Моя миссия любовь

– Это я, Ник. Коля Попула. Помнишь? 11 «Б»?

С улыбкой высокий мулат разрывает последние жилы моего самообладания. Черты его лица стали четче, скулы и подбородок окантован ухоженной бородой в пару сантиметров. Кепка, широкая куртка и штаны – все черное.

Мычу что-то утвердительное.

– Ты психиатр? – Ник смотрит на одну из выпавших визиток и убирает ее в карман. – Я рад видеть тебя.

Собираюсь сказать, что это взаимно, но за спиной двухметрового Коли показывается женщина, похожая на Ариану Грандэ, но с азиатскими нотками. Миниатюрная, утонченная, на высоких каблуках – моя противоположность. В солнечном сплетении начинает саднить сильнее, чем на коленке. Вместо «и я рада», снова мычу.

– Амалия, это Диана. Диана, это Амалия. Одноклассница. Не виделись что-то примерно лет десять, – восторженнее необходимого объясняет Ник.

– Одиннадцать, – зачем-то поправляю я. Девушка мило улыбается и касается Колиного предплечья.

– Прости, что так получилось, – пиная дверь, говорит он. Мычу. Нужно признать поражение. Приложение для знакомств, свидание и эта встреча – как большая шутка вселенной. А-ха-ха-ха-ха.

Чувствую себя низшей формой жизни, даже помня об истинной природе души. Внутри сжимается комок и к горлу подступают громкие, некрасивые рыдания.

Я. Хочу. Домой.

Ко входу подъезжает желтая «тойота», я мямлю почти членораздельное «пока». Ник спрашивает, нужна ли помощь, отрицательно мычу и сбегаю с лестницы. Как бобслеист запрыгиваю в салон машины и растекаюсь по креслу. Один из худших вечеров этого воплощения.

Глава 7. 2 ноября. Мама

Шторы закрыты весь день. Лежу под одеялом, хотя уже полдень. Впервые за три года я удивила директора клиники больничным. Для восстановления от стресса нужны покой и время.

Я смотрю добрые фильмы, снятые «старшими» душами. Такие истории остаются с тобой навсегда, как будто ты прожил их сам. Для меня это «Дом у Озера», «Город Ангелов», «Форест Гамп». Еще совершенно обожаю «Планету Ка-пэкс», потому что там и психиатр, и пришелец, который возвращается в свой мир – и.д.е.а.л.ь.н.о.

Звонок заставляет вздрогнуть: я никого не жду. Приходится выползти из теплого кокона. Заглядываю в глазок и леденею – мама. Хочется притвориться, что дома никого, но я послушно открываю дверь и натягиваю улыбку.

– Привет, мам.

– Что так долго? – проходя в коридор, бросает она и ставит на пол два больших пакета.

– Спала, чувствую себя не очень.

– Температура есть? Как горло? Чем лечишься? – бомбардирует она вопросами, следуя на кухню. Ответить я не успеваю.

– Тут суп, второе и пирожки с капустой. Твои любимые.

На слове «капуста» сглатываю тошноту.

– Да, мама, спасибо.

Эта женщина идет в гостиную, распахивает шторы и начинает:

– Амалия, ты себя запустила. Тебе почти сорок, а ты даже не чешешься замуж.

– Мне двадцать девять, мам, – успеваю сказать, помогая застилать постель.

– Учти, с годами желающих все меньше. Не затягивай, ты ведь уже старородящая.

– Да, мама.

Раздражение и обида дрожат, как стекло вблизи проезжающего поезда.

– Амалия, из-за своего эгоизма ты никого не слышишь. Никого! – вздыхая, она проверяет пыль на полках гардеробной. – Молчишь? – глядя на меня со своих полутора метров роста, спрашивает она. – Конечно, молчишь, потому что сказать нечего.

– Знаешь, мам, вообще-то у меня есть мужчина, – выпалила я, не успев подумать. Она роняет вешалку и ехидно прищуривается.

