Солонго. Том 2

– Дорогие мои помощницы, через два дня долгожданный караван прибудет к нам. Я предлагаю вам выбрать все, что вам понравится, новую красивую одежду, кухонную утварь, красивую новую ткань, в общем все, что вам приглянется, а я потом за все это заплачу монетами. Пожалуйста, берите все, что вам нужно.

– Спасибо, Солонго,– поклонилась Гулкыз, а Жайнагул, отвернулась, смахнув слезу.

– Жайнагул, дорогая, хватит грустить, все плохое уже позади,– постаралась я успокоить женщину, – Порадуй себя, купи новую одежду, украшения. А скоро вернется Баэрта и осмотрит тебя. У тебя что-то болит?– участливо спросила я.

– Нет, Солонго, у меня болит только моя душа… Я скучаю по моему сыночку, по моему малышу…

– Ну, что ты, Жайнагул! Сыночек твой может быть и жив, ведь ты не видела его мертвым… А муж… Что ж, у каждого свой срок жизни… Это написано на звездах… Ты молодая… И красавица,– не моргнув, солгала я, ведь женщина эта не была красивой. Желтоватая, сухая кожа, сухощавая фигура с жилистыми руками и узловатыми кистями, тонкие губы… мать ее, Гулкыз, была гораздо приятнее. В ней было больше жизни,– возможно ты еще выйдешь замуж,– продолжила я. На меня странно посмотрела Гулкыз. Я смутилась. Может быть я сказала что-то не то… Возможно я не знаю какую-то их тайну, ведь они уже целый год с нами, а я толком никогда не разговаривала с ними. Они безропотно выполняли все мои поручения, смотрели за детьми и готовили, наводили порядок и заботились о чистоте в юрте. Тархан теперь всегда был сыт, в любое время у нас был горячий чай и лепешки, которые готовила Жайнагул. Мы привыкли к ним и Тархан перестал стесняться их, не замечая присутствия этих женщин. Они стали незаменимы для нас. Однажды он позволил себе отчитать меня в их присутствии и я очень разозлилась, не разговаривая с ним несколько дней. Он в это время на зло мне стал оказывать знаки внимания Жайнагул и я, увидев это, решила сразу пресечь эти попытки, вызвав его из юрты и объяснив, что эти две женщины просто помощницы и не надо при них выяснять со мной отношения и тем более мне неприятно, как он вел себя с Жайнагул. Тархан помолчал и неожиданно для меня согласился. Мы помирились и с этих пор он сдерживался, а если назревала ссора, то велел им уйти.

Раньше обычного вернулся Тархан, я обрадовалась, это значит, что я смогу спокойно прочесть ему письмо Батнасана и поговорить с ним. Я дала ему поужинать и после того, как он сыто отрыгнул и облокотился на подушки, сказала, что есть новости от Батнасана и повела его в свою небольшую юрту, соединенную с основным пространством. Задернув полог, отделяющий ее и делающие наши голоса неслышными для Жайнагул и Гулкыз, я прочла ему письмо, опустив обидное для мужа обращение “Бей” и как можно больше смягчив тон письма. Тархан выслушал и задумался, потирая подбородок и теребя отросшие рыжеватые усы. Я терпеливо ожидала, что скажет муж, но он молчал. Я робко поинтересовалась, будет ли ответ.

– Солонго, зачем задаешь мне такие вопросы? Если я решу ответить, то позову тебя. Займись лучше детьми, а то скоро забудешь запах их волос. Вон, Хоргонзул, не успеешь оглянуться, как уже невестой будет, а еще не умеет печь лепешки!

– Да ты что, Тархан?! Рано ей еще. Только пять лет исполниллось!

– Сейчас уже надо учить всему! А то сейчас рано, а потом сразу поздно! Ты все на Жайнагул спихнула!

Муж неожиданно вскипел, я не нашлась, что ответить и, поклонившись ему, встала, чтобы уйти.

