Властелин 5. Кто был никем

– На 90 процентов, ваше величество.

– Вот, когда будете уверены на 100, тогда и перебросим.

Вскоре пришло известие: русские начали массированный обстрел турецкого берега в районе крепости Рущук. Все сомнения отпали. Резервная армия получила приказ выдвигаться под Рущук. В это время русские силами до батальона пытались форсировать Дунай. Они спускали на воду несколько десятков шлюпок и плотов и гребли к турецкому берегу. Но как только вблизи разрывался снаряд, они разворачивались и укрывались на своем берегу. Турки и англичане вовсю потешались над трусостью русских.

В это время уже целая русская дивизия переправилась на турецкий берег в районе Никополя. Небольшой заградительный турецкий отряд был рассеян в одно мгновение.

Лишь узнав об этом, великий визирь Эдхем-паша двинул резервную армию навстречу русским. Но когда турки достигли плацдарма русских и попытались скинуть авангардную дивизию в реку, то оказалось, что русских на этом плацдарме уже не дивизия, а целая армия, сравнимая по численности с турецкой.

После безуспешной атаки Эдхем-паша приказал отступить под защиту крепостей, а русские продолжили переправу по наведенным понтонным мостам

Вскоре эти новости достигли ставки султана в Стамбуле. Он немедленно созвал военный совет, на котором в первую очередь устроил разнос британскому военному атташе.

– Да, я ошибся, я недооценил русских, – не стал оправдываться англичанин, – но что сделано, то сделано. Надо срочно исправлять ситуацию.

– Как?! – взъярился султан.

– Надо срочно перебросить в Плевну отряд, который сейчас прикрывает сербское направление. Если русские возьмут Плевну, им откроется дорога на Софию.

– А если Сербия вступит в войну?

– Меня заверили из Лондона, что такого не произойдет.

– Хорошо. Я отдам приказ Осману-паше. Но у него только 15 тысяч.

– Нужно перебросить туда все резервы. Надо удержать Плевну хотя бы на два месяца. Меня заверили, что готов к отправке наш шестидесятитысячный экспедиционный корпус. Через два месяца наши войска будут в Стамбуле.

Это известие обрадовало султана. Если Британия вступит в войну, еще не все потеряно. Россия получит повторение Крымской войны. И тогда он, как победитель, не будет с ними миндальничать. Он заберет у русских все северное Причерноморье, включая Кавказ. И пусть тогда внутренняя оппозиция только поднимет голову!

Абдул-Хамид размечтался и прослушал обращенный к нему вопрос военного атташе.

– Что вы сказали? – переспросил он.

– Я сказал, что еще нужно усилить заслон на Шипкинском перевале хотя бы корпусом. Вы можете выделить корпус из внутренней армии?

– Да я распоряжусь.

Отправленное подкрепление опоздало к Шипкинскому перевалу на два дня. Перевал уже был занят русскими. Попытки выбить их оттуда ни к чему не привели.

Зато Осман-паша успел в Плевну на день раньше основных русских сил. Вскоре к нему прибыло подкрепление, и гарнизон крепости усилился до пятидесяти тысяч. С таким войском и новейшим вооружением он успешно отбивал атаки русских.

Прошло два месяца. Плевна держалась, хоть и была взята в осаду русской армией. В Стамбуле ждали прибытие английского экспедиционного корпуса. Но так и не дождались.

Королева Виктория не решилась выступить на стороне Османской империи, несмотря на все уговоры Дизраэли. Виной тому была волна общественного возмущения, поднятая либеральной оппозицией во главе с Гладстоном. Он напомнил англичанам о зверствах османов в Болгарии, о резне в селе Батак и задал вопрос: разве может просвещенная страна помогать таким извергам? В Лондоне начались антивоенные протесты с требованиями прекратить помощь Турции.

Все, на что смог Дизраэли уговорить королеву, это отправить к Босфору морскую эскадру. Это на случай, если русские после неминуемой победы захотят оставить проливы за собой.

