Солонго. Том 2

Вот это да!– продолжала удивленно разглядывать горки соли я. Взяла щепотку сероватой и попробовала. Мне она показалась горьковатой. А зачем тебе так много видов?

Соль, как и разные травы и специи может лечить некоторые недуги. Вот та соль, которую добывают у вас, самая дорогая и полезная, та, которую продают в стане твоего отца, целебная, она помогает при несварениях желудка, морская с запахом воды при болезнях, вызывающих сердцебиение и потливость, да много от чего может помочь казалось бы простая соль.

Урман, я принесла договор на покупку у нас соли, я нашла его в моих записях. Там я увидела, что ты еще хотел покупать у нас еще и вещество, добываемое в пещерах, где мы берем соль. Для чего оно тебе?

Да, это ценное вещество, входящее в состав многих лекарств. Мой брат, он готовит лекарства, я привожу ему то, что ему необходимо, он снабжает всех наших врачевателей. Даже тех, кто лечит знатных особ и их семьи. Он ученый алхимик.

Алхимик? Что это значит?

Это тот ученый человек, знания которого выходят за пределы обычного восприятия, он может преобразовывать вещества, превращая их в лекарства. или в яд. У него есть целый дом, который ему пожаловал арабский халиф, когда захватил наш город, но его не тронул, потому что он вылечил его от страшного смертельного недуга.

Понятно. Но то вещество, которое ты хотел купить может стать ядом. Я знаю о том, что в некоторых племенах мажут им наконечники стрел и они становятся ядовитыми. Я не хотела бы чтобы ты использовал его для этого.

Да, оно может быть ядовитым. Но ядовитым может стать почти любое вещество. Зависит от количества и с чем и когда его использовать, некоторые из них могут менять свои свойства даже по фазам луны. Вот например соль.

Разве соль может быть ядовитой?– удивилась я.

Она может быть вредной, если на растущей луне есть много соли, то она будет задерживать жидкость в организме, а это вредно в холодное время, а в жару щепотка соли поможет.

Как интересно! Откуда ты все это знаешь, Урман?

Я продавец целебных снадобий,– поклонился мне купец,– я должен знать все о них чтобы не навредить никому.

Хорошо, Урман. А что бы ты посоветовал купить мне? Быть может есть что-то, что поможет согреться зимой, или пережить холодное время?

Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:

Вот растертый в порошок ярко-желтый корень. Его нужно смешать вот с этим острым ароматным корнем, он жгучий, поднимает жар. И добавить ложку лесного меда. Это поможет окрепнуть организму. А еще это вкусно. Можно добавить туда еще и порошок из кислой травы, тогда это поддержит аппетит и выводит слизь. Хорошее средство!

А можно смешать все вместе?

Нет, Солонго, это снадобье нужно готовить каждый день, заваривать с утра в большом чайнике и пить в течение дня, давая по пол пиалы и детям.

Глава 15

Наконец через три дня мы прибыли на зимнее кочевье и стали устраиваться. Работа в стане закипела, я целыми днями проверяла все ли хорошо, новые люди в нашем Племени, освобожденные рабы, не все были знакомы с бытом жителей Степи, были и те, кто жил раньше оседлой жизнью. Я помогала им и разъясняла многие вещи. Кузнецы, не прерывающие работу даже зимой, раскинули кузницу на берегу реки, мужчины мастерили загоны для скота, ведь корма зимой нет, только немного сохранившейся под снегом травы животные находят и с удовольствием щиплют, мы не заготавливали много корма, только тот минимум, который позволит выжить скоту. Кое-что, немного сена, соль и вода. Горная речушка, обмелевшая за лето, в течение осени набирала воды и зимой оставалась местами незамерзающей из-за быстрого течения. Это давало возможность иметь доступ к воде, даже если и можно топить снег и даже почти что не выходить из юрты. Потянулись долгие зимние дни, когда редко заглядывало солнце в верхний проем юрты, который на ночь плотно закрывали чтобы сохранить тепло от потухшего очага.