– Я не разрешил тебе уйти, жена! Сейчас я обдумываю свои решения и возможно ты напишешь письмо. Если я решу, надменно подняв подбородок, сказал он.

В такие минуты он был особенно неприятен мне, я потупила глаза и молчала поджав губы. Молчание тяжело давалось мне, я, скомкав в кулаке подол халата, села и отвернулась, глядя на небольшой алтарь. Молчание затянулось. Через некоторое время я услышала мирное посапывание уснувшего Тархана. Это разозлило меня еще больше, но если сейчас разбудить его, то ссора будет неминуема. Шло время. Вечер из синего стал почти черным. В небольшом круглом верхнем проеме не видно было звезд, шорохи из основной юрты не раздавались, значит Жайнагул и Гулкыз уже ушли, а дети уснули, я потихоньку встала и вышла, оставив мужа спать на небольшом топчане. В нашей юрте я быстро нырнула под покрывало и прижала к себе младшего сына. Хоргонзул заворочалась и что-то неразборчиво сказала во сне. Я подумала, что завтра мне предстоит много дел, ведь нужно написать письмо Алтенцецег и заодно отцу, а также возможно и Тархан все же ответит Батнасану.

Глава 2

На следующий день, уже ближе к вечеру показалось облако пыли, возвестившее о приближении каравана, раздался топот копыт и крики погонщиков и наши дозорные, следившие за дорогой, отрядили небольшой отряд и он поскакал навстречу. Так мы теперь делали всегда, после того как с караваном пришли разбойники и, прикрываясь купцами, напали на наше кочевье. У нас даже погибли две женщины, которые вышли встречать караван на дорогу. Послышался топот множества копыт, крики погонщиков и вскоре караван вошел в кочевье. В гостевой юрте было все готово и Гулкыз с Жайнагул с утра пекущие лепешки и готовящие разные блюда, застыли у входа в гостевую юрту, склонив голову и держа в руках кувшины с холодной чистой водой для омовения рук путников. Среди путешественников я увидела Хасана. Мой дорогой друг заметно осунулся и похудел, вид у него был усталый. Мне очень не хватало его все это время, его советов и мудрых речей. Мы встретились глазами и он тепло и радостно улыбнулся мне, слегка склонив голову в поклоне. Также прибыло четыре купца из Хазарии, двоих из них я знала, один, Парсук, искатель невест и еще один, скупщик оружия Гая, скользкий тип, а еще двое мужчин были мне незнакомы. Самых важных представителей каравана мы пригласили в юрту, я быстро прошла, оставшись незаметной за тонкий полог и приготовилась записывать. Тархан был гостеприимен и приветлив, как радушный хозяин он потчевал гостей разными яствами, обильно запивая все кумысом. С некоторых пор он также пристрастился к водке, хотя в племени отца не приветствовалось это, но сейчас Тархан считался хозяином и Главой и мог сам решать. Когда наступило время вручения подарков, один из купцов, зная слабость Тархана, поднес ему большую, невиданной формы бутылку с прозрачной жидкостью, сказав, что это редкий тип водки, называется граппа и привез он ее специально для него из далекой провинции Византии, городе, который строили на воде. Там в рядом расположенных селениях, выращивали чудесные ягоды, из которых особым способом готовили граппу. Тархан поблагодарил купца. Я, наблюдая и слушая все из своего укрытия, поняла, что купец этот, подобострастно склонившийся перед Тарханом, распинаясь и расхваливая хозяина, что-то явно захочет от мужа, а он был падок на проявления уважения к себе. Рассматривая гостей, я обратила внимание на одного из хазар. Это был крепкий, сильный мужчина с рыжеватой бородой, без шапки, со странной для нас прической. Бритая почти полностью голова с оставленным лишь большим густым пучком волос надо лбом. Глубоко посаженные его глаза, немного хищный нос и острый выдающийся подбородок говорили о властном характере. Я заметила, что он украдкой изучает Тархана, внимательно наблюдая за ним и слушая. Начался обмен новостями.