Когда султан узнал, что Британия в войну не вступит, он впал в глубокую депрессию. Он передал командование великому визирю. Эдхем-паша, который с трудом смог вырваться в Стамбул из блокированной русскими резервной армии, попытался прорвать осаду Плевны извне. Он отправил туда последние стратегические резервы. Но русские отбили все атаки.

Плевна держалась до конца ноября. Когда в городе начался голод, Осман–паша решился на прорыв блокады. Безуспешно. Потеряв шесть тысяч убитыми, турки вернулись в город и вскоре выставили на стенах белые флаги.

Падение Плевны надломило волю к сопротивлению остатков турецкой армии. Лишь Шипкинский отряд дал бой. Но был разбит.

Русская армия продолжила победное шествие на Константинополь.

***

Александр II стоял у окна своего кабинета в Зимнем дворце и смотрел на тихо падающие хлопьями снежинки, укрывающие белым покрывалом голые деревья и кустарники дворцового сада. От этой картины веяло умиротворением и покоем. Хаос, владевший сознанием царя в последнее время, начал отступать. К нему постепенно возвращалась способность рассуждать здраво.

Что такого собственно произошло? Всего-на-всего его ожидания не совпали с действительностью. Он ожидал, вернувшись в столицу после взятия Плевны, хотя бы молчаливого одобрения своих подданных. Ведь во многом именно пресловутое «общественное мнение» подтолкнуло его к войне. И оно же теперь его осуждает! Теперь, когда в победе уже нет никаких сомнений! Ему ставят в вину и большие потери в русской армии, и затянувшуюся кампанию, и дипломатические просчеты.

Да, он согласен. Он царь и несет ответственность за все. Но он не Бог! Он не может все предвидеть. У него были ошибки, но он их исправлял и, в итоге, добился победы. Так в чем его вина?

Александр вспоминал тот ужасный день после третьего неудачного штурма Плевны. Он ходил вдоль бесчисленных рядов раненых, лежащих прямо на земле вокруг палаток полевого госпиталя. Царь, как мог, подбадривал солдат и чувствовал их благодарный отклик. Он сам взвалил на себя эту миссию. Ежедневное его присутствие в госпиталях, вид кровавых ран и умирающих людей отнимали почти всю душевную энергию государя. Он всего за три месяца сильно осунулся и постарел. Но царь не видел себе другого применения в этой войне.

Он назначил главнокомандующим своего брата Николая. Николай считался в царской семье самым опытным военачальником. Он участвовал в Крымской войне, оборонял Севастополь. Кому ж, как не ему, было возглавить русскую армию? На себя же Александр возложил заботу о боевом духе солдат и офицеров. Его появление в войсках перед боем и в госпиталях всегда встречало восторженную радость русских воинов.

Обходя раненых, царь увидел спешащего к нему военного министра Милютина.

– Вы должны вмешаться, государь! – еще не дойдя до царя, в сильном волнении заговорил министр.

– Давайте отойдем, Дмитрий Алексеевич, – Александр увлек Милютина за границы госпиталя, – что случилось?

– Главнокомандующий приказал готовиться к отступлению! – возбужденно сказал министр, – но этого категорически нельзя делать, ваше величество!

– Почему?

– Так ведь это мы наступаем! У врага нет сил даже на контратаки. Как можно отступать, если на нас никто не наступает?!

– Вы видели сколько раненых? Еще один штурм, и у нас не останется армии.

– Так я уже после первого штурма предлагал блокировать Плевну и идти дальше, но главнокомандующий…

– Да, я это помню, – перебил его царь, – а сейчас что вы предлагаете?

– Надо прекратить бессмысленные штурмы, обойти крепость с тыла, отсечь от снабжения и начать осаду.

– Вы уверены, что это приведет к успеху?

– Ничуть не сомневаюсь, государь!