Однажды разбирая рукописи в малой юрте и болтая с Айзере, используя и персидские и монгольские слова, я развернула одну из рукописей и оттуда выпал кинжал с надписью на персидском языке. Это он зародил во мне желание изучать этот язык. При виде его Айзере вскрикнула и нагнувшись, взяла его в руки, прижав к груди. Она вся затрепетала и что-то быстро заговорила.

– Айзере, милая, говори помедленнее. Ты что раньше видела этот кинжал?

– Откуда он у тебя, Солонго?

– Мне подарил его очень давно один персидский купец. Мне даже перевели надпись. Я любила эту вещь, раньше часто носила на поясе, он очень острый и еще и красивый. Но у него грустная история… он стал орудием убийства… Мне трудно вспоминать это, поэтому я убрала его подальше и больше не носила с собой…

– Это мой кинжал!– воскликнула девушка. Он пропал у меня, когда я была еще очень юной.

– Расскажи мне, Айзере!

– Ты знаешь, что у меня есть жених, у нас принято, что родители договариваются и решают кто будет мужем, или женой своих детей. И так мы начинаем общаться и узнавать друг друга еще с детства, привыкая к мысли, кто будет мужем, или женой и учимся уже уважать и уступать друг другу. У нас это очень важно. У нас воспитывают любовь к супругу. Мы учимся быть верными и преданными, так пишется в священной книге Авесте. Мы еще детьми, играем вместе, а еще мы делаем друг другу подарки. А когда , еще в детстве наши семьи решают помолвить нас, то это такой большой праздник, что даже важнее свадьбы. На помолвку семья жениха и жених делают много подарков невесте и ее семье, а семья невесты все это принимает и тоже одаривает жениха и его родных, только подарки невесте- это разные ткани, драгоценности, красивая посуда, а родители невесты дарят дом для молодых, или лавку на большом рынке, а также обязательно коней и красивое оружие. Это должно помочь молодой семье жить безбедно. Так получилось и у нас. Мой жених, сын знаменитого придворного ювелира, был другом моего отца и они всегда хотели породниться. Я уже с ранних лет знала, кто будет моим мужем. Зульяр, так звали моего жениха мне всегда нравился. Он на четыре года старше, чем я, всегда брал меня с собой везде и заботился. А также делал много подарков. Однажды я, когда мне было лет восемь, пришла в мастерскую его отца и увидела чудесный кинжал, я взяла его в руки, но отец Зульяра быстро отобрал его у меня и сказал, что это он делает на заказ для очень важных особ. Что этот кинжал необычный. У него такая заточка, что если им ранить, то человек умрет, истечет кровью и все. Я удивилась, зачем же делать такой злой кинжал, да еще и кому-то дарить! Но он объяснил, что в жизни бывают опасности и такой кинжал может спасти жизнь. А еще добавил, что он может сохранить жизнь, но победить может только Любовь. Тогда я захотела подарить такой кинжал Зульяру и попросила отца заказать его. Отец выслушал меня, усмехнулся, погладил по голове и сказал, что это хороший подарок для Зульяра, ведь он смелый и умный мальчик, наверняка будет хорошим воином и мужем. Когда кинжал был готов, я взяла его в руки, он был красив, но мне показалось, что чего-то не хватает и я попросила отца Зульяра сделать надпись: КИНЖАЛ ЗАЩИТИТ, НО ЛЮБОВЬ ПОБЕДИТ. Я подарила жениху этот чудесный кинжал, он был счастлив, подхватил меня на руки и закружил, приговаривая, что я самая лучшая на свете невеста. Я, хоть и была мала, но ощущение любви и счастья стало моим первым переживанием с Зульяром. А потом он заказал отцу точно такой же, только маленький кинжал и подарил мне. Я боялась вынимать его из ножен, ведь если я вдруг порежусь, то умру, поэтому я носила его с собой, как священный предмет, прикрепив к поясу и проверяя, чтобы он не выпал из ножен. А однажды мы пошли с Зульяром и еще другими ребятами на базар, был шумный летний день и толпа, окружив нас, разъединила и я оказалась рядом со слепым страшным нищим, он схватил меня за полу халата и повис на ней, мне стало страшно, я закричала, но вокруг было шумно, никто не слышал меня, а нищий бродяга все тянул меня за полу вниз, цепляясь грязными руками, я потянула полу кафтана вверх, стараясь освободиться, моя шаль на мгновение соскользнула и накрыла его голову, а когда я одернула ее, нищего не было, как будто это был сон, до меня донесся только легкий ветерок. Домой я добралась вся измученная и испуганная и уже вечером обнаружила, что кинжал пропал. На поясе болтался только обрывок цепочки. Я очень расстроилась и решила не говорить ничего Зульяру чтобы не огорчать его, ведь потерять подарок жениха это плохой знак.