– Обманываешь.

– Я скоро вас познакомлю, – слова выпрыгивают сами, и я несколько секунд наслаждаюсь оцепенением в глазах этой женщины.

– Ну, слава богу, значит, не зря я молилась, – оживает она и поднимает вешалку. – Схожу свечку поставлю, чтоб он тебя не бросил.

Тайфун проносится по всей квартире и так же быстро исчезает. Закрываю за ней дверь и возвращаю вещи на привычные места. Разбираю пакеты с едой и достаю со дна конверт. Внутри него пригласительный на встречу выпускников. Может по ошибке? В графе адресата мое имя и адрес маминой квартиры. Бросаю в мусорное ведро.

Глава 8. 3 ноября. Новые ключи

После неожиданного визита мамы и моего обещания познакомить ее с несуществующим мужчиной, открылось второе дыхание. Хочется доказать, что она ошибается. Я достойна любви. Но главная цель – завершить миссию.

Плотная запись в клинике не оставляет времени на ненужные мысли. Возвращаюсь домой, ставлю машину на парковочное место. Замечаю Виктора Сергеевича возле входа в подвал соседней пятиэтажки, последней сталинки среди элитных новостроек.

– Добрый вечер! – говорю громко, чтобы он услышал.

– Амалия Александровна, давно вас не видел. Как поживаете? – оборачивается старик. Возле него – два ящика с инструментами, в руках – отвертка.

– Как всегда, Виктор Сергеевич. А что вы делаете?

– Да я вот дверь пытаюсь открыть. В прошлом месяце ЖКХ поставили новую, а ключей не выдали: боялись, что ходить туда кто-то будет. А теперь и сами ключи эти посеяли где-то. Дают старые и говорят: других нет, открывайте, мол, этими. А старые ключи новых дверей не открывают, Амалия Александровна. Сами понимаете.

– Понимаю, – и я реально начинаю понимать. – Спасибо, Виктор Сергеевич.

Лифт, мой этаж, коридор. Достаю из ведра пригласительный. Старые ключи не открывают новые двери, значит буду действовать как новая Амалия.

Глава 9. 4 ноября. Платье

Смотрю на свое отражение в зеркале примерочной: волосы собраны в пучок, тело обтянуто синтетикой. Стоимость этого полуметра ткани почти сто тысяч, потому что на кусочке написано известное имя.

– Ну как? – спрашивает Оля. – Слушай, ты как модель. Я тебе еще несколько вариантов принесу.

Смотрю на дополнительные вешалки с дорогими платьями, потом – на себя. Может, ну ее, эту встречу выпускников? Или пойти в своем обычном брючном костюме. Мои отношения с одеждой, по методу Стива Джобса – «моногамные»: в гардеробе все черное, простого кроя, но из качественных материалов. Подруга называет мой стиль «директорша похоронного бюро». Поэтому на принесенных ею вешалках – непривычное красное, золотое, синее. Думаю о своем намерении действовать иначе, чтобы перейти в новый жизненный сценарий. Через сопротивление беру зеленый шелк. Резинка цепляется за этикетку, и волосы ползут вниз непослушными волнами. В отражении появляется кто-то незнакомый, внутри пульсирует расширение и тепло. Мне нравится.

– Ну что? – Оля замирает. – Это топ. Просто топ!

Она отдергивает шторку и выводит меня в зеркальный коридор. Платье ласково струится по ногам. Из отражения на меня смотрит новая Амалия. Решаю брать и смотрю этикетку. Двести тридцать пять тысяч? Главное сейчас – не зажать энергию из-за непривычной стоимости. Выдыхаю, расслабляясь, мысленно повторяя «это просто цифры». Людям обычно эта концепция непонятна. Как это чувствовать изобилие, если в кошельке ничего нет? Поэтому и нет, что постоянно думаешь о пустом кошельке, потом мысли подкрепляются эмоциями, тело снова зажимается, приходится экономить. Бесконечный цикл, выбраться из которого можно только если отслеживаешь свои реакции и меняешь их.