– Хорошо. Объявите на сегодня военный совет от моего имени.

На военном совете Александр своим решением отменил приказ главнокомандующего об отступлении и приказал начать осаду Плевны.

На исходе четвертого месяца осады из Санкт-Петербурга прибыл флигель-адъютант царя и привез тревожные новости. В столице растет недовольство царем. Его обвиняют то в медленном продвижении, то в многочисленных жертвах. Ему ставят в вину провал дипломатии в отношении Сербии. Дескать, князь Милан Обренович так и не вступил в войну и не отвлек на себя турецкие силы. Это позволило перебросить под Плевну с сербского участка отряд Османа-паши.

Возросло количество крестьянских бунтов в Поволжье и Черноземье – виноват царь. Не хватает хлеба в столице – виноват царь.

Но что хуже всего, эти темы обсуждаются не только в прессе и в среде интеллигенции. В этом же духе ведутся беседы и в светских салонах, и в кулуарах Зимнего дворца.

Александр понимал, что пора возвращаться в столицу. Оттуда сейчас произрастает угроза государству даже большая, чем военное поражение. Но он не мог и бросить армию в столь критический момент.

На его счастье, через неделю под Плевной все разрешилось благополучно для русской армии. Все сомнения в окончательной победе были сняты, и царь отправился в Санкт-Петербург.

Его опасения оказались ненапрасными. Двор встретил царя прохладно, будто он вернулся не с войны, а с охоты. Александр рассчитывал, что известие об окончательной победе изменит общественное мнение, но даже когда русская армия вошла в Адрианополь и турки запросили мира, ничего по сути не изменилось.

Царь продиктовал главнокомандующему по телеграфу условия мира, выгодные для России. Турки были вынуждены согласиться со всеми условиями, лишь бы русские не вошли в Константинополь. Согласно временному договору, Россия возвратила себе контроль над дельтой Дуная, присоединила все отвоеванные крепости на Кавказе, освободила от многовекового турецкого ига балканские народы, заполучила на своих юго-западных границах дружественные государства: Болгарию и Румынию. В «подбрюшье» Австро-Венгрии появились независимые Сербия и Черногория, которые навеки будут благодарны России.

На все эти достижения понадобилось меньше года! Кто еще проводил столь успешные военные кампании?!

Александр не стал оттаптываться на костях поверженного врага. Он не позволил русской армии войти в Константинополь, хотя никаких преград для этого не было. Он не хотел славы завоевателя. Он хотел славы освободителя. Он считал, что вполне ее заслужил. Почему все считают, что он ее не достоин?

После подписания в Адрианопуле предварительных условий мирного договора все заговорили, что царь упустил победу. Он мог захватить Константинополь, взять под контроль проливы, вытеснить Османскую империю из Малой Азии.

Все эти разговоры о захвате Босфора и Дарданелл царь считал бредом сумасшедших патриотов. Ну захватишь ты их, а дальше что? Как удержать? Держать здесь целую армию, которая будет годами жить среди враждебного населения? Или изгнать двадцать миллионов турков и заселить побережье русскими, которым вечно придется отбиваться от соседних стран? Нет, господа патриоты, военный захват проливов не имеет никакого смысла. Единственный способ отстранения Турции от владения проливами – это договоренность между великими державами о совместном использовании Босфора и Дарданелл. Но пока и об этом можно лишь мечтать. Великобритания на такое не пойдет. Она и так пользуется проливами, как союзник Турции. Зачем ей здесь конкуренты?

Шаги за спиной отвлекли царя от размышлений. Он обернулся и вопросительно уставился на вошедшего адъютанта, который четко доложил:

– Начальник Третьего отделения, генерал-лейтенант Мезенцев просит срочно его принять, ваше величество.

– Пусть войдет, – кивнул Александр, отошел от окна и сел за рабочий стол.

– Ваше величество! Только что тяжело ранен обер-полицмейстер Трепов! – на ходу сообщил генерал.