Я слушала не перебивая и думала, что я ведь тоже заказала такой кинжал для Тархана, желая чтобы у нас были одинаковые. Я вспомнила, как мастерила ножны из толстой кожи, как краснея дарила ему после соревнований, давая тем самым понять, что ценю его, как воина и как мужчину. Но мне не хотелось говорить об этом Айзере. Пусть это уйдет в прошлое вместе с Тарханом. Когда Айзере закончила рассказ, то заговорила я:

– Да, Айзере, видно, что этот кинжал особенный. Он спас мне жизнь. Он оказался кстати на моем поясе, я вонзила его в карлика, который хотел убить меня. Мне сказали потом, что после удара им никто не выживает. Этот карлик был другом Тархана, но оказался предателем, хоть и спас его от смерти. Вот таким неоднозначным может быть человек. Знаешь, если бы мне не рассказали о смертельной заточке этого кинжала, превращающего его в смертельное оружие, то я бы подумала, что карлик этот выжил.

– Почему ты так считаешь?

– Один раз я поругалась с Тарханом, да так сильно, что захотела уйти в пещеры, которые были недалеко, потом пошел дождь, я промокла и добредя до пещер осталась там пережидать, но сильно промерзла и простудилась. У меня был жар, мой ум воспалился и я потерялась. В это время мне показалось, что пришел карлик. Я думала, что это он пришел, чтобы забрать меня и увести к предкам, но он сказал, что вылечит меня и что он живой.

– Нет, Солонго, я уверена, что если ты ранила его этим кинжалом, то он не мог выжить.

– Может быть, что я бредила… не знаю…

– А потом как ты спаслась?

– Меня нашел Тархан. Принес домой и я выздоровела.

Айзере наконец выпустила из рук кинжал и положила на топчан. Я провела по нагретому ее руками металлу. Да, с этой вещью много связано, но я решила вернуть кинжал хозяйке.

– Айзере, возьми кинжал, пусть он будет у тебя, может быть он приведет тебя к тому, кто подарил тебе его. Ведь на нем написано, что Любовь победит…– сказала я, протягивая ей кинжал. Айзере посмотрела на меня глазами, в которых блестели слезы и обняла меня, прижав свою голову к моей груди,– не грусти, Айзере! Возможно когда наступит весна, ты получишь хорошие вести, вернешься в свой дом, выйдешь замуж за Зульяра и будешь рассказывать ему о том, как зимовала в юрте в бескрайней холодной степи.

– Спасибо тебе, Солонго! Я счастлива здесь, ведь на пути было много ситуаций, которые привели бы меня к тому, что я бы стала чьей-то рабой. А теперь я свободна!

– Да, это мудрость моего отца, Оуюн Хагана. Он всегда освобождает рабов. Ведь он следует Учению Будды, он дал обет избавить всех от страданий.

– Расскажи мне о нем, Солонго!– попросила Айзере

– Знаешь, я была совсем маленькая когда моя мать покинула нас и ушла к предкам. После этого мой отец пошел учиться в далекую страну Оргьен, где встретил несравненного Учителя, Будду, спустившегося на землю, Бадмажуная. Он постиг Истину, он понял как должен править Племенем. Когда он вернулся, он стал Вождем и уже много лет правит людьми. Он предложил нам отделиться и создать свое Племя, которое возглавил мой муж Тархан, но он погиб, а я буду править, соблюдая все принципы Учения. Весной приедет сам Великий Бадмажунай и мы сможем тоже получить всю Мудрость. Мы снимемся и пойдем в его стан, где Бадмажунай будет учить людей. Я мечтаю об этом и с нетерпением жду его. Ты тоже можешь пойти с нами. Все, кто желает постичь Истину могут присутствовать там.