– Расскажите мне, гости дорогие, что в мире происходит, что нового, где кто с кем воюет? Где новые цари, или Беи? Мы за зиму соскучились по новостям,– сказал привычную вежливую фразу Тархан.

– Да много чего происходит,– начал персидский купец. Например соседи наши,– покосившись на здорового бородатого хазара,– стараются захватить все больше земель, а землями-то управлять надо. А кто сможет? Нужен мудрый правитель. Вначале и малой землей-то управлять непросто. А уж о большой и разговора нет. Ай жадность человеческая…– наигранно вздохнул он.

В это время хазарский купец со странным чубом, откинулся на подушки, скрестив руки на груди и с ненавистью глядя на него сказал, с трудом сдерживаясь:

– Лучше замолчи, Базарган!

Но тот, кого он назвал Базарганом, сделал вид, что не слышит и продолжил:

– Все больше богатства хочет наш сосед, обезумел от жадности, рабов сотнями вывозит из стран по морю, кораблей понастроили. А ведь у самих-то Земля какая! А город построили, где самая большая река в море впадает. Там и порт у них, и рядом хранилища. Все вывозят. Только северные их соседи противостоять им могут, булгары. Те вверх по реке земли заняли до самых гор. Вот они-то молодцы, смелый народ!

Видя нарастающее напряжение между хазарами и Базарганом, Тархан решил сменить тему:

– Ну а расскажите мне о Византии, что нового там придумали? Может быть вы привезли какие-то товары, которых никогда доселе не было. Я слышал, что там хорошие мастера.

– Да, привезли красивую посуду из стекла, это невиданной красоты кувшины и даже блюда.

– Ну это, разве что, женщин интересует,– усмехнулся Тархан.

– Так Византию ослабили войны, ведь трудно защищать границы такой большой земли,– продолжал ту же тему Базарган, нагло поглядывая на хазара,– я вот к чему веду,– нагнувшись и приблизив свое лицо к Тархану немного тише сказал перс,– что всем нужно быть осторожными, вокруг ваших земель неспокойно.

– Ну, это мы знаем,– улыбнулся Тархан,– ты зря беспокоишься. У меня сильные и хорошо вооруженные воины.

К Тархану подсел Гая, протиснувшись между Базарганом и перевернув пиалу с чаем, тот недовольно фыркнул. Купцы вели себя, нарушая этикет. Мне трудно было представить, что при отце кто-то мог встать со своего места, тем более перевернуть посуду, но с Тарханом купцы вели себя на равных, хоть и красовался на его руке массивный перстень печатка. Гая, не обратив внимание на недовольство Базаргана, вышедшего подышать и справить нужду, быстро заговорил, проглатывая слова:

– Тархан, я готов купить у тебя оружие, много, очень много. Меня послал к тебе один знатный человек.

– Гая, сейчас не время, давай увидимся завтра, сейчас время отдыха,– сказал Тархан, покосившись в мою сторону.

Я внимательно слушала и наблюдала за мужем. Отец запретил продавать оружие без его разрешения, опасаясь, что оно попадет в руки разбойников, или вражеских Племен. До сих пор Тархан соблюдал эти договоренности, но проявлял все больше недовольства. Мне не понравился их разговор и я решила проследить за эти купцом, он и раньше чем-то не нравился мне, уже когда приходил к нам с караваном в прошлом году, все шептался с мужем, да и Парсук и остальные двое купцов, которые мало на них походили. Парсук за зиму округлился, щеки его, уже опаленые солнцем степи были круглы, и без того маленькие узкие глазки заплыли. Видно было, что зиму он провел в сытости и тепле. Мне было интересно послушать про далекие страны и я всегда ждала эти новости с большим нетерпением. Обычно, слушая и записывая самые главные из них, я представляла, как выглядят люди в этих странах, какая у них одежда, что они едят и где живут, завидуя купцам. Они могли путешествовать. Даже если это и считалось очень опасным, я думала, что мужчины намного свободней, а женский удел- это муж, дети и юрта. Многие дальше своей земли никогда не выезжали.