– Как это ранен?! – недоуменно спросил царь, у которого слово «ранен» ассоциировалось только с войной.

– Некая Вера Засулич записалась к нему на прием, а когда вошла, выхватила из дамской сумочки револьвер и выстрелила. Когда ее схватили, она выкрикнула, что отомстила за унижение Боголюбова.

– Кто это Боголюбов и что за унижение?

– Трепов приказал его публично высечь, за неуважение к начальству.

– Что за ерунда? Я ведь запретил телесные наказания! Хотя, разве это повод стрелять в обер-полицмейстера? Кто такая, эта женщина?

– Анархистка, из бакунинских боевиков.

– Впрочем, кто бы она ни была, она должна получить по заслугам. Прошу вас за этим проследить, Николай Владимирович.

Дело Веры Засулич казалось совсем простым. Есть обвиняемая, которая призналась, что стреляла в Трепова осознанно, по заранее продуманному плану. Есть потерпевший, который чудом выжил и дал показания. Есть свидетели: адъютант и секретарь. Это доказанное покушение на убийство. Однозначно!

Но в дело вмешалась пресса. На страницах газет развернулась философская дискуссия: может ли гражданин вынести приговор чиновнику, нарушившему закон, если государство этого чиновника не наказывает. Тон газетных статей всегда был таким, чтобы симпатии читателя оказывались не на стороне чиновника.

В общественном мнении Вера Засулич превратилась в героиню, защищающую народ от государственного произвола. В результате, суд присяжных ее оправдал.

Как только выдержки приговора дошли до царя, он немедленно вызвал Мезенцева и приказал арестовать террористку до назначения нового суда. Однако Вера Засулич исчезла. Ее поиски ни к чему не привели, а вскоре ее следы всплыли в Швейцарии.

***

Дизраэли шел в особняк Эдгара Пике на Пикадилли, как на каторгу. Он понимал, что начисто провалил задание Хозяина. Он не смог уговорить королеву отправить в Стамбул экспедиционный корпус. Он не смог противопоставить русским ничего. Туркам не помогли ни современные пушки, ни многозарядные карабины, ни военные консультанты. Россия вышла из войны еще сильнее, чем была. Ее международный авторитет вернулся к уровню, которого она достигла победами над Наполеоном.

Премьер-министр Великобритании испытывал жуткий страх, когда мажордом приоткрыл перед ним дверь в кабинет Хозяина. Эдгар Пике сидел за столом, устремив взгляд на вошедшего.

– Ты меня разочаровал, Бен, – сказал он, не предлагая премьеру присесть. – Ты просил раскрыть тебе общий замысел, я раскрыл. Я предоставил тебе возможность творить историю и доверил исполнить только один пункт общего плана, не самый сложный, кстати. Ты его сорвал. Что скажешь в свое оправдание?

Дизраэли стоял, переминаясь с ноги на ногу, как двоечник перед строгим учителем. Он мог бы сказать, что королева готова была воевать с русскими где угодно: хоть в Балтике, хоть в Архангельске, хоть в Средней Азии, но только не помогать туркам. После резни, устроенной башибузуками в Болгарии, королева навсегда вычеркнула Османскую империю из списка своих военных союзников. Она не хотела оказаться причастной к их зверствам. Никакие уговоры не смогли ее переубедить.

Масла в огонь добавили либералы во главе с Гладстоном. Они развернули в газетах антивоенную кампанию и настроили общественное мнение против военного вмешательства Великобритании в русско-турецкую войну.

Дизраэли мог бы все это сказать, но он сказал:

– У меня нет оправданий, мессир.

– Тогда, может быть, ты знаешь, как исправить свой провал?

– Я думаю, нанести по русским удар в Коканде и Хиве. У нас в Индии мощная армия. Мы пройдем через Афганистан и навалимся на русских. Войск на этом направлении у них мало. Мы легко сможем пройти до Волги. Королева этот план одобрила.