– Туфли тоже упакуйте.

Достаю карточку, чтобы расплатиться. Оля отводит взгляд. Я знаю, что она тоже хотела бы такой свободы в деньгах, но из-за веры, что сама заработать не может, ждет богатого и щедрого мужа.

– Так, я забукировала салон, адрес кинула тебе в мессенджер. Карина все сделает как надо, она прям топовая.

Оля провожает меня к выходу из бутика. От мысли об укладке и макияже челюсть сводит – признак сопротивления. Вспоминаю о намерении идти в новое, выдыхаю, завожу машину и выруливаю на дорогу.

Глава 10. 1 декабря. Договор

Такси ждет внизу. Поправляю дорогое платье и пытаюсь устоять на непривычных каблуках, пусть и небольших. Надеюсь, не придется скакать по сугробам: на мне сегодня все новое, кроме полушубка из искусственного меха. С накрашенными ресницами, ровным тоном кожи, красными губами, я действительно выгляжу иначе.

Зачем я иду на эту встречу? Потому что очень хочется не пойти. Как важно уметь слышать себя и отличать интуицию от страхов. Переход на линию реальности, где у меня есть мужчина, возможен только через действия, которые противоречат старой – делать неожиданное даже для себя, как в фильме «Всегда говори: “ДА”» или «Все, везде и сразу». Прошу водителя подъехать к входу, поправляю волосы и выхожу.

У арки с массивной дверью курят двое мужчин, в чертах одного из них я узнаю одноклассника. Дима Шипелин – кошмар для преподавателей и одноклассников. Он нервно переминается с ноги на ногу и крутит в руке зажигалку. Это похоже на стимминг при СДВГ. Ниже на две головы, он обзывал меня «вышкой» и подшучивал до десятого класса, а в один дождливый осенний вторник перестал. Я так и не поняла, почему.

Возвышаясь над обоими, молча прохожу в вестибюль. За разговорами они, кажется, меня не замечают.

– «Вышка», это ты что ли? – царапает спину хриплый голос. Замираю, как будто надеясь, что сольюсь с обстановкой и он пройдет мимо – эволюционный инстинкт. – По-любому, ты, – приближается голос и мне приходится повернуться.

– Дмитрий, – приветствую его с намеренной серьезностью. Мужчина довольно улыбается, задрав голову.

– Ну, ты, Вышка, красотка!

Прищур, серая кожа, залысины и свитер из синтетики. Запах машинного масла, вперемешку с одеколоном. Поджимаю губы, не зная, что сказать. Спрашиваю нейтральное:

– А где все?

– Почти все в сборе. Пошли, – уверенным шагом мужчина направляется вперед по коридору и сворачивает за угол. Следую за ним.

В большом зале с оранжевым тусклым светом стоят три длинных стола, за каждым человек по десять. Я почти слышу, как скребутся нейроны, которые не были задействованы целое десятилетие, пытаясь вспомнить имена всех этих людей.

– Смотрите, кого я привел, – радостно объявляет Дима, подталкивая меня вперед. – Это ж Вышка!

Прожекторы глаз поворачиваются в мою сторону. Хочется съежиться и убежать.

– Амалия! – доносится откуда-то сбоку.

Пытаюсь найти, кому принадлежали слова. Замечаю поднятую руку Кристины. Миниатюрные руки, темные волосы и миндалевидный разрез глаз. Она совсем не изменилась с последнего экзамена.

– Не ожидала, что ты придешь, – улыбаясь всем лицом, звонко говорит Кристина, когда я занимаю место за столом.

