто кто-то надомной пролетал, будто сова огромная, волосы на голове так странно шевелились и холодом так окатывало.

– Но, всё-таки, встречался? – с нажимом спросил Александр.

– Один раз, было, – нехотя признал Суслик. – Но только вы, это, не смейтесь. Всё было, как я скажу.

– Суслик, – Александр демонстративно поднял исписанные листы протокола и выразительно потряс ими, – ты тут такого наговорил, что тебя в любую психушку без обследования с руками оторвут. Так что ты уже ничем меня не удивишь и не рассмешишь. Продолжай, давай.

Показания Суслика и в самом деле словно диагноз для психушки. Александр и в самом деле уже устал удивляться, да и смеяться никак не хочется.

– Так вот, – с воодушевлением продолжил Суслик, – мне тогда кабанчика подстрелить удалось. То, что подранка бросать неприлично, фигня это всё. В первую очередь я жрать хотел, вот и рванул за недобитком по следу кровавому. Вот так я и забежал гораздо северней Дубуяны, чего никогда раньше и позже не делал.

Иду я по следу, иду, крови всё больше и больше, доходит, тварь божья, значит. Я уже представляю, как тушку ошкурю, как потом мяса наемся. А тут, – Суслик всплеснул руками, – вижу, на полянке кабанчик мой лежит, на боку, копытами еле шевелит, вот-вот сдохнет окончательно. А над ним марево такое, так, – Суслик зашевелил пальцами. – Ну, как я вам уже говорил, когда в самый первый раз зелёный свет на грузовик упал. Мне тогда чудом удалось ноги унести.

– Я тебя понял, продолжай.

– Так вот, – Суслик нервно сглотнул. – Марево такое над кабанчиком моим висит, будто тоже ждёт, пока тварь божья сдохнет окончательно. Я от ужаса на месте так и замер. Почему и сумел хорошо всё разглядеть. Это, знаете, даже удивительно. Вроде эта хрень прозрачная, но воздух так интересно вокруг себя закручивает, что контур проступает. Ей богу, будто тазик в воздухе висит.

– Круглый объект с выпуклым дном? – уточнил Александр.

– Точно, – Суслик кивнул, – только, вроде как, прозрачный. Марево, одним словом. И вдруг этот самый объект с выпуклым дном ко мне полетел. Как я только не обделался, только господь ведает. Я тут же развернулся и прочь со всех ног рванул. Этот объект круглый за мной.

– Ты что, оглядывался?

– Нет, – Суслик энергично махнул рукой, – но слышал, как он за мной летел. Звук такой. Чем-то на шелест похож. Если сами услышите, то сразу поймёте. Так вот, за мной этот объект летит. А у меня в левой руке «мосинка», а она тяжёлая. И-и-и…, – Суслик нервно сжал кулаки, – бросил я её. Что было сил и страху в сторону бросил, а сам в другую повернул. И тут же, вот непруха, о какой-то ствол поваленный споткнулся. У меня потом нога сильно болела, а тогда я кубарем на землю полетел. Но полетел очень удачно, кувырнулся через спину и так ловко на ноги поднялся. Вот таким макаром я и обернулся тогда. И, вы не поверите, – Суслик привстал с лавки и опять повис на прутьях решётки, – тот тазик прозрачный за винтовкой повернул, пролетел и над ней, родимой, завис.