– А ты не подумал, что русские перекинут туда подкрепления, как только ты войдешь в Афганистан?

– Не успеют. Нам нужно две недели, чтобы от границ Индии выйти к Коканду.

– Хорошо. Запускай этот план в работу. Будем считать его планом «Б». Но главное сейчас не это. Главное отнять у царя Александра победу.

– Если бы я знал как, мессир…

– Переговори с Андраши. Русские сильно прижали хвост Австрии на Балканах. Да и Бисмарк точит зуб на Горчакова за срыв военной кампании против Франции. Делай, что хочешь, но тебе нужно убедить Россию пересмотреть условия русско-турецкого договора. Думаю, если вы навалитесь на Горчакова все вместе, он сдастся.

– Я понял, мессир! Нужен новый договор, по которому Россия не получит ничего.

– Именно. Но знай, это твой последний шанс, Бен.

– Я все сделаю, мессир.

Премьер-министр ушел от Хозяина полный решимости вернуть его доверие.

Забегая вперед, надо сказать, что Дизраэли исполнил указания Хозяина. Российскому канцлеру Горчакову одновременно пришли ноты от Пруссии, Великобритании и Австро-Венгрии с требованием прибыть на конгресс великих держав в Берлине «для рассмотрения спорных вопросов по принадлежности Балканских территорий и др.». Под угрозой новой войны Горчаков согласился. По итогам конгресса у России отобрали дельту Дуная, несколько крепостей на Кавказе, половину Болгарии вернули туркам, а над Боснией и Герцеговиной установили совместный протекторат Османской империи и Австро-Венгрии. Получилось, что, несмотря на безоговорочную победу в войне, Россия по ее итогам не получила ничего. Это сильно ударило по авторитету Александра II внутри страны. От него отвернулись патриоты. А Дизраэли вскоре после этого успеха получил почетную пенсию и смог писать свои мемуары.

Все это было чуть позже, а пока, сразу после ухода Дизраэли Эдгар Пике вызвал своего помощника Карла Линдси.

– Садись, Карл. – сказал Хозяин, – хоть и не в моих правилах хвалить, но с газетной кампанией против царя Александра ты справился. Теперь он в глазах русских либералов тиран и попиратель свобод.

– Спасибо, мессир, – расплылся в улыбке Линдси, – но моя заслуга здесь минимальна. Весь эффект произошел благодаря вашим статьям и продажным журналистам, которые согласились их напечатать от своего имени.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Тем более, что вторую часть задания ты провалил. Где результаты хождения в народ этих русских революционеров? Может они и не ходили никуда, а только проедали мои деньги?

– Ходили, мессир. Я проверял. Но в России все сложно. Крестьяне понимают, что после отмены крепостного права их закабалили еще больше, но винят в этом не царя, а своих помещиков. В их представлении царь – второй после бога. Они думают, что он не знает об их бедственном положении. Им в голову не придет выступить против помазанника божия. Были случаи, что они поколачивали эмиссаров «Земли и Воли» когда те только намекали на бунт против царя.

– Это отговорки. Глупо долбиться лбом в стену. Нельзя отнять веру у глубоко верующего человека. Ее может разрушить только сам объект веры. Надо поднимать крестьян не против царя, а на поход в столицу с челобитной к царю. Пусть он защитит крестьян от самодуров-помещиков. Только когда вместо царя их встретят солдаты с пушками, их вера начнет угасать. Разве это непонятно было после первой неудачной попытки?

– Простите, мессир. Я как-то это упустил.

– Нельзя терять контроль, Карл.

– Я все исправлю, мессир. Я немедленно отправлю в Россию своего эмиссара с новой установкой.

– Кто он?

– Это Герман Лопатин из Интернационала.

– Я уже слышал это имя.

– Да, мессир. Сегодня Лопатин – это самый авторитетный русский революционер.

– Хорошо, отправляй.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.