Не проходит и десяти минут, как двери в зал снова открываются, и появляется Коля. По рядам проносится коллективный возглас восхищения. На нем черный костюм, футболка, часы и нишевый аромат, который долетает до моего чувствительного носа. Он пришел один. Мое дыхание прерывается, как разметка на сложном участке дороги. Николаю выделяют место за столом.

Прошло одиннадцать лет, но расселись все опять по кастам: популярные, ботаники, середнячки. И я, как всегда, не вписываюсь ни в одну из этих групп. Кристина всегда была нейтральной территорией, как Швейцария, а я – «точкой Немо», самым одиноким местом на Земле.

Одноклассница рядом со мной громко смеется, запрокидывая голову. Коля смотрит в сторону нашего стола. Я молчу, если не считать нескольких вопросов о том, кем работаю и не вышла ли замуж. Нет, не вышла, я – психиатр. Услышав ответ, они натягивают улыбку, отворачиваются и больше не поднимают на меня глаз.

Слышу непрерывный поток вопросов Коле, как будто это пресс-конференция. Звучный баритон рассказывает, что в Россию вернулся пару лет назад, сейчас живет в Москве, продолжает играть в баскетбол, но теперь не профессионально. Не женат. На этой фразе несколько «хищниц» выпрямляют спины. Злата, которая много лет пыталась стать его девушкой, наклоняется ближе, касаясь грудью руки Коли. Потом встает, чтобы сказать тост.

– Сегодня я смогла увидеть тех, кто мне очень дорог, – она подмигивает и ухмыляется. – Может быть, эта встреча станет началом новых историй, – елейный тон, взгляд с поволокой. Все понимают намек. Но Коля остается вежлив и отстранен, как всегда.

«Ник, ты тоже скажи тост», – доносится со стороны.

Моя неразделенная любовь остается на месте. Он лишь приподнимает бокал и говорит:

– Воспоминания о школьном времени были всегда очень особенными для меня. И сейчас видеть всех из вас удивительно и странно. И я хочу сегодня сделать то, что испугался в выпускном классе. Но я вам не расскажу. Поэтому давайте выпьем.

Коля говорит без акцента, но его речь звучит как гугл-перевод. Подозреваю, что думает он на английском.

Теряю ощущение времени. Где-то на фоне остаются голоса и хохот знакомых, но неизвестных мне людей. Мы живем с ними как будто в разных мирах. Так и есть, мой мир IC 1101. Кручу в руках бокал, морщусь сделав глоток: это не вино, а спирт с ароматизатором. Пытаюсь оправдать решение прийти сюда, но с каждым циклом стрелки на циферблате, становится сложнее. Я здесь лишняя. На этой мысли слишком резко поднимаюсь и немного теряю равновесие. Правильные когнитивные заключения скрыты интоксикацией и туманом эмоций. Простыми словами – «я пьяна и рассержена». На поверхности – злость на этих недалеких людей, которые притворно улыбаются, скрывая за масками настоящую личность, но на самом деле, это злость на себя. Не смотря на бонус воспоминаний о природе души, у меня не получается быть здесь своей, не получается создать отношения, не получается наладить контакт с мамой. И я застряну на этой планете на ближайшие сто лет, а может, и дольше. Это испытание – как тюремная ссылка с квестом. Утомительно и грустно.

Выхожу из зала, иду через коридор в уборную. Не сразу узнаю себя в отражении. Волосы медью спадают на зеленый шелк. Вспоминаю слова Оли о том, что любая женщина становится красивой, если ухаживает за собой. Но красота – не только внешние признаки, она больше зависит от состояния, уверенности, внутренней опоры. Я знаю, кто я и чего достойна. Почему тогда не делаю того, что знаю и умею? Этот вопрос отрезвляет и разгоняет туман в мыслях. На горизонте когнитивного разума появляется план. Простыми словами: «я знаю, что делать».