– Я пойду с вами, конечно пойду! Как здорово, что Оуюн Хаган пригласил его! Твой отец и правда Великий Вождь! Все почитают его, я слышала о его мудрости и справедливости! Как я рада, что познакомилась с тобой и с ним!

– Мой отец всегда является примером для меня. Принимая решения я всегда думаю, а как сделал бы мой отец, правильно ли я поступаю?

– О, конечно! Ведь так трудно управлять людьми!

– Я с детства была рядом с отцом и многое уже знаю, но иногда я все равно теряюсь.

– У тебя все получится, Солонго!

– Спасибо, Айзере!

– А скажи мне, Солонго, Маха совсем не похожа на монгольских девушек, кто ее мать?

– Мой отец спас и освободил женщину с далекого севера, ее и детей забрали в рабство, потом он взял ее женой и признал детей, дав им имена. Теперь Маха его дочь. Вот почему она не похожа на нас. Потом ее мать Маланья родила еще двух детей, а скоро родит еще одного.

– Наверное он очень любит ее раз сделал женой. Ведь она чужеземка.

– Да, эта женщина владеет его сердцем и умом,– вздохнула я,– она очень красива. Маха чем-то похожа на нее. У Маланьи такие же золотые волосы и глаза цвета весеннего неба. Говорят, что сейчас она стала еще красивее, она располнела и стала похожа на Большую Мать… Отец чтит ее, уважает, сейчас, говорят, у нее много власти и она много чего может решить.

– Ты не кажешься очень довольной,– участливо глядя на меня, сказала Айзере.

– Да нет, просто она совсем не похожа на наших женщин, которые соблюдают устои Предков, она совсем другая и непонятна мне.

– Но ведь главное, чтобы твой отец был счастлив с ней.

– В семье еще важно, чтобы жена была понятна… Конечно, важно чтобы она родила много детей, так продлится род, это очень важно, для этого даже берут вторую жену, по закону Степи это можно.

– Да, я знаю, теперь я понимаю, что Тархан хотел взять меня второй женой, а сначала я не понимала этого.

Это неприятно кольнуло меня, но я сдержалась, зачем ворошить прошлое.

– Айзере, не так просто стать второй женой.

– Как это?

– Потому что муж может привести женщину, но его желания мало, он ничего не решает.

Айзере молча смотрела на меня не понимая.

– Будет ли женщина второй женой и сможет ли она жить в одной юрте с мужем и первой женой, решает его мать и первая жена. У Тархана мать была далеко, а я бы не дала согласия. Он знал это. Мы говорили с ним о тебе. До этого он уже хотел взять в жены Жайнагул, мою помощницу, освобожденную рабыню, но я не согласилась, потом привез тебя.

– А что было бы если ты не согласна?

– Наложниц у нас нет, ты не вдова, к которой он мог бы просто приходить в отдельную юрту, в конце концов я бы нашла тебе мужа. В нашем Племени я занимаюсь этим, Тархану было некогда.

– Но если муж ничего не решает, то как же берут вторую жену?

– Он может привести женщину и если первой жене она понравится, то сможет остаться. Но быть второй женой сложно, по сути это просто помощница, которая делает всю тяжелую работу и служит для того, чтобы рожать детей. Но никогда ничего не решает. Решает первая жена и мать. Первая жена главная в юрте.

– Какие ужасные у вас обычаи!– вскочив с топчана воскликнула Айзере,– у нас все понятно! Мы с детства уже знаем, кто будет мужем. Он обязан уважать и любить жену и она его тоже, хранить верность и рожать детей. А у вас порядки дикарей!– никак не могла успокоиться она.

Я рассердилась. Да кто она такая, чтобы осуждать наши Законы?! Я тоже встала и оттеснила ее к выходу.