В юрту вернулся Базарган. Видно было, что он, прогулявшись, остудил свой пыл. Он вкрадчиво попросил Гая подвинуться и сел на свое место. Налив еще чаю, он стал расхваливать Тархана, говорить ему какой он мудрый и хороший правитель. Потом незаметно перешел на волновавший его аргумент.

– Уважаемый Тархан, слава о тебе растет, многие знают о твоем Племени, о силе твоих воинов и красоте женщин.

Тархан, слушая купца, приосанился и слегка приподнял подбородок, что придало ему надменный вид.

– Жаль только, что не все купцы могут купить ваш товар… Многим приходится перекупать его…

– Что ты хочешь сказать, Базарган?– заинтересованно спросил Тархан.

– А ведь богатство может расти еще больше…

– Как это?– не понял Тархан.

– Позволь только проходить через твои земли всем караванам и увидишь, как станешь самым богатым и уважаемым Вождем. Ты молод и полон сил. У тебя все Племя молодое. Мы, персы, знаем толк в торговле.

Остальные, слушавшие их разговор, все разом заговорили, каждый свое. В юрте поднялся шум. Тархан явно растерялся. Все это не могло произойти в Племени моего отца. За это он бы сразу выгнал купцов из кочевья, никто не решался предложить что-либо отцу при других, когда в первый вечер обсуждались общие темы и новости. У отца нужно было запросить встречу, он выслушивал всех, но поотдельности, уделяя гостям внимание. Наконец Тархан крикнул:

– Гости! Купцы! Вы все устали с дороги, я могу обсудить с каждым в эти дни, а сейчас отдыхайте!– муж встал чтобы уйти, купцы потянулись за ним, я взяла свою подставку и письменные принадлежности и приготовилась незаметно выйти из юрты, как делала это всегда. У входа меня поджидал Хасан.

– Солонго, приветствую тебя, – улыбался перс. Я поклонилась ему и мы неторопясь пошли в сторону реки.

– Хасан, я так рада тебе! Как проходит твой путь? Все ли хорошо в караване? Ты выглядишь усталым…

– Все хорошо, Солонго. Я и правда устал. На дорогах много разных людей. Они то присоединяются к каравану под видом мирных путников, то исчезают. Раньше старший купец не разрешал всем присоединяться, но с тех пор, как он заболел и этой зимой его не стало, его место занял Рашид, а он не уделяет этому внимание. Ну да ладно… Как твоя семья? Все ли здоровы?

– Да, все хорошо, Хасан. Где ты раскинешь свой шатер? Я приду к тебе завтра. Мне хочется о многом поговорить. Сейчас поздно, ты устал, да и Тархан уже пошел в юрту, будет недоволен, что я задержалась.

Мы расстались и я быстро пошла к себе, обдумывая услышанное. У меня было много вопросов к Тархану, но я чувствовала, что сейчас было еще не время. Мне стало ясно, что то, что написал мужу в письме Батнасан, не было надуманными опасениями. Тархан стремился к власти, был наивным и падким на лесть и купцы хотели использовать это.

В юрте я застала Тархана, играющего с Мэргэном и Тумэном. Хоргонзул смотрела, как Жайнагул готовит лепешки. Я подошла к мужу, ко мне тотчас же прильнул Тумэн и стал искать грудь. Я позволила ему, хоть и было мальчику почти два года и он вполне обходился без нее. Тархан был доволен встречей с купцами, это было видно по его настроению. Запахло лепешками, это Жайнагул испекла первую и принесла детям и Тархану. Мэргэн, обжигаясь схватил ее и тут же бросил на пол, ее подобрала подоспевшая Хоргонзул, дети заспорили, пытаясь отобрать друг у друга горячую лепешку. Тархан прикрикнул на них, Хоргонзул заплакала. К ним подошла Жайнагул и взяла на руки Мэргэна. Тархан поманил к себе дочь и, гладя ее по голове стал успокаивать:

– Что ты плачешь, красавица моя? Завтра пойдем на базар и я куплю тебе красивый халат и серьги. Хочешь?