Улыбаюсь отражению, делаю вдох и выхожу в холл, как в открытый космос. Все гораздо проще, если поднимаешься над проблемами и смотришь на них с разных точек восприятия. Как я не додумалась раньше? Человеческая любовь – химическая реакция, предсказуемая и управляемая. Я просто создам ее искусственно с кем-то, кому это может быть выгодно.

По счастливой случайности, бывший одноклассник двигается в мою сторону. Идеальный момент для осуществления плана.

– Вышка, – чуть размазывает он, видимо из-за количества выпитого, – ты такая красивая сегодня. Ты всегда красивая, – бормочет мужчина, продолжая приближаться. Я теряю решительность и замираю.

– А-м-а-л-и-я, – чеканит Дима каждую букву и подходит на расстояние, с которого я чувствую перегар. – Прости меня, прости, что такой дебил, – он отступает и плюхается на кресло у стены. – Ты ж мне нравилась, понимаешь?

Я стою в оцепенении. Но понимаю, что сейчас или никогда. И решаюсь:

– А можешь притвориться, что у нас отношения?

Дима медленно поднимает голову, как будто она слишком тяжелая.

– Это как?

– Буквально на один вечер, это не по-настоящему.

– Я могу, – раздается за моей спиной. – Никто не поверит, что он твой парень, – продолжает Коля и делает два шага мне навстречу. – Дим, ты лучше иди, – обращается он к бывшему однокласснику, не отрывая взгляда от меня.

– Вышка, ну, я это… вы тут сами, – виновато пригнувшись, Дима скрывается за поворотом. И мы остаемся вдвоем.

– Так что нужно делать?

– Коля, – начинаю я, собираясь списать все на вино и юмор.

– Ник, мне так привычнее.

– Ник.

– Это я, – улыбается он. Какой красивый.

– Ты же понял, что это была шутка, да?

– Тон был серьезный, – Коля, то есть Ник, устраивается на бархатном кресле, где до этого сидел Дима. Теперь я смотрю на него сверху, и это ощущается как преимущество, от чего смелею.

– Тебе показалось.

– Я сказал родителям, что у меня кое-кто есть. Но на самом деле я давно один, – Ник поджимает губы. – В пятнадцать я подделывал подпись учителя и оценки, а сейчас приходится выдумывать отношения.

Почему-то я не удивляюсь совпадению, а просто устало плюхаюсь на кресло рядом, без сил к сопротивлению его глазам, бархату голоса и улыбке.

Мы обсуждаем родителей, их недовольство, игнорирование успехов и придирки. Это наш самый длительный разговор, тем более, наедине. Не знаю точно, сколько времени проходит, когда из коридора появляется грудь, а за ней Злата.

– Ой, а я тебя ищу. Коль, отвезешь меня домой? Я что-то устала, – мурчит она на пьяном.

– Три бутылки вина – это то, что ты называешь усталостью?

Злата растягивает губы и чуть не падает.

– Gosh! – вырывается у Ника, когда он подхватывает девушку. – Мы должны посадить ее в такси. Поможешь мне?

Зима врывается в легкие обжигающим холодом и отрезвляет. Все еще не могу осознать, что рядом он, навязчиво приходящий во снах. Наблюдаю за тем, как Ник усаживает Злату в такси. Он возвращается ко мне, проваливаясь в снег. Мы молча смотрим друг на друга, не замечая приземляющиеся снежинки. Тело дрожит изнутри, но не от мороза. Задерживаю дыхание.

– Ты к родителям? – прерываю я игру в гляделки.

– Я остановился в «Marriott».

– Обожаю Мариотт. Такое красивое здание, – мечтательно бормочу я, вспоминая витиеватые детали фасада.

– Поехали со мной? – Смотрю на него, не моргая. – Шучу, – не улыбаясь, говорит он и протягивает свой телефон. – Напиши номер.

Набираю цифры, эхом в сознании гудит его «поехали со мной». Сглатываю. Он нажимает вызов и через пару секунд сумка начинает вибрировать. Черный «мерседес» заползает на сугроб.