– Айзере, не смей так говорить! Ты ничего не понимаешь! Без таких устоев Племя не выживет! В Законах Великой Степи Вся мудрость! Разве может быть мудрость там, где люди не видят неба в проем юрты?! Где не видно звезд! Вы читаете какую-то книгу, но не умеете слышать ни землю, ни небо! А для нас все вокруг звучит! Разве читая мертвую книгу можно постичь Мудрость?!

– Эта книга Живая! Она вечная! В ней Заратуштра, великий Учитель собрал всю Мудрость и Знания! Это Учение, несущее и сохраняющее Свет! Без нее весь мир погибнет!

Я отвернулась и не желая больше слушать ее, вышла и нервно налив воды в чан, поставила его на огонь, решив приготовить чай, чтобы не возвращаться к этому разговору. Маха с детьми играла в игру, смастерив им что-то вроде качелей из старой шали. Мэргэн и Тумэн по очереди садились на нее. С двух сторон она и Хоргонзул держали ткань за концы, мальчики, раскачавшись, падали на топчан и хохотали, дети раскраснелись. Я несколько раз вздохнула и молча уставилась на ковер, стараясь унять раздражение. Айзере тоже нервничала, это выдавали дрожащие кончики пальцев, сжимающие конец шали. Она села в угол и взялась за вышивание, это она делала прекрасно, ее неповторимые узоры, ровным аккуратными стежками ложащиеся на ткань, были яркими. Она, тихо напевая, могла часами предаваться этому занятию. Все мы, коротая холодные зимние дни, занимались рукоделием. Маха умела с помощью двух деревянных гладких палочек плести из нитей шерсти коз теплые вещи для детей, они были серовато-белыми, мягкими и пушистыми. Сейчас она плела большую шаль. Нитки сначала нужно было сделать, этому научила ее Маланья.Также мы все учили персидский язык и уже говорили с Айзере, используя наши слова, Маха придумала игру в слова. Она называла слово. А Айзере произносила его по-персидски, потом она говорила персидское слово, а мы пытались понять что это. Она рассказывала нам о своей жизни в родном городе и я, слушая ее, представляла людей и их уклад жизни, мне было все интересно и захотелось посетить дальние страны. Так мы коротали зимнее время, предаваясь мечтам, которые сглаживали суровый период лишений, ограниченного пространства юрты и неизбежного общества друг друга. Иногда вспыхивали споры между нами и детьми, я, как старшая старалась гасить их, не давая зародиться вражде. Мне тоже было непросто. Я видела, что Айзере все чаще вздыхала и, выглядывая из юрты, обозревая бескраюнюю заметенную снегом степь, грустила, сидя у очага. Зима выдалась как никогда холодной, даже зимний праздник, когда молодежь устраивала катания на большой шкуре яка и люди, собравшись на площади, после обязательного Ритуала подношения Защитникам Племени и Местности, грелись у очага и пили чай, пришлось сократить, ведь мороз был сильным и долго пребывать на улице было невозможно, поэтому сразу после Ритуала все разошлись по юртам. Так мы зимовали, с нетерпением ожидая весны. Самдан и Бакыт были частыми гостями у нас, они контролировали дела в кузнице. То, что начал делать Тархан , они хорошо знали и разбирались в деталях. Самдан всегда старался задержаться у нас и я часто ловила его наполненный страстью взгляд, обращенный на Айзере. Девушка была спокойна и равнодушно подавала ему пиалу с чаем, была приветлива, как и с Бакытом. Иногда Бакыт приводил к нам Бадму с детьми. Сарнай с удовольствием играла с Хоргонзул, она была такого же возраста. Мне эта девочка очень нравилась, она была красива и скромна, немного стеснительна, чем напоминала мне мать, также в ней проглядывали черты Мягмара.

Наконец дни стали длиннее, в воздухе запахло весной и солнце стало пригревать местами растапливая снег. К вечеру он замерзал, образовывая твердую корку, мы стали чаще бывать на улице, щурясь от яркого солнца и ждали, когда наконец сойдет снег и мы отправимся на весеннее кочевье. Эта зима была трудной для нас, долгой и утомительной. Тело устало от тяжелой одежды, в течение этих месяцев, когда напряжение между нами росло, я делала ба-ня, где вода смывала не только грязь с наших тел, но и расслабляла нас, мы испытывали удовольствие от ароматных трав и масел, пения Айзере и горячего отвара из сушеных фруктов, который заваривала Маха.