– Хочу,– успокаиваясь сказала девочка,– но я хочу еще ожерелье,– поглядывая на отца сказала она.

– Будет тебе и ожерелье,– улыбнулся Тархан.

Тумэн заснул и я осторожно отняв его от груди, положила на топчан. Казалось бы все дела были переделаны, но Жайнагул не торопилась уходить. Она стала раздражать меня.

– Жайнагул, спасибо тебе. Иди отдыхать,– немного резко сказала я.

Она не поднимая глаз поклонилась и попятившись к выходу, ушла.

Муж встал и взял горячую лепешку, я налила ему чаю. Жуя, он сказал:

– Жайнагул молодец, хорошие у нее лепешки. И чай густой и жирный.

Меня неприятно задели его слова. Я промолчала, но неприятный осадок от его слов, затаился где-то в глубине сознания.

– Давай спать, Тархан. Уже поздно, завтра много дел, у тебя ведь встречи. Нужно записывать все твои решения.

– Да… дел много, это так. Но я не говорил тебе записывать. Ничего важного не будет, ты можешь заняться делами и пойти на базар.

– Как это нечего записывать?– удивилась я,– а то, что ты будешь обсуждать с Гая? А предложения Базаргана?

– Жена, если ты будешь должна записывать, я позову тебя. А сейчас иди на мою половину, давно не накрывалась свадебным покрывалом, – тоном, не терпящим возражений, сказал он.

Я уныло послушалась мужа. Становящиеся все более редкими ласки мужа, уже давно не являлись способом примирения. Визиты на его половину стали напоминать пресную вчерашнюю лепешку, исчезла радость близости, все превратилось в привычное действие, исполнение обязанностей жены.

Наутро Тархан поднялся на рассвете и быстро ушел, я тоже проснулась, но делала вид, что еще сплю, наблюдая за мужем из-под прикрытых глаз. Он явно хотел уйти незамеченным. Сразу после его ухода, я встала, проснулись и дети. Я покормила всех вчерашними лепешками и сыром, подогрела чай. Оставив Хоргонзул с братьями, наказала оставаться в юрте и ждать Жайнагул. Хоргонзул заныла, сказав, что хочет идти на базар. Я строго прикрикнула, сказав, что на базар она пойдет с отцом, как он и обещал ей.

Выйдя из юрты и вдохнув свежий утренний воздух, наполненный запахом трав, я залюбовалась каплями росы, которые переливались разными цветами, искрясь на солнце, словно редкие драгоценные камни. Но где же мне искать мужа? Я не собиралась отступать и во всем слушать его, понимая, что он может допустить роковые ошибки. Ведь заключив сделки по продажи оружия без согласия отца и, того хуже, прохождения караванов с рабами, а что речь шла об этом, я не сомневалась, он испортит отношения с отцом, навсегда лишившись его доверия. Но я должна убедиться в этом. Тархан явно скрывал от меня что-то важное. Я медленно пошла вдоль берега реки, огибающей наш стан. На берегу уже работали кузнецы, они всегда вставали до рассвета. А вон и Тархан с Гая, рассматривающие оружие в группе кузнецов. Гая заинтересованно слушал Тархана и кузнеца, объясняющих им что-то. Слов я не слышала, незамеченной остаться не получится, поэтому я неторопясь пошла к ним, делая вид, что просто прогуливаюсь. Я пожалела, что не взяла ведра, можно было набрать воды и не вызвать подозрение в любопытстве у мужа. Увидев меня, он недовольно замолчал, я поклонилась мужчинам и приветливо начала разговор, обращаясь к Гая:

– Приветствую тебя, Гая! Хорошо ли ты отдохнул на нашей Земле?– спокойно и учтиво начала я, игнорируя явное недовольство Тархана.

– Иди в юрту, жена,– начал кипятиться Тархан,– ты прервала меня.