Ник открывает заднюю дверь и протягивает мне руку. Впервые касаюсь его ледяными пальцами. Хочется остановить этот момент и одновременно убежать из него. Меня как будто разрывает на части от радости, страха и еще тысячи эмоций.

– Напиши, как доедешь? И как проснешься.

Заставляю себя кивнуть и, кажется, машу из отъезжающего такси. Несколько минут трачу на поиск мобильного в сумке, руки не слушаются от холода и волнения. Смотрю на пропущенный с незнакомого номера, набираю «Ник» и сохраняю в контакты.

Этого не может быть. Значит, это – точка перехода, которую я искала.

Глава 11. 2 декабря. Продолжение сна

Просыпаюсь и еще раз мысленно пролистываю воспоминания вчерашнего вечера. Чтобы убедиться, что мне это не приснилось, перечитываю несколько раз сообщения от Ника. Падаю лицом в подушку и неподвижно лежу, пытаясь справиться с вихрем противоречивых эмоций. Я не понимаю его намерений. Это неожиданно, странно и мое бессознательное готово защищаться. Как бы мы ни хотели отношений, в обществе слишком много историй несчастных, сломанных и брошенных людей. Любовь романтизируется и демонизируется одинаково. А Ник похож на того, кто ест сердца женщин на полдник, не запивая. Я просто не знаю, чего ожидать.

Заставляю себя открыть шторы серому городу и со звуком вдыхаю наслаждение от вида гигантских хлопьев. Они мягко касаются всего на своем пути. Ох уж эта замерзшая вода и ее магия!

Принимаю душ. События вечера сползают под напором воды. Включаю «Rini – Aphrodite» и укутываюсь в нежность ритма. Утро с ароматом кофе и снега становится ласковым котенком, на плите мурлычет кофеварка, мысли проясняются. Значит, интуиция не подвела меня. А свидание с нелепым Валентином было необходимо для встречи с Ником? Может, это кусочки пути, который ведет меня правильно? Что если… Что если? Это звучит, как надежда на положительное развитие событий. Надежда на будущее здесь. Должно быть, я еще сплю или схожу с ума.

На экране телефона беззвучно появляется уведомление. Замираю. Если это от него, я обрадуюсь, а если нет – расстроюсь? Беру телефон, делая вид, что мне все равно, не понятно, правда, для кого это представление. Выдыхаю и смотрю на экран.

«Ты проснулась?». Улыбка становится шире обычного.

«Доброе утро», – в попытке не показаться навязчивой или слишком эмоциональной, решаю написать только это, и посмотреть, что будет дальше.

Телефон дрожит.

– Привет, – мягко доносится из трубки. Хорошо бы сейчас не впасть в когнитивный ступор и говорить, как нормальный человек.

– Привет, – выдавливаю из себя и понимаю, что звучало слишком сухо, как будто раздраженно. – Ты как?

– Еще не завтракал, но очень хочу. Ты уже поела?

Мычу что-то среднее между «ага» и «ну». Выходит «Аху».

– Давай поедем вместе куда-нибудь? – видимо, приняв мое «аху» за «нет» предлагает он. Кто я, чтобы отказываться?

– Буду через полчаса, – сообщаю я, неожиданно уверенно, почти по-генеральски.

– Жду.

Отключаюсь, чтобы громко выдохнуть и успокоить дрожь.

Стою перед зеркалом, пытаясь решить, что делать. Сегодняшнее веснушчатое лицо, белые ресницы и бледные губы отличаются от того, что он видел вчера. Но я уже не успею съездить в салон на макияж. Вспоминаю про подарок Оли и бегу за тушью. Глаза становятся выразительнее, добавляю немного помады на губы и щеки. Убираю волосы наверх. Черный свитер, брюки, сапоги. Почти привычная Амалия, только глаза горят. Напоминаю себе, что красота – это состояние.