Весна наступила будто бы внезапно, она была яркой и звонкой. Река наполнилась и ее бурные воды весело журчали. Мне не терпелось уйти на весеннее кочевье, я каждый день выходила с детьми и девушками в степь, проверяя, не сошел ли лед. Ночи были еще холодными, дул сильный восточный ветер, неся плотные облака, но в некоторых местах, недалеко от юрт с южной стороны уже стала робко пробиваться первая травка. Скот оживился и забеспокоился, жадно ловя весенние запахи трепещущими ноздрями. И вот наступил день, когда мы вывели скот из загона и изможденные тощие животные разбрелись по полю, щипля первую травку. Как только я увидела, что дорога просохла благодаря сильным ветрам, я послала Самдана посмотреть, возможно ли проехать дальше по степи. Мне хотелось послать гонца к отцу и раньше обычного перейти на весеннее кочевье. Бакыт насторожился, рано еще собираться в путь, но мне надоела однообразная зимняя жизнь в юрте и меня тянуло на юг, где земля уже прогрелась . Ведь зимнее кочевье было в долине в предгорье , где было меньше ветров и не замерзала горная быстрая река, но южнее на весеннем кочевье среди холмов трава появлялась раньше. Самдан вернулся сделав круг, сказал, что если сильных морозов не будет, через поллуны можно сниматься, а Новый год отпраздновать уже на весеннем кочевье. Обычно мы не торопились, но сейчас нетерпение гнало меня в дорогу, как будто бы перебравшись на весеннее кочевье быстрее пройдет время и приедет Бадмажунай. Я ждала этого события, мысли об этом не оставляли меня и я все больше загоралась желанием увидеть его и познать Учение. Девушки тоже вторили мне, истомившись от зимнего монотонного ритма жизни. Бакыт качал головой, уверяя, что ранний отход на весеннее кочевье может столкнуться с трудностями в пути, но люди поддерживали меня и я, наказав Тугаю готовить первый весенний Ритуал для легкой дороги, разрешила всем собираться в путь. Первыми я решила отправить гонцов, собрав все письма Махи и написала весточку отцу, рассказав о всех событиях зимы. Тем временем уже перед самым отходом пошел снег с дождем, степь покрылась льдом и я волновалась, удалось ли гонцу достигнуть перевалочного пункта, где зимовал небольшой дозорный отряд и менялись гонцы. Пришлось ждать когда солнечное тепло окончательно растопит дороги и в итоге мы отправились в путь в те же дни, что и всегда.

Добравшись до весеннего кочевья, жизнь людей стала активной, все с радостью занялись обустройством и я наконец получила вести от отца. Он написал мне, что гонец доставил письмо от Тодтолгоя и одного из знакомых отцу лам, в которых они оба подтвердили согласие Бадмажуная посетить Великую Степь. Они написали, что сначала в кочевье прибудут монахи, с ними вернется и Тодтолгой, они будут молиться все дни и ночи до приезда самого Бадмажуная. Целую луну и еще три дня пространство кочевья будет наполнять звук мантр. На третий день новой луны прибудет он сам и начнет Учение, которое могут посетить все желающие. Оно продлится семь дней. Весть по Степи нужно разнести, чтобы люди могли организовать свой приезд. Прочтя это, я прижала письмо к груди, сердце мое неистово колотилось, кровь прилила к лицу, я глубоко вздохнула, чтобы унять волнение и немедленно собрала весь народ на площади, чтобы объявить им об этой новости. Люди молчали, ведь многие из них не знали ничего о Великом Учителе Бадмажунае, не слышали о его Учении и я решила для начала поведать им и значении его приезда, и что все это может значить для судьбы Племени и всех народов Великой Степи. Я рассказывала все, что слышала от отца, все что мне рассказывал о нем Хасан , мне хотелось чтобы у людей возникло желание познать Истину. Но люди не дослушав расходились и я, не зная, что я еще должна сделать чтобы в них проснулось это желание в конце концов осталась только с Бакытом, Айзере, Махой и еще несколькими жителями кочевья, среди которых были сплошь мужчины, освобожденные из рабства и вечно шмыгающий носом юный шаман Тугай. Все мужчины принадлежали к разным племенам, а некоторые и вовсе были инородцами. Меня постигло разочарование, мало кто разделил мое нетерпение и энтузиазм. Расстроенная, я побрела в свою юрту и решила написать письма в разные концы во все Племена чтобы оповестить все кочевья о приезде Бадмажуная. Занявшись этим, я совсем успокоилась и увлеклась, написав сначала отцу о том, что рада и счастлива, что Учение состоится, но что не все жители моего Племени собираются посетить его. Прошло совсем немного времени и отец написал чтобы я была готова на летнем кочевье принимать путников, следующих на Учение, они присоединятся ко мне и так все вместе мы выдвинемся в путь. А пока что привычные дела, торговые караваны и производство оружие занимали все мое время.