Я, не отрывая глаз от Гая, подняла руку, как всегда делал отец, чтобы собеседник замолчал. Этот, почти магический жест, всегда оказывал сильное действие на собеседника. С одной стороны, отец, не говоря ни слова, заставлял человека замолчать, я другой стороны, показывал свою власть. Тархан от неожиданности замолчал. Я продолжала, сделав жест Гая пройтись со мной и непозволительно повернулась спиной к Тархану, боковым зрением наблюдая, как рот Тархана приоткрылся и вся гамма чувств отразилась на его лице, недоумение сменилось гневом, налились кровью глаза и сжались кулаки, но я уже шла рядом с Гая по берегу, оставляя стоять мужа и группу кузнецов, безмолвно наблюдающих эту возмутительную сцену. Внутри появилась огромная, несокрушимая сила, на миг мне показалось, что надо мной пронеслась Птица- Охранитель, которую не всем доведется увидеть. Мне рассказывал о ней отец, он говорил, что можно всю жизнь прожить и не увидеть ее, но явление ее человеку, может изменить всю жизнь. Сейчас я ощутила ее явное присутствие. На душе стало абсолютно спокойно и радостно. Исчез страх перед Тарханом и чувство правоты, которое полностью захватило меня, руководило разговором с Гая. Вероятно он почувствовал это.

– Ты что-то хотел обсудить? Вчера ты говорил о том, что хочешь купить все оружие, которое есть у нас. Что ты представляешь на нашей Земле какого-то важного человека. Кто он?

Гая не смог скрыть удивления:

– Откуда ты знаешь? Ведь ты не могла слышать этого!

– Гая, я знаю все, что я должна знать. А ты знаешь ли, что Тархан не может решить этого без разрешения моего отца, великого Оуюн Хагана?– высокомерно и твердо сказала я

– Ты дочь Оуюн Хагана?– еще больше удивился он,– прости, я не знал этого.

– Да, я его дочь. А ты кто? Кто послал тебя к нам?

– Я из Хазарского Каганата. Как ты знаешь, наш Правитель завоевывает много новых земель. Он, славный и великий, отрядил меня для того, чтобы я нашел лучшее оружие. Я много видел и разбираюсь в нем, оружие, которое изготавливают у вас, даже лучше тюркских ятаганов. Оно прочнее и легче.

– Да, я знаю, что наше оружие лучшее. И луки, и стрелы, кинжалы и мечи, все это изобрел мой муж, Тархан. Но знаешь ли ты, посланник Правителя Хазарского Каганата, для чего мы делаем это оружие?

– Конечно,– усмехнулся Гая, глядя на меня с легким презрением, ведь что может знать женщина об оружии, даже если она дочь Оуюн Хагана и жена Тархана.

– Так для чего же? Ответь мне, Гая!

– Для войны, для чего же еще. А для вас еще оружие- это средство чтобы богатство вашего Племени увеличилось.

– Ты заблуждаешься. Гая!– остановившись и глядя ему в глаза, сказала я.

– Да как же?! Оружие нужно для того чтобы воевать.

– Мой отец, Великий Оуюн Хаган никогда, слышишь, Гая, никогда! Не нападал на свободные Племена! А оружие нам нужно, конечно. Но нужно для того, чтобы те, кто решится напасть на наши и дружественные Племена, на себе познали совершенство наших сабель, кинжал и луков. И наших прекрасных воинов, смелых и сильных.

– Так что,– желая закончить разговор, спросил Гая,– вы не продадите нам оружие?

– После нас ваш караван пойдет в Красные земли. Задай все эти вопросы моему отцу, Оуюн Хагану. Если он решит продать вам оружие, то вы сможете забрать его на обратном пути,– я кивнула ему, давая понять, что разговор окончен.

Уходя, я видела, что он остался стоять на месте, я чувствовала его взгляд.

После разговора с Гая мне хотелось побыть одной, но идти на реку не хотелось, там невозможно остаться незамеченной, в юрте дети и Гулкыз с Жайнагул. Я помнила, что пообещала им дать монет, но видеть никого не хотелось… Хотя… навещу-ка я Хасана, подумала я, надеясь, что у него еще не собралось много народу и мне удастся побеседовать с ним в тишине.

Мне повезло и я застала Хасана, обустраивающего свой шатер. Сколько я помню, все тот же потертый ковер, цветные, уже сбившиеся от времени подушки, все те же пиалы и кувшин со свежей водой вместо чая. Светильник и дорожный, но очень богатый алтарь, пополняющийся все время, ведь Хасан, бродячий факир и йогин, следующий таинственному Учению Заратустра, превосходный врачеватель и философ, знающий ответы на многие вопросы, имел слабость- он не мог пройти мимо священных предметов, редких свитков, благовоний и всего того, что придавало его бродячей жизни неповторимый смысл, являлся его опорой и защитой. Хасан обернулся и поставил статуэтку гневного Божества, которую он протирал рукавом халата. Он протянул мне обе руки и пошел на встречу, улыбаясь. Глаза его лучились и сияли.

– Приветствую тебя, Солонго! Устраивайся на подушках, сейчас я угощу тебя невиданными фруктами, они, конечно сушеные, но таких ты еще не пробовала. Первый раз наши купцы везут такие. Отведай!

– Благодарю тебя, Хасан,– улыбнулась я, испытывая большую радость от встречи с другом,– Как ты поживаешь, какие новости?

– Ох, новостей-то много, не знаю с чего начать.

– Вчера мало рассказывали о новостях разных Племен и Земель.

– Неспокойно в мире, Солонго. Везде идут войны. Время такое. Звезды предупреждали. Хазары разделились и часть ушла на север, образовав великую Булгарию, они воюют с самими Хазарами, а ведь они братья, все дети Великой Степи. Дети одной матери. Одной Веры были, верили в Небо, читали звезды, чтили предков. Теперь проливают кровь. Булгары войны не хотят, мирные они, но хазары… Звери! Жестокие и алчные, предали свою веру, отказались от корней своих и забыли Предков. Их ведет их жадность. Поэтому они завоевывают все новые Земли, подчиняя целые народы. Богатство их на крови людей замешано. В рабство угоняют, всех женщин забирают, чтобы потомство их с местными слилось, так никуда сыновья их и дочери не денутся и будут следовать им. И мало кто им противостоять может. Веру взяли чужую, построили города на великой реке и большой воды, плавучие крепости по ним ходят и рабов с товарами перевозят. Я слышал вчера, как Гая подбирался к Тархану. Ни в коем случае нельзя оружие им продавать!

– Я знаю, Хасан! Я сегодня отослала его к отцу, пусть у Оуюн Хагана просит. Он не позволит Тархану продать!

– Хорошо, если так, Солонго… А вдруг продаст?…

– Отец не продаст!

– А Тархан?

– Нет. Я сегодня с Гая говорила. Тархан разозлился. Ну что ж… Важнее не дать ему продать хазарам оружие.

– Тархан накажет тебя.

– Я не боюсь его, Хасан.

Хасан покачал головой и тяжело вздохнул. Он решил сменить тему.

– Знаешь, я видел твою сестру Алтенцецег,– улыбнулся он,– она стала настоящая красавица! Такая важная! Только родила, но на базар пришла, с ней была Баэрта. Должна была вернуться с нами, но передала, что у Саргэлэн дела плохи, раньше времени роды начались. Я ходил к ней, родился мальчик. Живой и здоровый, только маленький. Но это был последний день, когда стоял наш караван и Баэрта решила остаться. Приедет, как только малыш окрепнет. Брат твой Мягмар, очень переживал. Но я знаю, что все хорошо будет, мальчик будет жить и будет счастлив. У него хорошие звезды. Да и родители его уже и так наказаны Оуюном и жизнью. Они многое поняли. Их поддерживает Батнасан и Алтенцецег, помогают им.