Чувствую, как с приближением к отелю, ускоряется пульс. Медленно выдыхаю через рот, словно спуская воздух в шарике, чтобы успокоиться и задействовать парасимпатическую нервную систему. Что говорить? Как себя вести? Вдруг ему что-то не понравится? Стоп. Выжимаю тормоз на последнем светофоре. Нет смысла накручивать, нет смысла пытаться угодить. Я – это я, я – целая вселенная, бесконечная душа, часть всего. В груди становится свободнее, пульс выравнивается.

Подъезжаю к главному входу. Через минуту дверь открывается и, складываясь пополам, Ник садится на белое кресло.

– Привет, – его голос разливается, как мед, и я крепче сжимаю руль.

– Пристегнись, – бросаю, не глядя на него, чтобы не потерять самообладание. Жму на газ.

– Выглядишь круто, – Ник обводит взглядом салон, я коротко киваю. – Куда мы едем? – интересуется он, видимо, чтобы разговорить меня.

– Вперед, – сухо отвечаю я, чем вызываю его смех.

– Ты сегодня чрезвычайно мила, – не сдерживается он, заставляя меня улыбнуться. Его харизма, как фейерверк: вроде, много раз видела, но все равно завораживает.

Он болтает о городе, темпах строительства и воспоминаниях из детства. Мне даже жаль, что мы так быстро оказываемся на месте. Ресторан в старинном доме с резными ставнями – одно из моих любимых мест в городе.

Мы заходим в просторный зал, интерьер выдержан в белых тонах, на стенах репродукции Васнецова. На столах – скатерти с кружевами ручной работы и вазы с живыми цветами. Нас провожают к столу у окна. Официантка улыбается, узнав меня, и спрашивает, закажу ли я все, как обычно. Утвердительно киваю.

– А можно мне то же самое? – отодвигая меню, интересуется Ник. Вопросительно смотрю на него. – Я доверяю твоему безупречному вкусу.

Сердце подпрыгивает, как на лежачем полицейском, которого не заметил. Это, вроде, даже не комплемент, но очень тонко обволакивает эго. Этот мужчина не просто красив, он мастерски обходит мою защиту, сарказм и критическое мышление. Ник внимательно рассматривает мое лицо и спрашивает:

– Итак, на какое число назначим встречу?

– Встречу?

– С родителями. – Как я могла забыть? – Мои собираются праздновать новый год на даче, но до двадцатого декабря они в городе. Хотел узнать твое расписание, чтобы спланировать. Выходные может быть?

Утвердительно киваю. Почему общение с ним затормаживает мои когнитивные функции? Стараюсь собрать силы и усилием воли начать говорить. В итоге тараторю на одном дыхании:

– Я могу пятнадцатого и шестнадцатого. Время не принципиально, но лучше вечер, чтобы это был ужин и через несколько часов мы смогли уйти под предлогом позднего часа. К моей маме лучше ехать в будни, после работы, чтобы не было завышенных ожиданий. Зайдем на чай, как бы между делом, просто показать, что у меня есть мужчина.

– Она сомневается в этом? – он произносит это так мягко, что хочется плакать. Отрицательно машу головой.

– Просто у меня не было отношений, – неожиданно признаюсь я.

– Никогда?

Жалею о сказанном, в лице пульсирует стыд. Снова отрицательно машу головой, стряхивая лишнее, как собака воду. Радуюсь официантке и большой тарелке драников. Ник тоже переводит внимание на блюдо перед собой.

– Как ты… – он не успевает задать вопрос, отвлекаясь на телефон. На экране высвечивается «Диана», и серые глаза вспыхивают. Не сказав ни слова, он в несколько шагов скрывается за входной дверью, а я чувствую тяжесть бетонной плиты на плечах. Заставляю себя жевать ставшие безвкусными драники, внутри разворачивается срочное собрание субличностей.