Глава 16

Вот уже поллуны как старый Сию сидел в юрте, скрестив ноги. Один раз утром он вышел на край горы, долго всматривался вдаль, потом позвал Ерсайына и Куандыка и сказал, что в Степи грядут большие перемены. Они не поняли старика, вечно он говорит загадками. А потом и вовсе замолчит, мол сами должны понять о чем это он. Ерсайын и Куандык привыкли к этому, он заставлял их думать, но не всегда они находили ответ и тогда он создавал для них такие условия, которые вынуждали их через боль переживаний понимать старика, иногда он был жесток, братья обижались на него, вспыльчивый Куандык вскакивал на коня и надолго уходил с отрядом в степь, где случались самые непредвиденные обстоятельства и Куандык понимал, что хотел сказать ему мудрый непреклонный Сию. Случались потери, неудачи и разные препятствия, преодолевая которые Куандык возвращался к Учителю раз за разом меняясь. Уже не так важно казалось захватить побольше рабов и товара, то, что лежало на поверхности, как правило имело мало значения, но все же Куандык еще не готов был совсем изменить свою жизнь, полностью отказавшись от разбоя. Ерсайын за эти годы преуспел в целительстве, часто помогая Сию избавить от страдания и смерти раненых в бою. Только искренне молиться, обретая силу тех Божеств, к которым взывает Сию, он так и не научился. Слишком узок был его ум, не позволяющий отдаться Учению и вере полностью. Зажатый в тиски неумолимой непреклонной воли старца, Ерсайын отказался от многого, Сию хотел, чтобы Ерсайын был предан Учению больше, чем брату. Призывал к трезвому видению действий, влекущих к неминуемой расплате, последствиям, которые не мог изменить даже Сию. Но Ерсайын всегда помнил, как брат спас его, маленького, как жертвовал едой и теплым кровом, как не думая отказался ради него, жалкого карлика от возможности стать наследником Вождя Племени. И в этот раз Сию, сначала сделав ряд своих изнуряющих упражнений, глубоко дышал и через какое- то время дыхание стало ровным, а потом и совсем неслышным, грудь его не поднималась, волоски на жидких седых усах не шевелились и веки полуприкрытых глаз оставались неподвижными. Такое бывало и раньше, обычно перед тем, как Сию принимал какое- то важное решение. Прошло семь дней, а Сию все сидел с прямой спиной скрестив ноги. Наконец он открыл глаза и глубоко вздохнул, закрыв сначала одну ноздрю, потом другую. Ерсайын засуетился, обычно после долгого сидения Сию вставал не сразу, сначала перекатываясь на бок, потом распрямлял свое старое, но гибкое тело и медленно поднимался, делал опять упражнения, приводя в норму подвижность спины и ног, потом Ерсайын молча подавал ему пиалу горячей воды и спустя какое- то время Сию начинал говорить. На этот раз все было точно также, но Сию, в отличие от всегдашнего задумчивого вида, выглядел счастливым. Он с легкостью поднялся и отхлебнув кипятка, заговорил: